Путеводитель в пустыне, или Озеро-море (Следопыт). Часть первая.
Глава XV

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Путеводитель в пустыне, или Озеро-море (Следопыт). Часть первая. Глава XV (старая орфография)

ГЛАВА XV.

Встреча с Арроугедом не возбудила никакого удивления в большей части присутствовавших. Но Мабели и всем тем, которые знали, каким-образом вождь оставил Капа и его товарищей, тотчас пришли в голову разные подозрения, хотя они и не были убеждены в их основательности. Один только Патфайндер обращался свободно с пленниками, - их можно было назвать так. Он отвел Арроугеда в сторону и имел с ним довольно продолжительный разговор для-того, чтобы узнать, почему он оставил тех, которых он был обязан провожать, и что он делал в-продолжение этого времени. Тускарора отвечал на этот допрос с безстрастною твердостию, свойственною Индийцу. Побег свой он истолковал очень-просто и правдоподобно.

Когда, по его словам, он увидел, что их убежище было открыто Ирокезами, то очень-естественно, что он позаботился о своем спасении и скрылся в лесу, не сомневаясь, что все те, которые не поступят также, будут умерщвлены на месте. Одним словом, он убежал, чтоб спасти свою жизнь.

"Очень-хорошо" отвечал Патфайндер, притворяясь, что доверяет Индийцу: "мой брат поступил благоразумно; но жена моего брата последовала за ним?"

-- Разве жены бледнолицых не следуют за своими мужьями? Разве Патфайндер не обернется назад, чтоб узнать, следует ли за ним женщина, которую он любит?

Этот вопрос улучил Путеводителя в таком состоянии духа, когда он готов был признать всю его силу, потому-что Мабель во всем очарования своей грации постоянно представлялась его воображению.

Тускарора видел, что его оправдание было принято, хотя и не мог угадать причину этого; он стоял с спокойною важностию, ожидая еще других вопросов.

"Да, это благоразумно, натурально" сказал Патфайндер по-английски, ибо он всегда прибегал к этому языку, когда говорил с самим собою: "это очень может быть, - это натурально. Да, разумеется, жена должна следовать за человеком, которому дала клятву верности, потому-что муж и жена составляют одну плоть. Очень-вероятно, что и Мабель последовала бы за сержантом, еслиб он был там, и принужден был бы отступать таким образом, - и нет никакого сомнения, нет-сомнения, она последовала бы также и за своим мужем. - Ты прав, Тускарора" продолжал он, говоря по-индийски: "ты прав; но почему брать мой так долго не являлся в крепость? Его друзья часто думали о нем, но не видали его."

-- Если лань следует за самцом своим, разве самец не должен также следовать за своей самкой? - отвечал улыбаясь Тускарора, положив свой палец на плечо товарища с выразительным взглядом. - Жена Арроугеда следовала за ним, а Арроугед следовал за своей женою. Она потеряла дорогу и приготовляла свой обед в чужом вигваме. "Я тебя понимаю. Она попалась в руки Мингов, и ты отьискивал их след."

-- Патфайндер может так же легко усмотреть причину, как усматривает мох на деревьях. Это правда.

"А как давно выручил ты свою звену и каким образом?"

-- Назад тому два солнца. Июньская Роса не заставила себя ждать, когда мунь шепнул ей, куда идти.

"Да, да, все это очень-естественно и согласно с понятием о браке. Но, Тускарора, как добыл ты эту лодку и зачем ты гребешь к Св. Лаврентию, а не к гарнизону?"

-- Арроугед может отличить, что принадлежит ему, что принадлежит другому. Эта лодка моя, я нашел ее на берегу, возле крепости.

"Это похоже на дело: лодка должна же принадлежать кому-нибудь, а Индиец не задумается взять ее. Только вот что странно: как мы не видали ни его, ни жены его? ведь лодка должна была выйдти из реки прежде нас?"

Эта мысль, быстро пробежав в уме путеводителя, была предложена Индийцу в виде вопроса.

женщина не любит говорить с чужими мужчинами.

