Давился ливнем водосток
Как банками варенья
Не гром гремел, но молоток:
Курятник - в поправленье.
В минуту - просто ударов до ста :
Прилаживая шесты,
Там двое юнцов, лихих молодцов,
Улучшили насесты.
Опять пустили куру в дом .
Она - к яичкам (про омлет,
Яичницу - и об ином -
Мы ей навряд ли намекнём ):
Осмотрев скорлупки -
Нету ли погубки;
Пронесясь в оглядке -
Всё ли тут в порядке:
Капли не висят ли,
Мыши не шуршат ли -
Села по привычке
Снова на яички,
Да так, что лапок будто нет.
Шло время, развивалась скорлупа;
«И стисканно, и красоте урон», -
,
Чтоб содержанье выходило вон .
Но ах! «не те тут выраженья!» -
Сказал… какой-то там поэт.
Кто хочет имени - спросите у других.
Могу я сказать, коль не всё вам равно,
Что вряд ли слыхал он в Парламенте пренья;
Уверен: хоть раз побывай он на них,
Он тот час сменил бы, мне кажется, взгляды:
Там в таких выраженьях вас приветствовать рады…
А имечко… Впрочем, тут ясно одно:
У вас и у меня такого нет.
И вот - свалилось вдруг на нас!
(Что значит: не поднять уж боле.)
Пришли в курятник в ранний час -
Лежит цыплёнок. Вот-те раз!
Иль истощился сил запас,
А только жизнь оборвалась.
Кормилец , птенчика найдя,
Зашёлся рёвом не шутя.
И то - несчастней нету доли!
Вот так: обратный есть билет ,
И вы примчались на перрон,
Что так от света отдалён, -
Домой! где чайник уж согрет;
И тут увидели, бесясь:
Последний поезд скрылся в поле…
Не передать, как много было толка
По поводу безвременной кончины,
Догадок смутных - например: «Иголка!
Видать, на шип наткнулся без причины».
И длился гам, стенанья, вздохи, пени,
Но, наконец, решили непредвзято:
«Самоубийство! Ставим шиллинг к пенни -
Убился сам, а мать невиновата».
Но только в одночасье
Посрамлено согласье:
В слезах и с диким взором,
Не с пустяком и вздором,
Несчастья вестника являет он собой:
«И стойких духом
Совсем лишит силёнок:
Сбежавшей курочкой убит
Ещё один цыплёнок!» [19]
«Скорбных лэ» основаны на реальных событиях весёлой жизни Чарльза Лютвиджа и его братьев и сестёр. В то время Чарльзу Лютвиджу было семнадцать лет; можно видеть, что в этом возрасте он уже проявил себя мастером пародийного цитирования. В начале третьей строфы читатель встречает взятую в кавычки фразу «И стисканно, и красоте урон». Её прототип - строка «Изысканно, да красоте урон» из поэмы Мэтью Прайора (1664-1721, удостоился чести быть похороненным в Вестминстерском аббатстве) «Генрих и Эмма»; контекст таков:
«корсет сих времён»; и в том и в другом случае заключённое в них содержание чувствует себя «стисканно». Приведённые строки Мэтью Прайора ещё и в эпоху написания первого из «скорбных лэ» могли служить злобе дня: к ним, обличая современную моду, обратился поэт и публицист Ли Хант в 59-м номере «Лондонских известий от Ли Ханта» (от 13 мая 1835 года).
Ещё раз Кэрролл (как Доджсон) использует последнюю из этих строк Мэтью Прайора в качестве эпиграфа к одному из разделов математический комедии «Эвклид и его Современные Соперники». Если читателю попадётся на глаза наш перевод этого сочинения, он увидит, что там эта строка переведена нами несколько иначе. Что поделать! Лишь одно: признать своё бессилие перевести эту строку единообразно для обоих случаев, то есть чтобы она и там и здесь придавала контексту дополнительный комизм, сначала соответственно Кэрролловому, а затем согласно Доджсонову замыслам. Нам остаётся только заверить читателя, что оба наших перевода верны по-прайоровски. - Примеч. переводчика.