Приключения Фрица Стагарта, знаменитого немецкого сыщика.
Дом смерти.

Домъ смерти.

Разбирая недавно свои бумаги я нашелъ пакетъ писемъ, по которымъ можно было воскресить замечательную исторiю. Даже не будь участiя въ ней моего друга Фрица Стагарта эта трагедiя была бы достаточно интересна для того чтобы быть воскресенной изъ прошлаго. Благодаря роли, которую игралъ въ развитiи этой темной исторiи мой другъ, благодаря неожиданному концу этой женской драмы, имевшему место только благодаря генiальной ловкости сыщика Стагарта, она является вместе съ темъ однимъ изъ самыхъ характерныхъ приключенiй въ жизни моего друга.

Я поэтому опишу это происшествiе, придерживаясь строго фактовъ и не вмешивая сюда личнаго литературнаго элемента и поэтому приведу только ту переписку, которая частью попала въ руки моего друга, частью же явилась вещественнымъ доказательствомъ въ судебномъ деле несчастной героини "Дома смерти". Только въ конце я буду принужденъ привести частью письма моего друга, частью мои собственныя заметки, частью данныя судебнаго разбирательства. Я привожу пожелтевшiя письма по по рядку: 

Первое письмо. 

Элленъ Робертсонъ графине фонъ-Танненъ, въ Берлинъ.

Дорогой другъ!

Прости меня за то, что я несколько недель не давала своему единственному другу никакихъ известiй о себе. Ты имеешь полное право сердиться на меня, такъ какъ моя небрежность не можетъ быть оправдана ничемъ, она явилась исключительно следствiемъ эгоизма.

Или можетъ быть я заслужу прощенiе если признаюсь, что эгоизмъ этотъ былъ порожденъ жизнью столь полной счастья и блаженства, что я совершенно отдалась этому скверному чувству.

Когда человекъ счастливъ онъ ни на что не обращаетъ вниманiя. Для него и прошедшаго и будущаго какъ бы не существуетъ. Онъ живетъ однимъ настоящимъ.

Теперь я выдала себя. И такъ благородная графиня фонъ-Танненъ, дорогая подруга детства, дорогой другъ, прими мою исповедь:

Я влюблена. (Фу, какъ банально). Вашъ немецкiй языкъ слишкомъ беденъ, чтобы выразить въ несколькихъ словахъ это чувство. "I am in love", говоримъ мы англичане и этимъ все сказано. "Я въ любви", значитъ это въ переводе. Я изнываю, я исчезаю въ любви. Моя особа, моя индивидуальность, мои мысли, все мое существо поглощено любовью...

Онъ итальянецъ. Можетъ быть ты его знаешь. Его зовутъ графъ Коста. Онъ владеетъ обширными поместьями въ Сицилiи. Его отецъ служилъ подъ начальствомъ Гарибальди. Онъ замечательный человекъ. Онъ не красивъ, но обворожителенъ. Не галантенъ, но вежливъ. Не болтунъ, но полонъ остроумiя, когда онъ нарушаетъ молчанiе. Изъ него исходитъ какая то сила. Его таинственная воля подчинила меня какъ только я съ нимъ встретилась.

И мать, и отецъ желали этого брака. Я очень богата, а онъ очень древняго рода. Сначала я противилась этому плану. Мое упрямство разсеялось какъ дымъ, какъ только я его увидала. Если я страдаю, если что и можетъ подвергнуть опасности все мое счастье, то только сознанiе, что ему не въ силахъ противостоять никакая женщина.

Ты наверно улыбаешься. Ты можетъ быть съ состраданiемъ и съ неодобренiемъ покачаешь головой и подумаешь, что я отдалась во власть слишкомъ пылкимъ чувствамъ.

Ты ведь всегда была холодна и разсудительна. И все-таки ты такъ добра. Ты женщина познавшая счастье. Въ твоемъ последнемъ письме ты пишешь какое счастье далъ тебе вкусить твой мужъ. Я не сомневаюсь, что твое счастье вместе съ темъ и его счастье. Должно быть такъ чудно получать счастье делая близкаго человека счастливымъ. Я думаю это испытываетъ твой мужъ. Это испытываю я. Я хочу только дать счастье другому.

Да, я хотела бы страдать, умереть, чтобы быть счастливее всехъ людей на свете.

Въ этомъ заключается сила женщины, святая сила возвышающая ее надъ всемъ земнымъ мужчины.

Она наслаждается рефлексомъ.

Да, Матильда онъ меня любитъ. Онъ никогда мне не говорилъ о любви. Но я знаю, что его душа сливается съ моей. Я это знаю съ того момента, какъ мы въ первый разъ поцеловались. Это былъ мой первый поцелуй.

Мои губы были целомудренны, пока его губы не прикоснулись къ нимъ. Мне казалось, что подъ его поцелуемъ я потеряю сознанiе. Я чувствовала что могу сорвать съ себя платье, что могу закричать ему: "Возьми меня, возьми меня всю, целикомъ. Я хочу слиться съ тобой, такъ какъ этотъ поцелуй, которымъ ты возбудилъ во мне все желанiя, сделалъ меня твоей женой!"

И неужели же онъ можетъ меня не любить?

Свадьба черезъ три недели, Матильда. Но что она для меня? Ничего. Пустая формальность, пустая и непрiятная, такъ какъ мои чувства будутъ выставлены всемъ напоказъ, мои мысли будутъ исторгнуты изъ моего святая святыхъ.

Одно должны будутъ все сказать: Чудная пара. Онъ выше меня, у него красивая, стройная и могучая фигура. Онъ держитъ себя съ благородствомъ. Руки его аристократичны и благородны. Лицо его загорело отъ солнца юга и все же нежно. Два широкихъ шрама отъ ударовъ сабли придаютъ ему мужественность. А глаза настоящiй Везувiй. Каждый взглядъ - потокъ лавы.

Я думаю, что я къ нему подхожу. Люди это говорятъ. Да такъ говоритъ мне и мое зеркало.

Не смейся надо мной. Целые часы стояла я передъ зеркаломъ и любовалась своимъ теломъ. Когда я распущу волосы оне у меня падаютъ до коленъ. У меня пышные, светлые волосы. Ты ведь ими такъ часто восхищалась. Когда мы разстались и ты уехала въ Германiю формы тела моего были еще не округлены. Во мне было что-то девичье, неграцiозное. Теперь этого нетъ. Все во мне гармонично, даже улыбка, которая такъ много обещаетъ.

Онъ будетъ счастливъ, я ему дамъ счастье.

Прiедешь ты къ свадьбе? Не буду тебя оффицiально приглашать. Если можешь прiехать, ты не откажешься это сделать для твоей подруги на всю жизнь.

Въ ожиданiи обнимаю тебя и целую мысленно.

