Золотой телец.
Часть вторая.
Глава XVII. Деревня на Рейне.

ГЛАВА XVII. 

Деревня на Рейне.

Миляхъ въ пятнадцати отъ праваго берега Рейна находилось селенiе Гольбахъ, въ которомъ поселился Грогъ въ ожиданiи прибытiя своей дочери. Хоть это место и было очень близко къ большому европейскому тракту и до него легко доходилъ свистъ и шумъ паровыхъ поездовъ, но не смотря на это, оно было очень уединенно и безлюдно. Маленькая речка, въ которой водилась форель, известная рыболовамъ, привлекала въ эти места посетителей въ мае и iюне; но въ остальное время года "Золотой крючокъ" имелъ мало посетителей и содержатель сиделъ до самой весны сложа руки. Домъ, первоначально назначенный для мельницы, былъ построенъ на самой реке, такъ что ленивый рыбакъ могъ заниматься своимъ деломъ просто изъ окошка. Нассаускiя горы, поросшiя сосной, окружали узкую долину, которая тянулась неправильно на несколько миль, то сильно съуживаясь, то разширяясь въ красивые луга, по которымъ были разбросаны домики и паслись стада. Узкой полосой тянулся надъ рекой садикъ и по берегу шла аллея изъ вьющагося по решетке виноградника - прелестное место, въ особенности въ летнiй зной, по своей тенистости и прохладе. Девисъ виделъ это место несколько летъ тому назадъ, проезжая здесь однажды; но въ его впечатлительномъ уме вполне сохранилась память объ этой местности, и онъ вскоре нашелъ, что она заключала все, чего онъ искалъ: она была легко доступна, укромна и жить въ ней было недорого.

Здесь у Девиса было все, что нужно для прiятной жизни, - славная квартира, роскошный столъ, сколько угодно хорошаго рейнскаго вина; аллея изъ виноградника была обращена въ место для стрельбы въ цель - и все это стоило крайне дешево. Но всего больше ему здесь нравилось тихое, совершенное уединенiе. Где бы онъ ни бродилъ по окрестностямъ, онъ никогда не встречался съ путешественникомъ. Удивительно было въ самомъ деле, какъ это место избежало посещенiй любопытныхъ странствователей, которыхъ толпы высылаетъ ежегодно Англiя въ Европу для всякихъ ссоръ, дрязгъ и истребленiй; а между темъ здесь были именно те предметы, которые ихъ больше всего привлекаютъ: живописныя картины природы и таковые же жители, и край романическiй во всехъ своихъ чертахъ и преданiяхъ.

Не то чтобы Грогъ очень заботился обо всемъ этомъ, - скалы, водопады, развалины, густолиственныя рощи, или хрустальные ручейки - все это для него не имело никакой притягательной силы. Онъ жилъ жизнью людей, всецело преданныхъ разнымъ практическимъ и честолюбивымъ страстямъ. Онъ зналъ также такихъ, которые и всемъ этимъ восхищались, но они были или большiе любители литературы или живописи, или души не чаяли въ старинныхъ могилахъ. Онъ ничего не находилъ противъ этого. Это были, по его мненiю, если не очень прибыльныя, то во всякомъ случае совершенно мирныя занятiя и вкусы. Онъ только старался по возможности не водить компанiи съ подобными мечтателями. "Дайте мне людей, которые, бы знали жизнь", говаривалъ онъ; и мы боимся, не заключало ли у него это слово "жизнь" чего-нибудь похожа на игру шулера.

