| Автор: | Ливер Ч., год: 1859 |
| Категория: | Роман |
ГЛАВА XIV.
Обедъ у Поля Келлета.
Для всехъ, кто живетъ дома, со всеми удобствами, нетъ ничего легче, какъ устроить то, что называется званымъ обедомъ. Разве только можетъ случиться какое-нибудь затрудненiе относительно гостей. Напримеръ леди Мери заболеетъ, или будетъ не совсемъ ловко пригласить сэра Гарри, когда приглашены Гэдлеи. Можетъ возникнуть какое-нибудь неудобство, которое потребуетъ некотораго соображенiя о томъ, какъ бы его устранить; но по крайней мере хозяйственная часть не представляетъ никакихъ трудностей. Для угощенiя прiятелей существуетъ, одинъ стереотипный образецъ и уклоняться отъ него нетъ никакой необходимости. Вашъ черепаховый супъ можетъ въ большей или меньшей степени отзываться мадерой, лососина - быть несколько мясистее въ верхней части, филе более или менее недожарено, второстепенныя блюда несколько хуже или лучше, чемъ у вашего соседа, но начиная отъ икры до сыра включительно, все идетъ по известной рутине, и обедъ No 12 есть верный снимокъ обеда No 13, и тотъ же самый мягкiй голосъ, который шепчетъ: "не прикажете ли хересу, сэръ?" слышится повсюду. То же самое однообразiе господствуетъ и въ умственныхъ элементахъ праздника; все спокойно, рутинно и обычно; повсюду разлита атмосфера пошлаго разговора, очень благопрiятнаго для пищеваренiя, и сильно располагающаго ко сну.
Но далеко не такъ бываетъ у человека беднаго, въ особенности, когда это раззорившiйся джентльменъ, у котораго воспоминанiя прошлаго находятся въ борьбе съ требованiями настоящаго, и самыя насущныя потребности составляютъ предметъ большого затрудненiя.
Келлетъ очень заботился о томъ, чтобы внушить другу своего сына высокое мненiе о своемъ положенiи въ обществе и сказалъ Белле, чтобы она не стеснялась хотя бы пришлось истратить все, что они расходуютъ втеченiе целой недели, чтобы только показать солдату, что такое фамилiя Джека. Баранья нога и несколько хорошаго портвейна составляли по его мненiю, очень приличное угощенiе, и тотчасъ же было решено включить ихъ въ карту обеда. Белла надеялась, что после перваго припадка тщеславiя, онъ опять перейдетъ къ прежнему равнодушiю относительно всехъ этихъ подробностей. Но оказалось далеко не такъ. Первою мыслiю его при пробужденiи былъ обедъ, и когда она заметила ему за завтракомъ, что дело не совсемъ ладно, то онъ отвечалъ: "ничего, моя милая, лишь бы только не было недостатка въ капорцахъ". Даже возможность случайнаго прихода Бичера составляла уже второстепенную заботу сравнительно съ желанiемъ Келлета блеснуть при этомъ случае, и онъ ходилъ изъ столовой въ кухню, заглядывалъ въ кастрюли и приподнималъ крышки на блюдахъ съ самою настойчивою суетливостiю, да и сама Белла не совсемъ была чужда этой суеты. Она видела въ перспективе, хотя и очень отдаленной, проблескъ возстановленiя прежнихъ отношенiй отца къ бедному Джеку. "Удовольствiе, которое доставляетъ отцу этотъ случай, - думала она, - не останется безъ последствiй. Онъ будетъ говорить о Джеке и позволитъ примешивать его имя къ нашимъ ежедневнымъ темамъ. Затемъ Джекъ опять сделается членомъ нашей семьи". И вследствiе этихъ соображенiй она поощряла старика устроить по поводу принесенныхъ Конуэемъ вестей маленькiй праздникъ.
Сколько ловкости, сколько вкуса потратила она на то, чтобы скрыть жесткiя черты ихъ суровой бедности! Несколько штукъ посуды, оставшейся отъ прежняго, более счастливаго, времени стояло на буфете; между ними видную роль игралъ кубокъ, подаренный капитану Келлету его сослуживцами, при выходе его изъ полка, въ которомъ онъ служилъ тридцать восемь летъ; - этотъ кубокъ подавался только въ самыхъ торжественныхъ случаяхъ. Его сабля и портупея, которыя были надеты на немъ въ день Ватерлооской битвы, были повешены надъ каминомъ, а надъ ними висела его Талаверская фуражка, поврежденная французскою саблей. "Если онъ начнетъ говорить объ этой экспедицiи, Белла, - сказалъ старикъ, намекая на крымскую войну, - то я дамъ ему понять что значитъ настоящая война, которую мы вели на Полуострове! Клянусь честью, мы не занимались тамъ копаньемъ ямъ". И онъ засмеялся при мысли о нелепости подобной выдумки.
