| Автор: | Ливер Ч., год: 1859 |
| Категория: | Роман |
ГЛАВА XXII.
Судъ.
Не успели афиши, извещавшiя объ ужасномъ убiйстве Девенпорта Дённа, обежать весь городъ, какъ уже второе изданiе утреннихъ газетъ разнесло повсюду весть о разоренiи, являвшемся неминуемымъ последствiемъ этого событiя. Одна за другою приходили вести о томъ, что казначей гленгариффской компанiи бежалъ съ пятидесятью тысячами фунтовъ, что оссорскiй банкъ прекратилъ выдачу денегъ; только и слуховъ было, что о лопавшихся компанiяхъ и о повсеместныхъ кризисахъ. Впродолжевiи многихъ недель столбцы газетъ наполнялись описанiями безчисленныхъ бедствiй, причиненныхъ безчестностью погибшаго миллiонера. Судьямъ отбою не было отъ жалобъ просителей, лишенныхъ последнихъ средствъ существованiя.
Въ публичныхъ кафе толпились люди, торопившiеся узнать, подложны или нетъ те документы и обезпеченiя, въ которыхъ заключалось все ихъ состоянiе. Казалось, что доверiя нигде более не существуетъ. Каждый дрожалъ распечатывая письмо и никто не былъ уверенъ, что следующее же мгновенiе не принесетъ ему вести о его конечномъ разоренiи.
Но между безчисленными жертвами вероломства Дённа, была одна, упорно отказывавшаяся верить его виновности: то былъ старый графъ гленгариффскiй. Онъ былъ такъ пораженъ известiемъ объ убiйстве, что умственныя способности его не могли уже вполне оправиться отъ этого перваго потрясенiя, - онъ те ожидалъ съ тревожнымъ нетерпенiемъ прiезда Дённа, то впадалъ въ унынiе, видя, что Дённа нетъ какъ нетъ. Такъ годъ за годъ проходила его жизнь; дочь окружала его всевозможными заботами, всячески старалась скрыть отъ него печальную истину ихъ положенiя и въ угоду старику обманывала его надеждами на блестящее будущее.
Наконецъ, общественное вниманiе было отвлечено въ другую сторону объявленiемъ, что въ такой-то день Христофоръ Девисъ будетъ судиться въ Ольдъ-Бели за убiйство Девенпорта Дённа.
Во все продолженiе следствiя Девисъ хранилъ упорное молчанiе относительно причинъ, побудившихъ его къ этому делу. Онъ наотрезъ объявилъ, что откладываетъ всякiя объясненiя до того времени, когда будетъ стоять передъ судьями и, нисколько не стесняясь, выказывалъ дерзкое равнодушiе къ приговору, который, какъ онъ очень хорошо зналъ, не могъ изменить его участь; своему же адвокату онъ открылся, что не хочетъ, чтобы сторонники Конуэя узнали о неудачной попытке его овладеть бумагами, потому что его предполагаемое обладанiе ими быть можетъ еще склонитъ ихъ на сделку съ Бичеромъ.
Напрасно говорили ему, что упорство его не отвечать на вопросы присяжныхъ можетъ сильно повредить его делу, возстановивъ противъ него общественное мненiе; онъ оставался непоколебимъ и лаконически отвечалъ: "Тутъ затронуты интересы поважнее моихъ собственныхъ - интересы моей дочери, виконтессы; надо, объ ней думать, а не обо мне". Въ теченiе всего долгаго промежутка времени, который предшествовалъ суду, онъ оказывалъ весьма ограниченное доверiе своему адвокату; совещался онъ съ нимъ преимущественно о юридическихъ тонкостяхъ, распрашивалъ его о случаяхъ, схожихъ съ его собственнымъ, занесенныхъ въ летописи уголовнаго права; по всему видно было, что онъ ищетъ только освоиться съ подробностями, и защиту свою передъ присяжными беретъ на себя.
