| Автор: | Ливер Ч., год: 1859 |
| Категория: | Роман |
ГЛАВА VII.
Иностранный графъ.
Прибытiе графа Лiеншталя въ Висбаденъ было встречено всеобщею радостью. "Теперь, действительно, откроется сезонъ. Теперь у насъ начнутся балы, пикники, скачки, parties de plaisir, водою и сушею! Онъ все это устроитъ."
Такiя восклицанiя огласили Висбаденъ при виде новопрiезжихъ. Менее нежели черезъ полчаса, графъ успелъ уже побывать въ Бибсрихе, у герцога, перецеловать руки у полдюжины высочествъ, сделать визитъ первому министру и губернатору, - и вернулся къ обеду сiяющiй отъ благосклонности двора.
Но какъ ни велика была популярность Лiеншталя, однако явившись къ table d'hôte, онъ привлекъ на себя только малую часть общаго вниманiя. Оно было поглощено красотою Лицци Девисъ, молва о которой уже разнеслась по городу. Желанiе видеть ее дошло до безразсудныхъ размеровъ, такъ что за место за столомъ предлагали огромныя цены, а одинъ венскiй щеголь заплатилъ слуге пять луидоровъ, за то чтобы тотъ уступилъ ему свою салфетку и предоставилъ ему прислуживать за столомъ, место себя. Бичеръ ни мало не обрадовался такому успеху.
Онъ почувствовалъ и ревность и опасенiя. "Это худо кончится, ворчалъ онъ про себя, и за кофеемъ явно выказалъ свое неудовольствiе.
- Eh, caro mio - all right? весело сказалъ графъ, обнялъ его за плечи.
- Нетъ, чортъ возьми! all wrong {Очень скверно.}.
- Мне это вовсе не нравится.
- Васъ шокируетъ вниманiе, которымъ удостоиваетъ меня здешняя публика? сказала Лицци, войдя въ комнату; - а что до меня, то признаюсь, это мне нравится. Я нахожу это очень лестнымъ, очень прiятнымъ; но при всемъ томъ, немножко - немножко и дерзкимъ. Вы тоже такъ думаете?
Она сказала это съ такимъ чистосердечiемъ, что Бичеръ былъ побежденъ.
- Я не знаю континента такъ, какъ вашъ прiятель; я не считаю себя вправе давать вамъ советы, подобно ему, - но если вы сами спрашиваете моего мненiя, то я скажу вамъ: не обедайте внизу, не ходите на гулянья.
- Не постричься ли мне въ монахини? Какъ вы думаете? Мне кажется, я имею къ этому призванiе.
Сказавъ это, она обратилась къ графу и произнесла что-то по французски, отчего тотъ расхохотался.
Недовольный собою и ею, а еще более недовольный непониманiемъ того, что при немъ говорилось, Бичеръ взялъ шляпу и вышелъ изъ комнаты. Онъ самъ того не подозревалъ, что къ его непрiятностямъ прибавилась новая: онъ ревновалъ. Человекъ редко сознаетъ въ себе чувство ревности; онъ обыкновенно объясняетъ свое отвращенiе къ сопернику какими нибудь пороками последняго. Въ такомъ настроенiи находился и Бичеръ, вышедши изъ дома и направившись за-городъ. Онъ чувствовалъ, что онъ ненавидитъ графа, но не могъ определить, за что Лiеншталь не нравится Бичеру. Онъ былъ веселъ, любезенъ, добродушенъ, никогда не горячился; характеръ его приспособлялся ко всемъ обстоятельствамъ. За что же его ненавидеть? Ему было обидно, что Грогъ приставилъ къ дочери этого графа, не удостоилъ его, Бичера, ни одною строкою. - "А что, еслибы я теперь удралъ отъ нихъ," - и онъ началъ раздумывать объ этомъ вопросе.
Настоящее положенiе его, действительно, не представляло ему ничего прiятнаго или лестнаго. Ему было очень хорошо известно, что Лицци съ графомъ подтруниваютъ по французски надъ его англiйскимъ невежествомъ въ иностранныхъ обычаяхъ. Онъ дошелъ до такого состоянiя, что еще одна капля, и чаша переполнилась-бы, и онъ, бросивъ все, уехалъ бы одинъ въ Италiю. Но ужасъ при мысли встретиться когда нибудь съ Девисомъ связывалъ ею по рукамъ и по ногамъ. Грогъ неумолимъ, Грогъ никогда не прощаетъ!