Немногiе простенькiе цветы, какiе только можно было найдти въ саду въ это позднее время года, красовались на камине, и никакiя средства изобретательности не были пренебрежены чтобы придать маленькой столовой веселый и прiятный видъ. Колетъ разъ двадцать входилъ и выходилъ изъ комнаты, не уставая восхищаться ею и безпрестанно бормоча про себя похвалы Белле, вкусу которой она обязана была своимъ великолепiемъ. Я поставлю кубокъ на середине стола, Белла. Желтыя фiалки будутъ иметь довольно хорошiй видъ на буфете. Да, можетъ быть, ты права, моя милочка; это будетъ проще, безъ претензiй. Да смотри, душа моя, чтобы старуха Бетти надела чистый передникъ. Она съ самаго Сретенiя все ходить въ одномъ и томъ же. Не позволяй ей откупоривать ни одной пробки, она мастерица ихъ портить. Я буду сидеть здесь и штопоръ будетъ у меня подъ рукою; да притомъ это очень прилично въ маленькой комнате. Боже мой, вотъ идетъ Бичеръ, - вскричалъ онъ, увидавъ этого достойнаго джентльмена въ окно.
- Что это у васъ такое, Келлетъ? Не ожидаете ли вы къ себе наместника, или у васъ какое-нибудь семейное торжество? Что все это значитъ?
- Ничего больше, какъ то, что я хочу угостить бараньими котлетами - прiятеля моего сына; это - молодой человекъ, который вчера привезъ письмо отъ Джека.
- А, отъ вашего сына. Кстати, въ какомъ онъ полку? Кажется ведь въ легкомъ драгунскомъ?
- Нетъ, въ стрелковомъ, сказалъ Келлетъ отрывисто кашлянувъ.
- Онъ очень близокъ теперь къ поручичьему чину, я думаю. Былъ онъ подъ Альмою?
- Да, онъ участвовалъ въ сраженiи, - сказалъ Келлетъ сухо, потому что хотя онъ разъ или два и говорилъ своему почтенному другу, что Джекъ служитъ, но ни разу не упоминалъ о томъ, что онъ служитъ рядовымъ. Впрочемъ фактъ этотъ по всей вероятности не возбудилъ бы въ Аннеслее Бичере ни малейшаго сожаленiя, потому что не обязывалъ его самого стоять на часахъ, работать въ траншеяхъ, есть казенные сухари, ни подвергать себя какимъ-нибудь трудностямъ солдатской жизни; а онъ выслушалъ бы разсказъ объ участи Джека съ тою возвышенною философiею, которая учитъ насъ спокойно переносить бедствiя другихъ.
- Что вы не похлопочите, чтобы его подвинуть? Нечего нельвя получитъ безъ просьбы; да и мало проситъ: надо клянчить, докучать, надоедать. Найдите какого-нибудь чиновника канцелярiи, который бы уведомить васъ въ случае открытiя вакансiи, и тогда насядьте на нихъ. Если они скажутъ: "мы ждемъ только случая, капитанъ Келлетъ", вы отвечайте: "Этотъ случай представился; Гровсъ, служащiй въ 46 полку, вышелъ въ отставку, да еще открылась вакансiя Онмисона". Вотъ какъ надо делать.
- Вы удивительный человекъ! воскликнулъ Келлетъ, который благоговелъ предъ житейскою мудростью своего друга.
- Я попросилъ бы Лаккингтона, да отъ него никому нетъ проку. Возьмите хоть мое дело, напримеръ. И Бичеръ началъ распространяться на тему, которую онъ такъ любилъ и никогда не находилъ скучною. Способность его ко всему, годность для исполненiя пятидесяти самыхъ противоположныхъ и разнообразныхъ обязанностей, готовность получить какое-нибудь тепленькое местечко и настоящая его потребность въ жалованьи - были предметами, которые возбуждали въ немъ истинное красноречiе, причемъ онъ мимоходомъ делалъ кое-какiя замечанiя насчетъ крайней тупости Лаккингтона, который никогда не хотелъ похлопотать о немъ, и считалъ его человекомъ недальняго ума. "Я знаю, что вы не поверите, но онъ действительно такъ думаетъ обо мне; да, уверяю васъ, онъ считаетъ меня тупицей!"