Хоть описанное место и было способно потворствовать сладкой лени, но Девисъ не поддавался ея обаянiю. Онъ вставалъ рано; прогуливался для здоровья; практиковался въ стрельбе изъ пистолета; изучалъ свой новоизобретенный карточный фокусъ; съ часъ фехтовался съ старичкомъ-учителемъ, котораго выкопалъ где-то въ деревне; и хоть не посвящалъ себя прямо изученiю немецкаго языка, но упражнялся въ немъ однакожъ посредствомъ разговоровъ; и наконецъ онъ глубоко и напряженно обдумывалъ будущее. Для соображенiй этого рода у него было немало способностей. Если онъ мало зналъ человеческое сердце въ его высшихъ проявленiяхъ, за то онъ отлично изучилъ его мелочи и слабости; такъ напр. чемъ можно было соблазнить, поддеть человека - все это онъ досконально изследовалъ. Вотъ въ этихъ-то занятiяхъ онъ и упражнялся больше всего. Страшныя случайности, которыхъ, я уверенъ, не доводилось испытывать ни вамъ, дорогой читатель, ни мне самому, представлялись ему не редко, и онъ мужественно встречалъ ихъ.

Вообще, светъ очень великодушно расточаетъ свое восхищенiе заваленнымъ работой министрамъ, проводящимъ целыя ночи за своими бюро, получая и отвечая на десятки депешъ ежедневно со всею ясностью и хладнокровiемъ оратора и чиновника; но ведь министръ все-таки не более какъ маховое колесо въ правительственной машине, въ которой есть еще сотни другихъ частей, искусно пригнанныхъ и завинченныхъ. Въ машине этой все такъ хорошо устроено, что при малейшей внимательности къ делу все идетъ, какъ по маслу. Но есть другого рода деятели, какъ напр. Грогъ; они должны расчитывать только сами на себя и, подобно самой маленькой лодчонке, пробираться по бурному морю жизни среди громадныхъ и несокрушимо-могучихъ паровыхъ кораблей. И Грогъ пробирался.

Невозмутимая тишина его настоящей обстановки очень много способствовала его соображенiямъ на будущее время. Этой тишине не мало содействовало и то почти поклоненiе, которое оказывали ему окрестные жители, считая его или опытнымъ министромъ, уединившимся для великихъ государственныхъ размышленiй, или знаменитымъ писателемъ, ищущимъ спокойствiя и свободы для своего воображенiя. Ни одного голоса не раздавалось, когда предполагали, что онъ занимался своимъ деломъ. Девисъ пользовался этимъ, какъ совершенно должной ему данью.

- Я слышалъ какой-то шумъ сегодня утромъ, Карлъ, сказалъ онъ старику: - что это такое? Минуты две сторожъ затруднялся ответить на это, но затемъ сказалъ объ одномъ иностранце, который поселился въ гостиннице на несколько месяцевъ и жилъ, не платя хозяину и не съезжая. Хозяинъ же только и ждетъ его выезда изъ дому, чтобы больше не впускать его; а пока не отпускаетъ ему съестныхъ припасовъ, потому что только на это и даетъ ему право законъ, а никакъ не на отказъ отъ квартиры. Девисъ очень смеялся этому закону, по которому безденежный постоялецъ могъ быть заморенъ голодомъ, но никакъ не выгнанъ, и много раскрашивалъ объ этомъ иностранце, его летахъ, наружности, нацiональности. Все, что могъ сообщить сторожъ, что это былъ человекъ очень почтеннаго вида, маститый, довольно пожилой, съ приличными манерами, кроткимъ голосомъ и благосклонной улыбкой; объ его нацiональности ничего не зналъ. Онъ говорилъ на многихъ языкахъ, а по немецки, хоть какъ-то особенно, но почти какъ немецъ.

- Но какъ же онъ живетъ, сказалъ Девисъ: - ведь долженъ же онъ есть?

- Въ этомъ-то и штука! воскликнулъ Карлъ: - потому-что было время, что онъ подстерегалъ, какъ я несъ завтракъ или обедъ и, выскочивъ изъ своей комнаты въ конце корридора, овладевалъ, часто съ ножикомъ въ руке - то цыпленкомъ, то блюдомъ шпината, то яичницей, такъ что наконецъ я поднимался по лестнице съ подносомъ неиначе, какъ съ какимъ-нибудь провожатымъ. Но и это не всегда помогало, потому что онъ такой отчаянный, и ныньче вырвалъ одно блюдо силой.

- Но ведь этимъ средствомъ трудно-таки кормиться, сказалъ Девисъ.