Ему приходило иногда на мысль чистосердечно сознаться во всемъ своихъ проступкамъ Лаккингтону, или даже этому страшному графу, который могъ бы тогда однимъ словомъ навсегда уничтожить честь и репутацiю его фамилiи. Если бы онъ могъ вдохновиться мужествомъ до такой степени, то Лаккингтонъ могъ бы еще разъ поставить его на ноги. Ведь больше ничего не остается делать.
Странная сила логики заключается, для некоторыхъ людей въ этихъ словахъ. Подобныя условныя фразы разомъ решаютъ для нихъ те вопросы, которые, при более приличной фразеологiи, представили бы непреодолимыя затрудненiя.
Бичеръ дошелъ до сосноваго леса, расположеннаго у подошвы горы, и погрузился въ его темныя тропинки. Мысли его были мрачнее этой темноты. Все чемъ онъ былъ, все что такъ легко давалось ему, в:е что представила ему жизнь, горько противоречью тому, что онъ сознавалъ. Совесть, правда мало прибавляла къ его настоящимъ страданiямъ; онъ былъ чистосердечно убежденъ, что во всемъ виноваты другiе, а не онъ. Одни втянули его въ одно, другiе въ другое. Онъ припоминалъ себя честнымъ, великодушнымъ, доверчивымъ, а мiръ, - этотъ мiръ, съ Теттерсолемъ, Гудвудомъ, Аскотомъ, былъ ничто иное, какъ притонъ мошенниковъ и воровъ.
Еслибы Лаккингтонъ отправилъ его куда нибудь далеко, - напримеръ хоть въ Бразилiю, въ Лиму, - онъ зналъ, что только где нибудь очень далеко ему удастся избежать преследованiй Грога Девиса, - съ какимъ презренiемъ сталъ бы онъ тогда думать объ этомъ страшномъ Гроге! Они - онъ затруднялся сказать, кто именно, - они не отказали бы исполнить желанiе Лаккингтона. Лаккингтонъ конечно завелъ бы старую песню о честныхъ людяхъ, но где они нынче. "Возмите адресъ-календарь, сказалъ Бичеръ вслухъ, читайте мне по порядку имена, и я разскажу вамъ частную жизнь и поступки каждаго. Вы увидите, что все эти Локвуды, Гейтаны, Берклеи, Мельтоны и др. перещеголяли меня. Нетъ, нетъ, въ общественной жизни они должны сделать то же, что тотъ сержантъ шотландской гвардiи, который сказалъ мне на дняхъ, что теперь трехвершковыхъ не подберешь, такъ пришлось довольствоваться и малыми".
Должно быть, эти размышленiя подействовали на него утешительно, потому что онъ пошелъ бодрее и приподнялъ голову. Онъ незаметно ушелъ за несколько миль отъ города и очутился въ самомъ густомъ месте леса. Вдругъ на пересекавшей его узкой тропинке раздался ровный топотъ скачущей лошади. Изъ-за перегиба дороги показался темный предметъ, и Бичеръ, чтобы дать дорогу, свернулъ въ кусты, которые совершенно скрыли его изъ вида. Едва онъ успелъ это сделать, какъ мимо него вовесь галопъ пронеслась лошадь, и онъ узналъ Клиппера. На ней сиделъ Риверсъ, опустивъ руки, какъ во время скачки. Бичеръ вспомнилъ, что грумъ въ то самое утро говорилъ ему, что лошадь не совсемъ здорова, или устала, а вотъ она несется въ полномъ здоровьи и въ лучшемъ виде. Достаточно было бы десятой доли всего этого, чтобы возбудить подозренiя въ уме Бичера, не подкупленъ ли Риверсъ? Вотъ его, Аннеслея Бичера, теперь припрячутъ, "пришпилятъ". Ему не пришло въ голову, какъ безплодна была бы такая мера для его враговъ, - какъ будто какими нибудь уловками въ мiре изъ него можно было что нибудь выжать. Самолюбiе не допускало его понять этого, и онъ решился выжидать, что будетъ далее. Онъ недолго ждалъ; на повороте тропинки, где скрылась лошадь, показались двое всадниковъ, медленно приближавшихся къ тому месту, где укрывался Бичеръ. Онъ заметилъ, что у нихъ шла конфиденцiальная беседа. Въ одномъ изъ нихъ онъ узналъ графа, въ другомъ, къ крайнему своему удивленiю, Спайсера, о прибытiи котораго въ Висбаденъ онъ ничего не слыхалъ. Они такъ тихо ехали, что онъ разслышалъ несколько словъ изъ ихъ разговора, хотя и сказанныхъ по французски. Прежде всего онъ былъ пораженъ своимъ собственнымъ именемъ, произнесеннымъ графомъ.
