Приключения Фрица Стагарта, знаменитого немецкого сыщика.
На дне Берлина.

На дне Берлина. 

Дочь ювелира.

Въ Берлине, на Бернауской улице находилась маленькая мастерская, принадлежавшая старому ювелиру Максу Денневицу. Этотъ Денневицъ получилъ Железный крестъ еще за войну 1866 года и зарабатывалъ теперь свой хлебъ честнымъ трудомъ. Его любили все, и старъ и младъ. Будучи настоящимъ берлинцемъ, въ дни молодости котораго въ Берлине было всего пятьсотъ тысячъ жителей, ювелиръ отличался добродушiемъ. Старомоднымъ консервативнымъ взглядамъ онъ остался навсегда веренъ и ничто не могло изменить его убежденiй.

Онъ не зналъ ничего о новой промышленности, онъ не хотелъ ничего знать о современныхъ искусствахъ. Онъ продолжалъ фабриковать свои кольца, какъ фабриковалъ ихъ тридцать летъ тому назадъ и клiенты его были вцолне довольны.

Дело шло отлично и после того какъ Денневицъ потерялъ свою верную жену. Напротивъ, годъ отъ году увеличивалось число заказчиковъ, именно заказчиковъ, а не заказчицъ.

Причину этого нужно было искать въ дочери ювелира. У мастера Денневица была семнадцатилетняя дочь, прекрасная какъ утренняя заря и при этомъ добродетельная и умная. Она всегда бывала въ магазине и для каждаго изъ покупателей у нея находилось доброе слово. При этомъ она такъ умела себя вести, что никто изъ клiентовъ не осмеливался нарушить границы приличiя.

Вполне понятно и нисколько не удивительно, что многiе и тайно и открыто домогались ея руки. Всякiй видевшiй ее, наверное, забывалъ все житейскiя правила о приданомъ, которое въ настоящее время является единственной побудительной причиной для вступленiя въ бракъ.

Эти золотыя кудри стоили дороже чемъ целый мешокъ новыхъ талеровъ и когда улыбка светилась въ ея большихъ, голубыхъ глазахъ, блескъ этихъ глазъ можно было сравнить съ блескомъ только что отчеканеныхъ золотыхъ монетъ. При этомъ она была стройна и изящна, какъ фарфоровая фигурка.

Можно было предполагать, что Фридерика должна быть всегда веселой и что она должна всегда светиться счастьемъ. Такъ и было до последняго времени. Но не смотря на свою божественную красоту Фридерика была только девушкой, а не богиней и по этому горе коснулось и ее.

Это произошло въ тотъ день, когда въ мастерскую Денневица поступилъ молодой, жизнерадостный подмастерье. Это было не обыденное происшествiе, такъ какъ старый, упрямый ювелиръ не считался человекомъ, у котораго молодой подмастерье могъ-бы чему нибудь научиться.

Старое скромное мастерство уступило место современному, фантастическому и поэтому неудивительно, что никто не хотелъ учиться ювелирному мастерству у старомоднаго Денневица. Надо предполагать, что у подмастерья были свои особыя соображенiя, когда онъ поместился въ узкой мастерской Денневица и началъ выковывать простыя, безхитростныя кольца.

Онъ былъ родомъ съ Рейна. Это былъ веселый молодецъ, напевавшiй целый день веселыя песни, а вечеромъ пропивавшiй свой скудный заработокъ въ кабачке.

Мастеру это, конечно, не нравилось и еслибы подмастерье не былъ такой хорошiй и ловкiй работникъ, онъ давно послалъ-бы его ко всемъ чертямъ. Но въ виду этого обстоятельства онъ поневоле затаилъ свое недовольство.

Собственно говоря Гансъ - такъ звали молодца - не производилъ хорошаго впечатленiя.

По всему видно было, что онъ легкомысленный малый и широкiй шрамъ на лбу ясно показывалъ, что во хмелю онъ буенъ.

Темъ не менее онъ понравился Фридерике и дело пошло такъ, какъ обыкновенно идетъ во всехъ подобныхъ исторiяхъ: сначала взгляды украдкой, затемъ вздохи и тайныя рукопожатiя и, наконецъ, когда ювелиръ сиделъ после работы за кружкой пива въ кабачке съ патрiотическимъ названiемъ, они сидели рядомъ въ укромномъ уголку и говорили какъ можно меньше, чтобы не упустить случая поцеловаться.

Однако, Гансъ не былъ-бы веренъ самому себе, еслибы онъ после подобныхъ сладкихъ свиданiй не отправлялся въ кабачекъ и возвращался навеселе домой поздно ночью, когда все добрые люди уже предавались сну. Вполне понятно, что онъ при этомъ сходился со всякаго рода сбродомъ, ютящимся по кабачкамъ северной части Берлина и о его ночныхъ похожденiяхъ ходили самые дурные слухи.

Фридерика этому не верила, или вернее не хотела этому верить, такъ какъ любовь делаетъ человека не только слепымъ, но и глухимъ. Но все-такиже прежняго веселiя ея какъ не бывало и счастье ея чистой любви часто омрачалось тайной тревогой.

Въ то время однимъ изъ постоянныхъ и лучшихъ клiентовъ ювелира былъ одинъ русскiй графъ, который имелъ роскошный и изящный домъ въ фешенебельной части Берлина, экипажи, лошадей и, конечно, могъ-бы прiобретать по своему вкусу более изящныя вещи где-нибудь въ центре города, чемъ здесь у захудалаго ювелира.

Соседи ювелира не были дураками и съ живымъ интересомъ следили за ходомъ дела.

Графъ Понятовскiй скоро открылъ, что Денневицъ отправлялся каждый вечеръ въ шесть часовъ выпить кружку пива и когда онъ однажды зашелъ полчаса спустя после ухода ювелира, онъ засталъ въ магазине Фридерику, которая сидела въ полутьме. Но при этомъ онъ не заметилъ, что еще другой человекъ сиделъ молча въ углу.

Фридерика сделала графу поклонъ и спросила, что ему угодно.

Графъ, красивый мужчина летъ тридцати съ изящными манерами, наверное, въ другое время произвелъ-бы впечатленiе на невинную дочь ювелира и овладелъ-бы ея сердцемъ. Но это сердце принадлежало уже другому и поэтому Фридерика обращалась съ графомъ съ той вежливостью, которую заслуживаютъ постоянные покупатели.

Въ данномъ случае присутствiе ея возлюбленнаго смутило ее и графъ, конечно, не былъ-бы светскимъ человекомъ, еслибы онъ не подумалъ, что Фридерика покраснела вследствiе его неожиданнаго прихода.

Онъ пригласилъ ее сесть и самъ опустился на стулъ.

-- Фрейлинъ Фридерика, - проговорилъ онъ задушевнымъ голосомъ, - я имею намеренiе переговорить завтра съ вашимъ отцомъ объ очень важномъ деле, касающимся и васъ и меня. Но прежде чемъ решиться на этотъ шагъ, я пришелъ переговорить съ вами. Надеюсь, вы не откажете уделить мне несколько минутъ.