Второе письмо. 

Графъ Викторъ Коста Максиму Достевичу, въ Римъ.

Дорогой Максимъ!

Спешу тебя известить. Дело идетъ какъ по маслу. Она богата, очень богата. Счастливая моя звезда не оставила меня. Обращаюсь къ тебе съ просьбой уладить все. Успокой моихъ кредиторовъ. Черезъ три недели я буду въ состоянiи все уплатить. Я получу за ней въ приданое два миллiона и кроме того значительную ежегодную ренту. Черезъ шесть недель я буду снова въ Риме. Тогда мы принесемъ большую благодарственную жертву Амуру. Ведь дело не такъ-то легко удалось бы, если бы она не втюрилась бы въ меня какъ кошка.

Ахъ, да! Я тебе еще не ответилъ на твой вопросъ. Да, она хорошенькая. Даже красавица, Даже слишкомъ красива для такого приданаго. Но нравственныя соображенiя въ расчетъ не должны идти, если хочешь жить. Она скоро утешится, я ей ничего дать не могу. Она не въ моемъ вкусе. Такiя холодныя блондинки приводятъ меня въ нервное состоянiе. Она слишкомъ требовательна. Придется сразу ее наставить на путь истины.

Ты не виделъ больше Неттину изъ театра Адрiано? Она должно быть въ Германiи. Я все еще не могу ее забыть. У нея зубы хищнаго зверя.

насчетъ меня сплетничали. Оставь значитъ, это при себе.

Ну, на сегодня довольно. До скораго свиданья недель черезъ шесть. Приготовь мне несколько бутылокъ Падуанскихъ винъ, но только настоящихъ венецiанскихъ. Можешь запастись несколькими бутылками флорентинскаго Алеатико и т. д. Ты мои вкусы знаешь.

Третье письмо. 

Графиня фонъ Танненъ къ Элленъ Робертсонъ, въ Лондонъ.

Дорогая Элленъ!

Къ сожаленiю, я не могу лично быть свидетельницей твоего счастья. Не думай, что я не прiезжаю къ тебе, потому что мне эта поездка не интересна. Я всегда буду твоимъ вернымъ другомъ и я надеюсь что ты всегда будешь думать объ этомъ и верить этому. Мой сынъ, которому только что исполнился годъ, тяжко заболелъ и я не отхожу отъ его постели. При чтенiи твоего письма я не думала не улыбаться, ни сердиться на тебя. Но обрати только вниманiе на одно, дорогая моя Элленъ: мы, женщины, никогда не бываемъ такъ счастливы, какъ заслуживаемъ этого. Самыя несчастныя между нами те, которыя отдали себя целикомъ, такъ что имъ не остается ничего.

Я не хочу разбирать твое письмо. Советы и предостереженiя, которыя я могла бы тебе дать, заключаются въ этихъ немногихъ словахъ. Къ чему распространяться на счетъ этого.

Ты ведь благодаря этому не изменишься. Я могу только молить Бога, чтобы онъ далъ тебе столько счастья сколько заслуживаетъ твое благородное сердце.

Я надеюсь, что ты мне снова напишешь после брачныхъ торжествъ, а пока остаюсь 

твоя верная подруга.

Четвертое письмо. 

Максимъ Достевичъ Аделине Неттина, актрисе, въ Мюнхенъ.

Многоуважаемая синьорина!

Въ вашемъ страстномъ письме вы обнаружили какую-то растерянность!

Вы ведь отлично должны были знать, что единственное финансовое и соцiальное спасенiе моего друга могло только заключаться въ денежномъ браке.

Онъ обещалъ вамъ сделать васъ своей супругой.

Вы не можете жить безъ него?

И это вы пишете человеку искусившемуся, познавшему жизнь, знающему васъ, настолько близко васъ знающему, какъ будто вы были его любовницей?

Аделина Неттина, прекрасная римлянка, самая знаменитая актриса Италiи утверждаетъ, что она не можетъ жить безъ графа Коста! Что это, иронiя? Тема для юмористическаго фельетона, не более. Если вы смотрите на все это съ такой точки зренiя, то я воспользуюсь этимъ для сатиры въ юмористическомъ журнале.

Неужели вы раньше не знали, что Коста меняетъ женщинъ какъ перчатки? Въ такомъ случае вамъ нужно было бы раньше осведомиться объ этомъ.

Вы хотите его убить? Значитъ вы хотите разыграть драму? Вы хотите сесть на скамью подсудимыхъ? Вы хотите, чтобы красота ваша поблекла въ темнице? Чтобы искусство ваше погибло навсегда за шестью железными запорами? Я полагаю, что сказалъ то, что нужно.

Поставьте заключительную виньетку подъ событiемъ, которое для васъ не можетъ и не должно быть ничемъ инымъ, какъ простой главой. А жизнь ведь толстая книга, заключающая въ себе много главъ. 

Преданный вамъ

Пятое письмо. 

Графъ Коста Максиму Достевичу, въ Римъ.

Дорогой другъ!

Я пишу тебе въ вагоне железной дороги. Все торжества окончились. Эта трогательная церемонiя, которую люди считаютъ необходимой при заключенiи простой сделки, почти убила меня.

Но больше еще непрiятностей доставило мне длинное письмо Неттины.

Какой дьяволъ таится въ этой женщине?

Она угрожаетъ мне. Я бы на это не обратилъ вниманiя, если бы стиль ея письма не былъ такъ чертовски серьезенъ. Она даетъ клятву, что не пройдетъ трехъ месяцевъ, какъ она запечатлеетъ свою любовь моей кровью.

На тебя она страшно сердита. Она пишетъ, что ты насмехаешься надъ ея честью. У этой женщины опасный темпераментъ. Я ея письмо заботливо сохраню. Въ случае чего оно явится важнымъ документомъ. 

Прощай! Будь здоровъ

Графиня Элленъ Коста графине фонъ Танненъ, въ Берлинъ.

Дорогая, любимая моя Матильда!

Передо мною на письменномъ столе лежитъ твое последнее письмо. Какая у насъ разница въ летахъ. Мне кажется несколько десятковъ летъ. А на самомъ деле всего шесть летъ. Тебе двадцать пять, а мне девятнадцать.

Я чувствую себя глупымъ ребенкомъ въ сравненiи съ тобой, женщиной съ установившимся уже взглядомъ на жизнь. Но къ чему это предисловiе.

Ты была права, Матильда тысячу разъ права! Вотъ уже две недели какъ я замужемъ. Две недели - какой незначительный срокъ и вместе съ темъ какая вечность, когда страдаютъ такъ, какъ я страдаю, Матильда. Глубоко и тяжко страдаю. Я такъ несчастна, что не могу спокойно описать тебе весь ужасъ моихъ страданiй.

