Золотой телец.
Часть вторая.
Глава VIII. Сельский визит.

ГЛАВА VIII. 

Сельскiй визитъ.

Теперь вернемся въ эрмитажъ и взглянемъ на мирную жизнь техъ, кто поселился въ немъ. Конечно, путешественнику, взглянувшему съ гленгаррифской дороги на эту дачу, потонувшую въ зелени, изъ которой выглядывали только стены ея, обвитыя плющемъ, тотчасъ явилась бы мысль объ удаленiи отъ света и его треволненiй. Весь пейзажъ, растилавшiйся отъ небольшого залива, ровно ударявшаго волною о пески, до пурпуровыхъ горъ, видневшихся позади, навевалъ на душу миръ и тишину. Какъ отрадно, подумали бы вы, жить среди такихъ красотъ природы въ безмятежномъ покое, не волнуясь ни честолюбiемъ, ни горькими ошибками! А между темъ, это было вовсе не такъ; повсюду, где бьется человеческое сердце, вы найдете страсти, надежды, опасенiя. Подъ этою мирною кровлею скрываются все элементы жизненной борьбы, и возвышенныя стремленiя, и низкiе помыслы, и любовь, и страхъ, и ревность, и жадность къ деньгамъ, точно также, какъ и среди населенныхъ улицъ.

Сибелла Келлетъ уже около двухъ месяцевъ, какъ поселилась на этой даче. Она сблизилась съ леди Августою, за сколько можно близиться съ гордой аристократкой. Будь миссъ Келлетъ постарше, не столь мила и не столь грацiозна, то, смеемъ уверять, леди Августа была бы не менее довольна ею. Она подозревала, что мистеръ Дённъ не совсемъ понялъ смыслъ ея письма, или "не обратилъ вниманiя на ея требованiя". Привлекательная наружность вовсе не входила въ поставленныя ею условiя. Милорда также удивила эта рекомендацiя "единственной девушки", которой было не более двадцати летъ, которая, следовательно, не могла иметь требуемыхъ имъ познанiй.

Но достаточно было двухъ месяцевъ для доказательства отцу и дочери, что они ошибались. Сибелла не только приняла на себя огромную корреспонденцiю, но составляла отчеты, проекты и входила въ сложныя финансовыя подробности, съ такимъ толкомъ и знанiемъ дела, что заслуживала похвалы отъ различныхъ обществъ, съ которыми входила въ сношенiя. Гленгаррифская компанiя Джойнтъ-Стокъ, съ полумильономъ капитала, заняла видное место на столбцахъ газетъ; въ иллюстрированныхъ листкахъ появились рисунки, снятые съ этой местности; въ перiодическихъ изданiяхъ печатались умныя статьи, привлекавшiя вниманiе публики на проектъ, который долженъ былъ сделать Ирландiю благословенною страною. Втянувшись въ это дело, Сибелла Келлетъ трудилась надъ нимъ неутомимо.

Она уже представляла себе то время, когда населенiе скромной деревеньки, въ настоящее время, терпевшее крайнюю нищету, сделается достаточнымъ и счастливымъ. Надо было возбудить рыболовство, - источникъ богатствъ, - устроить больницы, открыть сообщенiя съ богатыми, англiйскими рынками. Сибелла открыта въ соседстве следы свинцовой руды и написала Дённу, чтобы онъ прислалъ сведущаго человека, для разработки этого металла. Эта промышленная деятельность соединялась съ практическимъ умомъ, находившимъ удовлетворенiе каждому новому требованiю и работавшимъ непрерывно. Старый лордъ, убедившись въ ея находчивости, предоставилъ ей осуществленiе всехъ своихъ плановъ и во всемъ сообразовался съ ея мненiемъ. Онъ впрочемъ очень хорошо понялъ, что ее вдохновляла въ этомъ деле филантропiя, а не барыши. Она имела въ виду образованiе народа, облегченiе его нищеты, воспитанiе его детей, заботы о больныхъ. "Какой урокъ дадимъ мы всей Ирланiю, если дело наше удастся! восклицала она постоянно. Какое торжество будетъ для насъ, когда Гленгаррифъ сделается образцовою школою для всего государства!" Поддерживаемая своими надеждами, она уже предвкушала это торжество и находила, что день слишкомъ коротокъ для всехъ ея занятiй. Даже леди Августа заразилась ея энтузiазмомъ, хотя и сдерживала его осторожнымъ замечанiемъ: "Что-то скажетъ объ этомъ мистеръ Дённъ? Любопытно слышать его мненiе".

