Лионель Линкольн, или Осада Бостона.
Глава X

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Лионель Линкольн, или Осада Бостона. Глава X (старая орфография)

Лионель Линкольн или Осада Бостона

Глава X

Все Грэгэмы из клана Нетерби сели на коней, явились Форстеры, Фенвики, Месгрэвы: шумная охота разсыпалась по долине Кэноби.

Сэр Вальтер Скотт.

Из Лексингтона, так называлось то небольшое село, где произошли описанные в предыдущей главе события, войска выступили с военной помпой, но потом люди отряда притихли, озабоченные предстоявшей им задачей - разыскать и уничтожить военные склады колонистов внутри провинции. Так как о походе теперь знали все и всюду, то необходимо было удвоить быстроту, чтобы обезпечить за экспедицией усвех.

Флотский ветеран, о котором мы так часто говорили, снова поехал верхом в авангарде. Рота Польварта была попрежнему головною, а Лионель опять пошел рядом с капитаном, машинально маришруя в ногу с солдатами.

- Поторопились мы, маиор Линкольн, вот что, - заметил Польварт своему другу.

- Вы находите? A зато посмотрите, как довольны солдаты. Им это любо.

- Они уж так вымуштрованы. Но зато посмотрели бы вы, какие кислые рожи были у молодых рекрут из здешних жителей. Надобно будет как-нибудь их умаслить… Дать, например, хоть пенсию вдовам и семьям убитых…

Войска продолжали идти ускоренным маршем. Жителям о походе и обо всем случившемся было, очевидно, уже известно: по временам на холмах, по сторонам дороги, появлялись небольшие кучки вооруженных людей, но ни разу не было сделано попытки отомстить за убитых в Лексингтоне. Солдаты смеялись над слабым сопротивлением, которое им оказали «скороспелые», и награждали их презрительными эпитетами. Так шли дела до тех пор, пока вдали не показалась колокольня и крыши местечка Конкорд. Из местечка с одного конца выходил небольшой отряд колонистов в то время, когда с другого конца в него вступали английские солдаты. Вступили они туда без сопротивления и с видом победителей. Лионель догадался, что здесь еще не знали об утреннем происшествии, хотя и слышали о приближении войск. В разные стороны были посланы отдельные отряды разыскивать и уничтожать военные склады. Для охраны дорог были разставлены пикеты. Один из них проследовал за удалявшимся американским отрядом и занял мост на дороге с севера.

В местечке началось разрушение складов. Жители держались спокойно, хотя Лионель заметил, что у всех блестели глаза и пылали щеки. Солдаты грубо врывались в дома и делали обыски. Все помещения были взломаны, все было осмотрено, везде было перешарено. Оружия и военных припасов, в результате, найдено было очень немного, но солдаты вообще вели себя очень распущенно и плохо уважали чужую собственность. Двери взламывались, обывателям наносились оскорбления. Все время раздавались грубо-бранные слова. Экзекуцией распоряжался все тот же старый флотский офицер.

Вдруг со стороны того моста, который был занят отдельным отрядом, послышались сперва одиночные выстрелы, потом целый ряд залпов. Солдаты опешили. Офицеры стали советоваться. Со всех сторон примчались верховые гонцы с известиями о происходящем. Маиор Линкольн вместе с другими офицерами узнал, что американцы, выходившие из селения в то время, когда в него вступали солдаты, повернули в него обратно, и когда они дошли до моста, то поставленный там пикет встретил их выстрелами. Завязалось сражение, окончившееся к невыгоде англичан: они вынуждены были отступить с потерями.

Поведение колонистов вызвало внезапную тревогу как в движениях солдат, так и в распоряжениях офицеров.

Отдельные пикеты были отозваны со своих мест, барабаны забили сбор, и офицеры как будто в первый раз вспомнили о том, что им предстоит пройти еще шесть миль по стране, в которой у них нет ни одной дружеской души. Завладевшие мостом и пролившие кровь притеснителей, милиционеры стояли на отбитой позиции и не двигались. Англичане не стали даже подбирать ни убитых, ни раненых, среди которых, как говорили, находился молодой офицер из знатных. Солдаты были смущены и тревожно поглядывали на окаймлявшия дорогу высоты, мимо которых им предстояло идти. Лионель заметил, что прежнее бахвальство сменилось значительным упадком духа.