Куда исчезли мои идеалы, мои надежды? Где осталась моя вера?

Мечты мои разсеялись какъ дымъ! сердце мое истекаетъ кровью. Мой мужъ? Да, тысячу разъ да! Я люблю его, безумно. Люблю его все еще, не смотря на униженiе, которому онъ подвергъ меня сделавъ меня своей женой. Его любезность заменилась монотоннымъ равнодушiемъ. Поцелуи его холодны, у него даже нетъ достаточно такта, чтобы скрыть отъ меня истину, чтобы не показывать того, что онъ совершенно меня не любитъ.

Онъ не даетъ себе труда казаться другимъ, чемъ онъ есть на самомъ деле. Я знаю, что три дня после нашей свадьбы онъ уплатилъ всемъ своимъ кредиторамъ. Я знаю то, что я не могла подозревать, о чемъ я никогда и не думала - что онъ женился на мне только ради денегъ.

Но разве все-таки онъ не могъ меня полюбить?

Бракъ для него обуза.

И все-таки я люблю его. Я съ чувствомъ моимъ совладать не въ силахъ. Счастье, можетъ быть, что отъ окончательной катастрофы спасаетъ меня то обстоятельство, что я принадлежу къ женщинамъ, которыя могутъ быть счастливы не требуя счастья отъ другихъ.

Я уже знаю, что мне нечего ждать и все же я не перестану его любить.

Назови это слабостью. Я думаю что въ этомъ состоитъ величайшая душевная сила женщины. И я такъ и поступаю.

Ведь мне еще остается одна надежда. Ты понимаешь о чемъ я говорю, неправда-ли?

Я не хотела верить тому, что ты мне писала - самыя несчастныя между нами те, которыя сами отдали себя целикомъ, такъ что имъ не остается ничего. Ты была права. И это мое признанiе вполне доказываетъ тебе какъ исполнилось твое предсказанiе на твоей несчастной

Седьмое письмо. 

Графиня фонъ Танненъ, графине Коста, въ Алжиръ.

Дорогая Элленъ!

Мне очень тяжело отвечать на твое письмо. Удовольствуйся на сегодня несколькими строками. Не падай духомъ - и если тебе понадобится поддержка, считай мой домъ своимъ домомъ.

Твоя гордость лучше защититъ тебя отъ равнодушiя мужа, чемъ любовь къ нему. Вотъ единственный советъ который я могу тебе пока дать.

Восьмое письмо. 

Графиня Элленъ Коста графине фонъ-Танненъ, въ Берлинъ.

Дорогой другъ!

Прошли недели и снова оне мне кажутся месяцами. Мы еще недолго остаемся въ Риме, а затемъ супругъ мой намеревается уехать въ свой замокъ, то есть если я его хорошо понимаю: онъ хочетъ поселить меня туда, для того чтобы иметь возможность безпрепятственно следовать своимъ сомнительнымъ влеченiямъ.

О, какъ я его ненавижу! Да, я ненавижу, презираю его, этого негодяя играющаго здесь вместе съ своимъ другомъ Максимомъ Достевичемъ, русскимъ писателемъ роль бонвивана, швыряющаго деньгами своей жены и играющаго ея честью. О моемъ счастье я уже не буду и говорить. О, зачемъ я такъ мало знала людей! Отчего мои родители не были умнее меня! Онъ истратитъ мое состоянiе - а затемъ что?

Знаешь, иногда мною овладеваетъ чувство похожее на страхъ передъ нимъ, у него такой безчеловечно жестокiй характеръ, что я дрожу сама не знаю отчего. Съ одной стороны меня немного успокаиваетъ то, что, русскiй поедетъ съ нами въ замокъ. Онъ легкомысленный молодой человекъ, но всеже у него до некоторой степени приличныя манеры и мне кажется, что я обладаю некоторымъ влiянiемъ на него. Мне кажется, что онъ тотчасъ же понялъ то, что мой мужъ постарался забыть, а именно, что я дама...

Довольно на сегодня, дорогая. Я тебе напишу тотчасъ же по моемъ прiезде въ нашъ замокъ, о которомъ я ничего не знаю. Я недавно поняла по одному намеку Достевича, что графъ Коста былъ уже разъ женатъ.

Девятое письмо. 

Графиня Элленъ Коста графине фонъ-Танненъ, въ Берлинъ.

Счастливый, верный другъ мой!

Итакъ я здесь. Странный замокъ, столь же странный какъ и его названiе. Онъ расположенъ на вершине горы и окруженъ со всехъ сторонъ зелеными лесами. Солнце при восходе золотитъ башни замка, которыя горятъ и отливаютъ золотомъ до самого вечера. Высокiя стены бросаютъ вокругъ себя широкiя тени. Съ башень открывается чудный видъ въ долину Камерино. Сюда не доносится ни звука, разве только раздастся песнь пастуховъ, пасущихъ своихъ козъ за городомъ.

Всюду тишина. Мраченъ и молчаливъ самъ замокъ. Онъ стоитъ уже со времени Гвельфовъ. Темные узкiе корридоры ведутъ въ узкiя, мрачныя комнаты, которыя, хотя оне и убраны со всей современной роскошью и комфортомъ, ни чемъ не отличаются отъ техъ старинныхъ темницъ, которыя назначались местомъ жительства для сосланныхъ мужьями женъ. Однажды я спустилась въ подземелье. Но я больше никогда, никогда не сделаю этого. Сырой туманъ разстилался по этому подземелью туманъ распространяющiй всюду болезнь смерть. Не хочетъ-ли моей смерти мой мужъ? Не улыбнется ли онъ свойственной ему, циничной, ужасной улыбкой, если ему принесутъ известiе о моей смерти?

Часть замка окружена необыкновенной таинственностью. Мне не даютъ ключа къ дверямъ, ведущимъ въ верхнiе этажи. Говорятъ тамъ находится библiотека и коллекцiя стариннаго оружiя.

Когда графъ въ замке, онъ большею частью проводитъ свое время тамъ наверху. Когда онъ уезжаетъ въ Римъ, всемъ запрещено подниматься по лестнице. Я не любопытна и поэтому я очень довольна, что остаюсь одна. Поведенiе его друга очень странно. Сначала онъ велъ себя совершенно также цинично какъ и мой мужъ, но затемъ черезъ несколько дней онъ началъ выказывать себя джентльменомъ. Съ техъ поръ какъ мы прiехали въ замокъ я уже совершила несколько небольшихъ прогулокъ въ его обществе. Онъ предупредителенъ, вежливъ, тактиченъ, все его обращенiе со мной полно уваженiя и преданности ко мне. Ты не можешь себе представить, какъ успокаивающе это на меня действуетъ.

