| Автор: | Ливер Ч., год: 1859 |
| Категория: | Роман |
ГЛАВА XIX.
Поездка въ Нейвидъ.
Задолго до того времени, какъ Лицци могла уснуть, а уснуть не могла она долго, потому-что сердце ея въ первый разъ было сильно опечалено, - ея отецъ отправился на почтовой лошади къ Рейну. Онъ просилъ, чтобъ ответъ на его телеграфическую депешу былъ посланъ въ Нейвидъ, и сюда-то онъ теперь пробирался.
Странная вещь, что когда, люди, въ роде его, сильно взволнованы, когда ихъ чувствительность, долго подавляемая, и сдерживаемая суровостью жизни, наконецъ проявляется, они скорее испытываютъ какое-то дикое желанiе личной борьбы, чемъ чувство примиренiя. Побуждая лошадь бежать скорее, онъ не щадилъ ни бича, ни шпоръ. Одинъ на этой безлюдной дороге онъ громко спрашивалъ себя: не также ли одинъ онъ и на этомъ беломъ свете? - Не пустыня ли будетъ передо мною, куда бы я ни бросился? Никогда я не слыхалъ о человеке, у котораго бы не было своего угла, пристанища, за исключенiемъ меня.
Но часъ какой-нибудь тому назадъ было существо, которое любило его всемъ сердцемъ, которое видело или воображало, что видело, богатый источникъ прекрасныхъ качествъ въ его жестокомъ, резкомъ обращенiи; существо, которое рисовало въ своемъ воображенiи то, чемъ бы онъ могъ быть при более благопрiятныхъ обстоятельствахъ и при лучшемъ развитiи. - Вотъ, восклицалъ онъ громко: - и вотъ она знаетъ теперь, что я такое! Какъ она это перенесетъ? Подчинится ли? Разобьетъ ли ее это? Или въ ней довольно моей крови, чтобы храбро все это преодолеть? О, если бы только она знала светъ, какъ я знаю его - со всей его житейской грязью, съ его подлыми рабами и деспотами; о, еслибы она знала настоящую жизнь! Она увидела бы, что я продалъ себя, какъ продаютъ себя миллiоны другихъ, и она многое простила бы мне.
Было часовъ 8 прiятнаго осенняго утра, когда Грогъ доехалъ до Нейвида и пробирался по маленькой улице, то и дело сталкиваясь съ крестьянами, шедшими на базаръ. Пробираясь осторожно верхомъ въ ихъ толпе, среди разныхъ плодовъ и другихъ товаровъ, онъ доехалъ до небольшой гостинницы, где предполагалъ позавтракать.
Въ это время почта не была еще открыта, такъ что онъ приказалъ приготовить себе завтракъ и позаботился о своемъ несколько утомившемся коне. Ему подали завтракъ въ общей зале, где сидели два путешественника, по которымъ съ перваго же раза видно было, что они англичане. Оба они были молоды, свежи; на нихъ лежалъ чисто британскiй отпечатокъ полускромности, полусмелости, и не смотря на появленiе незнакомца, они продолжали говорить на своемъ родномъ языке съ той уверенностью, что иностранецъ не пойметъ ихъ. Можно предположитъ впрочемъ, что усы и борода Грога, его обшитый шнурками травянисто зеленаго цвета сюртукъ, его голубые очки - все это делало его похожимъ на кого угодно въ свете, только не на подданнаго королевы Викторiи.
Съ перваго же взгляда, брошеннаго на нихъ, онъ сейчасъ узналъ, къ какому классу общества они принадлежали: это были юноши изъ Оксфорда, или Кембриджа, въ отпуску на вакацiю, - личности, къ которымъ онъ всегда питалъ глубочайшее презренiе. Онъ презиралъ ихъ претензiи на хитрость, на ловкость, ихъ желанiе прослыть "солидными людьми", между темъ какъ ихъ солидность только и проявлялась въ игре на бильярде, избiенiи мещанина, попойке у себя дома. Ну, куда годятся подобные миньятюрные пророки?
Углубившись въ свою газету, или бифстексъ, Девисъ не обращалъ вниманiя на ихъ отрывочный, резкiй разговоръ; но вдругъ, среди доходившихъ до него по временамъ фразъ, послышалось ему имя Бичера. Онъ сталъ внимательно слушать и услышалъ следующее. Одинъ разсказывалъ другому, что, ожидая его прибытiя въ Ахене, онъ принялся следить за Бичероiмъ и "поразительной девушкой", которая съ нимъ была. Изъ его словъ видно было, что весь Ахенъ былъ въ высшей степени заинтересованъ ея появленiемъ. Все видели, что она ему была ни сестрой, ни женой, ни любовницей. Кто жъ она была? и какъ было объяснить это таинственное сопутствiе? - Взглянули вы бы на нее, продолжалъ разскащикъ: - она обыкновенно появлялась часовъ въ одинадцать, редко раньше, одетая такъ великолепно, что за поясъ затыкала всехъ мелкихъ германскихъ принцессъ, - столько было блестящихъ украшенiй! Говорили, правда, что все это было поддельное; я могу вамъ только сказать, что старая леди Бэмутъ шла разъ нарочно подле нея, чтобы разсмотреть ея шарфъ; она объявила, что онъ настоящiй брюссельскiй и стоитъ - не помню сколько, и что за одинъ потерянный вечеромъ опалъ, выпавшiй изъ ея браслета, Бичеръ заплатилъ на другое утро нашедшему его 600 франковъ.
