Дом Пастора[11] красив,
Старинный Дом из Крофта,
На нем лучей массив,
И ветер дремлет кротко.
Из всех домов, садов
Спешит вперед народ.
И маршем, вставши на дорогу,
Идут по двое-трое в ногу
Вот детский хоровод,
Вот дети средь садов.
Здесь кто у двери ждет,
Кто двинулся вперед,
Кто позади идет.
На островок, на сушу
Спешат скорей к земле.
Сегодня смотр: кто лучше
Здесь держится в седле.
На запад и восток
Толпа вдруг разделилась
«конек», -
Поводья пригодились, -
Мучительно жесток,
Силен - таких вязать[12], -
Привык всегда лягать копытцем,
Привык всегда назад стремиться
И всеми управлять.
В седло забрался рыцарь. Ах!
И рад народ сердечно:
Вот стремя на его ногах,
В руках его уздечка,
Будь осторожней рыцарь,
Не искушай судьбу.
Сей зверь не позволял садиться
Ни князю, ни рабу.
Тебе послал зайчонок
В соломе свой поклон,
Смиреннейший цыпленок[13]
Лишь твой - таков закон,
Снегирь и канарейка
Послушны много лет,
И черепаха в душегрейке
«нет».
«Коняшка» же не признает
Удил - ах, зла «коняшка»,
И горе тем, кто бьет ее,
Тем, кто пинает тяжко.
Когда ездок хотел ее
Ударить[14] что есть сил,
Она в загон пошла беспечно
И молча напрягла уздечку,
Не слушаясь удил.
Шажком дорогу в Дальтон
Шлифуют - нет новей -
Стремятся толпы в даль ту,
И каждый во главе,
И часто смотрят вспять:
Там медленно шагают
Наездник с «боевым конем» -
Все тише тихого - вдвоем,
Почти не продвигаясь.
Вот на развилке встали
Седок и «конь здоров»:
Направо же - в Нью-Крофт.
Вскричал наездник: «Стоя
Стоять мне непристойно,
Но ехать не могу, покуда
Уводит путь один отсюда
В его родное стойло».
Затем заговорил Альфред[15],
Его отважней нет.
«Я встану справа - почти облава -
Ведь „конь" твой приверед!»
Затем промолвила Флуриза[16]
Сестра, что лучше приза:
«А я не против стоять напротив,
Борясь с его капризом».
Тут разразился бой
Наездника со «зверем».
Не хватит силы никакой
Им управлять - поверь мне.
Альфред с родной сестрой
Всем заградили путь.
Вокруг народ стоит-орет:
«Куда же нам шагнуть!»
Он слышит крики, но не внемлет
Словам их - вот дела!
Вновь из-под ног скользнуло стремя
Из рук же - удила.
Цепляться он за гриву стал,
Но выпал из седла,
С триумфом[17] на дорогу - встал:
Что ж, голова цела.
Но с этого момента
Усердней рвется в бой
Альфред - рука согрета
Отвагой молодой.
А брат его, ступив на твердь,
Ведь брат его - шпион,
«Что делаешь?» - вскричал вдруг звонко
И тихо отошел в сторонку,
А «конь» умчался вон!
Вручат герою хлеб и масло[18] -
Таков закон народа, -
Крольчих, - ешь безопасно
За подвиг свой прекрасный,
За бой к врагу лицом
Теперь пей кофе с сахарком,
Все, что захочется, нальем, -
От нас награда в том.
Когда же вечерами
Пылает пламя бурно,
Когда за мотыльками
Не видно абажура;
А дети не желают спать
И бьют до синяков.
Мы захотели вам поведать
О славных подвигах Альфреда:
Он мчал на помощь, непоседа,
И защищал, ища победы,
Дорогу на Нью-Крофт.
Дом Пастора, как считалось, был построен во времена Эдварда VI, но теперь, благодаря недавним открытиям, мы можем отнести его постройку к значительно более раннему периоду. На острове, созданном рекой Тиз, найден камень, на котором начертана буква «А», указывающая, по-видимому, на имя великого короля Альфреда, в правление которого, скорее всего, этот дом и был построен.
Автор просит прощения за то, что вывел осла под столь благородным именем.
Полный отчет об истории и злоключениях этих интересных созданий можно найти в первом «Лэ, исполненном скорби».
Факт этот действительно уникален: ослица взяла манеру платить пинком за каждый данный ей пинок.
Она была сестрой их обоих.
в том, что не можем дать этому феномену достойного объяснения.
Это куда больше подходит настоящему рыцарю, чем «кукурузное поле», которое римский народ, проявив свою чрезвычайную глупость, отдал в дар своему отважному воителю (Гораций). - Прим. пер.