Прежде чемъ Келлетъ могъ совершенно оправдаться отъ оглушительнаго действiя подобнаго, ни на чемъ не основаннаго, мненiя, его гость Конуэй постучался въ дверь.
- Отъ вашего друга, Келлетъ, пришло извиненiе, - сказалъ Бичеръ.
- Какъ это? поспешно спросилъ старикъ.
- Я сейчасъ виделъ, что какой-то солдатъ идетъ сюда, и я полагаю, что это офицерскiй денщикъ съ извинительною запиской.
Между темъ дверь отворилась и Конуэй вошелъ въ комнату. Келлетъ встретилъ его съ искреннимъ радушiемъ и обращаясь къ Бичеру сказалъ:
- Какъ! разве онъ служитъ рядовымъ, Келлетъ? - прошепталъ Бичеръ, отводя его къ окну.
- Да, оказалъ Келлетъ задыхаясь.
- Чортъ побери, объ этомъ вы никогда не говорили мне. Этого-то господина ждали вы къ обеду?
- Я только что хотелъ объяснить... А, вотъ идетъ Белла.
Миссъ Келлетъ такъ радушно приветствовала солдата, что Бичеръ решительно былъ изумленъ.
- Какъ его фамилiя? - спросилъ Бичеръ небрежно.
- Хорошая фамилiя - его зовутъ Конуэемъ.
- Конуэй... Конуэй? повторилъ Бичеръ громко; - у насъ есть какiе-то кузены Конуэи. Былъ одинъ молодой Конуэй въ 12-мъ уланскомъ полку; онъ страшно кутилъ. Его прозвали сорви-голова ужъ не знаю почему. Вы не знаете ли? - спросилъ онъ обращаясь къ солдату.
- Я слышалъ, что это было вследствiе его непрiятной привычки щелкать снобсовъ.
- А вы можетъ быть его знаете? - сказалъ Бичеръ.
- Да это я самый и есть, и поэтому, следуя старой поговорке, мне должно было бы сказать, что я очень мало съ нимъ знакомъ.
- Вы? Конуэй изъ 12 полка! Тотъ самый, которому принадлежала Леди Киллеръ (скаковая лошадь), выигравшая призъ на Ридльсвортскихъ скачкахъ?
- Вы напоминаете мне старину, которую я хотелъ бы поскорее забыть, - сказалъ молодой человекъ улыбаясь.
- И вы были офицеромъ въ уланскомъ полку? воскликнулъ Келлетъ съ одушевленiемъ.
- Да, и теперь командовалъ бы полуэскадрономъ, если бы не имелъ этой лошади, о которой мистеръ Бичеръ мне сейчасъ напомнилъ. Подобно многимъ другимъ, увлеченнымъ первыми успехами на скачкахъ, я очертя голову сталъ рисковать, совершенно убежденный, что фортуна на моей стороне.
- Миссъ Келлетъ, вы позволите? сказалъ Бичеръ, подавая ей свою руку и очень довольный темъ, что обедъ былъ поданъ.
- Славный малый - другъ вашего брата, - пробормоталъ онъ идя съ нею. Но что за глупость - служить рядовымъ! это последнее дело, на которое я решился бы.
- Я уверена въ этомъ, - сказала Белла, резко оборвавъ на этомъ слове дальнейшiй разговоръ съ Бичеромъ.
Во время обеда удивленiе Келлета постепенно возрастало при виде уваженiя, которое оказывалъ Бичеръ каждому замечанiю Конуэя. Человекъ, который два раза выигралъ призъ въ Бексли, который обладалъ такимъ конемъ, какого не бывало и въ конюшне Дерби, былъ не дюжиннаго разбора. Напрасно Конуэй заговаривалъ о своемъ друге Джеке, и о томъ, что они видели и где они бывали, - Бичеръ опять направлялъ разговоръ на конское ристалище и на "календарь скачекъ".