Фридерика, и не предполагавшая о чемъ ведетъ речь графъ, еще более смутилась и ответила принужденно:

-- Я готова васъ выслушать, графъ, но не лучше-ли будетъ, если вы подождете возвращенiя моего отца?

-- О, нетъ! - воскликнулъ графъ. - То, что я вамъ скажу должно быть сказано наедине. Но такъ какъ я вамъ не скажу ничего такого, чего не можетъ знать вашъ отецъ, то вы можете вполне положиться на меня.

Я родомъ изъ русской Польши, где я владею несколькими поместьями. Я достаточно богатъ, чтобы жить такъ, какъ мне хочется и покидая свою родину я далъ себе слово вернуться въ свой родовой замокъ только тогда, когда найду себе жену. До сихъ поръ я не нашелъ то, чего искалъ, такъ какъ я не забочусь о приданомъ, а обращаю вниманiе только на чистоту сердца и благородство души. Въ васъ, фрейлейнъ Фридерика, я нашелъ и то и другое и я достаточно знаю васъ, чтобы предложить вамъ откровенный вопросъ: хотите быть моей женой?

Онъ быстро поднялся и поцеловалъ Фридерике руку.

Въ ожиданiи стоялъ онъ передъ ней, а онамолча сидела на стуле опустивъ головку.

Она сильно побледнела, такъ какъ она знала, что предложенiе графа делаетъ ей честь и ей съ одной стороны было искренне жаль отказать ему, тогда какъ съ другой стороны она искренне жалела Ганса, который невольно долженъ былъ явиться молчаливымъ свидетелемъ этой сцены.

-- Графъ, проговорила она наконецъ, благодарю васъ отъ всего сердца за честь, которую вы хотите оказать бедной девушке, но я не могу принять вашего предложенiя.

Она увидела разочарованiе на лице графа, она увидела какъ онъ сильно побледнелъ.

Она быстро поднялась и протянувъ ему свою маленькую, изящную ручку проговорила серьезно:

-- Поверьте мне, графъ, такъ будетъ лучше всего.

Графъ поднесъ ея руку къ своимъ губамъ и возразилъ:

Взглядъ Фридерики блуждалъ безпомощно по мастерской.

Всякiй другой менее проницательный человекъ чемъ графъ Понятовскiй, понялъ бы, что Фридерика лжетъ и не поверилъ бы ея ответу:

-- Я необразованная, простая девушка. Не годится заноситься выше своего положенiя. Я не гожусь вамъ въ жены и выйди я за васъ, вы наверное въ одинъ прекрасный день раскаялись бы въ своей женитьбе.

-- По этой причине я должна отказать вамъ.

-- Это не основанiе, ответилъ съ горячностью графъ Понятовскiй. Почему благородство души не можетъ равняться благородству рожденiя. Нетъ, я этимъ ответомъ не могу удовлетвориться. Я не заслужилъ подобнаго къ себе отношенiя.

-- Я бедна, очень бедна, продолжала нерешительно Фридерика после короткаго молчанiя. У меня ничего нетъ, какъ я могу решиться поднять взоры на васъ, на такого богатаго и знатнаго человека?

-- Какiя речи, возразилъ графъ и потому его словъ можно было заключить, что онъ серьезно разсердился. Вы стараетесь найти предлогъ къ отказу. Скажите уже лучше откровенно:

-- Вы меня не любите?

Фридерика подняла медленно голову и спокойно взглянула графу въ лицо.

-- Да, тихо проговорила она, я васъ не люблю.

-- И почему же? спросилъ графъ.

Раздался грохотъ опрокидываемой мебели и передъ графомъ сталъ бледный юноша, который видимо задыхался отъ волненiя.

-- Потому, что она принадлежитъ мне, понимаете вы? крикнулъ Гансъ и шрамъ на лбу его налился кровью. - Потому, что она принадлежитъ мне и я ее не отдамъ никому - никогда! Поняли вы меня? Унесите ваши мешки съ золотомъ къ соседямъ. Тамъ вы найдете жену. Здесь же нетъ!

Фридерика разразилась рыданiями и оттолкнула Ганса оскорбленная его грубостью.

Графъ бросилъ долгiй пронзительный взглядъ на нее и молча вышелъ изъ магазина. Гансъ еще долго после этого сиделъ въ задумчивости одинъ. Фридерика объявила ему, что она не хочетъ больше знать такого грубаго человека, какъ онъ.

Въ конце концовъ онъ закрылъ мастерскую и отправился въ кабакъ.

На следующее утро въ мастерской царило тяжелое настроенiе.

Старый ювелиръ узналъ отъ соседей, про отношенiя дочери къ Гансу. У Фридерики глаза были красны отъ слезъ, а Гансъ молча занимался работой, по лицу его было видно, что онъ провелъ ночь въ кутеже.

Днемъ въ мастерскую пришелъ ливрейный лакей и передалъ ювелиру письмо. Денневицъ молча наделъ свой праздничный сюртукъ и отправился къ себе на квартиру где онъ имелъ продолжительный разговоръ съ графомъ Понятовскимъ.

Фридерика записывала заказы въ книгу и избегала его взгляда. Онъ повесилъ праздничный сюртукъ на гвоздь и снова наделъ кожаный передникъ.

-- Гансъ, проговорилъ онъ затемъ, собери свои вещи, ты мне больше не нуженъ.

Тотъ вскочилъ съ места.

-- Вы меня отказываете?

-- Да.

-- Безъ всякаго предупрежденiя? Вы выбрасываете меня на улицу какъ какого-нибудь негодяя?

-- Да.

-- И за что же, смею спросить?

-- За то, что ты негодяй! крикнулъ громовымъ голосомъ старый Денневицъ. - Потому что ты внесъ позоръ въ мою мастерскую!

Съ дикимъ проклятiемъ бросился Гансъ на ювелира, въ рукахъ у него былъ железный молотокъ.

Но быстрее молнiи между ними бросилась Фридерика, передъ пылающимъ взоромъ которой безсильно опустилась рука Ганса.

-- Хорошо, проговорилъ онъ беззвучно. Хорошо! Я ухожу! Я полагалъ, что если я стану прилежнымъ человекомъ и когда-нибудь попрошу руки вашей дочери, вы мне не откажете, но вышло иначе.

-- Времена изменчивы и вы еще когда нибудь придете къ тому заключенiю, что честный подмастерье стоитъ дороже чемъ десять польскихъ графовъ. Я полагаю, что такого мненiя будетъ и Фридерика, и въ надежде на это я теперь прощаюсь съ ней?

Онъ подошелъ къ девушке и протянулъ ей руку.

Но она отвернулась отъ него.

Онъ какъ бы окаменелъ. Затемъ онъ разразился насмешливымъ хохотомъ, отъ котораго подиралъ по коже морозъ.

-- Вотъ-какъ! закричалъ онъ. Вотъ-какъ! значитъ мешокъ съ золотомъ одержалъ верхъ? Ну что же, отлично! Такъ и запишемъ! И мы теперь будемъ думать только о золоте!