Все это было естественно и притом согласовалось с характером и обычаями Индийцев. Арроугед, по-обыкновению, получил половину вознаграждения, следовавшого ему за услугу, перед отправлением из Могаука, и, не требуя остального, дал этим доказательство того добросовестного уважения ко взаимным правам, которое часто столько же отличает нравственность дикого, как и христианина. В глазах такого прямого человека, как Патфайндер, Арроугед вел себя как должно, хотя с открытым характером Путеводителя более согласовалось пойдти к отцу и рассказать все дело. Впрочем, приглядевшись к обычаям Индийцев, он не находил ничего необыкновенного в поступках Арроугеда.

"Это течет как вода с горы, Арроугед" отвечал он, после краткого молчания: "я должен согласиться с этим. Натура краснокожого допускает такой поступок, хотя вряд-ли то же можно сказать о натуре бледнолицого. Ты не хотел видеть печали отца девушки?"

Арроугед слегка склонился телом, как-бы в знак согласия.

"Еще одно пусть скажет, мне брат мой" продолжал Патфайндер:"и не будет больше тумана между его вигвамом и крепким домом Йингиза. Если брат мой развеет своим дыханием это облако, его друзья будут смотреть на него, когда мы сядем у огня, и он смело взглянет на них, когда они сложат свои оружия и забудут, что они воины. Зачем нос арроугедовой лодки смотрел к Св. Лаврентию, где нет никого, кроме врагов?

-- А зачем Патфайндер и его друзья смотрят в ту же сторону? спросил Тускарора спокойно. Тускарора может смотреть в ту же сторону, в какую смотрит Йингиз.

"Сказать правду, Арроугед, мы здесь ищем след, то-есть плывем или исполняем королевскую службу, и мы имеем право быть здесь, хотя и не имеем права сказать, зачем мы здесь."

-- Арроугед видел большую лодку, а он любит смотреть в лицо Пресной-Воде. Он отправлялся вечером к солнцу, возвращаясь в свой вигвам, но, увидя, что Пресная-Вода шел в другую сторону, повернул и сам туда же. Пресная-Вода и Арроугед в последний раз вместе искали следа.

"Все это может быть справедливо, Тускарора, и потому милости просим. Ты отведаешь нашей дичины, и потом разстанемся. Солнце садится позади нас, и мы идем скоро: брат мой уйдет далеко от того, что ищет, если не поворотить в другую сторону."

После этого Патфайндер присоединился к своим спутникам и донес им результат своих вопросов. Он, казалось, доверял словам Арроугеда, но почитал благоразумным принять некоторые предосторожности против человека, который ему нисколько не нравился. Что же касается до других, то они все, за исключением Джаспера, менее были расположены верить ответам Тускароры.

-- Этого негодяя должно забить в оковы, брать Дунгам! сказал Кап, когда Патфайндер окончил свой рассказ. - Его должно передать с рук на руки командиру морских солдат, если есть такой офицер на пресной воде, и как только мы достигнем пристани, должно учредить военный суд.

"Я почитаю необходимым задержать его" отвечал сержант: "но в оковах нет никакой надобности, пока он будет оставаться на куттере. Завтра поутру мы строже допросим его."

Арроугеду было объявлено это решение. Индиец слушал с важностию, не делая никаких возражений, с спокойствием и сосредоточенным достоинством, с каким американские аборигены подчиняются всякому жребию. Он стоял поодаль, внимательным, но безмолвным наблюдателем того, что производило вокруг его. "Бегун" приспустился и пошел быстрее.

Наступил час вахты, когда все расходятся для ночного отдохновения. Большая часть сошла вниз, и на палубе остались только Кап, сержант, Джаспер и двое из экипажа. Арроугед с женою остались так же: первый стоял поодаль с своим гордым смирением, а последняя своим положением обнаруживала страдательное самоуничтожение, составляющее отличительный характер индийской женщины.

-- Ты можешь поместить свою жену внизу, Арроугед: там дочь моя позаботится о ней, сказал ласково сержант, который сам намеревался уже оставить палубу: - вот там найдешь ты парус, на который можешь лечь спать.

"Благодарю моего отца... Тускароры не бедны. Женщина возьмет мою подстилку в лодке."