Опасения оказались не напрасными. Как только войска выступили по дороге, из одной риги сделали по ним залп, и такие же залпы загремели из-за каждого прикрытия, где только могли спрятаться американцы. Конечно, тут еще не было особенной опасности для отряда: стоило солдатам открыть огонь посильнее, и нападавшие всякий раз разсеивались. Но весть о том, что произошло в Лексингтоне, с быстротой молнии облетела всю страну. Жители стали собираться в отряды и к ближайшему месту происшествия уже спешили на помощь друзьям. Порядка и согласованности действий было мало у американцев, но их число увеличивалось постепенно, и они сильно тревожили фланги английского отряда, стараясь его задержать и остановить. Это, однако, им не удавалось. Жители сел и местечек собирались в тылу англичан и угрожали их арьергарду.

На половине дороги из Конкорда в Лексингтон Лионель заметил, что английский отряд находится в большой опасности. Молодой человек шел в это время рядом с капитаном Мэк-Фюзом, который презрительно встряхивал головой всякий раз, когда мимо пролетала пуля, и неодобрительно отзывался о преждевременном и неумелом начале войны, которая в будущем обещает так много интересного.

- Обратите ваше внимание, маиор Линкольн, - прибавил он, - что эти колонисты уже знакомы с начатками военного дела. Они прекрасно стреляют, отлично применяются к разстоянию и чрез полгода, через год, смотрите, выучатся даже правильной атаке.

Лионель, по мере того, как разгоралось сражение, волновался все больше и больше. Наконец, он не выдержал, сел на коня и поехал к командующему отрядом просить себе какого-нибудь назначения. Его сейчас же назначили в авангард. Дав шпоры коню, он немедленно примчался на место. Там нескольким ротам было приказано проложить дорогу для отряда сквозь неприятельские ряды. Как раз в ту минуту, когда примчался Лионель, из-за риги грянули новые выстрелы, посылая вестников смерти в ряды англичан.

- Капитан Польварт! - прокричал старый флотский маиор, мужественно сражавшийся в первом ряду. - Возьмите роту легкой пехоты и выбейте мне этих подлых бродяг из их засады.

- Это какие-то белые дикари! - отозвался капитан. - Вперед, ребята! Лезть на левую стену! Пощады никому не давать!

Лионель видел, что его друг исчез в пороховом дыму среди построек фермы. Солдаты кинулись вслед за ним. Через несколько минут Польварт появился снова, весь черный от пороха, а над фермой несчастного хуторянина занялось зарево.

- Ах, маиор Линкольн! - кричал он. - Неужели вы назовете это действиями легкой пехоты? Это, по моему, просто каторга, одно мучение! И для чего? Для того, чтобы справиться с горстью мародеров! Послушаите, у вас есть, во-первых, некоторое влияние, а во-вторых, есть лошадь. Съездите вы, пожалуйста, к Смиту и скажите ему, чтобы он скомандовал отдых для завтрака. А то ведь это ни на что не похоже: ночь всю шли, утром не поели, солнце печет - между тем только и приходится все время: «пли! пли!» Человек может много сделать, но ведь есть же для него и невозможное.

Лионель стал ободрять своего друга, но в это время начались новые атаки. Американцы еще не умели вьгдерживать натиска регулярной пехоты, они всякий раз отступали, но далеко не без сопротивления.

Авангард снова двинулся вперед. Лионель обернулся, чтобы посмотреть на сцену, оставшуюся позади. Два часа войска подвигались все время с боем, дрались почти без перерыва; силы американцев с каждой минутой увеличивалясь. За каждой изгородью, за каждым домом, за каждой ригой, в каждой рощице засели стрелки и палили, палили, тогда как англичане все больше и больше падали духом, постепенно ослабевая. Вся местность была затянута дымом, как густым занавесом. В этом дыму англичане отступали все поспешиее и поспешнее, и это отступление в любой момент могло перейти в бегство.

Маиор Линкольн, несмотря на свою молодость, настолько уже понимал военное дело, что для него все положение было теперь вполне ясно. Он видел, что американцам не хватает только согласования действий и единства в командовании, чтобы уничтожить весь английский отряд. Англичан в этой засадной войне спасала только их военная дисциплина. Польварт очень обрадовался, когда в первых рядах авангарда раздались радостные крики: то подходила на выручку отборная бригада английского войска под начальством графа Перси, наследника герцогского дома Норсемберлендов. Оба отряда соединились, заагремела привезенная артиллерия, и американцы отошли. Войскам дали отдых. Польварт повалился на землю, а Лионель сошел с коня. Их примеру последовали все прочие, изнемогая от усталости и жары. Отряд был в эту минуту дохож на затравленного оленя, успевшого кое-как обмануть собак.

