| Автор: | Лермина Ж., год: 1876 |
| Категории: | Роман, Приключения |
14
ПЛЕННИКИ МАРКИЗА
За богато сервированным столом сидят двое.
Входит лакей.
-- Господин маркиз велел спросить вас, господа, можете ли вы его принять в восемь часов?
-- Конечно... Само собой разумеется.
Лакей неслышно удаляется. Несколько минут после его ухода царит полнейшая тишина.
-- Черт возьми! - сказал один.
-- Видел ли ты что-нибудь подобное?
А вино?
-- Подай мне кофе!
-- Попробуй-ка эти сигары!...
-- Можно сойти с ума!
Снова тишина...
-- Ну, Мюфлие!
-- Ну, Кониглю!
-- Что ты скажешь обо всем этом?
-- Гм!... А ты?
Я ничего не понимаю!
-- И я тоже!
И действительно, никто не понял бы происходящего. Да, это были Мюфлие и Кониглю, но одетые, как светские люди, в отличное платье и тонкое белье, выбритые, подстриженные, с нафабренными усами, с чистыми руками.
-- Ну-ну, - сказал Мюфлие, - соберемся с мыслями... Давай-ка вспоминать по порядку.
-- Давай!
Где мы были... до того?
Кониглю поднял глаза к небу и вздохнул.
-- Германс!
-- Памела!
-- Балаган.
Двое одноруких...
-- Гири... сто... полтораста...
-- Двести...
-- Потом свалка!...
-- Потом нас связали...
Руки и ноги... заткнули рот...
-- Поездка...
-- Скрип колес и ужасная тряска...
-- Ворота...
-- Нас выносят...
Точно мешки...
-- Потом укладывают в кровати...
-- Заставляют пить...
-- А напиток совсем неплох!
-- Да, вполне...
И... все!
-- Пустота.
-- Странно!
-- Еще бы!
Этот содержательный разговор не был в состоянии, однако, пролить свет на происшедшие события.
Дорогой Кониглю, - сказал Мюфлие, наливая себе рюмку коньяку, - должен заметить, что этот случай самый удивительный, самый загадочный из всех, что происходили со мной когда-либо.
-- Я скажу то же самое!
-- Сам факт похищения не так уж необъясним. Меня не раз похищали самые разные дамы, причем, из общества...
-- Мюфлие!
-- Это правда, Кониглю! Так бывало не раз! И, тем не менее, я должен признать, что этот случай никак не может быть объяснен таким образом!
Почему это?
-- Потому, что нас связали и заткнули рты! В ином случае нам бы только завязали глаза и провели через секретную дверь!
-- Да, правда, нас тащили как мешки!
-- Значит, здесь что-то иное... Мы спали. Сколько времени мог продолжаться этот сон?
-- Я не знаю. Который теперь час?
Скорее всего ночь, потому что горит огонь. А так как нас похитили вечером, то, вероятно, прошли уже целые сутки...
-- Предположим.
-- Бесспорно одно: два часа тому назад мы проснулись...
-- В сущности, - продолжал Мюфлие, щелкнув языком от удовольствия, - до сих пор наше приключение нельзя было назвать неприятным, но я не обольщаюсь на счет того, что нас привели сюда с единственной целью - переодеть, накормить и напоить!
-- Конечно, есть и обратная сторона медали, - сказал Кониглю.
Вот именно... Но какова она? Какова она может быть?
Можем ли мы осветить лучом истины этот таинственный мрак?
И как бы в награду за витиеватую фразу Мюфлие налил себе новый бокал.
-- Если бы я смел высказать свое мнение... - начал Кониглю.
-- Смей, мой друг, смей! Я разрешаю!
Ну, меня поразило одно слово, сказанное лакеем. Оно меня озадачило...
-- Что это за слово?
-- Ты его тоже слышал... Этот князь в ливрее предупредил нас о скором посещении.
-- Да...
-- И, если я не ошибаюсь, говоря о визитере, он назвал его маркизом.
И никак не иначе! Я поначалу решил, что ослышался...
-- Итак, нас должен посетить маркиз!
-- Остается узнать, к кому из наших многочисленных знакомых может относиться этот титул.