Наконецъ, настало многознаменательное утро, и когда въ присутствiи многочисленнаго собранiя оффицiальный обвинитель предложилъ подсудимому обычный вопросъ: "признаетъ-ли онъ себя виновнымъ или невиновнымъ"? то общее вниманiе обратилось на последняго. Одни ожидали видеть его унылымъ и растеряннымъ, другiе готовилась жъ наглымъ прiемамъ. Те и другiе ошиблись къ расчете: онъ спокойнымъ твердымъ взглядомъ окинулъ судей и присяжныхъ и въ этомъ взгляде были неподдельное достоинство и сила. Онъ не напрашивался на приветствiя техъ своихъ знакомыхъ, которые находились между зрителями, но и не избегалъ ихъ и съ небрежною развязностью отвечалъ на поклоны всехъ "этихъ франтовъ", какъ онъ ихъ называлъ.
Я вовсе не имею намеренiя задерживать читателя подробнымъ описанiемъ самого процесса. Въ мастерски составленномъ повествованiи адвокатъ обвиняющей стороны проследилъ Девиса отъ самого отправленiя его изъ Лондона и до прибытiя въ Честеръ; самый подробный отчетъ былъ данъ о техъ двухъ часахъ, которые онъ провелъ въ Честере; правда, несколько трудно было доказать тождественность подсудимаго съ путешественникомъ, севшемъ на этой станцiи, но были основательныя причины думать, что оба - одно и тоже лице. Что же касалось до самого убiйства, то тутъ единственнымъ основанiемъ для догадокъ могло служить положенiе, въ которомъ найдено тело и сущность ранъ, причинившихъ смерть. Относительно последнихъ не могло быть никакого сомненiя: медицинскiе свидетели въ одинъ голосъ показали, что смерть должна была быть мгновенно. Для объясненiя причинъ, побудившихъ Девиса къ преступленiю - хотя оне были и не важны съ точки зренiя закона, - адвокатъ обвиняющей стороны позволилъ себе намекнуть на всемъ известныя личныя свойства подсудимаго и на какiя-то черты изъ прежней его жизни.
Но тутъ Девисъ неожиданно перебилъ ему речь, воскликнувъ:
- Ни одна изъ нихъ не включена въ обвинительный актъ, сэръ: - я сужусь теперь по обвиненiю въ убiйстве, а не за то, что отстегалъ васъ кнутомъ въ Аскоте, въ тотъ годъ, когда Комюсъ выигралъ призовую чашу.
Эти оскорбительныя слова были сказаны такимъ голосомъ, который раздался по всей зале и принудилъ адвоката съ жаромъ обратиться къ судьямъ съ просьбою о заступничестве; судья не замедлилъ сделать выговоръ Девису и напомнить ему о неприличiи подобной выходки со стороны человека, переживающаго такую торжественную минуту.
- Торжественна-то она точно могла бы быть, еслибы я сознавалъ себя виновнымъ, милордъ; но таксъ какъ совесть моя совершенно спокойна, то я могу только досадовать на непрiятность настоящаго своего положенiя - Таковъ былъ ответъ Грога, который при этомъ окинулъ все собранiе вызывающимъ взглядомъ.