- Нет, маиор Линкольд, это свыше человеческих сил! - сказал капитан Польварт. - Ведь мы прошли от самого этого Конкорда миль пять, не меньше, и при том…

- Что вы! Всего две мили. Так по крайней мере выходит по мильным камням, - возразил Лионель.

- Не буду об этом спорить. Во всяком случае, солдаты наскоро закусят и сейчас же выступят, чтобы вернуться в Бостон до наступления ночи.

- Наскоро? В Бостон? До наступления ночи? - медленно повторяя, переспросил Польварт. Он приподнялся на локте. - Кто это все выдумывает там у вас? Когда же мы успеем поесть как следует? Ведь мы голодные.

- Таков приказ графа Перси. Он мне сообщил, что против нас поднялась вся страна.

- Да, но ведь эти чудаки проспали ночь в хороших постелях, и все успели плотно позавтракать сегьдня утром. Им хорошо говорить. A каково нам? Да, наконец, это просто неприлично так поспешно отступать. Получается такой вид, будто двухтысячный отряд его величества спасается бегством от скопища буйных мужиков! Нет, так нельзя. Граф Перси - человек такого знаменитого рода, носитель такого громкого имени, что ему просто невозможно допустить такое безчестие для войск, которыми он командует.

Однако, известие, сообщенное маиором Линкольном, оправдалось на деле. Солдатам едва дали время подкрепиться пищей и снова повели их в Бостон. Покуда они сидели на отдыхе, американцы держались в почтителвном отдалении, опасаясь разставленных полевых орудий, но как только колонна построилась и пошла, атака возобновилась с новой силой. На беду солдаты по дороге сожгли и ограбили несколько ферм. Это еще больше раздражило милиционеров, и они принялись опять яростно теснить оба фланга англичан.

- Велел бы нам Перси построиться в боевой порядок и ударить на них, в полчаса было бы все кончено! - говорил Польварт, с трудом шагая во главе своей роты. - Мы бы или победили, или все бы полегли.

- Ну, да, победили бы, а потом, к ночи, американцы собрались бы еще в большем числе, и тогда из нас в живых не осталось бы ни одного человека, - возразил Лионель. - Кстати, товарищ, вот вам и случай показать свою распорядительность: с этой горы как раз на вас спускается отряд американцев.

Польварт обернулся к своим солдатам и крикнул им сильным, мужественным голосом:

- Вперед, мои храбрецы! Разгоните этих собак, разсейте их, как комаров или пиявок! Угостите-ка их хорошенько свинцом и железом!

Достаточно было одного залпа, и американцы разбежались.

Эта партизанская война прожсходила без перерыва на протяжении нескольких миль. Солдаты не имели ни минуты покоя. Американцы тревожили и трепали их всю дорогу.

Лионель обратил внимание на одну существенную разницу между обеими воюющими сторонами: там, где местность оказывалась удобной для правильной атакя, английские солдаты ободрялись и смелее делали натиск на неприятеля, при чем американцы торопились убраться подальше. Наоборот, в местах холмистых или пересеченных выигрывали американцы. Тогда англичанам оставалось только поскорее уходить, даже не подбирая раненых, которые с ужасом видели, что товарищи их покидают.

После одной из стычек лошадь Лионеля едва не наступила на труп убитого старика-американца, совершенно седого, тощого, с впалыми щеками. Его руки еще сжимали в судороге заржавленный мушкет, такой же старый, как и он сам.

- Чем может кончиться подобная борьба, раз борцы воодушевлены такой сильной ненавистью? - спросид Лионель, заметив, что над трупом американца еще кто-то наклонился и разсматривает его. - Много крови прольется, много будет жертв.

Ему не ответили. Он поднял глаза и увидал флотского маиора, по милости которого началась самая борьба. Тот был как будто сам не свой, но потом опомнился, дал шпоры коню и скрылся в тумане, крича:

- Авангард, вперед!

лошадь и спросил Польварта, не ранен ли он.

