| Автор: | Купер Д. Ф. |
| Категории: | Роман, Приключения |
Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Лионель Линкольн, или Осада Бостона. Глава XVII (старая орфография)
Лионель Линкольн или Осада Бостона
Глава XVII
Она говорит и ничего не высказывает. Что это значит? Её взгляд говорит яснее… я ей отвечу.
Шекспир. «Ромео и Джульета».
Сражение при Бенкер-Гилле произошло тогда, когда еще сено на лугах не было убрано, но с тех пор миновали летния жары, прошли ноябрьские заморозки с падением листьев и начались февральския бури и мятели, а маиор Линкольн все еще лежал на той самой постели, куда его перенесли раненого, в безсознательном состоянии, с роковых холмов Чарльстоунского полуострова. Пуля, засевшая в теле Лионеля, приводила в смущение лучших английских хжрургов. Положение её было таково, что для её извлечения требовалась очень рисковакная операция, на которую хирурги никак не могли решиться. Если бы дело шло о простом смертном, они бы, вероятно, не стали долго раздумывать, но ведь Лионель был единственный наследник Линкольнов.
Наконец, из Европы приехал молодой, предприимчивый хирург, когорому еще нужно было делать карьеру. Будучи, может быть, ученее и искуснее своих коллег, он признал операцию необходимой и возможной. Коллеги презрительно улыбнулись, а он в ответ на их улыбки презрительно промолчал. В конце концов друзья Лионеля, не видя улучшения, согласились на операцию, и когда смелый молодой хирург сделал ее, то она блистательно удалась. Пуля была извлечена, и Лионель вступил на путь выздоровления.
Кто был искренно рад выздоровлению маиора, так это его Меритон. Фатишка-лакей был всей душой привязан к своему барину.
- Ведь вас ранили беззаконно, сэр, - говорил он. - Кроме раны мушкетной пули, вы получили несколько ран штыком и по вас проехала кавалерия. Я это знаю от солдата из Ирландского Королевского полка. Он лежал рядом с вами и тоже остался жив, и может все это подтвердить. Если бы вам понадобилась пенсия, он бы все это показал под присягой. Отличный человек этот Теренс.
- Хорошо, хорошо, Меритон, - сказал, улыбаясь, Лионель и машинально ощупал свое тело, когда Меритон затоворил о штыковых ранах. - Только, должно быть, этот солдатик приписал мне свои собственные повреждения. Немного спутал. Рану пулей я признаю у себя, но штыком меня, кажется, никто не ударял, и кавалерия меня не топтала.
- Как же вы признаете рану пулей, когда вы и пули-то еще не видали? - возразил Меритоп.- A я, сэр, могу вам ее показать. Я ее спрятал и буду беречь всю жизнь, а когда умру, велю положить с собой в гроб. Она пробыла семь месяцев у вас в теле, а теперь находятся у меня в кармане. И молодчвна же этот молодой хирург, который сумел ее вытащить. Ведь как трудно было: мешала какая-то артерия… забыл, как она называется.
Говоря это, Меритон показал барину сплющенную пулю.
Лионель протянул руку к кошельку, который Меритон каждое утро клал ему на стол и каждый вечер убирал, достал из него несколько гиней и подал их Меритону, говоря:
- Вот этого золота, кажется, будет достаточно для того, чтобы уравновесить эту пулю. Девайте ее куда хотите, но чтоб я больше никогда ее не видал.
Меритон хладнокровно взглянул на оба металла, как бы соображая стожмость золота, по сравнению со свинцом, потом небрежно сунул гинеи в один карман, а пулю завернул в бумажку я спрятал в другой.
- Я ведь все это время был не в полном сознании, пока не вынули пулю, - продолжал Лионель, - и помню все лишь очень смутно с тех пор, как меня ранили на холмах Чарльстоуна. Мне кажется, что все это время я был не в полном разсудке.
- Боже мой, сэр! Вы иногда меня бранили, иногда хвалили, но делали все как-то вяло, безучастно. У вас давно не было такого хорошого лица, как сегодня утром.
- Очевидно, меня раненого перенесли в дом к мистрисс Лечмер; я узнаю комнату и обстановку.
- Действительно, сэр, мистрисс Лечмер потребовала, чтобы вас перенесли к ней в дом. Это лучший дом в городе. Но она, повидимому, утратит на него свои права, если с вами что-нибудь случится.
- С чего вы это взяли?
- С её слов. Она сюда ходила каждый день навещать вас, и я сам слышал, как она говорила сама с собой, что если вы умрете, то погибнут все надежды её семьи.
- Так вот кто это ко мне приходил: мистрисс Лечмер! - задумчяво проговорил Лионель. - Кажется, я помню, что к моей постели часто подходила женщина, но только молодая, моложе моей тетки и гораздо подвижнее.