Собственно говоря, ты наверное скажешь, что признанiе мое не заслуживаетъ твоего одобренiя, но что-же делать, если все это такъ. Иногда онъ смотритъ на меня страннымъ взглядомъ. Я достаточно разумна, чтобы судить о его намеренiяхъ. Я полагаю, что въ нихъ ничего неестественнаго не заключается. Ему жалко меня. Можетъ быть онъ меня любитъ. Да, я даже уверена въ этомъ и я этому очень рада. Ведь любовь этого человека быть можетъ моя единственная защита и я замечала уже не разъ, что онъ настойчиво делалъ моему мужу замечанiя относительно его обращенiя со мной и однажды между этими неразлучными друзьями дело дошло до серьезной ссоры.

Въ этотъ моментъ я почувствовала какъ бы симпатiю къ русскому. Почему мне не признаться въ этомъ? Онъ мне симпатиченъ и прежнее его поведенiе несомненно внушено ему было моимъ мужемъ.

Мужа я ненавижу. Я никогда въ жизни не знала, что такое ненависть. Чувство это казалось мне отвратительнымъ и непонятнымъ. Оно мне казалось чисто животнымъ, недостойнымъ человека чувствомъ.

Но какъ теперь я понимаю его! Я такъ же горячо и страстно ненавижу этого человека, какъ раньше страстно любила его. Я была бы въ состоянiи его убить.

Десятое письмо. 

Графъ Коста, Аделине Неттина, въ Римъ.

Синьорина!

Вы значитъ все еще не образумились и вернувшись теперь въ Италiю хотите во чтобы то ни стало осуществить вашу кровавую клятву! Вы меня пугаете, въ самомъ деле! Какое я совершилъ преступленiе? Я васъ любилъ. Это не было преступленiе, такъ какъ кто, божественная, можетъ увидать васъ и не потерять разсудокъ?

Въ одинъ прекрасный день я пересталъ васъ такъ страстно любить какъ прежде. Это не преступленiе. Не моя вина, что вы мне казались уже не такой обольстительной какъ прежде, да и вы въ этомъ не виноваты. Это логическiй, чисто химическiй процессъ всякаго горенiя. Мое сердце сгорело.

И такъ почему же вы ненавидите меня? Потому что вы все еще меня любите? Но такъ какъ вы не перестаете грозить мне смертью, то я дамъ вамъ возможность применить вашу ненависть на деле. Вы ненавидите также мою супругу. Такъ сделайте одолженiе, начните съ нея. Я приглашаю васъ, божественная, пробыть некоторое время, то есть, сколько вамъ будетъ угодно, въ моемъ замке. Такъ какъ, въ будущемъ я намеренъ часто бывать въ Риме (по причинамъ, которыя надо надеяться не возбудятъ снова вашу ревность), то я не буду вамъ мешать своимъ присутствiемъ.

Вы можете вполне отдаться обществу моей супруги. Она причина всего зла. Если бы ея не было - кто знаетъ? Я думаю, Аделина, что я все еще не забылъ ваши зубы хищнаго зверя. Но у миссъ Элленъ было два миллiона лиръ приданаго, а вы какъ опытная женщина отлично знаете, что ничто, даже ваша обольстительная улыбка, такъ не привлекаетъ, какъ блескъ золота. И такъ я надеюсь увидеть васъ у себя. 

Остаюсь преданный Вамъ

Одиннадцатое письмо. 

Графиня Элленъ Коста графине фонъ Танненъ, въ Берлинъ.

О, Боже мой, Матильда, я боюсь потерять разумъ! Этотъ домъ! Этотъ ужасный домъ. Домъ смерти! Она подошла къ моей кровати и схватила меня...

Но ты меня не поймешь, если я тебе не разскажу по порядку. Графъ и Максимъ уехали вчера, я осталась одна въ замке съ прислугой. До сихъ поръ я не боялась уединенiя, оно являлось для меня желаннымъ, въ особенности теперь, когда природа такъ гармонируетъ съ моимъ настроенiемъ.

Вчера вечеромъ я по обыкновенiю легла спать около одиннадцати часовъ, почитавъ передъ сномъ Байрона. Моя спальная отделана голубымъ. Надъ моей великолепной княжеской постелью тяжелый шелковый балдахинъ. Амуры поддерживаютъ этотъ балдахинъ - иронiя, надъ которой я теперь улыбаюсь.

Во всемъ замке царствовала полнейшая тишина. Я легла въ постель и начала мечтать съ открытыми глазами. Клянусь тебе, Матильда, что я не спала и что я была въ полномъ сознанiи.

Вдругъ, я услыхала легкiй шорохъ. Я вздрогнула. Моя горничная спитъ за несколько комнатъ отъ меня и спитъ всегда очень крепко. Швеицаръ находится всегда въ первомъ этаже.

Я стала прислушиваться, изъ техъ закрытыхъ комнатъ, которыя выходятъ на большую лестницу, до меня явственно до неслись тихiе шаги. Я слыхала, какъ открылась дверь и снова закрылась. Шаги все приближались.. Раскрылась дверь соседней съ моей спальной комнаты. Я хотела кричать, но не было силы. Я схватила только дрожащей рукой кинжалъ, который я всегда ношу съ собой, съ ужасомъ повернувшись къ двери спальней. Она тихо скрипнула и на пороге появилось созданiе такое ужасное, такое отвратительное, что при виде его крикъ замеръ въ моей груди. Кинжалъ выпалъ у меня изъ рукъ. Я вся дрожала какъ въ лихорадке.

Была это смерть? Не знаю. Я более не въ состоянiи собраться съ мыслями. Это былъ какой то призракъ.

Белыя одежды волочились по полу. Я не видела ни ногъ, ни рукъ этого виденiя. Я можетъ быть собралась бы съ силами, но, взглянувъ на призракъ, я потеряла голову. Я увидала нечто ужасное, чему я не нахожу объясненiй. У призрака этого, такъ я назову это существо, была голова скелета.

Мне это не казалось, Матильда, нетъ, это не было обманомъ зренiя съ моей стороны и я была въ полной памяти. Я ясно увидала голый серый черепъ, глубокiя глазныя впадины, оскаленный ротъ съ ослепительно белыми зубами и широкiя впадины на щекахъ, благодаря которымъ резко выделялись серыя кости.

Это ужасное существо шло прямо ко мне, все ближе, ближе. Я хотела бежать, но ноги мои отказывались служить. Я была какъ бы пригвождена къ тому месту, на которомъ лежала.

Вотъ привиденiе подошло вплотную ко мне, подняло угрожающе правую руку и -

Я испустила дикiй крикъ и потеряла сознанiе. Когда я пришла въ себя, все было по старому и я могла бы подумать, что все виденное мною было только ужаснымъ сномъ, если бы дверь въ спальную не была широко открыта. Я не могла подумать, что я сама открыла ее, такъ какъ я отлично помнила, что закрыла ее передъ темъ какъ лечь спать.

