Золотой телец.
Часть вторая.
Глава IX. Поиски.

ГЛАВА IX. 

Поиски.

На следующее утро, великолепно приготовленному завтраку не суждено было украшаться присутствiемъ м-ра Дённа. Клеркъ прiехалъ рано поутру съ кипой бумагъ изъ Дублина, а часомъ позднее прискакалъ правительственный курьеръ, вооруженный зловещею красной сумкой; тогда просьба м-ра Дённа о присылке чашки чаю въ его комнату объяснила хозяевамъ, что м-ръ Дённъ не появится въ обществе.

- Это пахнетъ крайнимъ рабствомъ, сказала леди Августа утреннiй туалетъ которой былъ удивительно изысканный.

- На мой взглядъ, это пахнетъ крайнимъ плутовствомъ, сказалъ лордъ Гленгаррифъ. Человекъ не имеетъ времени поесть, какъ следуетъ джентльмену. И государственный секретарь не принимаетъ на себя такого вида. Что это? Другой курьеръ! Кто это такой?

- Курьеръ изъ министерства внутреннихъ делъ сейчасъ прiехалъ къ м-ру Дённу, сказала миссъ Келлетъ, входя въ комнату.

- Нашъ маленькiй коттэджъ сталъ похожъ на домъ въ Уайтголлъ, тоскливо заметилъ лордъ. Я не сомневаюсь, что для насъ должна быть чрезвычайно лестной известность, которую доставятъ намъ газеты.

- М-ръ Дённъ достоинъ сожаленiя больше чемъ кто нибудь изъ насъ, сказала леди Августа съ состраданiемъ.

- Я подозреваю, что онъ не будетъ согласенъ съ твоимъ мненiемъ, возразилъ лордъ. Я напротивъ думаю, что м-ръ Дённъ совершенно иначе смотритъ на свое настоящее положенiе.

- Такая жизнь вовсе не завидна. Впрочемъ, можетъ быть, я ошибаюсь, прибавила она спокойно; - миссъ Келлетъ, кажется, не разделяетъ моего взгляда.

Сибелла покраснела слегка и съ некоторымъ затрудненiемъ проговорила: - некоторые умы находятъ величайшее счастье въ неутомимомъ труде; м-ръ Дённъ можетъ быть одинъ изъ такихъ умовъ.

- Польтени находилъ время для охоты, а Чарльзъ Фоксъ для виста. Это нынешнiе господа выдумали, что парламентъ, есть что-то въ роде манчестерской мельницы.

- М-ръ Дённъ приказалъ засвидетельствовать свое глубочайшее почтенiе, сказалъ лакей, кладя на столъ несколько незапечатанныхъ писемъ; онъ думаетъ, что вашему сiятельству прiятно было бы просмотреть последнiя известiя изъ Крыма.

Когда лордъ Гленгаррифъ наделъ очки, его лицо побагровело, и онъ едва былъ способенъ удержать вспышку негодованiя; но едва только лакей вышелъ, онъ не могъ долее удерживаться и разразился: - Что за нелепость съ ихъ стороны посылать эти депеши къ какому-то Дённу, когда я здесь, я, ирландскiй перъ, неуступаюшiй никому въ этой стране древностью рода и благородствомъ крови, я имеющiй право ожидать, что мне будетъ отведено помещенiе въ буккингамскомъ дворце, когда я прiеду въ Лондонъ. Если бы я не виделъ собственными глазами этого адреса: "Девенпорту Дённу, эскв. находящемуся на службе ея величества", я прямо сказалъ бы, что это невозможная вещь.

- Могу я прочесть некоторыя изъ нихъ? спросила леди Августа, желая какимъ бы то ни было способомъ прекратить этотъ припадокъ гнева.

- Читай, сказалъ онъ, кладя очки. Миссъ Келлетъ также можетъ удовлетворить свое любопытство, - если у нее имеется таковое, насчетъ войны.