До свиданья! Всего хорошаго! Вы еще услышите про меня!

Мы еще съ вами поквитаемся, мастеръ Денневицъ - не забывайте меня! Мы еще сведемъ съ вами счеты, графиня Понятовская! Сведемъ счеты!

Начиная съ этого дня въ мастерской стало тихо. Казалось, что въ доме Денневица больше не светило солнце. Улыбка больше никогда не показывалась на лице Фридерики. Она исполняла свои домашнiя обязанности молча, съ опущенной головой, не обращая ни на что вниманiя.

Черезъ неделю после скандала, Денневицъ обратился къ своей дочери:

-- Поговоримъ толкомъ, дитя мое. Я не могу видеть твоего горя. Ты должна въ конце концовъ забыть Ганса. Видитъ Богъ я не имелъ бы ничего противъ, если бы онъ былъ честный, трезвый малый. Но ведь ты не хочешь иметь мужа пьяницу?

Фридерика молча покачала головой.

-- Ну, видишь! Онъ пьяница и поэтому быстро прокутилъ бы мои гроши, и сделалъ бы тебя нищей! А грубость его известна всемъ и каждому. Подумай, онъ набросился на меня! Хорошiй мужъ вышелъ бы изъ него, нечего сказать.

-- Отецъ, ответила тихо Фридерика, не говорите больше о немъ. Съ нимъ у меня все кончено, но вы конечно поймете, что я не могу забыть его такъ скоро.

-- Вотъ о чемъ я хотелъ бы еще поговорить съ тобой, произнесъ старикъ. Я былъ бы очень радъ, если бы ты дала согласiе графу Понятовскому, не потому что онъ графъ и богатъ, но потому, что онъ честный, славный человекъ и - я думаю, что ты была бы съ нимъ счастлива.

Фридерика высвободилась изъ объятiй отца:

-- Дайте мне еще время, отецъ, проговорила она. Я не могу такъ сразу решиться на это. Можетъ быть въ последствiи...

Но фразы она не кончила и снова стало тихо въ мастерской.

Когда на следующее утро всталъ Денневичъ, онъ больше не услышалъ шаговъ Фридерики на кухне. Плита была холодна. Онъ крикнулъ ее, но никто не отвечалъ. Онъ осмотрелъ ея комнату, всю квартиру, но нигде ее не нашелъ. Онъ разспросилъ всехъ соседей. Никто не виделъ Фридерику.

До полудня ждалъ возвращенiя дочери отецъ. Онъ тщетно искалъ ее у родныхъ и знакомыхъ и въ конце концовъ отправился съ заявленiемъ въ полицейскiй участокъ. 

II. 

По темнымъ следамъ.

Несколько дней после этого происшествiя въ газетахъ было напечатано следующее: 

ПРЕСТУПЛЕНІЕ?

Вотъ уже несколько дней какъ пропала молодая девушка, дочь ювелира Д. Никто не виделъ какъ она ушла, а между темъ въ квартире ея не оказалось. Повидимому здесь нужно предполагать преступленiе, такъ какъ девушка не была способна на самоубiйство или бегство изъ родительскаго дома.

Я прочелъ эту заметку и передалъ газету моему другу Стагарту.

-- Здесь должно быть кроется какая нибудь любовная исторiя, проговорилъ тотъ прочитавъ заметку.

-- Онъ не далъ своего имени, проговорилъ онъ. Можетъ быть онъ пришелъ просить милостыню.

-- Пусть войдетъ, сказалъ мой другъ, бросая въ пепельницу свою сигаретку.

Тотчасъ же вошелъ прилично одетый мужчина съ седой бородой. Онъ смущенно вертелъ свою шляпу въ рукахъ и произнесъ бросивъ взглядъ на меня, а потомъ на моего друга:

-- Я ювелиръ Денневицъ. Меня послалъ къ вамъ графъ Понятовскiй. Онъ просилъ меня передать вамъ, что моя дочь...

-- Ваша дочь исчезла несколько дней тому назадъ, прервалъ его мой другъ. - Я только что прочелъ это въ газете. Полицiя еще не напала на следъ?

-- Нетъ. Вотъ именно поэтому...

-- Поэтому вы и пришли ко мне. Разскажите намъ спокойно и по порядку какимъ образомъ исчезла ваша дочь, не ставите ли вы въ связь съ таинственнымъ исчезновенiемъ вашей дочери какiя нибудь обстоятельства или происшествiя последняго времени и не имеете ли вы какихъ либо подозренiй.

Старикъ разсказалъ намъ обстоятельно всю исторiю о своей дочери и обоихъ претендентовъ на ея руку.

-- Этотъ Гансъ, закончилъ онъ свой разсказъ, большой негодяй. Уже впоследствiи, къ сожаленiю слишкомъ поздно, я узналъ, что онъ сиделъ въ тюрьме за нанесенiе ранъ.

Меня оставилъ покой съ того дня, какъ онъ выбежалъ изъ моего дома съ угрозами. Я не могу ничемъ объяснить себе исчезновенiе моей дорогой девочки. Я могу только молить Бога, чтобы онъ предотвратилъ отъ нея несчастiе преступленiя. Но если преступленiе совершено, господинъ Стагартъ, то совершилъ его никто другой какъ Гансъ. Я говорилъ это также и господину полицейскому коммиссару.

-- А что, ответилъ мой другъ, этотъ Гансъ былъ уже подвергнутъ допросу?

-- Вотъ то то и есть, воскликнулъ старикъ. Его не могли разыскать. До сихъ поръ онъ жилъ на улице Ветерановъ. Съ той самой ночи, въ которую пропала моя дочь, онъ не возвращался домой и полицiи не удалось до сихъ поръ узнать, куда онъ делся.

Стагартъ задумчиво уставился въ потолокъ.

-- Нетъ сомненiя, проговорилъ онъ, что этотъ Гансъ имеетъ какое либо отношенiе къ таинственному исчезновенiю вашей дочери. Во всякомъ случае полицiя должна приложить все свои усилiя, чтобы его найти, такъ какъ все-таки онъ сможетъ дать некоторыя указанiя, если онъ даже и невиновенъ. Если онъ теперь после появленiя этой заметки въ газете не явится добровольно, значитъ онъ замешанъ во всемъ этомъ.

Постараюсь найти его. Но прежде всего я хотелъ бы осмотреть вашу квартиру господинъ Денневицъ и, главнымъ образомъ, комнату, въ которой спала Фридерика.

-- Я охотно вамъ все покажу, ответилъ старый ювелиръ но я не думаю, чтобы вы тамъ что либо нашли. Я уже все подробно осмотрелъ.

Мой другъ молча наделъ пальто. Мы отправились къ Денневицу.

Стагартъ осмотрелъ весь домъ сверху до низу. Онъ не нашелъ ничего ни въ мастерской, ни въ самой квартире.

Лежа на полу Стагартъ осматривалъ каждый уголъ, вскрывалъ все печи и перерывалъ все ящики въ столахъ и комодахъ.

