Лионель Линкольн, или Осада Бостона.
Глава XVI

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Лионель Линкольн, или Осада Бостона. Глава XVI (старая орфография)

Лионель Линкольн или Осада Бостона

Глава XVI

Гордая Британия не имела причины особенно радоваться своей дорого купленной победе. Она могла тогда убедиться на деле, что её мечты о завоевании никогда не могут сбыться, и что она только напрасно теряет убитыми и ранеными своих старых солдат.

Тумфрис.

Американцы сначала отвечали англичанам на их грозную канонаду выстрелами из своих маленьких полевых орудий, зная, что этими выстрелами много не сделаешь, но желая только показать, что канонады они не боятся. Когда же наступил решительный час, вокруг редута и на нем воцарилась мрачная, зловещая тишина. Американцы, занявшие позицию влево от редута, окружили себя деревянным частоколом и за этим слабым прикрытием ждали нападения,

На Бенкер-Гилле укреплений не было, а флот продоижал обстреливать перешеек, затрудняя сообщения американцев. Но все-таки к ним подходили подкрепления, несмотря на грозный артиллерийский огонь королевских фрегатов. Впрочем, и у Гоу было войска почти столько же, сколько у американцев, и кроме того, к нему всегда могли свободно прибывать подкрепления, подвозимые на лодках. Таким образом, все преимущества были на его стороне.

Войска развернулись в необыкновенном порядке, с замечательной точностью и стройностью движений. Гау разделил свои силы на две части; одна часть должна была штурмовать холм, а другая, оставаясь в резерве, в тоже время мешать сообщениям мятежников с поселянами, остававшимися на лугу. Разделение совершилось быстро. Первая колонна скоро скрылась за большим фруктовым садом, а вторая медленным и мерным шагом двинулась на приступ холма, обстреливая его дорогой из полевых пушек, между тем как с кораблей и с Коппс-Гилльской батареи снова загремела оглушительная канонада.

- Красивое зрелище, - сказал Бергойн, стоя рядом с Линкольном и чувствуя в себе все большее и большее возбуждение. - Как хорошо исполняются все движения! Какой изумительный порядок в строю! Как величественно эта колонна наступает на неприятеля!

Лионель нячего не ответил: он сам был очень взволнован. Впрочем, генерал сейчас же отвлекся и забыл про свой разговор. Английския войска поднимались на холм мерным шагом и с такой точностью, словно на смотру. Между тем это был не смотр, а настоящий штурм. Гордо веяли знамена, военная музыка гремела, выделяясь среди гула орудийной пальбы. Самоуверенная офицерская молодежь торжествующе улыбалась, оглядываясь на город, где все крыши, колокольни и холмы были усеяны зрителями.

Английские ряды приблизялись почти к самым редугам. Батареи умолкли. Редут все время молчал.

- Вот посмотрите, Линкольд, они не будут драться, - сказал опять все тот же генерал. - Они замерли от страха. Наша победа обойдется без кровопролития.

- Посмотрим, сэр, посмотрим!

Со стороны англичан открыт был беглый огонь. Из-за фруктового сада тоже начали стрелять. Весь холм осветился выстрелами. Американцы не отвечали.

Английския войска двинулись дальше вперед и вскоре ихь не стало видно в облаках дыма от их собственной стрельбы.

- Они струсили, эти ваши грозные мужики, соверженно струсили! Они парализованы страхом! - вскричал опять веселый товарищ Лионеля. - Гоу приблизился к ним на двести шагов, не потеряв ни одного человека!

Вдруг среди дыма заблестел огонь, и грянул залп из тысячи мушкетов. Этот залп дали американцы, разом вышедшие из своего бездействия и стрелявшие теперь почти в упор. Лионель смутно видел сквозь дым, что солдагы невольно дрогнули и подались назад. Но вот послышались ободряющие возгласы. Очевидно, они оправились и снова пошли в атаку. Зрители на Коппс-Гилле с тревогой ждали, что будет дальше. В это время сред и них послышался голос:

- Ура! Ура! Пусть собаки-красномундирники попробуют снова полезть на Бридс-Гилль: народ им покажет, что такое закон!

- В воду этого негодяя-бунтовщика! - крикнуло разом с десяток солдат.

- Поставим его лучше перед жерлом пушки и отправим его к его друзьям! - предложили другие.

- Стойте! - крикнул Лионель. - Это юродивый, идиот, дурак. С него нечего спрашивать!

Солдаты укротились. Между тем в дыму стали теперь видны солдаты в красных мундирах, значительно подавшиеся назад.

- Они, должно быть, хотят выманить мятежников из редута, - заметил Бергойн.

- Нет, это не то, - сказал другой, бывший с ним генерал, более суровый и серьезный. - Это просто постыднейшее отступление перед мятежниками. Это новый позор.

На этот раз солдаты молча распорядились: человек двадцать схватили юродивого, подняли кверху и сбросили со скалы прямо в воду пролива. Лионель даже не успел заступиться за несчастного дурака.

Но Джоб упал не в воду, а на самый край берега, и сейчас же вскочил на ноги. Сняв шляпу, он стал ею махать и опять кричать то же самое, потом спустил на воду крошечный челночек, сел в него и быстро поплыл по проливу под градом камней, которыми в него кидали солдаты. Вскоре его челнок замешался среди других лодок и скрылся из вида.

Во время этого вздорного эпизода на Коппс-Гилле главное действие продолжалось. Ветер разнес дым, и стала видна вся кровавая сцена. Генералы смотрели в свои подзорные трубки и сделались очень серьезны. Бергойн дал свою трубку Лионелю и тот ужаснулся, когда увидал перед редутом груду трупов.