Насталъ день, когда это желанiе должно было удовлетвориться. Почтальонъ принесъ краткую, по подействовавшую на всехъ записку, извещавшую, что мистеръ Дённъ прiедетъ къ обеду въ эрмитажъ.

Лордъ Гленгаррифъ былъ бы крайне обиженъ, еслибы кто нибудь заподозрилъ его въ тревожномъ ожиданiи прибытiя Дённа, а между темъ, мы, краснея, сознаемся, что это было именно такъ.

"Конечно, Дённъ никогда не забываетъ, кто онъ такой, никогда не преступаетъ должныхъ границъ", - повторялъ себе въ утешенiе благородный лордъ; но сильныя опасенiя продолжали томить его; плохое пришло время, когда люди изъ сословiя Дённа могутъ прiобретать такое влiянiе въ обществе. Трудно было лорду решить, какъ ему съ нимъ обращаться. Холодное достоинство оттолкнетъ, пожалуй, всякое доверiе, а фамильярность еще опаснее, потому что ею какъ будто признается превосходство положенiя Дённа. Впрочемъ, люди столь же важные, даже поважнее его милости, приглашали Дённа къ обеду. Передъ нимъ открывались двери самыхъ недоступныхъ домовъ Пиккадилли, и напудренные лакеи въ Паркъ-Лене звали "карету мистера Дённа." Онъ пользовался репутацiею патрона всей Ирландiи, и те, на чью долю выпадали милости, разумеется, не скрывали, кому они ими обязаны. Правительство великой державы обыкновенно бываетъ окружено такимъ же таинственнымъ обаянiемъ, какъ древняя религiя грековъ, такъ что министры, подобно жрецамъ и авгурамъ, кажутся неравными намъ - слабымъ смертнымъ, а благодетелями человечества и раздавателями земныхъ благъ. Точно такое же обаянiе окружало и Дённа. Онъ представлялъ смесь какой-то таинственности съ скромностью, но при видимомъ желанiи, чтобы вы не верили ни той, ни другой. Сила, сквозившая изъ-подъ этой наружной скромности, оскорбляла лорда Гленгаррифа и выводила его изъ себя во всехъ его сношенiяхъ съ Дённомъ.

Но взглянемъ на леди Августу. Зачемъ это она такъ разрядилась въ этотъ день? Правда, что нарядъ ея непышный и недорогой, но она видимо изучила его и была въ немъ положительно красива. Она припомнила о некоей фуксiи, бывшей, давно когда-то, у нея въ волосахъ, и теперь, конечно, просто изъ прихоти, воткнула такую же въ ихъ черныя массы, никогда не отличавшiяся шелковистостью. Ея спокойныя, холодныя черты приняли более мягкое выраженiе; голосъ сталъ тише и нежнее. Горничная не понимала, что съ нею. Леди Августа стала такъ внимательна, что осведомилась о здоровьи ея больной бабушки. Этотъ солнечный лучь доказываетъ только, что самая холодная природа оживляется подъ ясными небесами.

А что же Сибелла? Бледная, печальная, одетая въ трауре, она, впрочемъ, тоже обрадовалась предстоящему посещенiю, и слабая краска покрыла ея бледныя щеки. Она была очень рада, что мистера Дённа ожидаютъ. "Ей нужно было поблагодарить его за многое, - за его скорые ответы на ея письма, за его расположенiе къ бедному Джеку, къ которому онъ неоднократно писалъ въ Horse Guards; не говоря ужъ о словахъ ободренiя и надежды, которыя говорилъ онъ ей самой. Да, конечно, онъ съ другъ - можетъ ея единственный другъ во всемъ мiре".

Они собрались въ гостинной, прислушиваясь съ безспокойствомъ ко всякому звуку, который возвестилъ бы о прибытiи великаго человека. Три окна въ гостинной открыты; они выходятъ на роскошный лугъ, усыпанный тамъ и сямъ гвоздиками и спускающiйся къ маленькой речке съ моста, черезъ которую открывается видъ на гленгаррифскую дорогу; на это-то место каждый молчаливо поглядывалъ, и потомъ съ притворною небрежностью оборачивался назадъ, не произнося ни слова.

- Мы ждемъ мистера Дённа, Августа, не правда ли? спросилъ лордъ Гленгаррифа, какъ будто эта мысль только что теперь пришла ему въ голову въ первый разъ.

- Да, отвечала она съ важностью; онъ обещалъ быть у насъ сегодня на обеде.