Я провела весь остатокъ ночи безъ сна. Не разсказать ли о случившемся старому камердинеру? Онъ делаетъ всегда видъ, что не понимаетъ меня, такъ какъ я скверно говорю по итальянски. Онъ наверное покачаетъ головой и, улыбаясь, скажетъ мне:

-- Niente capisco, marchesa.

Онъ никогда ничего не понимаетъ. Я здесь пленница, и я думаю, что если я разъ выражу желанiе выехать изъ этого замка, мне это не разрешатъ. Я не открыла правды моимъ родителямъ. Къ чему? Они уже старые люди и это убыло бы ихъ.

Мои письма никогда бы пожалуй не попали къ тебе, если бы ихъ не относилъ на почту Максимъ. Когда его нетъ, ихъ тайкомъ отправляетъ молодая девушка, которая мне прислуживаетъ. Она мне предана, такъ какъ она добра и видитъ, что я страдаю.

Руки мои дрожатъ, когда я пишу тебе это письмо. Я какъ въ лихорадке. Я завесила зеркало, такъ какъ не хочу видеть въ немъ, какъ неестественно я бледна.

Какая тайна кроется въ этомъ ужасномъ ночномъ происшествiи, Матильда? Я чувствую, что надо мной нависла грозовая туча.

О, какъ я боюсь следующей ночи! Завтра къ намъ прiезжаетъ гостья, актриса изъ Рима, Аделина Неттина - говорятъ, она величайшая актриса Италiи. Она хочетъ про вести несколько дней на лоне природы. Мой мужъ сказалъ мне, что она хорошая знакомая Максима. Въ такомъ случае и я ее встречу какъ хорошую знакомую. Прiезжала бы она поскорее! Страхъ передъ одиночествомъ убьетъ меня. Я все ждала письма отъ тебя. Я понимаю, почему ты молчишь. Я знаю, что именно ты можешь мне написать и чувствую, что ты поэтому предпочитаешь мне не писать совсемъ.

къ страшной катастрофе. Если я действительно должна искупить легкомыслiе моей молодости (Боже мой! Это была только неопытность), то никакая человеческая сила не можетъ спасти меня отъ моей судьбы.

Я думаю, что я останусь навсегда въ этомъ замке, и я, представь себе, настолько примирилась съ этой мыслью, что она даже не приводитъ меня въ ужасъ. Прощай. Я должна закончить письмо, такъ какъ моей горничной не представится больше возможности снести его тайкомъ на почту. Увижусь ли я когда нибудь съ тобой?

Двенадцатое письмо. 

Графиня Элленъ Коста графине фонъ Танненъ, въ Берлинъ.

Дорогой другъ!

Снова берусь за перо, чтобы хоть въ этомъ найти себе утешенiе. После трехъ, спокойно проведенныхъ ночей, сегодня ночью снова повторилось то, ужасное.

Актриса Аделина Неттина прiехала вчера. Она очень симпатичная женщина, не молодая, но очень красивая.

Мы въ столовой познакомились ближе, такъ какъ, когда она только что прiехала въ замокъ, я видела ее только мелькомъ. Она ненавидитъ меня, Матильда. Это сказывается въ каждомъ ея взгляде, ея жесте, каждомъ ея движенiи? Почему она питаетъ ко мне ненависть? Я не могу себе это объяснить. Ея антипатiя ко мне тотчасъ же и поставила между нами пропасть, которая явилась для насъ непреодолимой преградой, какъ мы не воспитаны.

Она холодна, нелюбезна. Иногда только кажется мне, что какъ будто на ея строгомъ лице появляется мягкое выраженiе. Она видитъ, что я страдаю. Это повидимому ее трогаетъ. Неужели она ненавидитъ меня по темъ же причинамъ, по которымъ я страдаю?

Я продолжаю прерванное вчера вечеромъ письмо. Пишу тебе рано утромъ.

Неттина покинула после обеда столовую и удалилась въ свою комнату. Я последовала ея примеру. Должно быть было около полуночи. Месяцъ освещалъ мою спальную. Я потушила огонь и только что стала засыпать, какъ вдругъ почувствовала прикосновенiе холодной руки. Я вскочила испуганная и снова увидела передъ собой оскаленный черепъ смерти.

Мне казалось, что издалека доносится ко мне какой то странный голосъ. Но я была не въ состоянiи понимать что-либо.

Мой крикъ донесся до комнаты Неттины. Она тотчасъ же появилась въ моей комнате въ легкомъ пеньюаре. Я видела, какъ она страшно побледнела и, прислонившись къ стене, смотрела широко открытыми глазами на привиденiе, которое молча прошло мимо нея. Хлопнули двери и снова все стихло.

Когда я осмотрелась, Неттины уже не было въ моей спальной.

Я долго сидела, устремивъ куда то свой взоръ, безъ всякой мысли, безъ сознанiя.

Вдругъ дверь въ спальную снова открылась и тихо вошла какая то фигура.

Это была Неттина.

Она подошла къ моей постели и опустилась передо мной на кресло. Она схватила мои руки и устремила на меня взглядъ, полный состраданiя и участiя.

-- Да, ужасное темъ, что оно необъяснимо, ответила мне актриса. Вашей жизни угрожаетъ опасность, графиня.

Я взглянула на нее съ удивленiемъ

-- Какое отношенiе имеетъ это привиденiе къ моей жизни?

-- Я не знаю, но оно васъ убьетъ!

Я вскочила съ кровати.

-- Да, крикнула я въ лихорадке. Вы правы. Оно убьетъ меня, Неттина дайте мне советъ!

Она медленно покачала головой.

-- Я не могу, проговорила она. Я можетъ быть могу сделать что нибудь для васъ впоследствiи.

Затемъ голова ея склонилась на край моей кровати и слезы показались на ея глазахъ.

-- Простите меня, прошептала она.

Я обняла ее.

-- За что мне прощать васъ, Неттина?

-- О! я васъ ненавидела.

-- Я это отлично видела. Но почему? Что я могла вамъ сделать, чтобы вы меня ненавидели?

Она тряхнула головой.

-- Оставимъ этотъ разговоръ, графиня. Я могла бы вамъ разсказать еще больше, гораздо больше. Оставимъ это! Будьте на стороже! О, какой онъ дьяволъ!

Она больше ничего не сказала и мы провели остатокъ ночи въ молчанiи.

Но я все знаю.

Она называетъ его дьяволомъ? Но не слишкомъ ли мягкое это выраженiе по отношенiю къ этому человеку, въ которомъ воплотились все преступленiя и пороки?