Мой другъ съ видимой досадой задумался.

-- Я этого не понимаю, пробормоталъ онъ скорее про себя, чемъ обращаясь ко мне. - Судя по описанiю отца девушка убежала изъ дому не по собственной иницiативе...

Онъ быстро повернулся къ старику.

-- Когда очищалась въ последнiй разъ бочка съ мусоромъ?

-- Неделю тому назадъ, ответилъ съ удивленiемъ старикъ.

-- Счастливый случай, проговорилъ со смехомъ Стагартъ и сошелъ во дворъ, где стояла высокая бочка съ мусоромъ.

Я никогда не забуду последовавшую за этимъ работу. Съ помощью соседей бочка была опрокинута. Скоро насъ окружило со всехъ сторонъ целое облако пыли и грязи. Не колеблясь ни минуты, мой другъ началъ разрывать кучу грязи и мусора и отбирать все лоскутки бумаги, которыя тамъ находились.

Черезъ несколько часовъ мы собрали пожалуй тысячу клочковъ бумаги.

Стагартъ снесъ ихъ въ домъ Денневица и тамъ мы стали ихъ сортировать. Черезъ довольно продолжительное время мы нашли клочекъ бумаги исписанный по заявленiю взволнованнаго стараго ювелира рукой Фридерики.

Не задолго до сумерекъ мы составили изъ клочковъ безграмотно написанное письмо следующаго содержанiя: 

Фридерика!

Если твое доброе сердце еще сочувствуетъ мне и ты можешь простить грешника, который собирается итти на смерть, чтобы искупить свою вину, я прошу тебя на коленяхъ приди сегодня вечеромъ проститься со мной на улицу Акеръ No 9, второй этажъ, третья дверь. Завтра я уезжаю въ Гамбургъ, а оттуда въ Алжиръ, где поступлю въ иностранный легiонъ.

Разорви эту записку, очень прошу тебя объ этомъ. 

Когда отецъ прочелъ эту записку, онъ побледнелъ какъ полотно.

-- Онъ привелъ въ исполненiе свою угрозу, взволнованный воскликнулъ онъ. - Я никогда больше не увижу мою бедную дочь.

-- Какъ она могла быть настолько неосторожной, что одна отправилась вечеромъ въ такую улицу, которая известна всему Берлину.

Старикъ бросилъ на меня взглядъ отчаянiя.

Доверiе ея къ этому негодяю было всегда такъ велико, что въ данномъ случае ей не пришло въ голову какъ неприлично и опасно молодой девушке отправляться вечеромъ въ чужой домъ на свиданiе.

Любовь всему виною, добавилъ съ рыданiемъ старикъ. - Любовь - разве такой невинный ребенокъ разсуждаетъ, когда онъ любитъ?

На это я не могъ ничего возразить.

Стагартъ направился къ дверямъ. Ювелиръ схватилъ его за руку.

-- Не оставляйте меня, воскликнулъ онъ въ отчаянiи. - Вся моя надежда только на васъ. Если ее уже больше нетъ въ живыхъ, дайте мне по крайней мере возможность увидеть ее разъ хотя бы мертвой... Еще одинъ последнiй разъ...

Стагартъ привыкшiй къ подобнымъ сценамъ на этотъ разъ казался растроганымъ.

Онъ протянулъ несчастному руку.

-- Я сделаю все что зависитъ отъ меня, господинъ Денневицъ, ответилъ онъ, чтобы захватить виновника, я начинаю действовать сегодня же ночью и если вообще ваша дочь находится еще на земле, вы увидите ее живой или мертвой, даю вамъ въ этомъ слово.

-- Господь вамъ поможетъ! крикнулъ намъ ювелиръ вследъ.

Я оглянулся и увидалъ, какъ онъ упалъ на кресло, закрылъ лицо руками и предался своему горю.

Мы вышли на улицу.

-- Въ полицiю! крикнулъ Стагартъ кучеру.

-- Я прiехалъ по делу Фридерики Денневицъ, обратился Стагаръ къ дежурному полицейскому чиновнику, съ которымъ онъ оказался знакомымъ.

-- Ага, вы принялись за это дело? произнесъ радостно полицейскiй. Исторiя запутанная.

-- Да, довольно темная. Мне прежде всего необходимо во чтобы то ни стало узнать местопребыванiе подмастерья служившаго у Денневица.

Полицейскiй въ смущенiи пожалъ плечами.

-- Мы сделали все что было въ нашихъ силахъ и продолжаемъ съ неустаннымъ рвенiемъ наши поиски. Но этотъ молодецъ какъ сквозь землю провалился.

Стагартъ улыбнулся.

-- Гмъ. Можетъ быть я окажусь счастливее. Затемъ я хотелъ бы предложить вамъ конфиденцiально несколько вопросовъ. Можете мне уделить несколько минутъ?

-- Извини меня, пожалуйста, я сейчасъ вернусь, обратился ко мне Стагартъ и последовалъ за полицейскимъ.

Приблизительно черезъ четверть часа, онъ вернулся въ сопровожденiи двухъ полицейскихъ.

Я зналъ Стагарта такъ давно, что отлично изучилъ малейшее выраженiе его лица. Поэтому и въ данную минуту отъ меня не скрылось, что лицо его выражало мрачную решимость. Въ глазахъ его блестелъ фосфорическiй огонекъ, отблескъ того огня непримиримой ненависти, которая лежала глубоко въ его душе.

-- Ты уже напалъ на следъ? спросилъ я, когда мы поехали на улицу Акеръ.

-- Да, ответилъ Стагартъ.

Онъ во время пути хранилъ молчанiе, изъ чего я заключилъ, что онъ собирается съ мыслями и делаетъ выводы.

Остановившись передъ домомъ No 9, мы тотчасъ же направились въ третью дверь второго этажа.

Воздухъ въ этомъ доме былъ тяжелый, спертый, какъ будто бы въ теченiи целыхъ годовъ сюда не проникалъ свежiй воздухъ.

Каждый этажъ состоялъ изъ ряда отдельныхъ комнатъ и маленькихъ квартиръ. Комнатки были настоящiя клетушки, въ которыхъ тяжело дышалось.

Грязныя, несчастныя женщины и дети бродили по лестницамъ и корридорамъ этого доходнаго дома.

Почти на всехъ лицахъ можно было прочесть пороки и преступленiя.

Во всехъ углахъ полутемныхъ корридодоровъ таился грехъ, грязный, ужасный.

Третья дверь второго этажа оказалась запертой.

-- Кто здесь живетъ, спросилъ одинъ изъ полицейскихъ вышедшую изъ соседней комнаты женщину.

На ней была большая шляпа съ перомъ, старомодное платье и печать порока лежала на ея лице.

-- Здесь никто не живетъ, ответила она, вы можетъ быть желаете нанять эту комнату?

-- Разве она никемъ не занята? спросилъ Стагартъ.

-- Конечно. Но она меблирована, и меблировка шикарная. Домохозяинъ отдаетъ ее въ наемъ преимущественно одинокимъ мужчинамъ.