- Уверена ли ты, что онъ назначилъ именно сегодняшнiй день, - сказалъ лордъ Гленгаррифъ, съ притворнымъ равнодушiемъ въ голосе.

- Объ этомъ миссъ Келлетъ можетъ сообщить намъ съ достоверностью.

- Онъ сказалъ, что будетъ въ четвергъ, къ обеду, отвечала она, удивленная этою притворной забывчивостью.

- Человекъ, который самъ даетъ обещанiя, долженъ исполнять ихъ. Ужъ пять минутъ прошло после полчаса, сказалъ Гленгаррифъ, посмотревши на свои часы.

- Я подозреваю, что вы немного голодны, заметила леди Августа.

- Наконецъ-то! Мне послышалось хлопанье бича почтальона, воскликнула Сибелла, когда она вышла за двери прислушаться. Леди Августа последовала за ней и стала возле нее.

- Онъ былъ добрымъ другомъ моего отца, а после его смерти онъ оказывалъ неменьшее расположенiе ко мне. Да, я теперь слышу совершенно ясно конскiй топотъ. Вы слышите, леди Августа?

- Въ чемъ же обнаруживалась эта доброта - въ отношенiи васъ? сказала леди Августа, не отвечая на ея вопросъ.

- Въ советахъ, указанiяхъ, въ великодушномъ ходатайстве, которое доставило мне мое настоящее место здесь, не говоря уже о духе его писемъ ко мне.

- Такъ вы ведете переписку съ нимъ? спросила она, внезапно краснея.

- Да, отвечала Сибелла, смотря прямо въ глаза леди Августе. Оне простояли такимъ образомъ несколько секундъ, когда наконецъ леди Августа сказала съ слабымъ, едва заметнымъ движенiемъ нетерпенiя:

- Я не заметила... я хотела сказать, что я не помню, чтобы вы сообщили мне объ этомъ обстоятельстве.

- Я сообщила бы вамъ, если бы я думала, что это будетъ сколько нибудь интересно для васъ, сказала Сибелла спокойно. Ну вотъ и коляска показалась! Я знала, что не ошиблась.

Леди Августа ничего не отвечала и поспешно вернулась домой. Белла постояла еще несколько секундъ и последовала за ней.

Не успелъ еще экипажъ мистера Дённа подъехать къ мостику черезъ речку, какъ Лордъ Гленгаррифъ распорядился подавать обедъ.

- Это будетъ служить ему упрекомъ, котораго онъ вполне заслуживаетъ, сказалъ онъ, - когда онъ, войдя, увидитъ супъ на столе.

Въ этомъ заключалось нечто более, чемъ простое движенiе раздраженiя. Его сiятельство считалъ это тонкимъ маневромъ политики, посредствомъ котораго неловкiй и конфузящiйся Дённъ былъ бы поставленъ въ невыгодное положенiе, такъ какъ любимая теорiя лорда Гленгаррифа была та, что этотъ народъ нестерпимъ, если чувствуетъ себя нисколько нестесненнымъ.

О, милордъ, ваша память рисовала вамъ беднаго гувернера двадцать летъ тому назадъ, осыпаемого насмешками за неловкiя манеры и неуклюжее платье, человека, который былъ угрюмъ, если его забывали, а сердился, если съ нимъ говорили - таковъ былъ Девенпортъ Дённъ вашихъ мыслей. Вотъ та самая дверь, въ которую онъ, конфузясь, входитъ, чтобы пробраться въ другую сторону стола, где онъ обедалъ подъ градомъ насмешекъ. Какъ же мало вы были приготовлены встретить того, чей самоуверенный голосъ ужъ былъ слышенъ за дверями отдающимъ приказанiя своему слуге, и кто теперь вошелъ въ гостиную со всею непринужденностью светскаго человека.

- А, Дённъ, очень счастливъ видеть васъ здесь. Надеюсь, что съ вами ничего не случилось, чтобы могло задержатъ васъ, сказалъ лордъ Гленгаррифъ, встречая его съ поддельнымъ равнодушiемъ, и не дожидая ответа, продолжалъ: моя дочь, леди Августа - ваша старая знакомая, если вы еще не забыли ее. Съ миссъ Келлетъ вы уже знакомы.

Мистеръ Дённъ низко поклонился два раза леди Августе, а потомъ, пройдя черезъ комнату, крепко пожалъ руку Сибелле.