- Ну, такъ деньги были фальшивыя, прервалъ его другой: - Бичеръ раззорился, у него нетъ ни гроша, - я такъ слышалъ.
- Я тоже слышалъ, возразилъ другой. - Но можно ли говорить, что человекъ раззорился, когда у него есть кареты, лошади, ложа въ опере, когда онъ живетъ въ лучшихъ отеляхъ, когда сторожъ въ Ахене сказалъ мне, что онъ за одни цветы заплатилъ более 500 франковъ? Эта девушка, кто бы она ни была, имела капризное пристрастье къ розамъ и гiацинтамъ, и ей все это привозилось изъ Роттердама. Это ужъ черезъ чуръ для раззорившагося человека!
- Можетъ быть, у ней самой есть деньги, заметилъ другой полубеззаботно.
- Вещь возможная, да; я виделъ, что каждый разъ, какъ она пила воду, отдавала девушке золотую монету.
- Но она не была леди - по происхожденiю: это разрешаетъ все дело.
Девисъ вздрогнулъ, какъ отъ укола; здесь изъ устъ этихъ юношей онъ долженъ былъ выслушать житейскiй урокъ и узнать, что все его траты, все чемъ только онъ хотелъ облегчить ей положенiе въ обществе, было роковымъ ослепленiемъ, не более. Но подобно горячимъ людямъ вообще, онъ старался найти вину не въ себе, а въ другихъ. Онъ обвинялъ Лицци. Какое право она имела обращать на себя исключительное вниманiе всехъ посетителей водъ? Зачемъ было гоняться за такой безразсудной известностью? Конечно, она была новичкомъ въ свете и можно ей извинить; но Бичеръ - это было одно, что онъ именно зналъ - Бичеръ долженъ былъ указать ей на опасность, предохранить ее. Къ чему было выставлять девушку наглымъ пересудамъ личностей, въ роде этихъ? И онъ на нихъ пристально взглянулъ и подумалъ, какъ было бы ему легко повергнуть въ горесть два семейства, - быть можетъ на всю жизнь сделать несчастной какую-нибудь счастливую семью, которую онъ никогда не видалъ, никогда не долженъ былъ увидеть...
Но все эти размышленiя были вдругъ прерваны звукомъ его собственнаго имени. Старшiй изъ собеседниковъ произнесъ его, разсказывая о брюссельской дуэли и изъясняя подробно, со всемъ сознанiемъ своей опытности въ этихъ делахъ, различныя причины, почему "никто не долженъ быль драться съ такимъ человекомъ, какъ Девисъ". - Я объ этомъ разговаривалъ съ Стенуэртомъ и Эллисомъ, и они оба со мною согласны.
- Но какъ же быть? спросилъ младшiй.
- Передать его въ руки полицiи, или хорошенько избить бичомъ - заплатить за обиду пять фунтовъ штрафа, и конецъ.
- Ну, а если этотъ "Грогъ", какъ они его называютъ, не согласится на подобною расправу?
- Что онъ можетъ сделать? Гласность можетъ уничтожить его. Какъ только онъ выйдетъ изъ своею логовища, на него, точно на волка близь деревни, все сейчасъ бросятся.
Если бы тотъ, который выразилъ это мненiе, бросилъ взглядъ на незнакомца, сидевшаго на конце стола, онъ увиделъ бы, что его сравненiе было не дурно. Девисъ, решившись сидеть смирно и слушать, очень походилъ на волка.
- Не хорошо было бы, сказалъ младшiй, - для удовлетворенiя личной обиды обращаться къ другимъ.
- Разве не знаете, Джорджъ, прервалъ его другой, что и между людьми есть хищныя твари, какъ и между животными, и согласитесь, что следуетъ травить ихъ за зло, которое они причиняютъ, и за те бедствiя, которыя отъ нихъ терпитъ целый светъ. Одна такая личность въ своемъ логовище хуже тигра притаившагося въ кустарнике.
- А какъ съ нимъ быть, говорилъ Эллисъ: - разве вы съ тигромъ станете драться? разве выйдете на дуэль съ равнымъ оружiемъ? и не убьете ли вы его какъ и где можете?
Девисъ всталъ и была минута колебанiя въ его уме, колебанiя, смыслъ котораго если бы могли прочесть оба путешественника, то они наверное предпочли бы курить сигары въ пасти дикаго зверя. Но однакожъ они продолжали сидеть, пуская небрежно клубы голубого дыма и едва удостоивая бросать мимоходомъ взглядъ на выходившаго изъ комнаты Девиса.