сквау в лодку за подстилками, ты можешь последовать за нею сам и принести нам сюда весла. Так-как на "Бегуне" большая часть будет спать, Пресная-Вода, прибавил сержант в полголоса, то не худо будет прибрать весла к рукам.

Джаспер согласился, и Арроугед с женою, непоказывавшие ни малейшого вида сопротивления, безмолвно повиновались сделанному распоряжению. Когда они оба вошли в лодку, слышно было, что Индиец делал жене своей строгий выговор, который она слушала смиренно, с уничиженным спокойствием и тотчас же исправила свою ошибку, отложив в сторону взятую ею подстилку и ища чего-то другого, чего более хотелось её тирану.

-- Ну, подавай же руку, Арроугед! - сказал сержант, стоявший на шкафуте и смотревший за их движения, слишком-медленные для человека; хотевшого спать. - Ужь поздно и у нас солдаты бьют зорю для-того, чтобы раньше ложиться и раньше вставать.

"Арроугед идет" был ответ Тускароры, который в это время стоял на носу лодки.

Один взмах его острого ножа пересек веревку, которая держала лодку - и куттер рванулся вперед, оставив легкий челн, который на минуту, как бы потерявшись, был почти неподвижен. Так внезапно и ловко исполнен был этот манёвр, что лодка очутилась позади куттера прежде, чем сержант мог заметить это и быстро понеслась, прежде, чем он успел сообщить это своим товарищам.

-- Лево руля! закричал Джаспер, натягивая шкот у фока собственными руками - и куттер быстро, понесся к ветру, так-что паруса его захлопали, или "ветер дул ему в лоб", как говорят моряки, до-тех-пор, пока куттер очутился на сто фут впереди от своего прежнего места. Как ни быстро и как ни ловко было это движение, оно не превосходило в быстроте и ловкости движении Тускароры; с искусством, обличавшим уменье обращаться с судами, он схватил весло и разсекал воду, вспомоществуемый усилиями своей жены. Он устремился по направлению к юго-западу, по линии, которая равно вела и к ветру и к берегу, и ушел так далеко от куттера, что находился вне опасности встретиться с ним, когда бы он пошел другим галсом. Как ни быстро летел "Бегун", как ни далеко ушел он вперед, Джаспер видел, что нужно лечь в дрейф, чтобы уклониться от своего курса, и не прошло двух минут с-тех-пор, когда руль был положен лево, как уже легкое судно лежало в дрейфе, с тем, чтобы поворотить на другой галс в бейдевинд.

-- Он уйдет! сказал Джаспер, определив относительное положение куттера и лодки: хитрый негодяй гребет до упаду к ветру, и "Бегуну" не догнать его.

"У вас есть лодка!" вскричал сержант, обнаруживая юношескую живость и желание пуститься в погоню: "спустим ее и погонимся за ним."

-- Это будет безполезно, отвечал Джаспер. Еслибы Патфайндер был на палубе с своим лане-боем, то еще можно было бы что-нибудь сделать, а теперь ничего. Для-того, чтобы спустить лодку, надо употребить три или четыре минуты, а этого времени было бы достаточно для намерений Арроугеда.

И Кап и сержант видели справедливость этого, что было бы очевидно даже для человека, неимеющого никакого понятия о мореплавании. Берег был на разстоянии не более полумили, и лодка уже скользила под его тенью, как бы показывая этим, что она достигнет земли прежде, чем её преследователи успеют пройдти половину разстояния. Сама лодка могла быть захвачена, но в этом мало было бы толка, потому-что Арроугед вероятно решился бы обойдти лесом до другого берега с большею безопасностию, чем снова на удачу пуститься в озеро, хотя бы исполнение этого решения и стоило большого труда. Руль был снова положен право, и куттер, поворотя позади своего места, пошел другим галсом, как-бы действуя по инстинкту. Все это было сделано Джаспером в глубоком молчании; подчиненные его видели сами, что нужно - и действовали механически, подражая своему начальнику. Пока производились эти манёвры, Кап взял сержанта за пуговицу и, отведя его к двери каюты, где никто не мог их слышать, начал следующим образом развивать свои мысли:

-- Слушай, брат Дунгам, сказал он с зловещим лицом: такого рода дело требует зрелого размышления и большой осмотрительности.