- Какъ вы находите дороги, Дённъ, спросилъ его сiятельство, страстный охотникъ до похвалы, я боюсь, что очень дурны въ это время года.

- Отличныя дороги, милордъ, и превосходнейшiя лошади. Мы давно ужъ ездимъ такъ, что неповоротливыя почты на континенте пришли бы въ неописанное удивленiе, если бы вы узнали нашъ образъ езды.

- Кушанье подано, милордъ, сказалъ буфетчикъ, растворяя обе половинки двери.

- Не угодно ли вамъ, Дённъ, подать вашу руку леди Августе, сказалъ лордъ Гленгаррифъ, предлагая свою собственную миссъ Келлетъ.

- Мы переменили столовую, мистеръ Дённъ, сказала леди Августа, когда они шли туда, потомъ прибавила: давно минувшее время!

- Разве вы помните ее? спросила она съ любезной улыбкой.

- Отличная память не оставляла меня во всю жизнь, леди Августа, отвечалъ онъ. А потомъ, заметивъ увеличивающiйся румянецъ на ея щекахъ, спокойно прибавилъ: эта способность редко наводила меня на такiя прiятныя воспоминанiя, какъ настоящее.

Столъ лорда Гленгаррифа былъ хорошимъ образчикомъ деревенской жизни. Все припасы были превосходны и поваръ довольно хорошъ. Вина были отборныя; знатокъ полюбопытствовалъ бы узнать о числе ихъ летъ. Но мистеръ Дённъ елъ умеренно и пилъ мало. Онъ прожилъ 40 летъ, не сделавшись гастрономъ; а после этихъ летъ человекъ не чувствуетъ склонности къ эпикуреизму. Его сiятельство заметилъ не безъ тайнаго неудовольствiя, какъ отклонили его любимую лососину, какъ отослали почти не попробовавши его чудесный соусъ, - но ужасъ! увидалъ, что его кларетъ 1815 г. мешаютъ съ водой, какъ будто бы это было petit Bordean въ швейцарскомъ table d'hôte.

- Мистеръ Дённъ не имеетъ никакого аппетита къ нашему скудному деревенскому столу, Августа, сказалъ лордъ Гленгаррифъ; ты должна завтра поводить его по скаламъ, и заставить подышать резкимъ гленгаррифскимъ воздухомъ. Тогда онъ проголодается.

- Извините, милордъ, хотя я принимаю съ благодарностью предлагаемое лекарство, но оно меня не вылечитъ. Я всегда мало емъ.

- Разскажи ему о Беверли, Августа, - разскажи ему о Беверли, сказалъ милордъ.

- О, это былъ простой случай, похожiй на вашъ, сказала она, запинаясь, и по всей вероятности отъ той же причины. Герцогъ Беверли, человекъ чрезвычайно много работающiй, какъ вы знаете, каждый день являющiйся въ Даунингъ-Стритъ въ 10 ч. и сидящiй тамъ до самой ночи, - прiезжалъ сюда два года назадъ тому провести несколько недель съ нами; онъ былъ очень худъ на видъ, не елъ ничего, т. е. не заботился ни о чемъ; напрасно истощили мы всю свою изобретательность въ кухонномъ искустве, чтобы соблазнить его; сидитъ, бывало, за столомъ и также, какъ вы, старается убедить насъ, что обедаетъ, хотя на самомъ деле но до чего не дотрогивается. Въ крайнемъ отчаянiи, я наконецъ решилась испытать, что могутъ сделать вольный воздухъ и прогулка.

- Она хочетъ сказать - трудныя восьми-часовыя прогулки каждый день, - прибавьте къ этому гористую местность и охотничiй образъ хожденiя.

- Что же, сознайтесь, ведь мое лекарство помогло, сказала она съ торжествующимъ видомъ.

- Совершенно правда. Герцогъ возвратился въ городъ, помолодевши 15 годами. Никто не узнавалъ его; королева не узнала его. И до сихъ поръ онъ говоритъ: если на меня нападетъ когда нибудь хандра, я знаю, какъ мне можетъ помочь Гленгаррифъ.

Очень понятно, что Девенпортъ Дённъ слушалъ съ большимъ интересомъ эту маленькую исторiю, потому что героемъ ея былъ герцогъ и министръ.

