Лионель Линкольн, или Осада Бостона.
Глава XXIX

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Лионель Линкольн, или Осада Бостона. Глава XXIX (старая орфография)

Лионель Линкольн или Осада Бостона

Глава XXIX

Об их движении не возвещали ни песни трубадуров, ни крики солдат.

Сэр Вальтер Скотт.

Для того, чтобы воспользоваться генеральским разрешением и выехать из города, Сесиль подождала, когда стемнеет. Было, впрочем, еще не очень поздно, когда она простилась с мисс Агнесой и отправилась в путь в сопровождении Меритона и того незнакомца, которого мы уже несколько раз видели состоящим при ней. Она вышла из экипажа раньше, чем доехала до самого конца города, и несколько улиц прошла до берета пешком. Набережные были совершенно безлюдны и безмолвны. Сесиль шла впереди своих спуткаков, ступая по грубым доскам, и остановилась у широкого бассейна, который вдруг перегородил ей дорогу. Она смутилась, нет ли какой-нибудь ошибки, но сейчас же обрадовалась, увидав, что к ней подходит молодой человек, которого до тех пор не было видно за магазином, находившимся на набережной.

- Я боюсь, не ошиблись ли вы дорогой, - сказал он, подходя к Сесили и внимательно ее разглядывая. - Позвольте вас спросить, кого вы здесь отыскиваете и зачем, вообще, сюда пришли?

- Сюда должен был явиться человек по приказанию главнокомандующого. Я его и ищу.

- Но вас только двое. Где же третий?

- Он немного отстал, - отвечала Сесиль, указывая на Меритона, который шел по доскам гораздо осторожнее своей госпожи. - Нас должно быть трое, и вот мы все налицо.

- Прошу меня извинить, - отвечал молодой человек в морском пальто, из-под которого виден был мундир мичмана коралевского флота, - но мне приказано было действовать с особенной осторожностью, потому что мятежники сегодня ночью что-то не спят.

- Действительно, я покидаю страшную сцену, - сказала Сесиль, - и чем скорее вы дадите мне возможность удалиться отсюда, тем больше я вам буду благодарна.

Молодой человек сделал поклон, давая понять, что он к её услугам, и пригласил ее идти за ним вместе со своими спутниками. Через несколько минут они дошли до лестницы, спустились по ней к воде и приблизились к дожидавшейся лодке.

- За работу, товарищи, - крикнул мичман, - и гребите как можно тише, чтобы не услыхал неприятель! Прошу вас войти в лодку, сударыня. Я вас берусь доставить благополучно на тот берег, но какой вам там будет сделан прием, - за это я, разумеется, не ручаюсь.

Сесиль, неизвестный и Меритон вошли в лодку, которая быстро понеслась по воде. Матросы молчали и почти безшумно гребли. Сесиль в эти немногия минуты как бы забыла о своем положении, заинтересовавшись открывшеюся перед её глазами сценой.

Вследствие одной из внезапных перемен, свойственных нашежу климату, погода вечером стояла сравнительно теплая и даже приятная. Луна проливала яркий свет на город и порт. Ясно были видны все предметы, и все казалось таким красивым при лунном освещении. Громады английских кораблей, точно спящие левиафаны, неподвижно покоились на воде, по которой нигде не скользило ни одной лодки. С другой стороны, окружающие Бостон холмы резко выделялись на лазоревом небе, и кое-где выставлялась то крыша, то колокольня, освещенная палевым светом. Город был тих, как вымерший, но по ту сторону гор, на пространстве от Чарльстоунских высот до перешейка, все говорило о кровавой войне. Уже и раньше в продолжение нескольких ночей американцы делали очень серьезные атаки, но в этот раз они вели атаку еще более ожесточенную. Город они, впрочем, щадили, направляя огонь на батареи, защищавшия доступ на полуостров с запада.

Уши Сесили давно привыкли к военному шуму и грохоту, но ночную бомбардировку она видела собственными глазами только еще в первый раз. Она сняла с себя капор, откинула спустившиеся на лицо волосы и, облокотясь на борт лодки, слушала орудийные выстрелы, следя за вспыхивавшивд молниями, перед которыми бледнел и пропадал томный свет ночного светила. Матросы гребли веслами, завернутыми в холст, чтобы меньше шуметь, и лодка двигалась среди такой полной тиншны, что слышно было при каждом выстреле не только пыхтение пушки, но и полет ядра.