"Жизнь солдата, брат Кап, есть постоянное размышление и осмотрительность. На этой границе без того и без другого наши волосы давно были бы содраны с черепов, в первый раз как бы мы заснули."

-- Но я смотрю на задержку Арроугеда, как на обстоятельство, а на побег его, как на другое. Этот Джаспер Пресная-Вода должен подумать об этом.

"Да, это точно два обстоятельства, брат; только они говорят совершенно-различно: если побег Индийца есть обстоятельство против Джаспера, то задержка его есть обстоятельство в его пользу."

-- Так, так; но два обстоятельства не противоречат друг другу, как два отрицания. Если ты послушаешься совета старого моряка, сержант, то должно сию же минуту принять меры, необходимые для безопасности судна и всех, кто на нем находится. Куттер идет теперь по 6 узлов, а так-как дистанции на этой луже малы, то мы еще до утра очутимся во Французской пристани и до ночи во Французской тюрьме.

"Все это может быть справедливо. Что же ты мне посоветуешь, брат?"

-- По моему мнению, ты должен сию же минуту арестовать этого мэстэра Пресную-Воду, сослать его вниз под надзор часового и передать команду над куттером мне. Ты имеешь право это сделать, потому-что куттер принадлежит армии - а ты главный командир в этой экспедиции.

Сержант Дунгам более часа обдумывал этот советь, ибо хотя он деятельно и быстро приступал к исполнению решения однажды принятого, но самое решение никогда не позволял себе принимать опрометчиво. Он имел время хорошо познакомиться с характером Джаспера и привык иметь об нем хорошее мнение; но этот тонкий яд подозрения вошел в его душу. Хитрости и козни Французов возбуждали сильное опасение; сержант получил нарочное предостережение от своего начальника, и потому не должно удивляться, что воспоминание о безукоризненном поведении Джаспера в-продолжение нескольких лет уступило силе подозрения, по-видимому, столь основательного. В таком затруднительном положении, сержант решился посоветоваться с квартирмейстером, которого мнение он не мог не уважать, зная хорошо субординацию, хотя на этот раз он был совершенно-независим от него. Тот поступает неудачно, кто, находясь в нерешимости, просит совета у другого, желающого приобрести его благосклонность, потому-что советник будет всегда-почти стараться о том, чтобы думать одинаково с просящим совета. В настоящем случае было также неблагоприятно для безпристрастного решения вопроса, что Кап, а не сам сержант изложил дело Мюйру, ибо старый моряк ни мало не затруднился дать знать квартирмейстеру, на какую сторону он должен склониться. Поручик Мюйр был хороший политик и не решился бы противоречить дяде и отцу девушки, руки которой он искал, еслибы даже дело и представилось ему сомнительным. Узнав же его в том виде, в каком постарался представить его Кап, он искренно согласился в том, что начальство над "Бегуном" должно было временно передать Капу, и через то обезоружить измену. Это мнение решило сержанта, который тотчас же и приступил к исполнению принятых мер.

Не входя ни в какие объяснения, сержант Дунгам просто объявил Джасперу, что по своей обязанности почитает нужным лишить его на время начальства над куттером и передать оное своему шурину. Естественное и невольное удивление, которое обнаружил при этом молодой человек, было встречено спокойным замечанием, что военная служба часто требует скрытности, и что обязанность необходимо требует такого распоряжения. Хотя удивление Джаспера не было уменьшено, - сержант тщательно удерживался намекать на свое подозрение, - молодой человек привык к военной дисциплине; он не делал никаких возражений, сам объявил своему маленькому экипажу ожидать впредь приказаний от Капа; но когда потребовали, чтобы не только он сам, но и главный его помощник, который, по причине своего долгого знакомства с озером, обыкновенно назывался кормчим, оставался внизу, то выражение лица и жест обнаружили, что это на него сильно подействовало; однакожь он так умел владеть своими ощущениями, что даже сам подозрительный Кап не мог понять, что значило выражение, мелькнувшее на его физиономии. Впрочем, как бывает всегда под влиянием недоверчивости, он тотчас же перетолковал это значение в самую дурную сторону.