- Разумеется; но мы подозреваемъ, что онъ ночью добываетъ себе другiя средства и бродитъ по окрестности. Мы постоянно слышимъ о пропаже домашней птицы, о покраже сыра и плодовъ. Вонъ онъ и теперь пробирается вдоль галлереи. Слушайте! Я тамъ оставилъ несколько яблоковъ.

Съ жестомъ, рекомендующимъ осторожность, Девисъ всталъ, насадилъ пистонъ на пистолетъ и движеньемъ руки показалъ; что оружiе не было заряжено.

- Отворите тихонько дверь, сказалъ онъ; и сторожъ, подошедши осторожно, повернулъ ручку. Какъ только дверь открылась, Грогъ увиделъ человеческую фигуру и выстрелилъ изъ пистолета. Въ то же время онъ бросился съ места и выбежалъ въ корридоръ. По по-видимому иностранецъ вовсе не былъ пораженъ этимъ выстреломъ и съ важностью разсматривалъ, не былъ-ли пробитъ его рукавъ. Онъ поднялъ голову, и Девисъ воскликнулъ съ удивленiемъ:

- Какъ, Поль! Поль Классонъ! Возможно-ли?

- Девисъ - старый прiятель! я васъ здесь вижу? воскликнулъ тотъ самымъ мягкимъ голосомъ, безъ малейшаго раздраженiя.

- Онъ не былъ заряженъ, сказалъ тотъ хладнокровно.

- Конечно, нетъ.

- Я такъ и подумалъ, сказалъ онъ съ легкой улыбкой: - они это все придумали, чтобы напугать меня.

- Идите, Поль, старый прiятель, налейте себе краснаго вина, а я отрежу вамъ кусокъ ветчины; поговорить успеемъ.

Иностранецъ принялъ приглашенiе, но безъ малейшаго признака поспешности. Напротивъ, онъ не спеша, развернулъ салфетку и завязалъ ея углы въ петлю платья, какъ это делаютъ обыкновенно старые эпикурейцы. Онъ держалъ стаканъ противъ света, точно наслаждался игрою лучей въ вине; и медленно попивалъ его по капле съ видомъ знатока.

- Бургондское, Девисъ, да? спросилъ онъ, выпивъ маленькiй глотокъ.

- Думаю, что такъ. Но я мало знаю толку въ этихъ винахъ.

- Да, да, это "Помаръ" и очень хорошаго сорта. Правда, слишкомъ крепкое для этого времени года, за исключенiемъ глотокъ, производимыхъ Англiею.

Девисъ покрылъ всю тарелку своего друга ветчиной и каплуномъ, и наконецъ съ удовольствiемъ увиделъ, что прiятель его начинаетъ завтракать.

Мы не смеемъ затруднять нашего читателя подробностями сведенiй о Классоне; но желаемъ сказать только то, что необходимо для нашего разсказа. Итакъ, пока онъ закусываетъ сколько-нибудь порядочно въ первый разъ въ теченiи более чемъ двухъ месяцевъ, мы заметимъ, что этотъ Классонъ былъ пасторомъ, жизнь котораго была целымъ рядомъ неудачь.