Конуэй разсказалъ о многихъ геройскихъ подвигахъ не только англiйскихъ солдатъ, но и французскихъ и даже русскихъ. Онъ со всемъ жаромъ искренняго удивленiя разсказывалъ, какъ отважно непрiятель врывался ночью въ линiи союзныхъ войскъ, идя на верную смерть, чтобы только помешать осаднымъ работамъ и задержать ихъ хоть на короткое время; онъ не считалъ нужнымъ скрывать отъ Беллы и те варварскiя сцены, которыми украшается война; онъ наглядно представилъ картину альмскаго сраженiя, и поле битвы покрытое въ несколько часовъ окровавленными трупами, оторванными руками и ногами изувеченныхъ солдатъ, осколками ядеръ, лафетовъ, лоскутами конской сбруи и оглашаемое стонами умиравшихъ людей. Ясное личико Беллы при этихъ разсказахъ принимало то выраженiе удивленiя, то глубокаго состраданiя; на немъ отражался то восторгъ, то печальный вздохъ. И хотя эти исторiи были разсказаны со всею живостью и яркостью личнаго наблюденiя, и въ духе безъискусственной простоты, но старый Келлетъ слушалъ ихъ съ брюзгливою завистью человека, который чувствуетъ, что имъ суждено затмить своимъ интересомъ старые эпизоды войны въ Испанiи и Португалiи. Никто въ мiре не могъ убедить его, что въ настоящее время какiе бы то ни было солдаты могли сравниться съ солдатами бывшей легкой дивизiи, что есть молодцы, подобные людямъ пятаго полка или бригады Крофёрда, и, спросивъ торжествующимъ тономъ - есть ли въ крымской армiи такой хорошiй генералъ, какъ сэръ Артуръ Уэллеслей, онъ откинулся на спинку стула и презрительно засмеялся при мысли, что действiя въ Крыму считаютъ войною, что эту экспедицiю, какъ онъ называлъ ее, величаютъ именемъ компанiи.
- Вспомните, капитанъ Келлетъ, что между нами было довольно много вашихъ старыхъ друзей, воевавшихъ въ Испанiи; храбрыхъ ветерановъ, видевшихъ все отъ Дуро до Байоны.
- Ну что жъ, они не смеялись надъ всеми вашими подвигами? не говорили они вамъ, что это не похоже на войну?
- Не думаю, - отвечалъ Конуэй добродушно смеясь. - Гордонъ сказалъ при мне одному офицеру, что нападенiе на возвышенности Альмы сильно напоминаетъ ему всходъ Гардинга на холмы Альбуэры.
- Полно, перестаньте, я не могу этого выносить! - вскричалъ Келлетъ недовольнымъ тономъ. - Подумайте же только, ведь тамъ, у Альбуэры, нашими противниками были французы... Французы подъ предводительствомъ стараго Оульта!
- Но и русскiе.... русскiе - здоровенный народъ, сэръ, будьте уверены въ этомъ, - сказалъ молодой человекъ съ некоторою горячностью.
- Да, русскiй солдатъ - отчаянный солдатъ, если вамъ угодно: но вотъ видите - его нельзя назвать воиномъ по призванiю, какъ француза; и однако же мы разбили французовъ, оттесняя ихъ отъ моря къ Пиренеямъ, и отъ Пиренеевъ во Францiю.
- Значитъ, - сказалъ Конуэй, - вы не ожидаете ничего добраго отъ нашихъ успеховъ въ настоящей войне?
- Я не поставилъ бы даже пятидесяти ни за ту, ни за другую сторону, - сказалъ Бичеръ, который не упускалъ случая изподтишка кольнуть крымскаго солдата. Я вижу, что миссъ Белла разделяетъ мое мненiе, прибавилъ онъ, заметивъ накую-то особенную улыбку на ея губахъ.
- Не думаю, мистеръ Бичеръ, отвечала она лукаво.
- Такъ чему же вы смеетесь?
- Сказать вамъ чему? У меня въ уме мелькнула вотъ какая мысль: не ведетъ ли часто къ ошибкамъ привычка, мерить все человеческiя побужденiя меркой лошадиной нравственности, употребляемой на скачкахъ?
- Я искренно думаю, что эта мерка редко бываетъ верна, - заметилъ Конуэй. Я четыре года провелъ на "Торфе" (на скаковой площади) какъ его называютъ, и если бы я не раззорился во время, то непременно дошелъ бы до убежденiя, что честный человекъ такой же мифъ, какъ все языческiе боги.
- Это все зависитъ отъ того - что именно вы называете честнымъ, - возразилъ Бичеръ.