Когда Джаспер и кормчий сошли вниз, то под люком поставлен был часовой с секретным предписаниемь тщательно смотреть за ними обоими, не пропускать их на палубу, не давая знать об этом в ту же минуту начальнику, и просить их воротиться вниз как-можно-скорее. Эта предосторожность, впрочем, была безполезна: и Джаспер и его помощник оба молча бросились на свои постели и не покидали их в-продолжение всей ночи.

"Ужь я не знаю, брат Кап" возразил Дунгам, приведенный в затруднение этим вопросом "Мы должны достигнуть одного места на Тысяче-Островах; там мы высадимся, сменим караул, который там теперь находится, и получим некоторые известия, с которыми должно будет соображаться. Слово-в-слово, так сказано в письменной инструкции."

-- Но ты можешь дать мне карту, что-нибудь такое, почему бы я мог определить дистанции и пункты, иначе, как же я узнаю дорогу?

"Не думаю, чтобы у Джаспера было что нибудь такое."

-- Как? нет карты, сержант Дунгам?

"Нет, брат Кап. Наши моряки плавают по этому озеру, не нуждаясь в ней."

-- Чорт знает, что это такое! Стало-быть, они настоящие Ягузы, и не-уже-ли ты думаешь, сержант Дунгам, что я могу найдти один из Тысячи-Островов, не зная ни его имени, ни положения, ни дистанции, ни курса?

"Что касается до имени, брать Кап, то в нем нет особенной нужды, потому-что ни один из Тысячи-Островов не имеет имени; стало-быть, в этом отношении не может произойдти никакой ошибки. О позиции, не бывав там ни раза, я ничего не могу сказать теби, да и не думаю также, чтоб необходимо было ее знать, лишь бы только найдти место. Может-быть, кто-нибудь из экипажа скажет нам, куда идти."

-- Стой, сержант! стой на минуту, сержант Дунгам! Если ужь я начальствую над судном, то, с вашего позволения, буду начальствовать над ним не держа военных советов с поваром или юнгой. Капитан есть капитан, и должен иметь свое мнение - нет нужды, дурное или хорошее. Кажется, ты хорошо знаешь службу, и, стало-быть, понимаешь, что командир пусть лучше плохо идет, чем вовсе нейдет. Во всяком случае, сам великий адмирал не мог бы поддержать свое достоинство, начальствуя над яликом, если б всякий раз, причаливая к земле, советовался с матросом. Нет, милостивый государь, если мне идти ко дну, так пойду ко дну! Но, годдем, я и ко дну пойду, как следует моряку, не теряя достоинства.

"Но, брать Кап, я вовсе не имею желания идти куда-нибудь в другое место, кроме места, что на Тысяче-Островах."

-- Хорошо, хорошо, сержант вместо того, чтобы идти просить прямого и наличного совета у матроса или у кого-нибудь другого, живущого на баке, а не на шканцах, я скорее обойду все эти Тысячи-Островов и буду осматривать каждый из них по-одиначке, пока не найдем того, который требуется. Но есть средство обойдтись без совещания и не показаться невеждою: я так поведу речь с этими людьми, что выведаю от них все и дам им высокое понятие о моей опытности. Иногда на море приводится нам смотреть в зрительную трубу, когда вовсе не на что смотреть. Я думаю, вы в армии знаете, сержант, что всего лучше узнаешь желаемое, показывая вид, что уже все знаешь. В молодости, я сделал два путешествия при капитане, который вот точно таким способом добывал сведения, нужные для управления кораблем, и это иногда очень-полезно.

"Я знаю, что мы теперь идем по настоящему направлению" возразил сержант: "но через несколько часов мы подойдем к мысу."

-- Тут надо будет принят побольше предосторожностей.

"Постой-ка, я попробую того, что у штурвала, брать, и ты увидишь, как я из него буду выкачивать насосом нужные сведения."

Кап и сержант отправились на корму и подошли к матросу, стоявшему у руля. Кап принял вид важный и спокойный, как человек вполне уверенный в себе.