Случалось ли ему получить должность, онъ непременно ссорился съ своимъ ректоромъ или епископомъ, обвинялся передъ коммисiей, уличался въ неявке къ суду, выходилъ въ отставку и Богъ знаетъ, чего съ нимъ не случалось. Онъ вечно возился съ церковнымъ начальствомъ, отыскивая разныя отнятыя у него права и преимущества. Никто не рылся, подобно ему, въ актахъ Едуарда или Генриха и въ устаревшихъ завещанiяхъ, которыхъ настоящiе хранители были неболее, какъ плуты подьячiе. Разные уголовные приговоры висели надо, нимъ, онъ сочинялъ разныя книжонки, говорилъ, писалъ и печаталъ всякого рода предосудительныя вещи, обвинялъ всехъ и каждаго въ казнокрадстве, обманахъ, угрожалъ одному преследованiемъ, другому публичнымъ позоромъ. Противъ него накоплялись постоянно разныя взысканiя, и не успевалъ онъ выйдти изъ одного дела, какъ попадалъ въ другое. Отъ высшихъ судовъ онъ скоро перешелъ въ низшiе; онъ сделался расточительнымъ и развратнымъ; его продажное перо ничемъ не стеснялось, и онъ нападалъ на все, что подвертывалось подъ руку. Сегодня онъ былъ на смехъ секретаремъ какого-нибудь человеколюбиваго общества, завтра онъ являлся убогимъ миссiонеромъ, отправляющимся на какой-нибудь островъ на Тихомъ океане. И чего только не испробовалъ онъ въ своей обличительной деятельности! - преследованiя министровъ, обвиненiя въ воровстве, подделкахъ, и въ другихъ преступленiяхъ противъ знатнейшихъ фамилiй королевства, объявленiя о подкупленныхъ сановникахъ, посланникахъ, пасквили на епископовъ и судей, оскорбительные разсказы, касающiеся частной жизни, пророческiе календари, насмешливые миссiонерскiе журналы, стансы въ честь прославленныхъ площадныхъ лекарствъ - даже уличныя баллады принадлежали къ произведенiямъ его лиры; между темъ какъ лично онъ былъ президентомъ разныхъ певческихъ заведенiй и безчисленныхъ обществъ въ околодке едва известныхъ полицiи. Трудно было найти номеръ газеты, въ которомъ не значилось бы, что его доставили въ пьяномъ и безобразномъ виде, взятаго где-нибудь на перекрестке, загроможденномъ толпою, собравшеюся его слушать. Наконецъ совершенно утомительно становилось судить его за нищенство и заключать въ тюрьму за драку; законы выбились изъ силы, но и светъ потерялъ всякое терпенiе, и Поль заметилъ, что пора ему завоевать себе другое полушарiе. Онъ уехалъ.

Здесь онъ повелъ такую же цыганскую жизнь: то былъ опекуномъ, то коммиссiонеромъ гостиницы, то швейцаромъ при железной дороге, дорожнымъ лакеемъ, полицейскимъ шпiономъ, привратникомъ въ цирке, редакторомъ англiйскаго журнала, ветеринаромъ, учителемъ языковъ, агентомъ патентованныхъ лекарствъ, продавцомъ картинъ, спутникомъ нервическаго инвалида, который, по словамъ Классона, одержимъ ужасною манiей. Нечего и разсказывать, какъ онъ управился съ своими долгами и другими делишками, потому что полицiя сочла за лучшее пропустить его черезъ границу, чемъ возиться съ такимъ неизлечимымъ субъектомъ. Такимъ-то образомъ онъ странствовалъ несколько летъ по Европе - ужасъ посольствъ, язва человеколюбивыхъ комитетовъ. Складчины, чтобы дать возможность высокопочтенному Павлу Классонъ выкупить платье, часы, его божественную библiотеку, послать его въ Англiю, на Анды, въ Африку были везде публикованы. Я не могу сказать, сколько разъ онъ былъ избавленъ отъ самого отчаяннаго покушенiя, или выхваченъ, какъ головешка изъ пожара; действительно, его положенiе всегда было, какъ на горячихъ угольяхъ.

- Я въ восторге, сказалъ Девисъ, наполняя снова тарелку своего друга: - я въ восторге, что у васъ все такой-же славный апетитъ, какъ и въ старину, Поль.

- Да, Китъ, ответилъ онъ съ вежливой улыбкой: - апетитъ оказался мне вернее обеда, - можетъ быть, потому же, почему последними оставляютъ человека - кредиторы.

- Я предполагаю, что намъ трудненько-таки приходилось перебиваться, сказалъ Девисъ съ состраданiемъ.

- Нетъ, не то чтобы очень, сказалъ Классонъ, отодвигая отъ себя тарелку и зажигая сигару: - мы все обречены на борьбу, Китъ, вотъ что.

- Да, я думаю; но не совсемъ непрiятно бороться, когда имеешь фунтовъ тысячу въ годъ.