-- Гмъ! А въ последнее время она была занята?

-- Постойте! Дайте мне припомнить. У меня что то память слаба стала. Да, какже! Три дня тому назадъ здесь жилъ какой то господинъ, но затемъ онъ уехалъ отсюда.

Полицейскiе обменялись съ Стагартомъ многозначительнымъ взглядомъ.

-- Можете вы намъ описать этого господина? спросилъ одинъ изъ нихъ. Стагартъ съ досадой прошепталъ:

-- Какая глупость!

Я тотчасъ же понялъ, что онъ этимъ хотелъ сказать, такъ какъ этотъ вопросъ видимо поразилъ женщину.

-- Нетъ, проговорила она, смеривая каждаго изъ насъ проницательнымъ взглядомъ. - Нетъ. Описать я его не могу.

-- Да разве вы его не видали? продолжалъ допросъ полицейскiй.

-- Нетъ. Я его не видала. Я только слышала про него.

-- Вы, господа, должно быть полицейскiе, прибавила она дерзко, фамильярно.

Стагартъ отвернулся съ жестомъ нетерпенiя.

-- Велите открыть комнату, обратился онъ къ одному изъ полицейскихъ, который тотчасъ же отправился къ управляющему.

Женщина отошла, но остановилась вблизи наблюдая вместе съ некоторыми другими женщинами за всемъ происходящимъ.

Вскоре появился запыхавшiйся управляющiй. Онъ былъ очень толстъ и отъ скорой ходьбы по лестнице все лицо его было въ поту.

-- Я не могу вамъ описать этого человека, обратился онъ къ полицейскому. - У него былъ поднятъ воротникъ. Я виделъ только одни его глаза. Да и къ тому было уже темно, когда онъ нанялъ комнату. Онъ былъ одетъ какъ рабочiй.

-- Откройте комнату! произнесъ повелительно Стагартъ.

-- Слушаюсь, сейчасъ открою, съ предупредительностью ответилъ управляющiй. Комната еще не открывалась съ техъ поръ какъ ее нанялъ новый жилецъ. Онъ заплатилъ за месяцъ впередъ. Да! Вы не можете себе вообразить сколько хлопотъ съ этимъ домомъ. Могъ ли я думать, что изъ за этого жильца у меня будетъ столкновенiе съ полицiей.

Наконецъ онъ открылъ комнату. Мы вошли.

Стагартъ осмотрелся.

Затемъ онъ указалъ рукой на кровавое пятно на выцветшемъ ковре.

Нашлись еще следы крови. Несколько стульевъ было опрокинуто. Видимо здесь происходила борьба.

Полицейскiе началисоставлять протоколъ, между темъ какъ Стагартъ произвелъ подробный осмотръ комнаты.

Я заметилъ, какъ онъ поднялъ что то съ пола и сунулъ въ карманъ.

У дверей собралась целая толпа мужчинъ и женщинъ.

Стакартъ открылъ дверь и вышелъ въ корридоръ.

-- Можетъ кто либо изъ васъ дать показанiя о жильце этой комнаты?

-- Я! я!

-- Я видела гробъ!

-- А я мешокъ!

-- Здесь была девушка!

Стагартъ пригласилъ ихъ всехъ войти. Это были все женщины, за исключенiемъ одного только мужчины.

-- Не хотите ли сейчасъ же записать показанiе? обратился мой другъ къ полицейскимъ скорее повелительно, чемъ вопросительно.

Затемъ онъ обратился къ свидетелямъ.

-- Кто видалъ человека, который здесь поселился. Отвечайте только на этотъ вопросъ.

-- Я! раздалось три восклицанiя.

-- По порядку! проговорилъ Стагартъ. - Опишите его, обратился онъ къ одной старухе - какъ онъ выгляделъ?

-- Я его видела только мелькомъ, ответила та. - Онъ былъ очень хорошо одетъ.

-- Онъ блондинъ?

-- Нетъ, брюнетъ.

-- Да.

-- Вамъ больше ничего не бросилось въ глаза?

-- Какже. Онъ тащилъ на себе большой мешокъ и сильно пыхтелъ. Должно быть ноша тяжела была.

-- Следующая, проговорилъ мой другъ.

-- Вы тоже видели жильца?

-- Да. Я видела его, когда онъ какъ разъ входилъ въ комнату. По внешности это былъ рабочiй. Одетъ онъ былъ очень просто.

-- Онъ блондинъ?

-- Да.

Стагартъ съ улыбкой взглянулъ на меня.

-- У него была борода?

-- Ничуть не бывало!

-- Да послушайте, где-же были ваши глаза? закричала первая свидетельница. - Я отлично разсмотрела, что онъ брюнетъ.

Обе женщины начали спорить и ихъ вывели.

Выступила третья свидетельница.

-- Все, что оне болтали - чепуха! объявила она. - Я видела его, когда онъ уходилъ. Съ нимъ былъ еще другой. Онъ рыжiй и былъ одетъ очень просто. Другой былъ лучше одетъ. Они несли сундукъ.

-- Нетъ! воскликнулъ мужчина, молча слушавшiй до сихъ поръ. Это былъ гробъ!

-- Нетъ, сундукъ! крикнула женщина.

-- А гробъ!

-- Ладно, проговорилъ Стагартъ. - Можете удалиться.

Стагартъ поставилъ на столъ свой потайной фонарь, чтобы дать возможность полицейскимъ записывать показанiя.

Уже стемнело.

-- Неужели вы разобрались въ этомъ хаосе показанiй, господинъ Стагартъ? спросилъ одинъ изъ полицейскихъ. - Я такъ нетъ.

Мой другъ кивнулъ головой.

-- А я такъ разобрался, проговорилъ онъ съ улыбкой.

-- Все свидетельскiя показанiя всегда разноречивы, съ досадой проговорилъ одинъ изъ полицейскихъ, дописывая протоколъ. - Какъ будто все они видели разныя вещи.

-- Такъ оно и есть, проговорилъ серьезно Стагартъ. - Показанiя свидетелей будутъ всегда вводить въ заблужденiе, если на каждое изъ этихъ показанiй не смотреть съ разной точки зренiя. Два свидетеля могутъ утверждать, что виденный ими предметъ и чернаго и краснаго цвета и темъ не менее каждый изъ нихъ будетъ говорить правду.

-- Я этого не понимаю, проговорилъ одинъ изъ полицейскихъ.

-- А я такъ понимаю, со смехомъ заметилъ Стагартъ.

Мы вышли, полицейскiе наложили печати на двери комнаты, несмотря на громкiе протесты управляющаго, призывавшаго все громы небесные на таинственнаго жильца.

-- Девушка во всякомъ случае была убита, сказалъ одинъ изъ полицейскихъ.

-- Надо предполагать, ответилъ мой другъ.

-- Странно, что все свидетели видели сундукъ, гробъ и мешокъ, выразилъ я свое мненiе.

-- Это оптическiй обманъ, расхохотался полицейскiй.