-- Славная погода, любезный! - заметил Кап, как-будто мимоходом, с тою снисходительностию, которую иногда оказывает офицер на борте корабля в разговоре с любимым матросом. - У вас каждую ночь веет такой ветерок с земли?

"Да, сэр, в это время года" возразил матрос, прикоснувшись к своей шляпе, в знак уважения к новому начальнику и родственнику сержанта Дунгама.

"Как подвинемся далее на восток, сэр, ветер переменится, потому-что не будет поддувать с берега."

-- Да, да! вот что значит ваша пресная вода! В ней ужь всегда что-нибудь да есть противо-естественное. На-пример, между островами Западной-Индии можно быть всегда уверену, что будешь иметь и береговой ветер и морской ветер; в этом отношении там нет никакого различия, а здесь, на этом пруде, разумеется, надобно различать это. Ведь, конечно, молодец, ты знаешь об этих Тысяче-Островах все, что нужно знать?"

-- Бог с вами, мэстэр Кап! да кто же может знать о них что-нибудь? Они затрудняют и самых старых моряков Онтарио, а мы и назвать их не умеем. К-тому же, большая часть из них вовсе не имеет имен, как ребенок, умерший до крещения.

"Ты католик?" спросил сержант.

-- Нет, сэр, я генералист в религии, и не трогаю того, что меня не трогает.

"Гм, генералист! Это без-сомнения одна из новых сект, которые раздирают эту страну" проворчал Дунгам, которого дед был нью-джерзейский квакер, отец пресвитерианин, и который сам приобщился к английской церкви, по вступлении в армию.

-- Послушай-ка, Джон, имя твое, кажется, Джак?

"Нет, сэр, меня зовут Роберт."

Боб {Уменьшительное от Роберта.}; мы употребляем и то и другое без различия. Послушай-ка, Боб, ведь там... то-есть там, куда мы едем, есть хорошее якорное место?

"Господь с вами, сэр! я так же мало знаю об этом, как какой-нибудь Morayк, или солдат 55-го."

-- Да разве вы там не бросали якоря?

"Никогда, сэр. Мэстэр Пресная-Вода всегда плотно прикрепляет кутгерь к берегу."

"Сало, да еще город!... Боже мой, мэстэр Кап! здесь столько же городов, сколько на вашем подбородке, и в половину не столько сала.."

Сержант улыбнулся, сделав гримасу; но его шурин не заметил этого признака веселости.

--Как? нет ни колокольни, ни маяка, ни крепости? Эхе, хе, хе! да ведь там есть же, по-крайней-мере, гарнизон, как вы зовете освегскую крепость?

"Спросите сержанта Дунгама, сэр, если хотите узнать об этом. Весь гарнизон на борте "Бегуна".

"Не могу сказать, сэр; я не знаю ни того, ни другого."

-- Да ведь ты, я думаю, любезный, не спишь, стоя у штурвала? а?

"У штурвала не сплю, сэр, а сплю внизу на своей койке. Мэстэр Пресная-Вода ссылает нас вниз - и солдат и всех, и оставляет только кормчого, а мы вовсе не знаем дороги, как-будто никогда не плавали туда. Это он делывал всегда на пути и туда и оттуда. И хоть убейте, я ничего не могу сказать ни о канале, ни о курсе, как подъедем к островам. Только Джаспер да кормчий и знают это."

-- Вот тебе и еще обстоятельство, сержант, сказал Кап, отводя своего зятя в сторону: - здесь не из кого и не из чего выкачивать: не успеешь взяться за качалку насоса, как из него и польется невежество. Как же, чорт возьми, найду я теперь дорогу?

"Да, брат Кап, легче сделать такой вопрос, чем отвечать на него. Нельзя ли как-нибудь узнать это по правилам навигации? Я думал, что для вас, моряков соленой воды, ничего не стоит такая малость. Я часто читал о том, как они открывали острова."

-- Правда, брат, так; но это открытие было бы самое великое открытие, потому-что мы открыли бы не один остров, а целую тысячу. Урони иголку на палубу, я найду ее, как у меня ни стары глаза; но, если уронишь ее в стог сена, то вряд ли там ее отъищешь.