- Если бы богатство и пользованiе были всегда сосредоточены въ однихъ и техъ же рукахъ, сказалъ Классонъ медленно: - ваше замечанiе было бы неопровержимо; но на деле не такъ, Китъ. Нетъ, нетъ; народъ, наслаждающiйся жизнью, обыкновенно ничего не имеетъ. Онъ, такъ сказать, временный гость на земле, явившiйся за темъ, чтобы провести несколько месяцевъ въ свое удовольствiе. Грогъ покачалъ отрицательно головой, а онъ продолжалъ: кто испыталъ более верность сказаннаго мною, чемъ мы съ вами? Много ли десятинъ отказали намъ и вамъ отцы по завещанiю? Какого рода имущества, фабрики, железныя дороги намъ достались? О, сказалъ онъ съ увлеченьемъ: - дайте мне незаслуженное наслажденiе жизнью - и я, вероятно, не испыталъ бы и сотой доли удовольствiя отъ этого завтрака. Позвольте вино, Китъ, - эта бутылка лучше другой; и онъ чмокалъ губами, зажмуривъ глаза въ какомъ-то мечтательномъ восхищенiи.

Times'а и Post'а, но я бы хотелъ отъ васъ собственно слышать эти разсказы.

- Дорогой Китъ, я прожилъ пятьдесятъ жизней. Но для васъ едва ли были бы интересны все оне вместе.

- Где ваша жена, Поль? спросилъ вдругъ Девисъ, потому что онъ начиналъ терять терпенiе отъ афористическаго тона своего собеседника.

- Въ последнiй разъ я слышалъ, сказалъ Классонъ медленно, разсматривая на светъ свое вино: что она была въ Чикаго если я правильно произношу это слово, - читала лекцiи о нравахъ женщины. Правда, что никому этотъ предметъ неизвестенъ лучше Фанни.

- Я слышалъ, что она очень сведущая женщина, сказалъ Девисъ.

- Очень сведущая, сказалъ Классонъ: - красноречивая; - не всегда, правда, какъ говорятъ французы - "conséquente", но конечно сведующая и не дурно пишетъ стихи.

Столько острой насмешки блестело въ глазахъ почтеннаго попа, когда онъ говорилъ последнiя слова, что Девисъ не могъ не заметить этого; но вместо всякихъ дальнейшихъ объясненiй Классонъ воскликнулъ: - за ея здоровье и благополучiе! и осушивъ стаканъ, спросилъ: - а ваша, Китъ - что она?

- Умерла недавно. Помните ее?

- О, да! Я написалъ первую статью объ ея появленiи въ Сюрей. Какая она была красавица! Я предсказывалъ ей большой успехъ; я ведь и спасъ ее отъ пустыхъ комическихъ ролей и советовалъ ей играть въ Леди Тизль!

- Я завтра покажу вамъ ея портретъ - ея дочь, сказалъ Девисъ съ страннымъ ощущенiемъ неловкости, отъ которой онъ закашлялся. - Она выше своей матери, виднее.

- Очень трудно, это очень трудно въ самомъ деле, сказалъ Классонъ съ важностью. - Въ ней было столько врожденнаго изящества, что трудно съ ней сравняться; ея походка, положенiе головы, малейшiй жестъ - все это было очаровательно грацiозно..

- Погодите, увидите Лицци, сказалъ съ гордостью Девисъ: - увидите, что все это въ ней ожило.

- Вы ее назначаете также для сцены, спросилъ онъ безпечно.

- Для театра - никакъ нетъ! возразилъ Девисъ грубо.

- А между темъ это теперь штука очень прибыльная. Красота не редкость въ Англiи; не редкость и симметрiя формъ; но отсутствiе грацiи досталось англичанкамъ въ наказанiе за грехи всехъ нашихъ королей... Если она то, что вы говорите, Китъ; если она, короче, действительно дочь своей матери - безумно было бы не пустить ее въ ходъ.

- И слышать не хочу'Эта девочка стоила мне какихъ-нибудь тысьчонокъ десять - да-съ, тысьчонокъ десяти: школы тамъ, учителя и все прочее. Она недурна и не думаю, чтобы надо было выпускать ее изъ рукъ! Насчетъ красоты - сравните съ кемъ хотите, равной не найдете, - готовъ объ закладъ биться. И этакую девушку я отдамъ на сцену? Она кокетничаетъ съ Дерби, уверяю васъ, Поль, и будетъ на этихъ дняхъ первой фавориткой.