-- Кто знаетъ? произнесъ Стагартъ съ загадочной улыбкой.

-- Можетъ быть все они правы.

Я съ удивленiемъ посмотрелъ на него. Но на лице это ничего нельзя было прочесть.

Внизу мы разстались съ полицейскими и поехали домой.

Мы почти всю ночь не ложились спать. Стагартъ сиделъ раздумывая въ теченiи несколькихъ часовъ и курилъ одну папиросу за другой.

На следующее утро мы поехали на улицу Инвалидовъ, где нанималъ комнату подмастерье ювелира.

Мы тамъ узнали то, что было уже намъ известно. Парень исчезъ съ того самаго вечера, когда пропала девушка. Стагартъ взломалъ сундукъ, въ которомъ между прочимъ хламомъ находился маленькiй молитвенникъ, на заглавномъ листе котораго подъ именемъ своей матери Гансъ написалъ свое имя.

Эту книгу Стагартъ взялъ себе.

-- Одно къ другому подходитъ, сказалъ я. - Убiйца и молитвенникъ.

-- Конечно, подходитъ, ответилъ мой другъ. Бываютъ люди, которые отличаются религiозностью и вместе съ темъ соединяютъ въ себе это свойство съ величайшими пороками, какъ напримеръ, итальянскiе разбойники, молящiе Мадонну о счастливомъ исходе какого-нибудь нападенiя и въ случае успеха экспедицiи приносящiе ей въ даръ восковыя свечи. Самыя порочныя натуры отличаются въ своихъ самыхъ простыхъ инстинктахъ наивностью ребенка. 

III. 

Выслежены!

Въ последующiе дни мне пришлось страшно скучать.

Стагарта почти никогда нельзя было застать дома.

А если онъ и бывалъ, то только для того, чтобы выслушивать донесенiя сыщиковъ, которые также быстро и безследно исчезали, какъ и появлялись.

Мой другъ не разрешилъ мне сопровождать его. Онъ проводилъ все свое время въ поискахъ, а иногда даже пропадалъ и по ночамъ. Это было его обыкновенной тактикой, изъ которой я могъ заключить, что онъ напалъ на следъ, и что онъ достигнетъ цели, къ которой стремился со всей энергiей, на которую былъ способенъ.

Въ этой последней стадiи своихъ приключенiй онъ только въ редкихъ случаяхъ обращался къ моей помощи и я еще не былъ настолько опытенъ, чтобы участвовать съ нимъ въ этихъ тайныхъ экспедицiяхъ, требовавшихъ отъ участниковъ необыкновенной хитрости и часто ставившихъ ихъ жизнь въ опасность.

Поэтому я съ необычайнымъ нетерпенiемъ ждалъ конца этой необыкновенной исторiи. Я уже заранее делалъ всевозможныя фантастическiе выводы, но, конечно, не приходилъ ни къ какому определенному результату.

Въ одинъ прекрасный день Стагартъ вернулся домой въ большомъ волненiи.

-- Иди сейчасъ-же со мной! воскликнулъ онъ. - Мы его поймали!

Я набросилъ на себя пальто.

-- Захвати револьверъ! крикнулъ онъ не оборачиваясь и сбежалъ съ лестницы.

Когда я вышелъ на улицу онъ уже сиделъ въ карете и съ нетерпенiемъ ждалъ меня.

-- На улицу Гюртель! крикнулъ онъ кучеру.

На улице Гюртель мы остановились, выпрыгнули изъ кареты и направились къ только что отстроенному четырехэтажному зданiю.

Мы подошли къ двери, которая вела въ подвалъ. Стагартъ открылъ ключемъ дверь, зажегъ потайной фонарь и мы спустились внизъ.

Только что мы спустились, какъ у друга моего вырвалось проклятiе. Я увиделъ гробъ среди сыраго подвала. Крышка его была откинута. Въ гробу лежала большая, пушистая шуба.

-- Громадный гробъ, прошепталъ я.

Стагартъ осветилъ внутренность подвала. На лице его выразилась ярость и ненависть.

Онъ вбежалъ по лестнице въ третiй этажъ.

Я последовалъ за нимъ, не понимая въ чемъ дело.

Онъ позвонилъ. Одинъ разъ, два раза, три раза. Звонокъ гулко прозвучалъ въ пустомъ доме.

Но никто намъ не открылъ.

Тогда Стагартъ вынулъ изъ кармана отмычку и взломалъ замокъ.

Мы вошли въ бедно обставленную квартиру.

Одна комната была видимо лучше меблирована чемъ другiя.

На полу лежалъ белокурый локонъ.

Стагартъ поднялъ его и положилъ въ бумажникъ.

Затемъ онъ какъ безумный бросился въ пустую квартиру.

Когда онъ вернулся лицо его было искажено до неузнаваемости.

Никогда раньше и после я не виделъ его въ такомъ гневе.

-- Удралъ!

Это было все, что онъ произнесъ.

Онъ крикнулъ кучеру нашъ адресъ и мы помчались обратно въ фешенебельную часть Берлина.

Подъехавъ къ нашему дому, мы увидали рабочаго, ходившаго взадъ и впередъ съ явнымъ нетерпенiемъ.

Увидавъ моего друга онъ бросился къ нему и обменялся съ нимъ несколькими словами.

Я увиделъ, какъ побледнелъ Стагартъ.

Затемъ онъ далъ этому рабочему приказанiе и тотъ бросился куда-то бежать.

-- Мы должны будемъ отправиться въ опасную экспедицiю, проговорилъ Стагартъ взволнованно. На всякiй случай заряди мою американскую винтовку. Я ее возьму съ собой. Все-же вернее будетъ чемъ съ револьверами.

Я зарядилъ ружье, ломая себе голову, куда мы отправимся.

Вдругъ я услыхалъ пыхтенье.

Передъ нашимъ домомъ остановился громадный автомобиль.

Стагартъ накинулъ на себя резиновое пальто.

-- Все готово? спросилъ онъ, надевая на меня шляпу.

-- Впередъ!

Мы выбежали изъ дому.

-- Вы знаете куда ехать? спросилъ шоффера Стагартъ.

-- Да, ответилъ тотъ. - Я всецело въ вашемъ распоряженiи.

-- Какую скорость мы можемъ развить въ крайнемъ случае.

-- 120 киллометровъ въ часъ. Вообще большая скорость никогда не достигалась. У меня автомобиль новой системы.

-- Въ такомъ случае впередъ! воскликнулъ Стагартъ. - По шоссейной дороге въ Гамбургъ.

По Берлину мы ехали тихо, но какъ только выехали на шоссе мы полетели съ такой скоростью, что, казалось, автомобиль не касается земли.

Стагартъ протянулъ мне очки и фуражку, которые уже лежали на автомобиле.

Началъ накрапывать мелкiй дождь. Тамъ, где онъ попадалъ на кожу, казалось, тысячу острыхъ иглъ вонзались въ наше тело.