"Но вот озерные плаватели умеют находить места, какие нужно."

-- Если я понял тебя, сержант, - этот пост, или эта крепость, находится в потаенном месте?

"По-крайней-мере, приняты все предосторожности, чтоб положение его оставалось тайною для неприятеля."

годдем, и без сала! Позволь мне спросить тебя, не думаешь ли ты, что моряки руководствуются чутьем, как патфайндеровы собаки?

"Однако нельзя ли, брат, чего-нибудь узнать от этого молодца, что у руля? Я не думаю, чтобы он был так несведущ, как хочет казаться."

-- Гм! Это что-то походит на новое обстоятельство. Дело начинает так наполняться обстоятельствами, что не знаешь, право, куда ступить. Но мы сейчас узнаем, какие сведения имеет этот малый.

"Случалось ли тебе слышать о широте и долготе того острова?" спросил он.

-- Что такое, сэр?

"О широте или долготе; мне все равно о том или о другом: ведь я тебя спрашиваю, любезный, за тем, чтобы узнать, какое образование получают молодые люди на этом пруде."

-- И для меня все равно: я не знаю ни того, ни другого, сэр; мне никогда не случалось слышать о том, что вы говорите.

"Что вы говорите! так ты не знаешь что такое широта, - говоря ученым языком, "

-- Нет, сэр, возразил молодой человек в раздумье: да, вспомнил! Латитуда - кажется, это Французское название верхних озер.

"Вот тебе на! Французское название верхних озер!...Слушай, молодец, знаешь ли ты, что такое долгота?"

-- Кажется, знаю, сэр. Может-быть, это 5 футов 6 дюймов, мера для солдатов королевской службы.

"Вот тебе и долгота, сержант, разсчитанная как-нельзя-лучше. Имеешь ли ты какое-нибудь понятие о градусах, то-есть о степенях?.."

-- Да, сэр, степени, то-есть чины, а минуты и секунды - это короткия и длинные линии лага. Это-то ужь мы хорошо знаем, не хуже тех, которые плавают по соленой воде.

"Годдем, брат Дунгам! сама вера не прошла бы по этому озеру, хоть и говорят, что она двигает горами. Нет, брат, тут ужь и опытность ничего не поможет. Смыслить ли ты, что такое азизнус? Умеешь ли размерять разстояние и владеть компасом?"

-- Первого, что вы сказали, сэр, я не знаю; разстояние же мы знаем все, потому-что не мудрено отмерить от одной точки до другой; что же касается до компаса, то я не уступлю в этом любому адмиралу во флоте его величества: норд, норд к осту, норд-норд-ост, норд-ость к норду, норд-ост; норд-ост к осту, ост-норд-ост, ост к норд-осту...

"Довольно, довольно! Ты выведешь корабль из-под ветра, если будешь продолжать таким-образом. Я ясно вижу, сержант" продолжал Кап, отходя опять в-сторону и понижая голос: "нечего и ожидать от этого урода. Я буду еще часа два идти этим галсом, потом мы ляжем в дрейф и бросим лот, а там будем ужь соображаться с обстоятельствами."

Сержант, который был, если можно так выразиться, большим идиосинкратистом, не сделал на это никакого возражения; и так-как ветер дул слабее, по мере того, как подвигалась ночь, что почти всегда бывает, и не было непосредственых препятствий к плаванию, он подостлал себе на палубе парус и скоро забылся глубоким, солдатским сном. Кап продолжал расхаживать по палубе; его железная натура побуждала усталость, и во всю ночь он ни на минуту не смыкал глаз.

Уже давно было утро, когда проснулся Дунгам. Встав на ноги и осмотревшись кругом, он громко вскрикнул от удивления, что мало согласовалось с его характером, нелюбившим чтоб его порывы и движения были видимы или слышимы другими. Он нашел, что погода совершенно переменилась; зрение останавливали бродящие туманы, которые ограничивали видимый горизонт, имевший около мили в диаметре; озеро бушевало и пенилось, и "Бегун" лежал в дрейфе. Несколько слов его шурина объяснили ему тайну этих внезапных перемен.

