Старик-садовник рвал с куста
В саду своём крыжовник.
Шипы кололи, но уста
Сжимал сильней садовник.
За ним сидел хвостатый пёс.
Да, то был хвост! Едва ли
Другой такой, скажу всерьёз,
Вы где-либо видали.
Длины неимоверной он,
Окраски несусветной;
Могуч и толст - а прикреплён
К дворняге неприметной.
Но пёс лишь высунет язык
Да гавкнет с ликованьем.
Как испугается старик
Чего-то! Но всего на миг, -
И трудится со тщаньем.
Но неожиданно вильнул
Да две лодыжки затянул
Садовнику петлёю.
Едва ли понял садовод,
В какое положенье
Попал негаданно - но вот
Закончилось терпенье.
«Неужто я настолько пьян?
Держаться трудно прямо!
Лишь бренди выпил я стакан
И более - ни грамма!
Две кварты эля да глоток
Портвейну - вот забота!
Нет, странное тут что-то!»
Старик работу прекратил,
Поразмышлял в молчанье
И, взяв топорик, отхватил
Затем на скрипице смычком
Пилил себе в усладу.
А пёсик гавкал да волчком
В оригинале стихотворение называется «A Тale of the Tail»; таким образом, здесь Чарльз Лютвидж впервые употребил выражение, ставшее знаменитым благодаря «Алисе в Стране чудес», где созвучие tale/tail особым образом обыгрывается, а сам печатный текст Истории про то, почему Мышь ненавидит К и С, подаётся в фигурном виде, напоминая извивающийся хвост.