- Я очень интересуюсь ею, ответила Сибелла, краснея.

- Я мало вижу здесь такого, чего бы мы не читали ужъ въ Times: вылазки противъ работающихъ въ траншеяхъ, трудность службы и злоупотребленiя коммисарiата.

- Здесь есть интересная вещь, прервала Сибелла. Извлеченiе изъ частнаго письма какого-то важнаго лица въ армiи. Онъ пишетъ: "неудовольствiе моихъ союзников возрастаетъ съ каждымъ днемъ, и каждая почта изъ Францiи повторяетъ, какъ непопулярна тамъ эта война. Я полагаю, что ничто, кроме какого нибудь великаго fait d'armes, слава котораго принадлежала бы однимъ французамъ, не можетъ побудать императорское правительство продолжать борьбу. Удовольствiе, которое чувствовали во Францiи, читая нападки англiйскихъ журналовъ на нашу армiю и на ея организацiю, прошло, и французы ищутъ теперь другого более возбуждающаго средства ли народнаго тщеславiя.

- Кто это пишетъ? воскликнулъ съ живостью лордъ Гленгаррифъ.

"ваше сiятельство хорошо сделаете, если предадите этимъ словамъ то значенiе, какого они заслуживаютъ." Потомъ далее: "холодность маршала увеличивается и наши отношенiя не искренни".

- Все это плохо, сказалъ лордъ. Я думаю, что кончатся это темъ, что нимъ придется однимъ продолжать борьбу.

- О, если бы такъ случилось! воскликнула Сибелла. Одинъ великiй ораторъ сказалъ однажды въ парламенте, что коалицiи всегда гибельны - англичане никогда не любили ихъ. Онъ говорилъ только о техъ союзахъ, когда союзники забываютъ свои несогласiя и соединяются для какого нибудь общаго дела; но гораздо опаснее коалицiи, въ которыхъ нацiи стараются воскресить старинную вражду и зависть. Мне гораздо прiятнее было бы, если бы наша маленькая армiя стояла одна, имея врага передъ собой и море за собой, чемъ если бъ мы вошли въ Севастополь рука объ руку съ французскими легiонами.

Страшный минутный энтузiазмъ увлекъ миссъ Келлетъ, и когда она кончила, лицо ея было бледно и сердце сильно билось.

- Мистеръ Дённъ, я надеюсь, былъ бы способенъ извлечь пользу изъ вашихъ стратегическихъ соображенiй, сказала леди Августа, вставая изъ-за стола.

- Что такое сказала леди Августа? вскричалъ лордъ, когда она вышла изъ комнаты.

- Я почти не слыхала, что она говорила, отвечала Сибелла, лицо которой теперь сделалось синимъ.

Это была первая минута въ ея жизни, когда зависимость подвергала ее оскорбленiю, и она не могла опомниться, и не знала что делать.

- Эти известiя, сказалъ лордъ, бросая съ презренiемъ депеши, не прибавляютъ ничего къ тому, что мы знаемъ. Times пишетъ все, что намъ нужно знать, и пишетъ гораздо лучше. Отошлите ихъ назадъ къ Дённу и передайте, если можете, какъ нимъ прiятно было бы видеть его. Я желалъ бы, чтобы онъ побывалъ на бухте; онъ долженъ видеть гавань и морской берегъ. Устройте же это, миссъ Келлетъ, - не для меня конечно, а отъ вашего имени - и дайте мне знать.

Лордъ Гленгаррифъ вышелъ изъ комнаты, а Сибелла сейчасъ же углубилась въ чтенiе депешъ.

Какъ ни были эти депеши сухи и сдержанны, какъ ни оффицiальны оне были, но все таки говорили о величайшей и грандiознейшей борьбе нашего века. Это была настоящая война титановъ, имеющая зрителями целый мiръ. Блестящiй героизмъ нашей армiи при постоянныхъ лишенiяхъ, казалось, превзошелъ даже то мрачное мужество, которое хладнокровно смотрело на смерть, и съ страшнымъ отпечаткомъ совершенной безнадежности въ лице шло къ роковымъ траншеямъ.