- Разумеется, зависитъ, ваша правда, - поддакнулъ Келлетъ; и, получивъ такую поддержку, Бичеръ продолжалъ:
- Я называю человека честнымъ, когда онъ не толкаетъ своего товарища въ яму, когда онъ не скрываетъ отъ него своей поживы и позволяетъ ему участвовать въ ней; когда онъ предостерегаетъ его противъ козней и не допускаетъ, его попасть въ ловушку; вотъ это - честность.
- Можетъ быть, - сказать Конуэй смеясь. - Ничего нельзя возразить противъ какого бы то ни было способа людей смотреть на вещи.
- Я желалъ бы выслушать ваше определенiе честности, сказалъ Бичеръ, несколько уколотый последнимъ замечанiемъ Конуэя.
- Какого же определенiя вы желаете отъ меня? Разве я не сказалъ вамъ сейчасъ, что я больше трехъ летъ провелъ на "торфе" имелъ скаковыхъ лошадей и обращался съ дрессировщиками и жокеями? И секунды на две онъ прiостановился, затемъ продолжалъ более громкимъ голосомъ: - Я не могу думать, чтобы общество простыхъ солдатъ было очень хорошимъ масштабомъ для измеренiя достоинства нравовъ или благородства побужденiй, и однако же даю честное слово, что мои нынешнiе товарищи, въ сравненiи съ прежними, которыхъ я имелъ на скаковомъ кругу безукоризненно-порядочные люди. Я думаю, что сравнивать ихъ съ первыми относительно честности, благородства, добросовестности и прямодушiя было бы для нихъ просто оскорбленiемъ.
- Вотъ вы уже и разгорячились, сказалъ Бичеръ. Вы не совсемъ безпристрастный судья. Васъ немножко обдули... Я слышалъ объ этомъ. Если бы капрала Трима
Конуэй добродушно улыбнулся такому объясненiю, но не сказалъ ничего.
Белла, желавшая повернуть разговоръ къ особенностямъ крымской войны, стала разспрашивать Конуэя о подробностяхъ осады Севастополя. Конуэй, въ свою очередь желавшiй отвязаться отъ Бичера и его лошадиной философiи, охотно заговорилъ съ Беллой о томъ, что онъ виделъ и испыталъ на далекомъ полуострове. Келлетъ, разогретый хорошимъ обедомъ и одушевленными разсказами о войне, вдругъ поднялъ бокалъ и, остановивъ своихъ гостей, воскликнуть: - здоровье моего любезнаго Джека. Гости отвечали такимъ же тостомъ.
Если Конуэй и быть изумленъ этимъ страннымъ взрывомъ родительской любви, то темъ не менее онъ постарался имъ воспользоваться, и тотчасъ же началъ разсказывать подвиги своего товарища, Джека Келлета. Старикъ слушалъ сначала угрюмо, но мало по малу растаялъ и съ едва сдерживаемымъ волненiемъ следилъ за разсказомъ о томъ, какъ любилъ его сына весь полкъ, какъ стоять съ нимъ на батарее, или иметь его своимъ товарищемъ на аванпосте было предметомъ зависти.
- Я не говорю, - сказалъ Конуэй, чтобы каждый полкъ к каждая рота не имела молодцовъ, не уступающихъ ему въ храбрости; но покажите мне хоть одного, который бы былъ бодрее въ опасности и сохранилъ такое нежное сердце среди сценъ жестокости и кровопролитiя. Если бы вы спросили - кто въ нашемъ батальоне самый храбрый, добрый, великодушный и независимый изъ всехъ, то получили бы ответъ: "безъ сомненiя, Джекъ Келлетъ".
- А какая ему отъ всего этого польза? - прервалъ старикъ, снова впадая въ недовольное настроенiе духа.
- Какая польза? А разве это ничего не значитъ, что въ войне, изобилующей делами отваги, онъ превосходитъ всехъ своими подвигами? Не далее, какъ несколько недель тому назадъ - одинъ офицеръ сардинскаго штаба, прiезжавшiй въ нашу главную квартиру по порученiю, спросилъ, здесь ли знаменитый "bersagliere" такъ оно называютъ стрелковъ - и желалъ его видеть; мало того: хотя онъ не зналъ Джека по имени, но все тотчасъ же поняли, кого ему нужно, и сiю же минуту послали къ нему Джека Келлета. Вотъ это я называю известностью.
- Но доставитъ ли она ему офицерскiй патентъ? - лукаво сказалъ Бичеръ, какъ будто однимъ быстрымъ взглядомъ проницательнаго ума онъ охватилъ весь вопросъ.