Если бы онъ пришелъ теперь и если бы у меня въ рукахъ былъ кинжалъ, я убила бы, растерзала этого мерзавца, который съ презрительной насмешкой попираетъ своими покрытыми грязью ногами счастье невинныхъ женщинъ.

Можетъ быти я еще не знаю всю низость его души.

Зачемъ я попала въ этотъ домъ? Горе мне?

Здесь царствуетъ смерть.

Неттина уезжаетъ сегодня утромъ. Она помирилась со мной. Да и можетъ ли она меня ненавидеть, зная мою судьбу?

P. S. Я еще не имела удобнаго случая отправить это письмо.

Она поцеловала меня передъ старымъ камердинеромъ графа и сказала мне съ странной улыбкой.

-- Вы отомстите за меня, графиня, за меня, за себя и за весь нашъ женскiй родъ, надъ которымъ надругались. Предсказываю это и вамъ и ему.

Затемъ она снова стала серьезной и поцеловала мои руки.

Старикъ все это слышалъ и виделъ. На его лице мелькала отвратительная улыбка.

Теперь я опять одна. Я несколько разъ въ день испытываю себя, нахожусьли я въ полномъ разуме.

Только что старикъ сообщилъ мне, что сегодня возвращается графъ со своимъ прiятелемъ.

Я вся какъ въ лихорадке.

Въ глазахъ моихъ неестественный блескъ, губы мои лихорадочно дрожатъ.

Страшная ярость овладела мной и я тщетно стараюсь ее подавить.

Разве я не безсильна по отношенiю къ нему.

О Матильда, я не знаю, буду ли я иметь возможность еще разъ написать тебе, такъ какъ я чувствую, что дело подходитъ къ концу.

Помоги мне, если это въ твоихъ силахъ. Я чувствую, что должна умереть. Меня еще можно спасти.

Прощай 

быть можетъ навсегда

Тринадцатое письмо. 

Графиня фонъ-Танненъ графу Стагарту, въ Берлинъ.

Дорогой другъ!

Только что я вспомнила обещанiе, которое вы мне когда-то дали:

"Если вамъ когда-либо понадобится помощь, при какихъ бъ это ни было обстоятельствахъ, пазовите меня. Мои знанiя и опытъ всецело въ вашемъ распоряженiи".

Насталъ день, когда я должна обратиться къ вамъ. Посылаю вамъ при семъ пачку писемъ. Прочтите внимательно эту переписку, мне незачемъ давать вамъ какiя-либо объясненiя. Вы сами поймете въ чемъ дело.

Спасите эту несчастную, всеми брошенную женщину.

Предоставляя вамъ полную свободу действiй.

Вашъ другъ.

Выдержка изъ октябрьскаго номера римской газеты "Tribuna".

Таинственное преступленiе.

Вчера ночью былъ найденъ убитымъ графъ Викторъ Коста, последнiй отпрыскъ одного изъ самыхъ знатныхъ итальянскихъ родовъ. Обстоятельства преступленiя еще не вполне выяснены, хотя уже теперь почти выяснено по даннымъ следствiя, что убiйцей оказывается жена его, англичанка по рожденiю. Дальнейшiе розыски покажутъ, совершила ли она это преступленiе безъ посторонней помощи.

Обстоятельства преступленiя таковы: Графъ Коста вернулся вчера вечеромъ въ свой замокъ Ламерто у Камерино въ сопровожденiи своего друга, известнаго русскаго писателя Максима Достевича. Друзья поспорили изъ за чего то и ссора ихъ кончилась темъ, что Коста бросился съ револьверомъ въ руке на своего беззащитнаго друга, который спасся въ аппартаменты графини, взявшей его подъ свою защиту.

Следствiемъ этого явилось столкновенiе между обоими супругами. После того какъ Достевичъ поспешилъ въ свою комнату и тоже вооружился, графъ удалился подъ угрозами своего друга, но затемъ снова вернулся и произвелъ выстрелъ въ Достевича, который ответилъ темъ-же. Въ виду царившей на лестнице темноты оба стрелявшiе промахнулись и вернулись затемъ въ свои комнаты.

осмотръ дома и нашли окровавленный кинжалъ въ комнате графини.

Она сама давала на все вопросы безсвязные, уклончивые ответы и была по телеграмме римской полицiи арестована и препровождена въ Римъ.

Максимъ Достевичъ, протестовавшiй противъ этого ареста и угрожавшiй стрелять въ полицейскихъ, былъ тоже арестованъ, но благодаря вмешательству русскаго посольства былъ скоро выпущенъ на свободу.

Какъ мы узнали изъ достовернаго источника прокурорскiй надзоръ намеревается привлечь его къ суду по обвиненiю въ пособничестве.

Весь Римъ находится въ весьма понятномъ волненiи.

Полицiи съ трудомъ удалось оградить графиню при препровожденiи въ тюрьму отъ ярости толпы.

Какъ мы слышали въ этомъ сенсацiонномъ процессе будетъ играть некоторую роль и знаменитая наша трагическая артистка Аделина Неттина. 

Четырнадцатое письмо. 

Фрицъ Стагартъ Максу Ладенбургу, въ Берлинъ.

Къ сожаленiю я явился слишкомъ поздно, чтобы своевременно разобраться въ этомъ запутанномъ деле. Ты знаешь все подробности. Посылаю тебе вместе съ симъ номеръ "Tribuna", изъ котораго ты узнаешь дальнейшее развитiе этого таинственнаго происшествiя.

Я подвергъ трупъ графа тщательному осмотру. Тело покрыто колотыми ранами, которыя очевидно наносились съ такой силой, чтобы можно предполагать здесь скорее руку мужчины, чемъ женщины. Я наверно началъ бы производить поиски въ этомъ направленiи, если бы одно открытiе не привело меня къ убежденiю, что убiйца - женщина. На воротнике убитаго при микроскопическомъ изследованiи ясно сказался кровавый следъ пальца, который могъ принадлежать только женщине. Это важное открытiе, я предварительно скрою отъ всехъ. Во всякомъ случае женщина должно быть была въ припадке безумной ярости, иначе ни чемъ не объяснить то, что она была въ состоянiи нанести такiя страшныя раны сильному мужчине. Виновна ли действительно въ убiйстве графиня, никто не знаетъ. Я прежде всего допросилъ актрису Аделину Неттина и она доказала мне свое alibi въ эту ночь.

Она находилась въ Риме, такъ что въ преступленiи могла принимать только косвенное участiе.

-- Я знала, что дело кончится этимъ, сказала она со слезами на глазахъ.

-- Какъ такъ? спросилъ я представляясь крайне удивленнымъ, хотя я нисколько не сомневался въ томъ, что она всеми силами своей души ненавидитъ графа.