Безъ всякаго сомненiя, маленькiя непрiятности жизни, незначительное разстройство желудка и т. п., переносятся легче, когда мы знаемъ, что они постигаютъ также лордовъ и аристократовъ, не насъ съ вами, дорогой читатель, - но Девенпортъ Дённовъ этого мiра, объ одномъ изъ которыхъ мы теперь разсказываемъ. Ему прiятно было чувствовать, что онъ имелъ не только герцогскую болезнь, но что его и лечить будутъ также, какъ лечили его светлость. Поэтому онъ слушалъ съ большимъ вниманiемъ, когда леди Августа начала описывать различныя местности, которыя они посещали съ герцогомъ; разсказывать, о томъ, что его светлость любилъ плавать въ такомъ-то рукаве озера, любилъ всходить на такую-то гору. "Впрочемъ вы сами увидите, мистеръ Дённъ, прибавила она съ улыбкой; я приглашаю васъ на завтрашнiй день, после завтрака". Съ этими словами она встала и, въ сопровожденiи Сибеллы, ушла въ гостинную. Дённъ хотелъ было последовать за ними, но лордъ Гленгаррифъ воскликнулъ: "я человекъ стараго покроя, Дённъ, и долженъ просидеть полчаса за бутылкой, прежде чемъ присоединиться къ дамамъ."

Мы не станемъ объяснять, какъ это случилось, что Дённъ сделался более веселъ, доволенъ и более въ духе, чемъ при начале обеда, но это такъ было; и когда онъ выпилъ стаканъ кларету, онъ разчувствовался и сталъ уверять себя, что онъ преувеличивалъ себе непрiятности этого визита, и что все были добрее, любезнее и естественнее, чемъ онъ ожидалъ.

- Шутки въ сторону, сказалъ лордъ, Августа права. Вамъ необходимъ отдыхъ - совершенный покой; не читать и не писать ни одного письма въ теченiи трехъ недель, не заглядывать въ газету, не получать ни одной телеграфической депеши. Позвольте намъ попробовать, не можетъ ли Гленгаррифъ доставить вамъ такой отдыхъ.

- Ваше мненiе слишкомъ лестно, милордъ; и действительно кто нибудь другой - я разумею такого, котораго виды были бы честны и намеренiя благородны, - можетъ продолжать дело, которое я началъ. Въ этомъ нетъ никакого секрета, никакой тайны.

- Полноте, вы черезъ-чуръ скромны. Мы все знаемъ, что только ваша голова можетъ заправлять всеми нашими великими операцiями. Могли бы вы сказать точное число техъ компанiй, въ которыхъ вы директоромъ?

- Мне страшно выговорить, отвечалъ Дённъ, улыбаясь.

- Конечно, страшно. Удивительно, непостижимо просто, какъ вы выносите. Вы конечно рано встаете?

мое приготовленiе къ политическимъ вопросамъ, которыми я обыкновенно занятъ до 11. Отъ 11 до 3 я принимаю депутацiи - старшинъ компанiй и т. п. Потомъ сажусь на лошадь, если погода позволяетъ, и гуляю въ Лодже до обеда. Когда я одинъ, мой обедъ очень скромный. После обеда начинается настоящее дневное занятiе. Сонъ, продолжающiйся не более 20 минутъ, освежаетъ меня, и тогда я принимаюсь со всей энергiей за свое дело. Въ эти спокойные часы - потому что я въ это время не принимаю решительно никого - мой умъ, неразвлекаемый ничемъ, ясенъ и нестесненъ, и я могу работать безъ всякаго утомленiя, за полночь; случалось, что утро заставало меня за работой, и я не замечалъ этого.

- Никакое здоровье, никакое телосложенiе не выдержало бы, Дённъ, - сказалъ лордъ Гленгаррифъ, голосомъ, въ которомъ чрезвычайно искусно выражено было глубочайшее участiе.

- Люди, просто подставныя лошади на большой дороге жизни; если одинъ падетъ или сделается неспособнымъ, является другой свежiй, готовый занять его место.

- Очень можетъ быть - очень можетъ быть въ массе случаевъ; но есть исключительные люди, Дённъ, люди, которые... которыхъ способности такъ отлично приспособлены къ веку, въ которомъ мы живемъ - вы понимаете меня? - Люди de la situation, какъ говорятъ французы. Здесь его сiятельство почувствовалъ, что онъ зашелъ слишкомъ далеко, и не былъ уверенъ удастся ли ему возвратиться назадъ целымъ и невредимымъ, какъ вдругъ, сделавши отчаянный прыжокъ, онъ сказалъ: - Уашингтонъ былъ одинъ изъ этихъ людей, Луи-Наполеонъ - другой, а вы - я, скажу не колеблясь, - вы также можете служить примеромъ подобнаго рода людей.