Я ничего не виделъ кроме воздуха. Иногда мне казалось, что все вокругъ насъ вертится. Я не знаю, какъ долго мы ехали.

Вдругъ автомобиль замедлилъ ходъ. Мы въехали въ Гамбургъ.

На улице стояли два человека, очевидно поджидавшiе насъ.

-- Слишкомъ поздно, проговорилъ одинъ. - Они проехали три часа тому назадъ.

-- Куда? спросилъ мой другъ.

-- Бременъ.

-- Бременъ, повторилъ Стагартъ.

Автомобиль повернулся и снова двинулся въ путь.

-- Сколько времени мы ехали въ Гамбургъ? спросилъ я.

-- Три часа, ответилъ Стагартъ.

Я хотелъ продолжать разспросы, но ветеръ захватилъ мне дыханiе.

Мне кажется, что мы проехали не более часу, какъ автомобиль по знаку Стагарта снова остановился.

На дороге стояли три человека.

-- Телеграмма опоздала! - проговорилъ одинъ снимая шляпу.

-- Они проехали три часа тому назадъ.

-- Куда? лаконически спросилъ Стагартъ.

-- Въ Ольденбургъ.

Къ намъ подъехалъ верховой.

-- Поздно! крикнулъ онъ съ отчаянiемъ въ голосе. - Они проехали два часа тому назадъ!

-- Куда?

-- Въ Пагенбургъ.

-- Впередъ!

Мы помчались вихремъ дальше. Дождь пересталъ и солнце освещало грязную шоссейную дорогу.

Стагартъ стоялъ въ автомобиле, устремивъ взоръ вдаль и кричалъ шофферу увеличить скорость.

-- Будетъ несчастiе, кричалъ тотъ.

-- Я принимаю на себя ответственность, отвечалъ Стагартъ. - Скорее! - еще скорее.

Я долженъ сознаться, что въ это мгновенiе я мысленно простился съ жизнью. Я не сомневался, что эта бешеная скачка готовила намъ смерть и что мы могли въ любую минуту или взлететь на воздухъ или опрокинуться.

Какъ статуя сиделъ шофферъ на своемъ посту. Я уверенъ, что онъ также мало виделъ какъ и мы. Пожалуй только на несколько шаговъ впередъ. Онъ мчался на встречу смерти.

Неумолчно гуделъ рожокъ. Ту-ту-ту!

Дорога делала поворотъ. Автомобиль легъ на сторону, я уже почувствовалъ, что сейчасъ упаду, какъ вдругъ онъ снова выпрямился и я упалъ на свое сиденiе.

Мне показалось, что вдали виднеется черная точка.

Стагартъ наклонился впередъ.

-- Черезъ десять минутъ мы переедемъ границу, крикнулъ шофферъ.

-- Скорее! закричалъ Стагартъ.

Шофферъ пожалъ плечами. Автомобиль стоналъ и кряхтелъ. Иногда онъ подскакивалъ на воздухъ на полметра, такъ что разъ Стагартъ чуть не былъ выброшенъ на дорогу.

Точка стала больше. Теперь я ясно разгляделъ автомобиль мчавшiйся впереди насъ. Мы однако ехали гораздо скорее и съ каждой минутой приближались къ нему.

Вдали я увиделъ конный патруль ехавшiй намъ на встречу.

Стагартъ кивнулъ головой.

-- Граница, сказалъ онъ. - Ходу, шофферъ!

Мы летели. Теперь мы уже приближались къ нимъ ближе-ближе - теперь мы уже едемъ рядомъ съ ними - а теперь и обогнали.

-- Стопъ! крикнулъ Стагартъ. Стать поперекъ!

Мы были въ ста шагахъ отъ бельгiйской границы, когда мы остановились и стали по перекъ дороги. Тотъ автомобилъ уже подъезжалъ. Стагартъ стоялъ на автомобиле какъ вкопанный, целясь изъ винтовки.

-- Стой!

Затемъ раздался выстрелъ. Человекъ, сидевшiй за рулемъ, откинулся назадъ. Въ следующую же секунду на насъ налетелъ автомобиль. Страшное столкновенiе - трескъ - затемъ взрывъ - все полетело кверху.

Въ последнее мгновенiе Стагартъ толкнулъ меня. Онъ выпрыгнулъ изъ автомобиля одновременно съ шофферомъ. Онъ-толкнулъ меня такъ сильно, что я тоже долженъ былъ выпрыгнуть, хотя и совершенно невольно.

Мы упали справа и слева дороги метрахъ въ трехъ отъ места, где произошло столкновенiе обоихъ автомобилей.

Я вскочилъ. По другую сторону дороги я увиделъ голову моего друга и рядомъ съ нимъ залитое кровью лицо нашего шоффра. Стагартъ подошелъ къ горевшимъ обломкамъ и затемъ направился въ поле.

Я последовалъ за нимъ. На траве бледная какъ смерть, съ побелевшими губами, съ выраженiемъ ужаса и отчаянiя на лице лежала молодая девушка поразительной красоты.

-- Это она, прошепталъ Стагартъ.

-- Похищенная? спросилъ я.

Онъ кивнулъ головой.

Мы подняли ее и понесли къ дороге. Стагартъ вынулъ изъ кармана пальто эфиръ и одеколонъ. Черезъ несколько минутъ намъ удалось вернуть ее къ жизни.

Она открыла глаза и со страхомъ взглянула на насъ.

-- Где я? спросила она.

-- Среди друзей, ответилъ Стагартъ.

-- Спасена?

-- Да.

Она бросилась на колени передъ моимъ другомъ и покрыла поцелуями его руку. Онъ нежно поднялъ ее.

-- Успокойтесь теперь, проговорилъ онъ. Мы должны пройти пешкомъ некоторое разстоянiе. Достаточно ли вы сильны для этого?

-- О, да! воскликнула она. Счастье придало мне силы. Я было уже потеряла надежду увидеть когда нибудь моего беднаго отца.

Она запнулась.

-- Где - где Гансъ? Онъ живъ?

Улыбка показалась на бледномъ лице Стагарта.

-- Онъ живъ.

-- Но я видела, какъ онъ упалъ весь въ крови - они убили его - о, скажите мне всю правду, я должна все знать.

-- Успокойтесь, онъ живъ, ответилъ мой другъ. Вы увидитесь съ нимъ завтра.

Мы стояли передъ дымившимся обломками.

Кусокъ железа ранилъ шоффера въ щеку. Стагартъ сделалъ ему искусно перевязку.

Никто не проронилъ ни слова о техъ двухъ мужчинахъ, которые сидели въ автомобиле. Въ надежде сделать крутой поворотъ и объехать насъ они остались на местахъ, тогда какъ молодая девущка выпрыгнула при столкновенiи, и силой инерцiи была отброшена далеко въ поле.

Быть можетъ имъ и удалось бы объехать насъ и Стагартъ это понялъ во время. Поэтому онъ выстрелилъ въ шоффера и автомобиль теперь уже лишенный всякаго управленiя, наскочилъ со всего размаху на насъ.