-- Да разве этотъ негодяй не заслужилъ тысячу разъ смерти, воскликнула она съ горячностью. Разве онъ не обманывалъ, не унижалъ, не оскорблялъ эту бедную женщину. Разве она не должна была быть женщиной безъ чести и темперамента, чтобы все это спокойно переносить?

-- Вы значитъ думаете, что графиня - убiйца? спросилъ я актрису.

-- Конечно. Я въ этомъ убеждена. Она еще недавно, когда я гостила въ замке, находилась въ состоянiи душевнаго разстройства, такъ что по ночамъ ей являлись привиденiя и она даже меня силою гипноза заставляла верить ихъ появленiю.

-- А вы сами привиденiе не видали?

Я взглянулъ ей прямо въ глаза.

и снова овладела своими нервами, я стряхнула съ себя это навожденiе.

-- Значитъ, вы не думаете, что графиню посетило ночью привиденiе?

Она расхохоталась мне въ лицо.

-- Разве смерть прогуливается по ночамъ? воскликнула она. Неужели вы думаете, что она выбрала своимъ местопребыванiемъ какъ разъ замокъ Ламерто.

-- Почему же нетъ, возразилъ я. Ведь она же нашла себе тамъ работу.

Она замолчала и пораженная взглянула на меня.

Я произвелъ подробный осмотръ замка, двери котораго растворились передо мной, благодаря помощи властей и несмотря на сопротивленiе старика лакея.

Странное мрачное зданiе! Настоящiй разбойничiй замокъ, какъ-бы созданный для таинственныхъ преступленiй. Описанiе внутренняго расположенiя замка не представляетъ интереса.

Только одинъ флигель возбудилъ мое особенное вниманiе. Мрачная лестница съ четырьмя тяжелыми железными дверями вела въ какую-то башню. Это обстоятельство показалось мне интереснымъ. Я поднялся по узкимъ каменнымъ ступенькамъ, сырымъ и поэтому покрытымъ мохомъ, и попалъ въ маленькую, пустую комнату. Я уже собирался уходить, какъ вдругъ я заметилъ некоторую странность въ архитектуре стены. Я нашелъ потайную дверь, которая уступила первому моему напору и очутился въ комфортабельно убранной старинной мебелью комнате.

Въ нише стояла великолепная кровать, на которой, судя по всемъ признакамъ, еще недавно лежали.

Но это было все что я могъ открыть, а это конечно, очень мало. Старикъ утверждаетъ, что графъ иногда жилъ въ этой комнате. Я теперь направлю все свои поиски въ одну сторону. Не удивляйся, если ты въ теченiи некотораго времени, не получишь отъ меня никакихъ известiй.

Я теперь намереваюсь предупредить совершенiя новаго преступленiя и я думаю, что на этотъ разъ я не опоздаю.

Отчетъ въ газете "Трибуна", о процессе графини Коста и писателя Максима Достевича, обвиняемыхъ въ убiйстве графа Коста.

Никогда еще ни одинъ процессъ не возбуждалъ такой сенсацiи какъ настоящiй процессъ и ни одно дело не принимало такого неожиданнаго, невероятнаго оборота. Мы еще разъ напомнимъ нашимъ читателямъ о действующихъ лицахъ этой драмы, чтобы дать ясную картину драмы развертывающейся на суде и оттенить неожиданность поразившую всехъ въ последнiй день судебнаго разбирательства.

Передъ судьями стоитъ молодая, ослепительно красивая женщина съ стройной, девичьей фигурой. Она въ трауре. По белоснежной шее ея вьются светлые локоны.

Она очень бледна, но спокойна и хладнокровна. Ея темные глаза смотрятъ куда-то вдаль.

Это обвиняемая графиня Коста.

Рядомъ съ ней стоитъ Максимъ Достевичъ, красивый, высокiй господинъ. Онъ мраченъ и нервно возбужденъ. Взглядъ его время отъ времени съ презренiемъ переходитъ отъ судей къ публике.

Только когда взглядъ его встречается со взглядомъ графини, кажется, что онъ...

Но не будемъ предупреждать событiй.

Улики противъ графини неопровержимы, оне опутываютъ ее крепкими цепями. Симпатiи всехъ на ея стороне. Но право и законъ противъ нея.

Председатель прочитываетъ грифини письма къ ея подруге баронессе фонъ-Танненъ, въ Берлине.

Известно, что графъ Коста былъ легкомысленнымъ жуиромъ. Графиня была съ нимъ очень несчастлива.

-- Любили вы вашего супруга, спросилъ председатель.

-- А разве иначе я вышла бы за него замужъ? ответила графиня.

Председатель. Ваша любовь превратилась скоро въ ненависть?

Графиня. Да.

Председатель. Ненависть эта приняла такiе размеры, что вы даже писали вашей подруге, что вы способны заколоть вашего супруга.

Графиня, Да, я написала это въ минуту страшнаго возбужденiя.

Председатель. Вскоре после этого вашъ супругъ былъ заколотъ кинжаломъ, причемъ окровавленное оружiе это было найдено въ вашей спальне.

(Движенiе въ публике).

Графиня. Въ этомъ преступленiи я невиновна. Я не хочу оспаривать того, что я была въ состоянiи его совершить, но я его не совершала.

Председатель. Среди бумагъ убитаго найдено письмо главной свидетельницы Аделины Неттина. Въ немъ она угрожаетъ графу смертью. Свидетельница признаетъ, что написала это письмо въ припадке гнева.

Свидетельница. Да, это такъ. Я потомъ и забыла объ этомъ.

Председатель. Это значитъ установлено. Вы уехали за день до совершенiя преступленiя. Последнiя ваши слова крайне странны. Позовите лакея.

Допрошенный въ качестве свидетеля лакей показываетъ, что графиня и синьорина Неттина провели вместе почти всю ночь въ спальне графини. Разговоръ велся шепотомъ. Утромъ обе оне были въ величайшемъ волненiи. При прощанiи синьорина Неттина сказала графине:

-- Вы отомстите за меня.

Въ последнiе дни графиня вообще была въ крайне возбужденномъ состоянiи и ее почти нельзя было узнать. Вообще она относилась совершенно безразлично къ графу, но въ день убiйства она неоднократно справлялась о томъ, когда долженъ прiехать графъ.

Председатель. Можете вы объяснить намъ это обстоятельство, графиня?

Графиня. Я страдала галлюцiонацiями и мне не разъ являлась въ этомъ замке смерть.

(Свидетельница Аделина Неттина подтверждаетъ справедливость словъ графини).

Председатель (обращаясь къ Максиму Достевичу). Почему между графомъ Коста и вами, его лучшимъ другомъ, произошла ссора?

Максимъ Достевичъ молчитъ.

Председатель. Вамъ тяжело отвечать на этотъ вопросъ?