- Я не понимаю, миледи, - сказал Меритон, - для чего столько английских генералов и других бравых воинов, находящихся в Бостоне, упорствуют в том, чтобы оставаться на таком тесном полуострове, под ядрами и пулями толпы мужиков, когда у нас есть такой город, как Лондон, где теперь и тишь, и гладь, и Божья благодать…

Нить мыслей разом оборвалась у Сесили. Она подняла глаза и заметила, что мичман глядит на нее с искренним востортом. Она покраснела и опять надела капор, после чего переетала смотреть вдаль.

- Сегодня ночью американцы не жалеют пороха, - сказал молодой моряк. - Должно быть, их корсары опять поймали какой-нибудь наш транспорт с военными припасами, иначе мистер Вашингтон не стал бы так шуметь, когда все добрые люди легли спать. Не находите ли вы, сударыня, что если бы адмирал двинул три или четыре корабля в тот канал, что позади города, то с этих янки сразу была бы сбита вся их спесь?

- Я так мало понимаю в военных вопросах, - с улыбкой ответила Сесиль, - что мое мнение, еслиб я его решилась высказать, не имело бы ровно никакой цены.

- Как вы так говорите, молодой джентльмен? - спросил Меритон. - Разве вы не знаете, что в позапрошлую ночь мятежники прогнали из канала большую галеру? Я спрятался за кирпичным забором и видел это собственными глазами.

- Самое для вас подходящее место, сэр, сидеть за кирпичным забором, - с нескрываемым презрением возразил мичман. - Это я вижу… Вы изволите знать, миледи, что такое галера? Это просто низкобортное судно, вооруженное небольшим числом тяжелых пушек. Другое дело фрегат или двухдечный корабль, я вот про какие суда говорю.

Лодка продолжала двигаться в тишине и приблизилась к небольшому заливчику, приютившемуся между холмами, так что здесь было можно незаметно высадиться на берег. Мичман велел гребцам войти в этот заливчвк и остановиться у беpera. Там он подал руку Сесили, помог ей выйти из лодки и, разставаясь с ней, сказал:

…

- Напрасно вы думаете, что вам придется так скоро разстаться, молодой человек! - воскликнул кто-то, выходя из-за утеса, за которым был спрятан. - Не сопротивляйтесь, иначе вы все будете убиты.

- Поезжайте, товарищи, поезжайте! - крикнул мичман, сохраняя замечательное присутствие духа. - Спасайте лодку во что бы то ни стало, а обо мне не думайте!

Матросы повиновались без малеишого колебания, а молодой офицер, воспользовавшись моментом, когда так некстати подоспевший американец повернулся звать своих людей, бросился бежать к берегу, до которого было несколько шагов, спрыгнул в воду и ухватился за лодку. Матросы сейчас же помогли ему влезть в нее, и лодка быстро помчалась прочь. На берег выбежал вооруженный отряд человек в двенадцать и стал наводить на беглецов мушкеты, но первый американец крикнул:

- Не стреляйте! Молодой человек убежал от нас - и пускай его. Он молодчина, храбрец. Ограничимся теми, которые остались на берегу, а то наши выстрелы могут привлечь внимание флота и замка.

Американцы опустили ружья прикладами вниз и, опираясь на них, следили глазами за лодкой, которая быстро плыла к своему фрегату. Вскоре она была уже вне выстрелов. Сесиль едва дышала от тревоги и страха за моряков, но когда убедилась, что они вне всякой опасности, она приготовилась обратиться с доверчивой откровенностью к своим соотечественникам, смотревшим на нее, повидимому, как на свою пленницу. На американцах была самая простая крестьянская одежда с нашитыми на ней лишь кое-какими отличиями солдатского звания. Все они были вооружены только мушкетами, которыми владели очень умело, не хуже регулярных солдат.

Меритон, когда его окружили американцы, от испуга задрожал всеми фибрами своего тела; сопровождавший Сесиль неизвестный человек тоже заметно струсил, но сама Сесили сохранила полное хладнокровие, будучи уверена в своих соотечественниках.