Оба друга погрузились в глубокую задумчивость, но все старания припомнить какую-нибудь подходящую титулованную особу были тщетны.
-- Мне кажется, - сказал наконец Мюфлие, - что мы не знакомы ни с одним маркизом.
Да, по крайней мере я не помню... Впрочем, я всегда держался в стороне от аристократии...
-- Как и я... э! Боже мой!... Может быть, мы напрасно это думали? Знаешь что, Кониглю, я думаю, что мы хорошо поступили, изменив своим привычкам!
-- Совершенно согласен!
-- Правда, привилегированные классы можно во многом упрекнуть, если обратиться к истории...
-- О, это любопытно, но уместно ли сейчас?
Мы это сделаем потом, а пока, Кониглю, держи себя пристойно. Покажем себя с лучшей стороны. И если предместье Сен-Жермен ищет встречи с нами, пойдем ему навстречу!
-- Я готов на уступки, - прямо заявил Кониглю.
-- Я другого и не ждал от твоего практического ума! И когда придет маркиз, он встретит людей, готовых его понять!
-- Пусть приходит! - сказал Кониглю, поднимая бокал.
Казалось, это милостивое разрешение возымело магическое действие, так как в эту самую минуту дверь отворилась и в комнату вошел человек, новый для двух негодяев, но уже знакомый читателю.
Мы уже сказали, что лицо Соммервиля, не будучи красивым, имело правильные черты и, в особенности, поражало своей бледностью.
Мюфлие поспешно встал и ответил на поклон вошедшего глубоким поклоном. Что касается Кониглю, то он действовал не так удачно, так как, вставая, опрокинул на пол бокал с вином, что несколько смутило его. Но маркиз, казалось, не обратил внимания на это обстоятельство, что дало Кониглю повод высоко оценить его воспитанность.
-- Господа, - сказал Арчибальд, - позвольте мне прежде всего спросить вас, довольны ли вы моими людьми и не имеете ли каких-нибудь жалоб на мое скромное гостеприимство?
-- О! Маркиз! - отвечал Мюфлие. - Мы очарованы...
В восторге! - подтвердил Кониглю. - Это было неподражаемо!
-- Я счастлив, - продолжал Арчибальд, - и это придает мне смелость просить вас об одной услуге...
-- О, к вашим услугам! - сказал Мюфлие. - Мы хотим доказать вам, что мы не какие-то неблагодарные... Но садитесь, маркиз... пожалуйста... мне невыносимо видеть вас стоящим вот так...
Арчибальд с глубочайшей серьезностью принял это любезное приглашение.
-- Так! - сказал Кониглю, снова усаживаясь на старое место. - Э... Не угодно ли вам чего-нибудь?
Благодарю вас!
-- О! Не церемоньтесь!... Какого вы хотите, сладкого или горького?
-- Как вам угодно, господа!...
Мюфлие любезно налил коньяку и чокнулся с маркизом, чему последовал и Кониглю, ухитрившись в этот раз ничего не разбить.
-- Теперь, - продолжал Мюфлие, - поговорим о делах. Чем мы можем вам служить?
-- Извините меня, господа, - сказал он, - за, может быть, необычный способ, каким вы были доставлены сюда...
-- О! Помилуйте, маркиз!
-- Да, я знаю, это могло вам с первого взгляда показаться странным.
-- Но со второго - вполне естественным!
Впрочем, я сознаюсь, что некоторое насилие с моей стороны является лишь доказательством огромного желания познакомиться с вами.
Кониглю глупо засмеялся.
-- Как? В самом деле?... Вы желали познакомиться с нами?...
-- Конечно, и даже могу добавить, что это желание полностью разделялось моими друзьями...
-- Это забавно! - заметил Кониглю.
Вы, значит, слыхали о нас? - спросил Мюфлие.
-- Уже давно...
-- А не будет ли нескромностью узнать, что вам о нас говорили? Вы знаете, не всему можно верить...
-- Но то, что я слышал, не было для вас неблагоприятно...
-- Не может быть! - наивно сказал Кониглю.
"Дорогой маркиз", - говорил мне на днях один виконт из наших знакомых, - "вы не можете представить, сколько энергии и благоразумия скрывается под, может быть, немного странной наружностью наших героев!"