Какъ ни безпокоила ее судьба "дорого Джека", но она съ гордостью думала о томъ, что и онъ тамъ, что и онъ разделяетъ все труды и славу армiи. О, если бы ей удалось где нибудь прочитать его имя, если бы она могла услышать о какомъ нибудь его рыцарскомъ подвиге, или еще лучше, подвиге человеколюбiя, о томъ, какъ онъ отыскалъ раненаго товарища, или помогъ какому нибудь погибающему врагу...

Какъ ни старалась она убедить себя, что мирные трiумфы искусства, великiя открытiя науки представляютъ более глубокое и более грандiозное развитiе человеческой природы, - они казались ей жалкими по сравненiю съ блистательныти проявленiями героизма.

- Теперь за дело, сказала она со вздохомъ, складывая карту Крыма, на которой она отмечала места, ознаменованныя событiями войны.

Занятiемъ ея въ это утро была окончательная отделка небольшой статьи о Гленгаррифе и его окрестностяхъ, написанной темъ легкимъ и популярнымъ слогомъ, который находитъ доступъ въ нашихъ перiодическихъ изданiяхъ, и имеющей целiю обратить вниманiе на великiй проектъ, для осуществленiя котораго образовалось особенное общество. Лордъ Гленгаррифъ желалъ, чтобы эта статейка была окончена во время пребыванiя Дённа, такъ чтобы ее можно было показать ему и спросить его мненiя.

Никогда работа не казалась ей такой тяжелой; ея мысли постоянно уносились, противъ ея воли, на берега Крыма и на равнины Севастополя. Решившись наконецъ испытать, не поможетъ ли перемена места, она перешла въ маленькую беседку, выходящую къ речке, и принялась решительно за работу. При помощи энергiи, которая редко оставляла ее, она скоро преодолела последнiя остатки разсесяности и начала писать скоро и легко. Въ это время тень упала на ея тетрадь. Она обернулась и увидела мистера Дённа. Онъ случайно проходилъ около этого места и вошелъ незамеченный ею.

- Какое очаровательное место вы выбрали для своихъ занятiй, миссъ Келлетъ, - сказалъ онъ, садясь у стула. Впрочемъ я думаю, что кто весь погруженъ въ свою работу, тотъ мало обращаетъ вниманiя на окружающiе предметы Лучшiя идиллiи сочинялись на чердакахъ, а нашъ величайшiй романистъ написалъ некоторыя изъ своихъ самыхъ раздирающихъ сценъ въ суде, посреди шума и площадныхъ вопросовъ, которыми ему надоедали безпрестанно его соседи.

- Такая работа, какъ моя, не требуетъ, да и не заслуживаетъ удобнаго и уединеннаго места, отвечала она съ улыбкою.

- Вы занимаетесь описанiемъ Гленгаррифа, сказалъ Дённъ; могу я посмотреть? И онъ взялъ бумагу со стола. Сначала онъ читалъ довольно небрежно, но потомъ по мере того, какъ читалъ далее, онъ становился все внимательнее.

- Ваша статья написана очень хорошо - превосходно, сказалъ онъ, кладя тетрадь на столъ; но могу ли я вделать вамъ одно, не совсемъ прiятное замечанiе?

- Извольте. Вы трудитесь для потеряннаго дела. Те, которые затеяли его, руководились желанiемъ успеха великихъ предпрiятiй, которыя каждый день появляются у насъ и которыя магическимъ словомъ "компанiя", хотятъ уверить въ своей жизненности и силе; они спекулировали на огромные барыши, точно такъ какъ могли бы решить арифметическую задачу. Для этого нужна известная ловкость и больше ничего. У васъ были совершенно другiя побужденiя - я не имею надобности, чтобы вы разсказывали мне объ этомъ. Вы хотели принести пользу беднымъ и всеми забытымъ мужикамъ, распространить между ними блага комфорта и цивилизацiи; вы ухватились съ жаромъ за филантропическую сторону проекта, а они за барыши.