- Добьется она гербовъ и безъ этого, сказалъ резко Девисъ.

- А, въ самомъ деле? сказалъ Поль, приподнявъ немного брови; но хоть его тонъ вызывалъ на откровенность, собеседникъ его однако не счелъ ее уместною.

- Ну-съ, а вы сами, Классонъ, что вы поделывали въ последнее время? сказалъ Девисъ, желая переменить предметъ разговора.

- Литература и искусства! Я посылалъ еженедельно статьи въ Лондонъ, въ качестве крымскаго корреспондента, да по временамъ письма о золотыхъ прiискахъ. Я рисовалъ портреты, по флорину съ человека, пока не исчерпалъ всехъ знаменитостей нашихъ трехъ соседнихъ деревень.

- Я имею некоторыя поползновенiя таки возвратиться къ своему сану. Эти новоизобретенныя леченiя водой принимаютъ ежедневно большiе и большiе размеры; некоторые завели немецкiе оркестры, некоторыя ословъ, некоторыя лодки для катанья, другiе заводятъ библiотеки и лабораторiи, - но последняя хитрая выдумка есть пасторъ.

- Но ведь они васъ конечно знаютъ, Поль? Разве газеты васъ не расписали?

- Ахъ, Девисъ, любезный другъ, ответилъ онъ съ благосклонной улыбкой: - гораздо легче жить съ худой, чемъ съ хорошей славой. Мне нужна неделя - одна неделя пребыванiя въ этихъ местностяхъ, чтобы всемъ показаться святымъ мученикомъ. Я заключаю въ себе, такъ сказать, неизсякаемый источникъ благодушiя, въ которомъ я никогда не чувствовалъ недостатка.

- Да, я помню это еще въ школе, сказалъ Девисъ сухо.

- Ну, если вы существуете насчетъ человеческихъ добродетелей, то не мудрено, что вамъ приходится постничать, сказалъ Девисъ сердито.

- Нетъ, нетъ, Китъ, возразилъ тотъ съ кроткимъ упрекомъ. - Мiръ наполненъ личностями, у которыхъ такъ и кажется, что на лбу написано: "обманите меня, пожалуйста".

- Ну, сознаюсь, мне мало попадалось такихъ господъ, сказалъ Девисъ съ грубымъ смехомъ.

- Темъ лучше для васъ, сказалъ важно Поль. Довольно продолжительная пауза, последовавшая за этимъ, была прервана внезапными словами Девиса.

- Лазарь только уснулъ, сказалъ Классонъ: - и въ самомъ деле, мои последнiя одинадцать недель очень похожи на безмятежный сонъ.

Продолжая развитiе своихъ мыслей, Девисъ говорилъ далее: - еслибъ я могъ теперь на него расчитывать, онъ бы, кажется, былъ для меня очень полезнымъ человекомъ.

- Если вы обдумываете пасквиль или сатиру, Китъ, это теперь не мое дело: я более не приготовляю нарывныхъ мазей, а весь предался бальзамамъ. Они не затрудняютъ составленiемъ, а приносятъ более дохода. Ахъ, Девисъ, мой достойный другъ, что за заблужденiе предполагать, что человекъ можетъ жить исключительно своими талантами, между темъ какъ его истинные источники существованiя заключаются въ характере. Для жизни, состоящей въ легкомъ наслажденiи, для той благословенной неги, которая бы никогда не знала заботъ, нужна не голова, а сердце.

- Все что я могу сказать, это то, что для людей, съ которыми мне приходится иметь дело, сердце составляетъ чистые пустяки, а вся суть заключается въ голове.

Въ ответъ на все это Девисъ только злобно оскалилъ зубы. Напоследокъ онъ пристально взглянулъ на собеседника и сказалъ тихимъ, но явственнымъ голосомъ: - оставимте всю эту комедiю, будетъ вамъ разъигрывать предо мной. Когда я сказалъ, что могу въ васъ нуждаться, я сказалъ правду. Вы можете мне оказать услугу - большую услугу.