-- Героев! Виконт сказал: "Героев?"
-- Да, сказал... "Видите ли", - продолжал он, - "с такими людьми можно завоевать весь мир".
-- О! Это уже слишком! - скромно заметил Мюфлие.
-- О, нет!... Это всего лишь истина. Разве, например, вы, Мюфлие, не совершали геройских поступков?
Боже мой!... Как и все!
-- Я вам напомню только один. Это было в Жуанвиле.
-- Что?
-- Вы занимались тем, что грабили необитаемый дом...
Мюфлие выпрямился и во все глаза глядел на Арчибальда.
Кто-то поднял тревогу. У вас в эту минуту были в руках дорогие столовые часы. Сбежались соседи. Один из них загораживает вам дорогу. Тогда, не заботясь о ценности вещи, которую вы добыли с таким трудом, вы поднимаете ее и тяжело опускаете на череп вашего противника!
-- Гм! Гм! - прокашлялся Мюфлие, чувствовавший себя не совсем хорошо.
-- Самое интересное во всем этом то, что как мне говорили, часы отважно выдержали удар, и их механизм нимало не пострадал. Правда, этот человек умер через неделю в госпитале, но часы-то шли! Вот что я называю настоящим подвигом.
Мюфлие, которому казалось, будто его кто-то давил за горло, с трудом пробормотал:
-- Конечно... Что тут говорить... Однако...
Не скромничайте! А, например, господин Кониглю...
-- Помните вы, дорогой Кониглю, одну старуху, которой вы свернули шею одной рукой, в то время, как другой шарили в ее карманах? Помните?
-- Действительно... да... кажется, было что-то в этом роде...
-- И так как старуха барахталась, то вы были так любезны, что сжали руку покрепче, чтобы покончить...
Мюфлие потерял свое хладнокровие.
-- А, но для чего же, черт возьми, вы все это рассказываете? - сказал он с оттенком досады, впрочем, весьма непонятной.
-- Во-первых, - продолжал Арчибальд с прежним вежливым спокойствием, - чтобы доказать вам, что вы для меня не незнакомцы... затем, чтобы перейти к услуге, которой я требую от вас...
А! Вы хотите предложить нам маленькое дело? - сказал он.
-- Ну, не совсем! Я не хотел бы предлагать вам ничего опасного. Но прежде скажите мне, могу ли я на вас рассчитывать?
-- Надо знать суть дела! - проворчал Мюфлие.
Вы правы! Хотя вы должны были бы понять, что я не предложу таким людям, как вы, ничего неделикатного.
-- Вы над нами смеетесь! - проговорил Мюфлие.
Сохрани меня Бог... Не сердитесь... Разве я похож на человека, желающего вам зла?... И я сейчас вам докажу мои благие намерения...
Соммервиль вынул из кармана несколько свертков, которые положил на стол. Кониглю инстинктивно протянул руку.
Вот, - продолжал Соммервиль, - несколько тысяч, предназначенных вам...
-- Значит, будет риск попасться?
-- Нет, дорогой господин Мюфлие, вы напрасно смотрите на все так трагически. Эти свертки представляют только одну сторону вопроса.
А! Есть и другая! - сказал Кониглю, с сожалением убирая руку.
И я буду иметь удовольствие показать вам ее.
-- Где это?
-- Здесь...
Мюфлие недоверчиво огляделся кругом.
Только я вас попрошу, воспринимая зрелище, которое вам представится, воздержаться от любого выражения одобрения или неодобрения.
Мюфлие и Кониглю обменялись быстрым взглядом. Они не любили неожиданностей.
-- Вы согласны молчать несколько минут, не так ли? - спросил Арчибальд.
-- Конечно! - проговорил наконец Мюфлие.
Благодарю вас! Теперь, я бы вам советовал отойти немного в тень. Лучше будет, если тот, кто придет, не увидит ваших лиц, или, по крайней мере, не обратит на них внимания...
-- И последнее, - сказал Арчибальд, - я предоставляю вам полную свободу, если вы вдруг пожелаете принять участие в разговоре, который будет здесь происходить. Я не хочу стеснять вас. Вы мои гости, и можете делать, что угодно.
Что-то вроде ворчанья прозвучало в ответ.