- Нет, маиор Линкольн, - отвечал капитан, - я только весь растаял. Да. Совершенно никуда не гожусь. Я сделал сегодня все, что мог, а больше я не в силах. Скажите потом в Англии нашим друзьям, что я встретил свою участь, как покорный солдат. Я таю, как ком снега весной.

- Боже мой, Польварт! Вам дельзя здесь оставаться, вас убьют американцы. Вы видите, они нас окружили со всех сторон.

- Я готовлю речь тому первому. янки, который ко мне подойдет. Если это будет человек гуманный, он меня пожалеет, а если дикарь, то избавит моих наследников от расходов на мои похороны.

Лионель хотел продолжать свои уговоры, но в это время вновь произошла стычка, и англичане побежали от американцев. Он поспешил к солдатам, собрал их, сказал им речь и дал стычке совершенно другой оборот. Американцы отступили, но при этом отстреливались, и случилось как-то так, что Лионель очутился один в опасном соседстве небольшого лесочка. Оттуда он услыхал команду:

Он нагнуд годову к луке седла, чтобы укрыться от будущих пуль, но в это время среди американцев послышался голос, заставивший его вздрогнуть:

- Не убивайте. его! Ради того Бога, Которому вы покланяетесь, не убивайте!

Весь охваченный каким-то неопределенным ощущением, Лионель поднял голову и увидал старика Ральфа, который бежал вдодь лесной опушки, опуская ружья американцев и крича нечеловеческим голосом. В тот же момент из леса выбежал какой-то юноша и схватил лошадь Лионеля за узду, так что тот уже думал, что его берут в плен.

- Кровавый день сегодня, маиор Линкольн, - сказал юноша, - и Богь этого дня не забудет. Если вы съедете с этого холма по прямому направлению, то вы ничем не рискуете, потому что в вас не станут стрелять, из опасения ранить Джоба.

мушкетов. Лионелю было жаль разставаться со своим конем, но и он счел за лучшее тоже спешиться и предоставить коня на волю судьбы. После того он присоединился к другой группе сражающихся и одушевлял их для новых усилий во время остальной дороги.

чувствуя, что им для мести остается уже немного времени, потому что враг от них ускользает. Дрались старики, юноши, почти мальчики, дрались раненые, дрались даже служители Божьяго алтаря, чтобы напоследок нанести еще несколько ударов ненавистному врагу.

Солнце уже готовилось к закату. Положение английского отряда было почти безнадежное, когда Перси отказался от своего плана возвратиться к Неку, через который он так гордо переправлялся утром, выступая из Бостона, и сделал последнее усилие для того, чтобы вывести остатки войск на Чарльстоунский полуостров. Все высоты и крутизны холмов были покрыты вооруженными американцами, у которых сердца бились от радости и надежды, что с наступлением темноты английский отряд будет совершенно уничтожен. Но этого не случилось. Дисциплина сделала все-таки свое дело и спасла остатки двух соединенных колонн: они вступили на перешеек как раз одновременно с наступлением темноты.

Лионель прислонился к забору и смотрел, как мимо него проходили медленным, тяжелым, усталым шагом люди, незадолго перед тем думавшие, что они наведут страх на всю колонию, а теперь едва передвигавшие свои ноги, поднимаясь на холм Бенкер-Гилль. Офицеры шли с опущенными от стыда глазами, а солдаты невольно, по недавней привычке, оглядывались с опаской назад, не гонятся ли за ними враги, которых они еще давеча так надменно презирали.

Взвод за взводом проходил мимо Лионеля, и люди в них казались одинаково утомленными. Наконец, Лионель увидал какого-то всадяяка, ехавшого среди пехотных рядов. Приглядевшись, он узнал Польварта и под ним своего коня, которого сам же бросил на произвол судьбы. Капитан ехал спокойный и довольный. Его одежда была вся в клочках, чепрак под седлом изорван полосами, а на боках благородного скакуна запеклась кровь. Видно было, что на всадника американцы обратили усиленное внимание, и что он от них очень старательно удирал.

пожертвовать своими часами. Взобравшись на лошадь, он уже не слушал никаких уговоров, никаких указаний на опасность быть одному верхом среди пеших и решил ни за что не разставатъся с седлом и лошадью, благодаря которым он как бы вознаграждался за все бедствия, постигшия его на службе королю и отечеству в достапамятной битве при Лексингтоне.