- C'est un pauvre gaillard Beecher, сказалъ графъ; не понимаю, какая намъ польза въ немъ.
Графъ засмеялся, но ответъ его потерялся въ отдаленiи.
Прошло несколько минутъ, прежде нежели Бичеръ решился выйти изъ засады и вернуться въ городъ. Главнымъ свойствомъ, его характера была подозрительность. Это единственный урокъ который онъ вынесъ изъ жизни. Каждую ошибку, каждое постигавшiе его несчастiе онъ приписывалъ своей чрезмерной доверчивости, которая, по его мненiю, испортила всю его жизнь. Спайсеръ сказалъ, что онъ, Бичеръ, нуженъ Девису. Чтобы это могло значить? Просто то, что Девисъ видитъ въ немъ не товарища, а удобное орудiе. Какое оскорбленiе! онъ, онорабль Аннеслей Бичеръ, служилъ только передовымъ пикетомъ въ корпусе Грога Девиса!
Какъ часто, въ минуты мрачнаго раздумья, онъ утешался мыслью, что Грогъ Девизъ понимаетъ и ценитъ его! "Спросите у Грога, глупъ ли я", съ гордостью говорилъ онъ, когда кто нибудь сомневался въ его проницательности. Бичеръ всегда смотрелъ на ловкаго плута, какъ на счастливейшаго изъ смертныхъ, а на дурака, котораго надуваютъ, какъ на самаго злополучнаго изъ людей, на месте котоваго онъ сошелъ бы съ ума.
- Нетъ, никогда не удастся имъ сказать, что они "провели" Аннеслея Бичера, - говорилъ онъ, волнуясь негодованiемъ.
которыя сделали его неузнаваемымъ для родной матери; Крафтонъ Кемпбель ищетъ съ инспекторомъ Фильдомъ самого себя, благодаря накладному носу. Удивительно, какъ много делаетъ каждый день наука для человеческаго счастiя.
Планъ, составленный Бичеромъ, представлялъ некоторыя затрудненiя. Во первыхъ, у него не было денегъ. Девисъ далъ ему только на дорогу и онъ жилъ въ гостиннице въ долгъ. Это было серьезнымъ затрудненiемъ; но оно такъ часто встречалось въ жизни Бичера, что онъ пересталъ придавать ему ту важность, какую придаютъ ему другiе. "Деньги всегда можно найти", было закономъ его философiи; весь вопросъ былъ въ находчивости и въ ловкости человека. Ахенъ городъ большой, населенный иностранцами, и по всемъ вероятiямъ представляющiй все условiя цивилизацiи, - т. е. жидовъ, растовщиковъ и пр. - Въ такихъ случаяхъ, предпочтенiе обыкновенно отдается содержателю гостиницы. Онъ конечно не откажетъ дать взаймы несколько сотъ франковъ человеку, явившемуся къ нему съ такимъ багажемъ, какъ Бичеръ. Одинъ Клипперъ стоитъ въ десятеро более, нежели сколько Бичеру нужно занять. Говорить ли о томъ, какъ онъ возвысился въ собственномъ мненiи, составивъ такой планъ? Онъ доказывалъ его сметливость, этотъ пробный камень человечества, но мненiю Бичера. Потомъ онъ сталъ перебирать все коментарiи, которымъ подвергнется его отъездъ, - бешенство Грога, удивленiе Спайсера и графа; - наконецъ, онъ дошелъ до Лицци, и тутъ невольная краска стыда покрыла его лицо. Что она подумаетъ, какъ она объяснитъ себе его побегъ, какое составитъ о немъ мненiе?