Когда кончилась перекличка свидетелей обвиняющей стороны, Девисъ всталъ, и, полный спокойнаго самообладанiя, обратился къ ареопагу съ следующей речью:
- Если бы я хотелъ сообразоваться съ обычаемъ, принятымъ въ случаяхъ, подобныхъ настоящему, я началъ-бы съ того, что выразилъ-бы удовольствiе видеть свое дело въ рукахъ столь праведнаго судьи и столь мудрыхъ присяжныхъ. Потомъ, после небольшого отступленiя на тему: что чистая совесть есть высочайшее изъ благъ, пустился-бы минутъ на пятнадцать или на двадцать въ красноречивыя выраженiя соболезнованья о томъ добродетельномъ муже, безвременная смерть котораго дала поводъ къ настоящему процессу. Но я ничего этого ни сделаю. Судьи обыкновенно бываютъ справедливы; присяжные большею частью добросовестно вникаютъ въ дело; и такъ, я считаю себя столь же безопаснымъ, стоя передъ вашимъ сiятельствомъ и передъ вами, господа, какъ и передъ любыми другими судьями. Что же касается до мистера Девенпорта Дённа и его добродетелей, то объ этомъ предмете, господа, такъ-же какъ и о репутацiи вашего покорнейшаго слуги, чемъ меньше мы будемъ распространиться, темъ лучше. Это впрочемъ не значитъ, чтобы сравненiе съ нимъ могло быть невыгодно для меня, - далеко нетъ; оба мы съ винъ были искатели приключенiй, каждый изъ насъ пользовался слабостями ближнихъ для собственной наживы; вся разница только въ томъ, что онъ игралъ наверняка, между темъ какъ я не уклонялся отъ своей доли риска. Моими жертвами что вамъ нетъ дела ни до его, ни до моихъ личныхъ свойствъ; вы собрались здесь, чтобы узнать какъ онъ погибъ, - и объ этомъ я вамъ разскажу.
И въ совершенно спокойномъ и безстрастномъ поветствованiи онъ передалъ какъ, по делу весьма важному, но сущность котораго онъ не желалъ излагать, онъ имелъ свиданiе съ Девенпортомъ Дённомъ въ тотъ роковой вечеръ, когда случилось убiйство.
что настала пора сорвать съ него маску и показать свету, что онъ за человекъ. Я имелъ основанiе думать, продолжалъ онъ: - что въ красной шкатулке, стоявшей у могъ моихъ, находился документъ, предъявленiе котораго въ суде могло спасти отъ разоренiя одного близкаго мне человека, и который Дённъ везъ съ собою въ Лондонъ съ темъ, чтобы передать его въ руки противной стороне. Я сделалъ видъ, что положительно уверенъ, что документъ находится въ шкатулке, и смущенiе его показало мне, что догадка моя была справедлива. Я предложилъ ему самыя выгодныя условiя, какихъ онъ только могъ ожидать, но онъ ихъ не принялъ. Между темъ время шло и мы подъезжали къ станцiи, на которой я долженъ былъ сойти; доведенный до отчаянiя, я объявилъ ему, что взломаю шкатулку, если онъ не согласятся ее отпереть. Съ этими словами я наклонился; въ ту же минуту онъ схватилъ пистолетъ и выстрелилъ въ меня. Пуля скользнула по черепу и засела въ шее. Вотъ рана, - продолжалъ онъ, обнажая шею: - а вотъ и самая пуля. Я не лишился чувствъ, а потому вскочилъ на ноги и убилъ его.
При этихъ словахъ тихiй ропотъ ужаса и негодованiя пробежалъ въ толпе. Девисъ отвечалъ на это выраженiе неодобренiя спокойнымъ, решительнымъ взглядомъ.
- Остальныя подробности событiя вамъ уже известны, продолжалъ онъ: - одинъ мой знакомый адвокатъ говорилъ мне, что въ подобныхъ случаяхъ не безполезно бываетъ назвать несколько лицъ, могущихъ дать о подсудимомъ одобрительныя свидетельства. Для меня нетъ ничего легче, какъ удовлетворить подобному требованiю. Я могу назвать вамъ, между прочимъ, благороднаго лорда, который знаетъ меня съ давнихъ поръ; вы можете распросить обо мне одного почтеннаго епископа, который научилъ меня одной штучке много летъ тому назадъ. Успокойтесь милордъ, я никого больше не назову - мне больше нечего говорить.
Девисъ спокойно выслушалъ это решенiе, къ которому присяжные присовокупили, скорее впрочемъ для формы, напоминанiе о милосердiи. Судья отложилъ присужденiе наказанiя, желая обдумать его именно въ духе этого милосердiя, и заседанiе кончилось.