Хирурги утверждаютъ, что если бы мы основательно знали необыкновенную нежность строенiя тканей человеческаго тела и сложность его отправленiй, то не решились бы ни двигаться, ни даже говорить, изъ опасенiя разстроить весь нашъ организмъ. Точно также, если бы мы въ жизни знали все опасности, которыя почти ежеминутно со всехъ сторонъ грозятъ намъ, подкопы, вулканы, по которымъ мы то и дело ступаемъ, какого ужаса было бы преисполнено все наше существованiе! Такъ и теперь: еще одно слово, взглядъ одного изъ собеседниковъ - и кто-нибудь изъ нихъ поплатился бы жизнью. Тяжело вздохнувъ отъ вынесенныхъ страданiй, Девисъ съ удовольствiемъ почувствовалъ себя на открытомъ воздухе; въ его уме бродило неопределенное сознанiе, что онъ избегнулъ опасности, но какой, где, какъ - онъ не могъ дать себе отчета.
Селъ онъ на маленькое крылечко подъ тенью виноградника; живописная улица съ резными шпицами домовъ и изящными балконами плавно спускалась къ Рейну, который бежалъ внизу быстрыми волнами. Эта прiятная картина шевельнула нервы и у Девиса. Онъ почти успокоился. Веселые наряды и приветливыя лица крестьянъ, проходившихъ мимо, ихъ оживленные шутливые голоса, ихъ дружескiя встречи - все это сообщило его мыслямъ более веселый характеръ. Онъ подумалъ о Лицци, какъ ей Волшебство, придававшее столько прелести ея существованiю, было разрушено! Къ чему послужило ея высокое умственное образованiе, къ чему очарованiе, которое она распространяла вокругъ себя, къ чему все совершенства, которыми она украшала общество - когда все это только еще резче выставляло разницу между ней и знатностью и богатствомъ? Быть выше ихъ по красоте, уму, талантамъ и обхожденiю, а ниже по общественному положенiю - вотъ вечный урокъ, который со вчерашняго вечера ей придется постоянно изучать!
- Да, бормоталъ онъ: - она знаетъ теперь, что она такое; но ей придется еще узнавать, что другiе о ней думаютъ. Какъ горько въ эту минуту онъ упрекалъ себя, что открылъ ей эту тайну! Въ тысячу разъ лучше было бросить всякое честолюбiе, а только сохранить любовь и доверiе, которыя она къ нему питала. Намъ надо бы отправиться въ Америку, въ Австралiю. Въ какой нибудь далекой стране я могъ бы заработывать свое существованiе и меня не преследовала бы прежняя жизнь. Она наконецъ не оставляла бы меня; ея привязанность поддерживала бы меня во всехъ испытанiяхъ. Ее не поразили бы просто неудачи, и мне не нужно было оскорблять ея самолюбiе правдивымъ разсказомъ обо всемъ, всемъ...
Пока онъ такъ размышлялъ, путешественники вышли и сели подле него; старшiй, желая закурить сигару, обратился къ Девису и пробормоталъ по немецки просьбу дать ему огня. Грогъ молча подалъ ему свою сигару, а младшiй путешественникъ сказалъ: Не очень вежливъ! - рыжiй жидъ!
- Какой нибудь странствующiй ювелиръ, думаю! сказалъ другой: - какая славная цепочка!
О юноши, какъ бы вы отскочили, еслибы знали на какомъ тонкомъ льду вы стоите и какая подъ нимъ страшная бездна! Девисъ всталъ и отправился по улице. Звуки рожка извещали о приближенiи почты и почтамтъ долженъ былъ открыться чрезъ несколько минутъ. Направившись къ открытому окну зданiя, онъ спросилъ: не было ли письма капитану Христофору? - Нетъ. - Капитану Девису? - Нетъ. - Почтенному Аннесли Бичеру? - Тотъ же ответъ. Онъ уже хотелъ удалиться въ смущенiи, когда кто-то закричалъ: - позвольте! вотъ только что получилась телеграфическая депеша; распишитесь въ полученiи. Онъ смело подписался К. Христофоръ и сквозь толпу отправился далее.
человека. Мы ихъ передаемъ целикомъ:
"Уильяму Христофору Нейвидъ, въ Нассау.
"Виконтъ умеръ вчера, въ четыре часа по полудни. Адвокаты требуютъ безотлагательно адреса А. Б - а.
"Делопроизводство уже началось".
Такъ и сверкнули сквозь голубыя очки.
- Оседлай вороного, вскричалъ Грогъ, проходя мимо конюшни: - дай ему стаканъ вишневки и подведи его къ дверямъ.
- Знаетъ, какъ обращаться съ старой почтовой лошадью, сказалъ хозяинъ. - Не разъ верно езжалъ на курьерскихъ седлахъ.