- Скажите, чемъ, сказалъ Классонъ, придвигая къ нему стулъ: скажите чемъ, и въ условiяхъ, поверьте, сойдемся.

Классонъ вынулъ изъ кармана небольшую, очень замасленную записную книжку и съ карандашемъ въ руке сказалъ: - въ какое время, вы думаете, буду я вамъ нуженъ? Такъ, вообще приблизительно сказать.

- Думаю, что не позже месяца, а можетъ быть и двухъ недель.

- Хорошо, сказалъ Классонъ, закрывая книжку, сделавъ въ ней коротенькую заметку. - Вы смеетесь, сказалъ онъ добродушно: - надъ моими методическими привычками, но я былъ во всю мою жизнь red-tapist, Китъ. Я не думаю, чтобы вы нашли у кого-нибудь бумаги, письма, документы и проч. въ такомъ порядке, какъ у меня: все это перенумеровано, перемечено. Въ этомъ практическомъ порядке много, много житейской мудрости.

- Какъ далеко отъ насъ Нейвидъ? спросилъ Девисъ полу-угрюмо, потому что претензiи его почтеннейшаго друга раздражали по-видимому его нервы.

- Я завтра долженъ туда отправиться, или послать кого-нибудь, продолжалъ Девисъ. - Почтмейстеръ известилъ меня, что есть некоторыя письма на мое имя. Не могли ли бы вы мне этого сделать?

- Съ удовольствiемъ; но прошу вспомнить, что чуть я оставлю это благословенное святилище, его двери замкнутся за мною навсегда. У нихъ есть такой странный законъ...

- Знаю, слышалъ, прервалъ его Девисъ. - Я устрою это, не безпокойтесь. Поезжайте рано утромъ и привезите письма на мое имя, или на имя почтеннаго Бичера.

- Почтенный Бичеръ!.. сказалъ Классонъ, записывая это имя въ свою книжку. Мой дорогой! Въ последнее время я слышалъ это имя - позвольте вспомнить - да, летъ двенадцать тому назадъ. Это было после этого брайтонскаго дела. Я написалъ статью для о "смертности нашей" аристократiи. Какъ я отделалъ ихъ пороки, какъ заклеймилъ ихъ жизнь, полную распутства и преступленiй!

- Ахъ, вы дьявольскiй, старый лицемеръ! вскричалъ Девисъ съ полусердитымъ смехомъ.

- Тутъ не было лицемерiя, Китъ. Если я говорю, что статуя дурно сделана, или анатомически - неправильно, это не значитъ чтобы я думалъ, что у меня самого бюстъ Геркулеса, или члены Антиноя.

- Оставьте пожалуйста недостатки людей; это тоже, что ихъ долги: если вы не можете за нихъ заплатить, то не имеете и права о нихъ толковать.

- Вздоръ! сказалъ сердито Девисъ, оттолкнувъ стаканъ; потомъ, спустя минуту, продолжалъ: - какъ бы вамъ вернуться завтра до вечера? я этимъ сильно интересуюсь. Тамъ есть для меня важныя письма. Вотъ три монеты сказалъ онъ, положивъ золотыя деньги на столе. Вамъ больше ненужно.

- Странный магнетизмъ чувствуется въ руке отъ прикосновенiя къ золоту, сказалъ Классонъ, разсматривая монеты въ своей руке. - Какъ удивительно, что эти кусочки клейменаго листка такъ сильно говорятъ моему внутреннему сознанiю.

- Только не напейтесь на нихъ - вотъ и все, сказалъ Девисъ съ суровой дикостью манеры, вставая изъ за стола. - Вотъ мой паспортъ; вамъ придется показать его. Затемъ прощайте, потому что мне нужно написать большое письмо дочери.

Классонъ вылилъ въ стаканъ остатки бургонскаго вина, выпилъ и, икая, со словами - поспешу въ Капитолiй! - вышелъ изъ комнаты.