Бледное лицо Дённа вспыхнуло, и онъ пробормоталъ несколько отрывочныхъ словъ умоляющаго свойства.

- Я знаю, что обстоятельства различны. Вы не имеете цели революцiонизировать страну, но вы предприняли благородное и трудное дело - преобразовать ея соцiальное состоянiе: воздвигнуть изъ разрушенныхъ матерiаловъ обанкрутившагося народа элементы нацiональнаго богатства и величiя. Я не позволю, сэръ, никому говорить, что эта попытка менее смела, чемъ та. И вамъ не отъ кого ждать помощи въ этомъ деле; вы должны полагаться только на вашу светлую голову и смелый духъ.

- Милордъ, прервалъ Дённъ голосомъ, нелишеннымъ волненiя, вы преувеличиваете и мой трудъ, и мои способности. Я увиделъ, что арендаторы ирландской собственности не были ея владельцами, и решилъ, что они должны быть. Я увиделъ, что народъ не предусмотрителенъ, и далъ ему банки. Увиделъ, что страна не производительна по недостатку капиталовъ, - и установилъ начало займовъ для дренажа и другихъ улучшенiй. Я заметилъ, что наша почва и климатъ благопрiятны для некоторыхъ родовъ растенiй и вероятно не благопрiятны для некоторыхъ другихъ, - я популяризовалъ эту науку.

- И вы называете это ничемъ! Где же, сэръ, тотъ государственный человекъ, который могъ бы указать на подобный списокъ изданныхъ имъ законовъ. Самъ Пиль не оставилъ после себя такого законодательства.

- Вы слишкомъ льстите, милордъ, - слишкомъ льстите. И Дённъ пилъ по немногу вино и смотрелъ внизъ. - Кстати, милордъ, сказалъ онъ после небольшой паузы, какъ оправдалась моя рекомендацiя насчетъ миссъ Келлетъ?

- Очень замечательная девушка, чрезвычайно даровитая особа, - высокопарно сказалъ старый лордъ: - правда, что некоторыя ея идеи проникнуты той сентиментальной филантропiей, которой теперь у насъ заражены, стремленiемъ находить все добродетели - въ лохмотьяхъ и все пороки - въ пурпуре; но за исключенiемъ этого, она обладаетъ очень высокимъ умомъ. Она происходитъ отъ хорошей фамилiи?

- Какъ нельзя более хорошей. Келлеты не уступали никому изъ джентри въ этомъ графстве.

- И лишились всего?

- Бедная девушка! Трудное положенiе, очень трудное. Мы очень любимъ ее, Дённъ. Моя дочь находитъ ее хорошей компаньенкой; ея услуги неоценены. Все те рисунки, которые вы видели, сделаны ея рукой.

- Я заметилъ, какое рвенiе и понятливость она выказываетъ, сказалъ Дённъ, нежелавшiй дать разговору перейти на любимую тему Гленгаррифа; - я также заметилъ, какую благодарность она чувствуетъ за доброту, которую ей оказываютъ въ вашемъ доме.

- Такъ и должно быть, Дённъ, и я очень радъ слышать это. Безъ всякаго хвастовства скажу, что моя дочь и я, мы стараемся дать ей почувствовать, что ея положенiе нестолько положенiе подчиненнаго, сколько... сколько друга.

- Я ничего меньшаго и не ожидалъ отъ вашего сiятельства и отъ леди Августы, сказалъ Дённъ серьезно.

- Да, очень молода была, милордъ, отвечалъ Дённъ, краснея немного.

- Изъ нея вышло то, чего можно было ожидать, сэръ: ни капли лжи, ни тени сомненiя, простая, откровенная, - даже можетъ быть, слишкомъ для нашего лицемернаго века; но девушка съ благороднымъ сердцемъ.

Въ словахъ стараго лорда была честная и серьезная искренность, которая заставила Дённа слушать ихъ съ уваженiемъ, хотя эпитетъ "девушки", примененный къ леди Августе, показался ему дурно подобраннымъ.

некоторыя отвечать.

- Леди Августа будетъ считать себя оскорбленной, если вы будете избегать ея чайнаго стола.

- Нетъ, милордъ. Это только въ нынешнiй вечеръ, и я уверенъ, что леди Августа извинитъ меня.

- Пусть будетъ такъ, какъ вамъ угодно, сказалъ старый лордъ съ крайней любезностью.

- Благодарю васъ, милордъ, благодарю. Спокойной ночи!