- И вы не ошибаетесь, сэр. За вами ходила такая сиделка, лучше которой не найдешь не только здесь, но даже в Лондоне.
Поссет[8] и негус[9] она приготовляет, как никто.
- Кто же эта талантливая особа?
- Мисс Дэнфорт! - разочарованно повторил Лионель. - Но ведь не одна же она все время за мной ходила, надеюсь? Помогал же ей кто-нибудь?
- Извините, сэр. Я тоже ходил за вами. Делал, что мог. Но, конечно, где же мне приготовить негус так, как это делает мисс Агнеса…
- Вас послушать, так я все это время только и делале, что дил вино. Довольно о напитках, Меритон. Это скучно. Скажите лучше, навещал ли меня кто-нибудь из друзей и знакомых.
- Простите, сэр. Командующий войсками каждый день присылал кого-нибудь из своих адъютантов узнавать о вашем здоровье. Лорд Перси сам заезжал несколько раз.
- Ну, это все светские визиты. A из бостонских родных? Мисс Дайнвор уехала из города?
- Нет, сэр, - отвечал Меритон, хладнокровно разставляя всевозможные пузырьки и рюмки на столе. - Эта мисс Сесиль такая домоседка
- Здорова она?
- Как я рад, что вы так говорите. С живостью с такой. Да, сэр, она здорова. Не слыхал, чтобы она была больна. Но ей куда до своей кузины, до мисс Агнесы! Ta такая знающая, энергичная, деятельная.
- Чудак! Почему вы так о ней судите?
- Она ленива, никогда не занимается женскими работами. Она здесь у вас, сэр, просиживала целымй часами на том самом кресле, на котором вы изволите сидеть, и не двигалась, а только вздрагивала, когда вы, бывало, вздохнете или простонете. Я думаю, что она сочиняет стихи, потому и любит так неподвижность.
- Вот как! - сказал Лионель, с интересом поддерживая разговор. - Из чего же вы заключили, Меритон, что мисс Дайнвор сочиняет стихи?
- Она часто держит в руках одну бумагу и все ее читает и перечитывает, как будто заучивает наизусть. A я заметил, что так делают все поэты.
- Какую бумагу? Не письмо ли? - вскричал Лионель с такой горячностью, что Меритон от неожиданности выронил из рук посуду, которую он в то время вытирал. Вещь упала на пол и разбилась.
- Боже мой, сэр! С какой горячностью вы это сказали! Совсем как в прежнее время!
- Я уж очень удивился вашим глубоким познаниям в поэзии, Меритон.
- Все зависит от практики, сэр, но у меня практики нельзя сказать, чтобы было много. Впрочем, я однажды сочинил эпитафию поросенку в Рэвенсклиффе, когда мы последний раз туда ездили, а в другой раз написал стихи по поводу вазы, которую разбила горничная леди Бэб…
- Хорошо, Меритон, когда я буду покрепче, я попрошу вас прочесть мне эти два ваших произведения, а теперь пошли бы вы в буфет да посмотрели бы, не найдется ли там чего-нибудь для меня? Я чувствую признаки возвращающагося здоровья.
Сесиль Дайнвор, но кресло с Лионелем стояло так, что она не мотла это заметить. Тихо-тихо подошла она к кровати и отдернула полог. Лионель следил за её движениями. Увидав, что кровать пуста, она быстро обернулась в сторону кресла и встретмась глазами с блестящим, ясным взглядом Лионеля. Такого сознательного взгляда она не видала у него уже несколько месяцев. В радостном изумлении, она подбежала к нему, взяла его протянутую руку и вскричала:
- Лионель, милый Лионель! Значит, вам лучше? О, как я должна благодарить Бога, что вижу вас таким!
Сесиль сжимала руку Лионеля в обеих своих. В одной из её рук он почувствовал бумату и взял ее, не встретив сопротивления.
- Милая Сесиль, - сказал он, взглянув на бумагу, - это мое письмо. Я это написал вам, когда шел в сражение, и выложил в нем все тайны своего сердца. Вы его сберегли. Скажите, должен ли я из этого понят, что у меня есть хорошая надежда?
Сесиль опустила глаза и закрыла руками вспыхнувшее ярким румянцем лицо. Потом, по женскому обычаю, залилась слезами. Впрочем, эти слезы молодой маиор скоро сумел осушить…
- Да. Вы распорядились, чтобы письмо было мне передано только в том случае, если вас убьют, но вы были все это время в таком положении, которое не лучше смерти. Ах, какой ужас мы пережили!
- Не будем больше никогда о нем вспоминать, Сесиль. Впереди нас ждет здоровье и счастье. Я с своей стороны все силы употреблю, чтобы сделать вас счастливой.
- Я это знаю, Линкольн, и верю вам вполне.
8
Питье из вина с сахаром и мускатным орехом.
9
Питье вроде лимонада с вином.