- Но почему же этотъ проектъ долженъ потерпеть неудачу, какъ простая спекуляцiя? спросила миссъ Келлетъ.

- Для такого исхода слишкомъ много причинъ, отвечалъ Дённъ съ грустной улыбкой; довольно будетъ, если я вамъ приведу одну изъ нихъ. Мы, ирландцы, не въ милости теперь. Когда мы были безпокойны и бунтовались, нами интересовались - мы были опасны, и даже сквозь сарказмы англiйской прессы, проглядывалъ тайный страхъ великаго возстанiя въ Ирландiи, которое могло бы потрясти всю англiйскую имперiю. Теперь мы благоденствуемъ, но перестали быть интересными. Наша лучшая доля лишила насъ двухъ правъ, которыя мы имели на англiйскую симпатiю: мы перестали быть смешными и нищими, и они не могутъ теперь ни смеяться надъ нашей речью, ни глумиться надъ нашими лохмотьями. Разве вы не видите изъ этого, что мы теперь совсемъ не въ моде? Я говорю такъ съ вами; съ лордомъ Гленгаррифомъ я буду говорить другимъ языкомъ. Я скажу ему, что его проектъ не привлечетъ спекуляторовъ. Я самъ не берусь хлопотать за него. Я никогда не связываю моего имени съ неудачами. За это онъ, конечно, вознегодуетъ, и мы разстанемся далеко не друзьями. Онъ не первый, котораго я отказываюсь обогатить.

Онъ произнесъ эти слова съ такой надменной самоуверенностью, что Сибелла смотрела на него съ удивленiемъ, не произнося ни слова.

- Счастливы ли вы здесь? спросилъ онъ вдругъ.

- Да, то есть, я была счастлива до этого

"пробужденiя" въ жизни, пробормоталъ онъ почти про себя. Каждый имеетъ свое честолюбiе и воображаетъ, что цель, къ которой онъ стремится, и есть истинная цель; но если вера его разрушится, ему страшно трудно принять также горячо другое верованiе.

- Если дело идетъ о долге и если мы сознаемъ честность и чистоту намеренiй...

- То есть, если мы решаемъ наше дело въ суде, въ которомъ мы сами заседаемъ судiями, сказалъ Дённъ съ поспешностью, которая поразила миссъ Келлетъ. Я, напримеръ, имею свои собственныя понятiя о честности и справедливости, но могу ли я быть совершенно уверенъ, что и у васъ такiя же понятiя объ этомъ? Я вижу некоторыя уродливости въ нашей общественной жизни, ужасныя страданiя, тяжелыя обиды; если я вознамерюсь исправлять ихъ, могу ли я быть увереннымъ, что другiе захотятъ помочь мне? Борьба жизни, подобно всякой другой борьбе, такова, что для защиты праваго дела нужно сделать много жестокостей. И наконецъ, если все ваши усилiя будутъ увенчаны успехомъ, вы добьетесь только того, что мiръ снисходительно скажетъ: онъ хорошо действовалъ.

- Вы, изъ всехъ людей, можете терпеливо ожидать такого приговора.

- Отчего вы такъ думаете обо мне? спросилъ онъ съ живостью.

- Другiе могутъ сказать, что мной руководили при этомъ одни только личные интересы, сказалъ онъ тихимъ голосомъ.

- Какъ жалко и близоруко было бы подобное сужденiе, возразила съ жаромъ миссъ Келлетъ. Высокiй подвигъ проникнутъ такимъ благороднымъ энтузiазмомъ, подъ который никогда не подделается узкое себялюбiе.