- Патентъ можно получить за четыреста пятьдесятъ фунтовъ, или выхлопотать посредствомъ протекцiи. Но то, что сделалъ Джекъ, не можетъ быть куплено однеми деньгами. Поезжайте туда, мисстеръ Бичеръ, только поезжайте и посмотрите сами - это стоитъ труда - какихъ молодцовъ образовала эта привычка видеть опасность лицомъ къ лицу и днемъ и ночью. Кстати вы нашли бы тамъ свой полкъ, - вы ведь, кажется, служили въ фузелерахъ?
теперь.
Нетерпеливое движенiе Конуэя при этихъ словахъ было внезапно прервано Келлетомъ, который сказалъ: Онъ говоритъ въ томъ смысле, что служба теперь не то, что была прежде, и въ этомъ онъ действительно правъ.
- Я разумелъ эту заносчивость, - сказалъ Бичеръ: - теперь въ армiю поступаютъ молодцы, которымъ следовало бы...
- Я не знаю, что имъ делать, прервалъ Конуэй съ гневомъ, но я могъ бы вамъ сказать, что они действительно делаютъ; и я не знаю где вы найдете людей, которые исполняли бы такъ свою обязанность, какъ они. Несколько минутъ тому назадъ я советовалъ вамъ отправиться въ Крымъ, но теперь исправляю свою ошибку: этого-то именно и не следуетъ вамъ делать.
- Не безпокойтесь, мой милый; мне никогда и не грезилось объ этомъ. Могу поручиться, что вы никогда не увидите моего имени въ списке лицъ, прибывшихъ въ Балаклаву.
- Тысячу извиненiй, миссъ Келлетъ, - прошепталъ Конуэй, вставая, - но вы видите, какъ мало я привыкъ къ хорошему обществу; я стыжусь своей запальчивости. Могу я осмелиться - сделать вамъ утреннiй визитъ до отправленiя домой?
- О, непременно, но почему бы вамъ не навестить насъ вечеромъ? Вы въ такомъ случае скорее застанете насъ дома.
- Не правда ли, что онъ простоватъ? - вскричалъ Бичеръ, когда дверь за молодымъ человекомъ затворилась. Забiяка, какъ его называли, начисто процедилъ состоянiе въ шесть тысячъ годового дохода, менее чемъ втеченiе четырехъ летъ, а теперь - вотъ онъ простой солдатъ безъ руки!
- Честное слово, онъ мне нравится; прекрасный молодой человекъ, - сказалъ Келлетъ съ жаромъ.
только одинъ шансъ изъ двенадцати, которыми онъ не умелъ воспользоваться! Но обладанiе хорошими лошадьми не принесетъ человеку пользы, если у него нетъ вотъ тутъ. И онъ значительно указалъ на свой лобъ.
Между темъ Чарльзъ Конуэй медленно шелъ назадъ въ городъ, несколько въ более грустномъ настроенiи духа, чемъ въ какомъ вышелъ оттуда утромъ. Джекъ много ему говорилъ о своемъ отце и о сестре, но они не соответствовали - почему и въ какой мере, этого онъ не могъ объяснить - той идее, которую онъ составилъ себе о нихъ. Ожидалъ ли онъ найдти въ старомъ Келлете более сходства съ его сыномъ - тотъ же пылкiй энергическiй духъ, которому все въ жизни казалось легкимъ и который даже самыя невзгоды ея переносилъ съ полушутливымъ настроенiемъ? Или же онъ надеялся найдти въ старике безпечный, беззаботный характеръ Джека, натуру до такой степени изобиловавшую веселостью, что она невольно сообщалась и всемъ его окружавшимъ? Или же онъ воображалъ видеть въ немъ "изящнаго стараго ирландскаго джентльмена," той кровной школы, о которой онъ такъ часто слыхалъ?
къ саксонскому типу; поэтому Конуэй вообразилъ, что миссъ Келлетъ должна быть блондинка съ темъ же открытымъ, веселымъ выраженiемъ лица, какое было у Джека; но она оказалась смуглой брюнеткой, похожею на испанку съ серьезными, почти меланхолическими чертами лица. Притомъ она говорила очень мало, и ни разу ни одинъ жестъ, ни одинъ тонъ, ни одно слово ея не напомнили ему его товарища.
"Джекъ лучше ихъ всехъ, это ясно", сказалъ самъ себе Конуэй; однакоже, при всей его любви къ Джеку, эта мысль не принесла ему того удовольствiя, которое она должна бы ему доставить.