В эту минуту на Коппс-Гилль прибежал запыхавшийся офицер и стал что-то торопливо говорить Клинтону.

- Хорошо, сэр, - сказал Клинтон офицеру, когда тот уже уходил. - Все, что вы передали мне сейчас, будет исполнено. Канониры на своих местах, следовательно задержки не будет.

- Да, Линкольн, вот одна из неприятных сторон военной службы, - заметил Бергойн. - Драться, проливать кровь за короля - для солдата счастье, радость, но неприятно, когда становишься орудием мести.

Лионелю не пришлось долго ждать объяснения этих слов: с батареи рядом с ним взвились, свистя, огненные бомбы и понесли разрушение в стоявшее напротив село. Через песколько минут над селом показался густой черный дым, пламя охватило строения, и все местечко запылало.

Тем временем из Бостона подошли новые подкрепления, и колонны опять стали строиться для нового штурма американских позиций.

После первого неудачного штурма, когда англичане отступали, на гребне редуга показался высокий, представительный старик, который посмотрел на движения англичан, поговорил с каким-то другим американцем, и оба опять скрылись за редутом.

Лионель разслышал, как кто-то рядом с ним назвал старика Прескоттом из Пеппереля, а в другом американце, который был со стариком, маиор сам узнал своего знакомого незнакомца - главу «каукусов».

Снова двинулись батальоны к роковому месту. Опытный воин, генерал Клинтон, стоявший рядом с Лионелем, тихо сказал, как бы про себя:

- Если он запретит солдатам стрелять, а велит ударить в штыки, редут будет взят в одну минуту.

Но солдаты не выдержали, начали стрелять. Опять американцы ответили громовым залпом, и опять все закрылось густым дымом. Перестрелка продолжалась. Английскую стрельбу легко можно было отличять от американской: залпы обученных солдат были правильнее и точнее. И вот эти правильные залпы стали заметно ослабивать…

Дым поразсеялся, стал не так густ, и все увидали, что разстроенные колонны англичан опять, во второй раз отстудают в страшнейшем безпорядке. Офицеры, с саблями на голо грозят, усовещивают, ничто не помогает. Солдаты бегут к лодкам и садятся в них.

Сзади, в Бостоне, глухой ропот удовольствия, торжества. Толпа сдержанно ликует.

Бергойн стоит и кусает себе губы. Лионель оборачивается на Клинтона и видит, что тот исчез. Но Лионель успевает заметить, что Клинтон садится в лодку. Тогда он бежит и кричит ему:

- Радя Бога, возвмите меня с собой! Вспомните, что мой 47-й полк дерется на поле битвы, и что я в нем маиор.

- Примите его! - говорит Клинтон гребцам.

Он рад, он доволен, что с ним будет преданный друг…

Когда лодка отъехала от берега, у Лионеля сначала как будто закружилась голова, но он скоро опомнился и стал глядеть на сцену перед собой. Селение Чарльстоун было кругом в огне. В воздухе свистели ядра, выпускаемые с кораблей. Среди этого смятения и гула Клинтон и Лионель вышли на землю. Первый сейчас же бросился к разстроенным рядам, привел их в порядок, ободрил солдат. Но их долго пришлось уговарявать, потому что двукратная кровавая неудача сильно уронила их дух.

Командующий генерал, однако, не растерялся среди всеобщого уныния и разстройства. Но из всей блестящей молодежи, вышедшей с ним, не осталось никого, кто бы не был убит или ранен. Тем не менее он спокойно и энергично отдавал приказания. Понемногу паника улеглась, офицерам снова удалось взять солдат в свои руки.

Начальники переговорили между собой и немедленпо был решен новый приступ. Впереди поставили свежия войска; колонну, посланную на луг, отозвали оттуда почти в полном составе. Все войско разделили на три колонны для одновременной атаки редута с трех сторон. Подошел отряд морской пехоты со старым маиором во главе. Явился разстроенный, унылый Несбит со своим полком, в котором Лионель безуспешно искал своего друга Польварта.

В несколько минут штурмующия колонны дошли до неумело построенного редута, перешли через ров и, осыпаемые пулями, кинулись в штыки.

впереди своей роты и тут же упал, сраженный пулей. Но штыковой бой был непродолжителен. Американцы его не выдержали и были выбаты из редута, оставивши в нем гору трупов.

Лионель продолжал идти вперед, преследуя бегущого неприятеля, и заметил среди других убитых главу каукусов, который лежал на траве в большой луже собственной крови. Среди яростных криков последней решительной минуты молодой офицер остановился и оглянулся кругом с надеждой, что кровопролитию наступает конец. В эту минуту его блестящая офицерская форма привлекла на себя внимание одного раненого и умиравшого американца, которому захотелось принести еще одну жертву теням своих соотечественников. Собрав остаток сил, он сделал выстрел, и Лионель упал без чувств к ногам сражающихся.

Условия местности были для них благоприятны, ядра пролетали у них над головами, и они благополучно пришли на Бенкер-Гилль. За соседний холм отступили и те поселенцы, которые стояли на лугу за деревянным частоколом. Англичане утомились и стали отдыхать, а американцы под огнем артиллерии снова переправились обратно через пролив, не потеряв от ядер ни одного человека, точно заговоренные от смерти.

День подходил к концу. Неприятеля нигде не было видно. Корабли и батареи прекратили огонь. Потрясенная равнина погрузилась в глубокое безмолвие. Войска принялись укреплят холмы, на которых они остановились, чтобы хоть чем-нибудь отметить свою безплодную победу, нисколько не радостную, а, напротив, очень прискорбную для королевских генералов.