ветер начав дуть с норд-оста, сопровождаемый мелким дождем, и Кап шел к норд-весту, зная, что нью-йоркский берег был на противоположной стороне. В час с половиною он принужден был взять риф у фока, потом то же у грота; в два часа взял по другому рифу, а в два с половиною по остальному, и лег в дрейф.

-- Надобно признаться, что куттер ведет себя хорошо, сержант, присовокупил старый моряк: - ветер дует с силою сорока-двух пушек, и я никак не думал, чтоб могли быть такие сильные порывы в воздухе над этой лужей. Впрочем, я об этом нисколько не забочусь... Это дает более натуральный вид вашему озеру и... тут он выплюнул с омерзением несколько капель пены, брызнувшей ему в рот: - и еслибы эта проклятая вода хотя сколько нибудь имела в себе соли, то здесь было бы очень-ловко.

"Как давно плывешь ты по этому направлению, брат Кап?" спросил благоразумный и основательный сержант: "и как скоро идем мы по воде?"

-- Да ужь часа два или три, как мы идем этим курсом, и два часа куттер бежал, точно невзнузданный конь... О, теперь мы на открытом месте! Признаюсь, не желая встретиться с повстречавшимися нам островками, хотя они у нас были на ветру, я сам взял руль и отвел куттер на милю или на две от них: теперь мы у них под ветром, ручаюсь! Да, я говорю под ветром, хоть иногда и желательно быть на ветру у острова, или даже у полдюжины островов; но когда их тысяча, то лучше всего тотчас же уклониться и скользнуть как-можно-скорее к ним под ветер. Нет, нет, они вон там в тумане - и пусть-себе там остаются. Чарльс Кап о них мало заботится.

"Северный берег лежит теперь от нас на 5 или на 6 миль, брат Кап; к-тому я знаю, что с этой стороны есть широкая бухта, и потому не худо было бы посоветоваться с кем-нибудь из экипажа касательно теперешней нашей позиции, - не то прийдется вывесть Джаспера и поручить ему отвести нас обратно в Освего; ведь совершенно-невозможно достигнуть поста, когда ветер дует нам прямо в лоб."

я понимаю это, но мне мало в этом нужды... Да, ничто так не разстроивает дисциплины, как признание в невежестве. Я знал одного капитана, который целую неделю шел по ложному курсу, для-того только, чтобы не сознаться в ошибке, и ты себе представить не можешь, какое уважение приобрел он от своих подчиненных, именно потому-что они не понимали его.

"Это можно делать на соленой воде, брат Кап, но едва-ли на пресной. Я лучше выпущу Джаспера из-под ареста, чем подвергнуться опасности быть выброшенным со всею командою моею на берег Канады; - да, скорее выпущу Джаспера."

-- С тем, чтобы стать на рейде в пристани Фронтенака? Нет, сержант! "Бегун" в хороших руках и понаучится кое-чему в мореходном искусстве. Мы теперь на открытом месте и только съумасшедший решится при таком ветре подъезжать к берегу. Я буду поворачивать на другой галс с каждой вахтой, и тогда мы избежим всех опасностей, кроме относа, что в таком легком и низком судне ничего не значит. Предоставь мне все это, сержант, и я ручаюсь тебе именем Чарльза Капа, что все пойдет хорошо.

Сержант Дунгам принужден был уступить: он имел полное доверие к мореходным познаниям своего шурина, надеялся, что он займется с величайшею рачительностию куттером и вполне оправдает доброе о себе мнение. К-тому-же известно, что подозрение, подобно заботе, увеличивается от того, чем питается, и сержант так страшился измены, что. всякому, кроме Джаспера, поверил бы судьбу куттера. Сверх-того мы должны указать еще и на другую причину. Поручение, для которого он был послан, следовало бы, по настоящему, возложить на офицера, и майор Дункан возбудил уже неудовольствие между своими подчиненными, доверив исполнение этого поручения человеку такого низкого чина. Сержант чувствовал, что воротиться, недостигнув поста, значило бы уронить себя в общем мнении и подать повод к назначению на его место другого, старее чином.