Максимъ Достевичъ (бросая взглядъ на графиню). Я отказываюсь отвечать.

Председатель. Графъ обвинялъ васъ въ томъ, что вы соблазнили его жену.

Максимъ Достевичъ. Кто это сказалъ?

Председатель. Камердинеръ, который находился въ соседней комнате и слышалъ вашу ссору.

Максимъ Достевичъ. Да, графъ бросилъ мне въ лицо этотъ упрекъ, потому что я протестовалъ противъ его недостойнаго обхожденiя съ графиней. Я всегда былъ только ея преданнымъ другомъ.

Графиня. Это новое обвиненiе слишкомъ низко, чтобы я чувствовала себя обязанной защищаться отъ него.

Председатель. Темъ не менее все говоритъ противъ васъ, нетъ ни одного обстоятельства въ вашу пользу. Можете вы намъ объяснить, какимъ образомъ окровавленный кинжалъ попалъ въ вашу спальню?

Графиня. Я это не знаю.

(Движенiе среди судей и публики).

Председатель. Графиня, я обращаю ваше вниманiе на то, что этотъ кинжалъ является самой тяжелой уликой противъ васъ. Я еще разъ настоятельно предлагаю вамъ сказать всю правду. Полнымъ сознанiемъ вы только облегчите свою судьбу. Какимъ образомъ попало это оружiе въ вашу комнату?

Графиня (поднявъ руки къ небу). Клянусь Создателемъ, что я тутъ не причемъ!

Судебное следствiе, главные фазисы котораго мы привели въ сокращенномъ виде, было этимъ закончено.

Поднялся прокуроръ, чтобы начать свою обвинительную речь.

Вдругъ произошло нечто неожиданное, необыкновенное. Открылась дверь и вошелъ какой-то господинъ.

Это былъ знаменитый сыщикъ Фрицъ Стагартъ, который уже занимался разследованiемъ этого преступленiя. Онъ сказалъ несколько словъ защитнику графини.

Тотъ вскочилъ съ места и воскликнулъ:

-- Я требую во имя справедливости, чтобы судъ выслушалъ показанiе еще одной, самой главной свидетельницы!

Судъ решилъ удовлетворить требованiе защитника.

Снова открылась дверь.

Крикъ ужаса пронесся по залу заседанiй. Публика въ панике бросилась бежать изъ залы. Часть судей вскочила съ места. Ужасное смятенiе овладело всеми.

Въ залъ сошла смертъ, свидетельница въ пользу графини Коста.

Стройная фигура, закутанная въ белыя, покрытыя кровью одежды. Не было видно ни рукъ, ни ногъ, всемъ сразу бросился въ глаза громадный черепъ скелета съ оскалившимся ртомъ и глубокими глазными впадинами.

И кровавыя пятна на белой одежде.

Среди всеобщаго смятенiя и волненiя раздался голосъ графини, глаза которой широко раскрылись отъ ужаса:

-- Это она! Это смерть!

Затемъ она упала безъ чувствъ. Наконецъ, волненiе улеглось. Сыщикъ подошелъ къ таинственной фигуре и удалилъ черепъ.

Громко произнесла она по-французски:

-- Я убiйца графа Коста.

После того, какъ улеглось волненiе, вызванное этими словами, поднялся председатель суда и спросилъ:

-- Кто вы такая?

князя Дещинскаго. Получивъ мое состоянiе онъ заключилъ меня въ замокъ Ламортъ и после того, какъ я однажды съ помощью пастуха пыталась бежать оттуда, онъ заставилъ меня носить эту маску, которую я не могла снять безъ посторонней помощи. Почти безпрерывно три года я принуждена была смотреть на светъ Божiй черезъ эти глазныя впадины и не могла выговорить ни слова. Когда я увидала новую жертву Коста, мною овладело глубокое состраданiе къ ней. Я делала несколько разъ попытки приблизиться къ несчастной, но внешнiй видъ мой приводилъ ее въ ужасъ. Въ ту ночь мне удалось пробраться въ спальню графа, который былъ мне ненавистнее всехъ на свете. Я убила его и положида кинжалъ въ спальную графини для того, чтобы она знала, что она освобождена отъ своего тирана. О последствiяхъ моего поступка я не думала. Безумiе затемнило мой мозгъ. Я бежала изъ замка и безцельно скиталась въ Апенинскихъ лесахъ, избегая встречи и съ людьми и со зверями, питаясь травами и ягодами и преследуемая этимъ человекомъ, которому, наконецъ, удалось меня настигнуть. Ему я обязана темъ, что разумъ снова вернулся ко мне и что я явилась сюда, чтобы освободить несчастную графиню.

Громадное волненiе охватило публику и судей. Заседанiе было прервано. Произведенное дознанiе доказало справедливость словъ молодой женщины.

Графиня и Максимъ Достевичъ были объявлены свободными отъ суда и следствiя и это объявленiе вызвало бурный восторгъ публики. Первая жена графа Коста была оправдана, такъ какъ судьи признали, что преступленiе она совершила въ силу необходимости, а камердинеръ былъ признанъ сообщникомъ графа Коста и приговоренъ къ несколькимъ годамъ тюремнаго заключенiя.

Такъ окончился самый таинственный процессъ изъ всехъ бывшихъ доселе во всемъ мiре процессовъ. 

Пятнадцатое письмо. 

Дорогая моя!

Завтра я прiезжаю къ тебе. Сколько разнородныхъ волненiй и настроенiй пережила я за это время. Но ты ведь знаешь все подробности и мне незачемъ тебе объяснять положенiе вещей.

Но одно все-таки я должна тебе объяснить: со мной прiезжаютъ два человека, которые стали мне дорогими, благодаря пережитому горю.

ты просьбу мою исполнишь.

Временами разсудокъ ея мутится, но доктора обещаютъ ей полное выздоровленiе. Подъ покровомъ твоей любви она выздоровеетъ и я никогда не покину ея. Она останется навсегда со мной и надеюсь, что она еще познаетъ то счастье, которое теперь познала я.

Ты уже поняла все, не правда-ли? Родители мои прiехали и дали свое согласiе.

Я выхожу замужъ за Максима Достевича и на этотъ разъ, дорогая моя, я знаю, что мужъ мой человекъ достойный моей любви.

Я не люблю его такъ, какъ любила графа Коста. Любовь моя къ нему сильнее. Это безграничное доверiе, это чистое, спокойное счастье.

спасенiемъ.

Я подразумеваю графа Стагарта, котораго ты успела во время послать спасти насъ.

Какимъ образомъ мне его отблагодарить?

Я думаю, что онъ будетъ счастливее всехъ насъ. Ведь у него такое доброе сердце, что онъ чувствуетъ себя счастливымъ уже тогда, когда онъ можетъ осчастливить другихъ.