Вошел лакей.
Человек, которого я жду, пришел? - спросил он.
-- Да, господин маркиз.
Просите.
Кто должен был явиться? Мы не поручимся, что зубы Кониглю не стучали. Вдруг дверь отворилась - и в дверях показался... Кто?... Жандарм! Да, настоящий, живой жандарм... Мы должны напомнить читателям, что в эпоху нашего рассказа жандармы действовали в самом Париже.
-- Ну что? Какие новости? - спросил Арчибальд.
Мы напали на след, маркиз.
А! Тем лучше!... И вы думаете, что оба разбойника...
-- Не пройдет и недели, как они будут в наших руках...
-- Отлично. И вы убеждены, что это они...
-- Совершенно! Обе женщины в полиции со вчерашнего вечера... Они достаточно наболтали... Оба негодяя, Мюфлие и Кониглю, могут скрываться сколько угодно... Мы их поймаем!
Я на это рассчитываю. Благодарю вас, мой милый, извините за беспокойство... Но это дело особенно интересует меня.
-- Наш начальник приказал передать вам, что розыски ведутся с величайшим усердием!
Затем жандарм раскланялся и ушел. Послышались тяжелые шаги по лестнице, затем все стихло.
-- Ну, господа, - сказал Арчибальд, - не хотите ли выпить еще стаканчик ликеру?...
Ну, друзья мои! Что с вами? Уж не оскорбил ли я вас?
-- Нет... да... однако...
-- Жандарм! - произнес наконец Кониглю.
А! Жандарм! - повторил Арчибальд. - Красивый мужчина и хороший солдат...
-- Красивый мужчина... да, красивый мужчина...
Теперь, господа, когда вы знаете обе стороны вопроса, не угодно ли вам будет продолжать разговор?
-- А! Так вот другая сторона! - сказал Мюфлие.
Да. Теперь вы знакомы с обеими... Вы меня правильно поняли... Остается только выбрать.
-- Выбрать... что?
-- Деньги... или жандарма!
Маркиз! - сказал он с некоторой развязностью. - Мы к вашим услугам!
-- Совершенно... так же верно, как меня зовут Кониглю!
-- В таком случае, мы можем сговориться? - спросил Арчибальд.
-- Говорите... Приказывайте... Мы - ваши слуги...
О! Друзья... Этого достаточно!
-- Что вам угодно... мы горим нетерпением...
Арчибальд поднял руку.
-- Вот, в двух словах, в чем дело, - сказал он. - Вы принадлежите к таинственной ассоциации, носящей название "Парижские Волки"...
Да, - откровенно сознался Мюфлие.
Согласны ли вы выдать вашего начальника?
-- Только-то? - спросил Мюфлие. - Надо было сразу сказать!
-- Как его зовут?
Наверное... мы не знаем, но у него есть прозвище...
-- Какое?
Биско.
-- Вы выдадите мне его?
Конечно!... Но вы не будете больше звать жандарма?
-- Даю вам слово!
-- В таком случае, это решено! Он уже и так начал нам надоедать...
Итак, вы даете слово?
Даем!
-- В таком случае, друзья мои, считайте мой дом своим. Здесь все будет к вашим услугам, только вы сделайте мне одолжение не выходить отсюда. Вы дадите указания, остальное мое дело.
-- О! Мы не особенно жаждем выходить, - сказал Кониглю.
-- Как я понимаю, по причине жандарма?...
-- Да, вот еще что, - сказал Мюфлие. - В речи, произнесенной почтенным военным... известным вам... я услышал одну печальную подробность... Весьма печально, что слабые создания находятся во власти притеснителей...
-- Я вполне понимаю деликатность ваших чувств и, если вы желаете...
-- О! Германс будет свободна?
И Памела?
С этими дамами будут обращаться с тем почтением, которого они заслуживают.
-- Что ж, этого достаточно!
-- Завтра же они будут свободны!
Мы не ожидали от вас ничего иного!
Затем все раскланялись, и Арчибальд ушел.
Ну, старина, - сказал Мюфлие, - что ты на это скажешь?
-- Я? О! Я покорен!
И я тоже!
-- Браво! Идем спать и отложим серьезные дела до завтра!