Отъ обеихъ машинъ остались только обугленные обломки. Мне показалось, что между ними были отдельныя части тела.

Но Стагартъ увелъ меня отъ этой ужасной картины разрушенiя.

Мы должны дойти пешкомъ до станцiи Пагенбургъ, сказалъ онъ, предлагая руку молодой девушке. - И такъ, впередъ!

-- Прости меня за любопытство, сказалъ я ему въ пути. - Ответь мне на одинъ вопросъ: Кто былъ человекъ, въ котораго ты выстрелилъ?

Ночнымъ поездомъ мы вернулись въ Берлинъ.

Отецъ Фридерики, которому Стагартъ далъ телеграмму, уже ждалъ насъ на вокзале.

Я опускаю описанiе свиданiя дочери съ отцомъ. Когда счастливый отецъ обернулся наконецъ чтобы насъ благодарить, мы были уже далеко.

Мы со Стагартомъ вернулись домой. После завтрака, Стагартъ селъ въ глубокое кресло, закурилъ папиросу и началъ разсказъ:

-- Хотя я уже имелъ много приключенiй, которыя представляли гораздо большую опасность, темъ не менее, это дело принадлежитъ къ числу моихъ самыхъ трудныхъ экспериментовъ, такъ какъ мне пришлось иметь дело съ выдающимся противникомъ.

Но именно поэтому освобожденiе дочери ювелира явилось для меня одной изъ самыхъ интересныхъ задачъ.

Все, что мы раньше нашли, все данныя следствiя ясно указывали на этого подмастерья какъ на виновника преступленiя. Но такъ какъ я никогда не полагаюсь на поверхностныя доказательства, то я съ перваго же момента обратилъ вниманiе на другое лицо, которое могло быть заинтересовано въ похищенiи девушки: а именно на второго претендента, на графа Понятовскаго.

Это подозренiе превратилось въ твердую уверенность после посещенiя дома въ которомъ жилъ подмастерье и находки молитвенника въ его квартире. Во первыхъ, въ комнате, въ которую завлекли девушку, я нашелъ маленькую щеточку для усовъ обделанную въ серебро, ясно, что здесь находился человекъ другаго соцiальнаго положенiя, чемъ подмастерье золотыхъ делъ мастера.

Почеркъ Ганса, образчикъ котораго былъ нами найденъ въ молитвеннике, былъ искуссно подделанъ въ письме, въ которомъ молодая девушка приглашалась на свиданiе и надо отдать справедливость очень искусно подделанъ, такъ что мне пришлось-таки по возиться для установленiя этого факта. Это письмо было написано не Гансомъ, а другимъ лицомъ.

Тогда разъяснились противоречиныя показанiя свидетелей.

Изъ этихъ показанiй я вывелъ три заключенiя:

Во-первыхъ, что жильцомъ былъ графъ Понятовскiй.

Во-вторыхъ, что у него былъ сообщникъ.

Въ-третьихъ, что и Гансъ былъ въ этомъ доме въ ночь похишенiя молодой девушки.

Эта запутанная исторiя объясняется очень просто.

Я не хочу утомлять разсказомъ о моемъ надзоре за графомъ Понятовскимъ. Моимъ сыщикамъ удалось найти место пребыванiя подмастерьи и, повидимому, совершенно непонятная исторiя до момента похищенiя представляется въ слелующемъ виде:

На произнесенныя Гансомъ въ пылу гнева угрозы, вниманiя обращать не нужно. Онъ чувствовалъ страшную ненависть къ графу, и это чувство породило въ немъ какое то инстинктивное, ни на чемъ не основанное подозренiе. Поэтому онъ по целымъ днямъ, до поздней ночи, находился на улице поблизости отъ мастерской, охваченный какимъ то смутнымъ страхомъ за Фридерику. Онъ виделъ какъ она вышла изъ дому въ тотъ вечеръ.

Такъ какъ онъ не имелъ и понятiя о подложномъ письме, сфабрикованномъ искуссной рукой графа Понятовскаго, то онъ не могъ себе объяснить причину этой ночной прогулки и последовалъ за молодой девушкой.

Онъ виделъ, что она зашла въ домъ No 9 по улице Акеръ. Онъ последовалъ за ней и вошелъ въ третью комнату втораго этажа какъ разъ въ тотъ моментъ, когда графъ и его сообщникъ кинулись на молодую девушку, пытаясь ее связать.

потерялъ сознанiе.

-- Вотъ этимъ-то и объясняются кровавые следы, прервалъ я своего друга.

Онъ кивнулъ головой.

-- Столь разноречивыя показанiя свидетелей вполне разъясняются, продолжалъ Стагартъ. Все эти женщины видели не одного человека, а несколько лицъ. Такъ какъ въ доме очень много квартирантовъ, то никто не обращаетъ вниманiя на входящихъ и выходящихъ изъ дому. Уже несколько дней до этого въ комнату тайно внесли гробъ. Въ этомъ гробе графъ и его сообщникъ впоследствiи унесли молодую девушку. Затемъ тяжело раненаго подмастерья они вынесли изъ дому въ мешке.

между жизнью и смертью.

Поэтому-то его и не нашла полицiя.

Когда я посетилъ его, я изъ его разсказа убедился въ справедливости моихъ предположенiй. Мне было очень трудно проследить графа, который каждый день садился въ поездъ окружной железной дороги. Онъ заметилъ, что я слежу за нимъ и каждый разъ ему удавалось ускользнуть отъ меня. Онъ вероятно выпрыгивалъ изъ поезда въ пути. Наконецъ я напалъ на его следъ.

Но мы пришли слишкомъ поздно.

Мы не нашли ничего кроме гроба.

Въ моемъ распоряженiи было около двадцати сыщиковъ, которые старались про следить его. Съ помощью телеграфа мне удалось напасть на его следы.

-- Но ведь графъ самъ послалъ къ тебе старика ювелира?

-- Это была уловка съ его стороны, ответилъ Стагартъ, - на которую я не поддался.

-- Ну, а скажи мне теперь, воскликнулъ я, когда Стагартъ кончилъ свой разсказъ, - какiе мотивы побудили графа совершить преступленiе? что онъ хотелъ сделать съ девушкой?

-- А! воскликнулъ я. - Теперь я все понимаю.

-- Онъ хотелъ продать девушку въ Брюссель за высокую цену, продолжалъ Стагартъ, но слава Богу мы помешали ему во время.

Онъ закурилъ другую папиросу.

Я съ восхищенiемъ смотрелъ на моего друга. На всемъ земномъ шаре не было лучшаго сыщика чемъ онъ. Преступниковъ онъ изобличалъ изъ чувства человеколюбiя къ пострадавшимъ отъ преступленiя.

-- Благословите меня, сказала она и въ этихъ словахъ выразилась вся ея благодарность.

Этой свадьбой кончилась 

Последняя глава

этой замечательной исторiи. Фридерика была очень счастлива, потому что легкомысленный Гансъ сталъ отличнымъ семьяниномъ, къ которому и я и Стагартъ иногда заходимъ поболтать.