Приключения Алисы в стране чудес.
IX. История поддельной черепахи

IX. История поддельной черепахи

-- Ты не можешь себе представить, как я рада, что снова увидела тебя, моя милочка! - воскликнула герцогиня, схватив Алису за руку, и они вдвоем ушли с крокетного поля.

Алиса была очень довольна, что на этот раз герцогиня была в хорошем расположении духа.

"Должно быть, она была такая злая в кухне только потому, что там очень пахло перцем, - подумала Алиса. - Если я сделаюсь герцогиней, то не велю держать в кухне перца. Суп можно варить и без него. А то из-за перца все, пожалуй, будут сердиться, - думала Алиса, довольная своим открытием. - От уксуса люди становятся едкими и кислыми; от ромашки - горькими до огорчения, а от... от ячменного сахара и других сладостей дети становятся очень добрыми... Если б это было всеми признано, то никто не скупился бы на сладкое".

Думая так, Алиса совсем забыла про герцогиню и вздохнула, услыхав ее голос около самого своего уха.

-- Ты о чем-то задумалась, моя милочка? - спросила герцогиня. - Трудно сейчас сказать, какое можно вывести из этого нравоучение, но, сообразив немного, я тебе скажу.

-- Может быть, никакого нравоучения в этом нет, - решилась сказать Алиса.

-- Полно, полно, дитя мое! Нет ничего на свете, что не заключало бы в себе нравоучения. Все дело в том, чтобы его найти.

И говоря это, она прижалась к Алисе.

Алисе не нравилось, что она так близко прижимается к ней, во-первых, потому, что герцогиня была раньше очень злая, а во-вторых, потому, что она была как раз такого роста, что ей было удобно опираться подбородком на Алисино плечо. А подбородок у герцогини был очень острый и Алисе было неудобно и больно от него. Однако, не желая быть грубой, она молчала и терпела.

-- Теперь игра пошла, кажется, лучше, - сказала она, чтобы начать разговор.

-- Да, да, - ответила герцогиня. - Из этого можно вывести следующее нравоучение:

Сильнее любви ничего, дети, нет:

Любовь заставляет крутиться весь свет!...

-- Кто-то сказал, - возразила Алиса, - что если б никто не вмешивался в чужие дела, то земля вертелась бы куда быстрее.

-- Ну, да! Но это ведь почти одно и то же, - сказала герцогиня, впиваясь в детское плечо Алисы своим острым подбородком. - Из этого мы сейчас выведем следующее нравоучение: важен смысл и непременно, дети, помните о нем. Слово - звук, второстепенно - в словаре его найдем.

-- Как она любит нравоучения! - подумала Алиса.

-- Ты, должно быть, удивляешься, что я не обнимаю тебя за талию, - продолжала герцогиня. - Дело в том, что я боюсь твоего фламинго. Ведь он, пожалуй, рассердится. Или попробовать?

-- Он может ущипнуть вас, - сказала Алиса, которой совсем не хотелось, чтобы герцогиня обнимала ее.

-- Да, правда, - согласилась герцогиня. - И фламинго, и горчица щиплются. Отсюда можно вывести такое нравоучение:

-- Но горчица совсем не птица, - сказала Алиса.

-- Верно, как всегда! - воскликнула герцогиня. - Какая ты умная!

-- Горчица, кажется, камень? - спросила Алиса.

-- Конечно, камень, - ответила герцогиня, готовая, по-видимому, соглашаться со всем, что бы ни сказала Алиса.

-- Ах, нет, я вспомнила! - воскликнула Алиса, не обратив внимания на слова герцогини. - Горчица совсем не камень, а растение, хоть и не похожа на него.

-- Совершенно верно, - сказала герцогиня. - Дитя! Если хочешь, я дарю тебе все понятное и все непонятное, сказанное мною нынче.

"Дешевый подарок" - подумала Алиса, - хорошо, что никто не делает таких подарков ко дню рождения". - Но она не решилась повторить свои мысли вслух.

-- Опять задумалась? - спросила герцогиня и опять толкнула Алису своим острым подбородком.

-- Я имею полное право думать, - резко сказала Алиса, которой все это страшно надоело.

-- Такое же право, как поросенок имеет летать, - сказала герцогиня, - а нравоучение, заключающееся в...

Но вдруг, к величайшему удивлению Алисы, рука герцогини, сжимавшая руку Алисы, задрожала.

Алиса подняла глаза и увидела королеву, стоявшую в нескольких шагах от них; руки ее были скрещены на груди, брови нахмурены.

-- Какая сегодня прекрасная погода, ваше величество! - проговорила герцогиня тихим дрожащим голосом.

-- Предупреждаю вас, - крикнула королева, топая ногами, - что или вы сию же минуту уйдете вон отсюда, или голове вашей будет сказано: вон отсюда! Выбирайте! Можете выбирать!

Герцогиня выбрала и в одно мгновение исчезла.

-- Пойдем играть, - сказала королева Алисе, которая была до того испугана, что не могла произнести ни слова и молча последовала за ней.

Гости, воспользовавшись уходом королевы, бросили игру и сели отдыхать в тени; но, увидев, что она возвращается, они тотчас же, спеша, вернулись на крокетное поле и снова принялись играть. А королева спокойно заметила, что за такой несвоевременный отдых они могут поплатиться жизнью.