Когда все они подошли к ней и остановились, опершись на ружья, их начальник приступил к допросу пленных. От своих подчиненных он отличался только зеленой кокардой на шляпе, но Сесиль знала, что это кокарда означает офицерский чин не ниже капитана.

- Очень неприятно допрашивать женщину, - сказал онь спокойным, но твердым голосом, - в особенности такую, как вы, н этого требует мой долг. Зачем вы явилясь сюда, в такое уединенное место и в такой поздний час, при том же на ялике с королевского корабля?

- Я своего приезда и не думала скрывать, - отвечала Ceсил. - Все, что я желаю, это повидаться с кем-нибудь из генералов, которому я и объясню причину и цель своего появления здесь. Многие из них меня знают. лично и поверят мне на слово.

- Мы нисколько не сомневаемся в вашей добросовестности, но мы обязаны поступать осторожно в виду наличныхь обстоятельств. Не можете ли вы мне самому объяснить вашу цель? Знаете, я не привык причинять затруднения женщинам.

- Вам объяснить я не могу.

- В таком случае я боюсь, что вам предстоит провести одну дурную ночь. Вы попали в несчастную минуту… Судя по выговору, вы американка?

- Я родилась в Бостоне.

- Я тоже, следовательно, мы с вами земляки, - сказал офицерь и несколько раз попробовал заглянуть под канор Сесили, чтобы разсмотреть её лицо, но это ему не удалось. - По правде сказать, мне очень надоело сидеть здесь и видеть только дым из труб родного города, сознавая к тому же, что у наших очагов греются посторонние люди, чужеземцы.

- Никто больше меня не желает, чтобы как можно скорее водворился мир, и чтобы каждый получиль то, что ему следуеть, - заметила Сесиль.

- Пусть парламент отменит новые законы, а король отзовет войска, - вмешался другой американец, - и всему делу будет конец. Мы сражаемся вовсе не для того, чтобы только проливать кровь. Кровопролитие нам ровно никакого удовольствия не доставляет.

- Если бы мой слабый голос мог быть услышан, то король сделал бы давно вот так, как вы говорите, - сказала Сесиль. - К сожалению, я на него не могу иметь ни малейшого влияния.

- Он поддался влиянию нечистого духа, который, как я полагаю, не разбирает, кто король и кто простой смертный, и нападает на всех одинаково, - что на короля, что на сапожника.

- Я могу иметь очень плохое мнение о поступкак мниистров, но мне всегда неприятно слышать, когда при мне обсуждают личные качества моего государя.

- Я не имел намерения вас оскорбить. Я только сказал то, что думаю, и сказал от души.

Американец неловко отвернулся и замолчал, видимо не очень довольный собою.

Между тем офицер переговорил с двумя из своих товарищей и сообщил Сесили результать совещания трех мудрых умов.

- Я решил, - сказал онь, - отправить вас к ближайшему генералу под конвоем вот этах двух людей. Они с местностью хорошо знакомы и дорогу найдут.

отдал приказ остальному отряду готовиться в путь отдельно. Перед тем, как повести пленников к генералу, один из назначенных проводников подошел к Меритону и сказал:

- Вас двое, нас тоже только двое; поэтому, любезный, покажите нам, что у вас есть, чтобы после не было ссор и недоразумений. Не правда ли, так будет лучше?

- Конечно, конечно, сэр, - отвечал, весь дрожа, лакей и безпрекословно подал американцу свой кошелек. - Он не очень тяжел, но в нем настоящее английское золото, которое вам, мятежникам, несомненно пригодится, потому что ведь у вас только бумажные деньги,

- Может быть, оно нам и очень пригодилась бы, но только мы не воры. Я не про деньги вас спросил, а про оружие.

- К сожалению, оружия я вам не могу предложить: у меня его нет. Но, быть может, сэр, вы удовольствуетесь вместо него деньгами? В кошельке лежат десять полновесных гиней, не считая серебра.

- Ну, будет тебе, Аллен, - вмешался другой милционер, - мне кажется, это не так важно, есть ли у этого джентльмена оружие или нет. Другой пленник лучше своего товарища понял, в чем дело, и дал мне возможность убедиться в том, что он без оружия. Я думаю, что мы и на этого можем положиться.

- Уверяю же вас, что у нас самые мирные намерения, - сказала Сесиль, - вам с нами не будет никакого труда.