- Вы правы, совершенно правы, сказалъ Дённъ, но уверены ли вы, что светъ делаетъ такое различiе? Разве толпа не смешиваетъ филантропа съ спекуляторомъ? Мне тяжело говорить это, сказалъ онъ съ усилiемъ, потому что я самъ - жертва подобной несправедливости. Онъ молчалъ несколько минутъ, потомъ вставая, сказалъ: походимъ вдоль берега; мы съ вами довольно ужъ работали для сегодняшняго дня. - Миссъ Келлетъ сейчасъ же встала и пошла съ нимъ. - Это весьма непрiятная тема для разговора, продолжалъ онъ на прогулке, - но я долженъ высказаться передъ вами и, если вы позволите, высказаться откровенно. Во Францiи, во времена регенства герцога орлеанскаго, былъ одинъ человекъ, по имени Ло, который глубокимъ изученiемъ предмета и неутомимымъ трудомъ дошелъ до открытiя великаго финансоваго проекта, такого обширнаго, что при немощи его можно было не только спасти государство отъ банкротства, но и распространить между торговымъ сословiемъ здравыя понятiя о кредите, на которыхъ только и можетъ основываться торговля. И этотъ человекъ - человекъ неоспоримотгенiальный и филантропъ - дожилъ до того, что увиделъ, какъ его великое открытiе было искажено до последней крайности жадными спекулятораяя. Отъ герцога до самаго ничтожнаго биржевого агента, везде онъ встречалъ только лицемерiе, ложь и измену, и кончилось темъ, что его выгнали со стыдомъ и позоромъ изъ той страны, которую онъ спасъ отъ неизбежной гибели. Вы, можетъ быть, скажете, что народъ и векъ объясняютъ эту низкую неблагодарность, но, поверьте мне, все народы и эпохи удивительно сходны между собой. Добро и зло въ мiре идутъ циклами, повторяясь съ поразительною правильностью. Участь, постигшая Ло, можетъ постигнуть всякаго, кто попытается подражать ему; одно только можетъ предотвратить такую катастрофу - это успехъ. Ло не позаботился обезпечить свою безопасность. Слишкомъ занятый своей великой задачей, онъ не подумалъ о томъ, чтобы сделаться богатымъ или могущественнымъ, такъ что когда наступилъ черный день, между нимъ и его противниками не было никакой границы богатства, или силы. Предчувствуй онъ эту развязку, онъ могъ бы такъ связать свои интересы съ интересами государства, что нападенiе на одного изъ нихъ повлекло бы за собою гибель другого. Но Ло ничего этого не сделалъ - и онъ палъ! - Несколько минутъ Дённъ шолъ молча, потомъ продолжалъ: "зная эти факты, я могу предвидеть, что участь Ло можетъ быть и моею участью."

- Да разве вы... Сибелла остановилась, покраснела и не знала, какъ продолжатъ.

великимъ экономистомъ, великимъ филантропомъ, - сделать изъ этой, раздираемой партiями, страны великую и единую нацiю. Развить источники богатейшей страны въ Европе - это не пустая цель, и тотъ, кто стремился къ достиженiю ея, заслуживаетъ лучшей награды, чемъ нападки и оскорбленiя.

- Я не замечала ихъ, прервала миссъ Келлетъ; я помню только одни похвалы вашему рвенiю, вашему уму и величiю вашихъ плановъ.

- Они есть, однакожъ, сказалъ онъ мрачно, - это первые предвестники той бури, которая въ последствiи разразится съ полной силой. Пусть разражается, пробормоталъ онъ тихо. Если я долженъ пасть, - я паду, какъ Самсонъ, и повалю храмъ вместе съ собой.

- Вернемся назадъ, - сказала она, - уже поздно.

- Мистеръ Генксъ прiехалъ, сэръ, сказалъ лакей Дённа, когда онъ подошолъ къ двери. Дённъ поспешно пошолъ въ свою комнату, не произнеся ни одного слова.