Во все время игры она постоянно ссорилась с другими игроками и то и дело кричала: "Долой ему голову!" или "Долой ей голову!" Солдаты, изображавшие ворота, должны были теперь стоять на карауле около осужденных и потому число ворот стало быстро уменьшаться. Через полчаса не осталось уже ни одного, а все присутствующие, за исключением короля, королевы и Алисы, лежали на земле, приговоренные к смертной казни.

Тогда королева, задыхавшаяся от гнева и усталости, наконец перестала играть и спросила: - Видела ты поддельную черепаху, то есть телячью голову, приготовленную в виде черепахи?

-- Из нее делают суп на манер супа из черепахи, - продолжала королева. - Пойдем к ней. Она расскажет тебе свою историю.

Идя за королевой, Алиса услыхала, как король, обратившись к арестованным, нагнувшись и робко озираясь кругом, тихонько проговорил:

-- Вы все помилованы.

"Слава Богу!" - подумала Алиса. Ей было очень жаль несчастных, приговоренных королевою к смерти.

Вскоре королева и Алиса набрели на грифа, крепко спавшего на солнышке (если вы не знаете, что такое гриф, посмотрите на картинку).

Вставай, лентяй! - крикнула королева, - и отведи эту молодую особу к поддельной черепахе. Пусть та расскажет ей свою историю. А я должна уйти и проверить казни.

И она ушла, оставив Алису одну с грифом.

Он казался ей очень страшным, но, подумав, она нашла, что, пожалуй, будет безопаснее остаться даже с ним, чем идти за этой свирепой королевой.

Гриф сел и протер глаза. Потом он посмотрел на отошедшую уже далеко королеву и усмехнулся.

-- Потеха! - сказал он не то про себя, не то Алисе.

-- Про что это ты говоришь? - спросила Алиса.

-- Про королеву, - ответил гриф. - Такая смешная! Ведь сколько народу приговаривает она к наказанию, даже к смерти, а никогда не казнят никого. Ну, идем!

-- "Все говорят здесь: ну, идем, и все здесь много командуют", - подумала Алиса, медленно шагая за грифом.

Они шли недолго и вскоре увидели поддельную черепаху. Грустная и одинокая сидела она на небольшом выступе утеса. А когда они подошли ближе, Алиса услыхала, что черепаха вздыхает так тяжело, как будто у нее разрывается сердце на части. И Алисе стало очень жаль ее.

-- Какое у нее горе? - спросила она у грифа.

-- Никакого горя у нее нет, одно только воображение! - ответил гриф. - Все это она выдумывает. Идем!

Когда они подошли к черепахе, она подняла на них большие, полные слез глаза, но не произнесла ни слова.

-- Вот эта молодая особа, - сказал гриф, - желает послушать твою историю.

-- Хорошо, я расскажу ее ей, - ответила черепаха глухим, низким голосом. - Садитесь оба и не говорите ни слова до тех пор, пока я не кончу.

Они сели, и наступило продолжительное молчание.

"Не понимаю, как может она кончить, - подумала Алиса, - если никогда не начнет!"

-- Когда-то, - начала, наконец, черепаха, глубоко вздохнув, - я была настоящей черепахой.

После этих слов снова наступило продолжительное молчание, прерываемое от поры до времени возгласом: Иккрр! и рыданием поддельной черепахи.

Алисе очень хотелось сказать: "Благодарю вас за ваш интересный рассказ" и уйти, но она продолжала сидеть в надежде услышать еще что-нибудь.

-- Когда мы были маленькие, - начала после долгого молчания черепаха, теперь немного спокойнее, хотя время от времени все-таки останавливалась и начинала рыдать, - мы ходили в школу, в море. Учитель наш был очень старый. Мы называли его сухопутной черепахой.

-- Почему же, если он не был сухопутной черепахой? - спросила Алиса.

-- Мы называли его так, потому что он двигался очень медленно, - сердито ответила черепаха. - Какая ты бестолковая!

-- Как тебе не стыдно задавать такие вопросы! - прибавил гриф, а потом они оба сидели несколько времени молча и глядели на бедную Алису, которая готова была провалиться сквозь землю.

-- Продолжай, старушка! - сказал наконец гриф. - Не целый же день смотреть нам на тебя!

Тут она искоса взглянула на Алису.

-- Я никогда не говорила, что не верю, - возразила Алиса.

-- Нет, говорила, - сказала черепаха.

-- Придержи свой язычок! - прибавил гриф, прежде чем Алиса успела вымолвить слово.

-- Я тоже ходила каждый день в школу, - сказала Алиса, - ты напрасно так гордишься этим.

-- А были у вас необязательные предметы? - с беспокойством спросила черепаха.

-- Да, были, - ответила Алиса. - Французский язык и музыка.

-- И стирка?

-- Ну, значит твоя школа была хуже, - сказала, облегченно вздохнув, черепаха.

-- А мы учились французскому языку, музыке и стирке.

-- В первый день - десять, во второй - девять и т. д.

-- Конечно, так, - ответила черепаха.

-- А что же было в двенадцатый?

-- Довольно толковать об уроках, - сказал гриф. - Расскажи ей лучше что-нибудь про игры.