Оба проводника почтительно выслушали нежный голос Сесили, и обе партии разделились. Отряд с офицером стал подниматься на гору, а проводники Сесили пошли в обход горы, направляясь к перешейку, соединявшему две смежных возвышенности. Они шли очень быстро, но несколько раз останавливались и спрашивали Сесиль, не слишком ли трудно ей за ними поспевать, предлагая, если она хочет, идти тише. За ней они почти не следили, но с её спутников не спускали глаз.

Кругом гремели пушечные выстрелы. Сесиль безшумно шла по промерзлой совсем траве. Вдали слышен был стук телег, ехавших по твердой мерзлой земле.

- Наша пальба разбудила англичан, - сказал один из милиционеров.

- Пальба была бы еще громче, если бы у нас вчера не разорвалась мортира «Конгресс». Ты видал когда-нибудь эту старую мортиру?

- Нет, самой мортиры не видал, а как из нея летали ядра - видел. Это ужасно, в особенности в темную ночь. Тише! Вот они!

В эту минуту подходил многочисленный отряд пехоты, шедший через горы и направлявшийся к берегам полуострова. Входившие в его состав люди были одеты почти так же, как и милиционеры, встретившие Сесиль. Двое или трое были верхами, и по их костюму можно было догадаться, что они принадлежат к высшему офицерству. За отрядом ехал многочисленный обоз, за обозом шел другой отряд, еще более первого.

Последним проехал к перешейку один из верховых офицеров; он обратил внимание на небольшую кучку зрителей, остановившуюся под яблоней, указал на нее тем, которые при нем находились, и направился к ней, наклоняясь на седле, чтобы лучше ее разсмотреть.

- Это что значит? - воскликнул он. - Женщина и двое мужчин под караулом двух милиционеров! Неужели среди нас все еще есть шпионы? Срубить это дерево! Оно нам, кстати, нужно, и кроме того я хочу хорошенько их видеть.

Древо вмиг было повалено с американской быстротой. Сесиль прошла несколько шагов вперед, чтобы не быть задетой при падении яблони, и тут офицер увидал по её костюму и по всей фигуре, что она не из простого класса.

- Тут какая-нибудь ошибка, - сказал он. - По какому случаю эта дама взята под арест?

- По-моему, нам следует взойти на холмы, - сказал один из проводников. - Там мы наверное найдем командующого генерала.

- Я сомасна пойти всюду, куда угодно, только бы поскорее достигнуть цели.

В несколько минут они добрались до вершины ближайшого холма и здесь увидали многочисленную толпу людей, работавших над постройкой укреплений. Один из проводников пошел отыскивать офицера, который был здесь начальником.

С холма Сесиль могла отчетливо видеть и город, и порт, и часть прилегающих к нему окрестностей. Английские корабли мирно стояли на рейде. В городе было тихо, не было заметно ни малейшей тревоги. Напротив, там постепенно потухали последние огни, не смотря на гремевшую канонаду. Возможно; что у Гоу еще продолжалось пиршество, которое Сесиль застала два часа тому назад.

кокардой на большущей трехуголке, какие носили в те года.

- Извяните, сударыня, что я не так скоро к вам вышел, - сказал генерал. - У нас тут работа идет… Мне сказали, что вы только сеюдня из города?

- A что думает Гоу? Предчувствуеть ли он, как мы собираемся его сегодня угостить?

- Сэр, откуда я могу знать, как думает или чувствует английский генерал? Но даже если бы я знала, - неужели вы думаете, что я сказала бы вам?

к генералу, который командует всем этим крылом. Очень можеть быть, что он найдет нужным, в свою очередь, отправить вас к самому главнокомандующему.

- Сэр, я его-то именно и ищу. С ним самим я бы и желала поговорить.

Генерал поклонялся, отдал приказание одному из младших офицеров и ушел к тому месту, где производились работы. Новый проводник Сесили сказал, что можно идти. Ceсиль бросила последний взгляд на спокойное великолепие пейзажа бухты, на тихия кровли Бостона, на людей, копошившихся на соседнем холме, где производились такия же точно работы, как и на здешнем, - потом запахнула поплотнее свою тальму и легкой молодой походкой стала спускаться с холма.