Великий Пандольфо.
Глава XII.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Великий Пандольфо. Глава XII. (старая орфография)

ГЛАВА XII.

Пола сразу же написала Пандольфо. В сущности, это было так немного - написать пару ласковых слов. При этом глаза её иногда предательски туманились, и это мешало ей видеть написанное. Никогда еще она не чувствовала к нему такой нежности, как теперь, когда его постигло разочарование и унижение. Она посочувствовала ему, утешила надеждой, что он усовершенствует металл, и мягко пожурила его за молчание. Она дала ему понять, что при её теперешних средствах она не могла и мечтать о содержании такого автомобиля. Если он хотел сделать ей приятное, то должен был концентрировать всю свою энергию на более важных вопросах. То, что он её именем назвал металл - было достаточно, чтоб поддерживать её неослабевающий интерес к его развитию.

Она не упомянула ничего о том, что знает, что он скупил все закладные на Чадфорд. При их последнем свидании Пандольфо заявил ей, что намерен сделать это; но это было в связи с его матримониальными планами. Когда она разбила его мечты, то ни разу не задумывалась над этим вопросом. Теперь же, запечатав и отправив письмо, она долго мучительно раздумывала над создавшимся положением.

Она обратилась к отцу с вопросом:

- Почему сэр Виктор Пандольфо не упомянул ни разу, что мы знакомы, что мы друзья? Поставил он какие нибудь условия, чтоб его покупка закладных держалась в тайне?

Пола принудила его сознаться.

- Да. Говоря, что такия операции совсем не входят в круг его специальности, он просил, чтоб имя его не называть. Поэтому-то я умолчал об этом даже перед тобой и перед Миртиллой. Только когда Бэльстрод сказал мне, что вы с ним друзья, я упомянул об этом факте.

Она кивнула и поблагодарила его улыбкой. На языке её вертелся вопрос: "Простодушный ты мой, неужели тебе не приходило в голову, что потому, что мы такие друзья - я не должна была догадываться об этом?" Но она смолчала. Раз у него не возникла такая мысль, то не ей было разстраивать его, говоря об этом.

Сама она была сильно обезпокоена. В течение нескольких месяцев она была свободна от ухаживанья этого человека. Теперь, больше чем когда либо, это снова угнетало ее. Если проценты платятся аккуратно, кредиторы не прижимают владельцев заложенных имений. Если же им нужно реализировать средства, вложенные в это дело, то они продают свою часть закладных другому лицу. Мистер Вэрези объявил, что некоторые трудности облегчены. Очевидно, это был снова один из бравурных жестов Пандольфо. Ей казалось, что она видит его, как он говорит её отцу.

- Не задумывайтесь над этим, дорогой сэр. Я знаю затруднения, выпавшия на долю большинства наших родовитых землевладельцев. Пусть же уплата мне процентов производится вами по мере возможности, когда вам угодно.

Но Пола не знала, что Бэльстрод с торжеством сказал её отцу:

- Слава Богу, мы напали на дурака,

И что отец её, красный как рак, вскричал, хлопнув кулаком по столу:

- Не смейте говорить этого! Слава Богу, мы напали на честного, великодушного джентльмэна.

Вот почему в разговоре с Полой он назвал его "чертовски хороший малый".

Она могла вывести лишь одно заключение, что Пандольфо парил над Чадфордом в виде какого-то дурацкого забавного божка. И они все трое в действительности жили под сенью его человеколюбия.

Она хотела было отправиться за разъяснениями к Бэльстроду, когда в Чадфорд явился сам Пандольфо, получивший её письмо.

Внушительный огромный автомобиль, титул и чистонаполеоновская авторитетность, без сомнения, произвели на Парджитера впечатление, и он прямо провел Пандольфо к Поле.

- Сэр Виктор Пандольфо, - доложил он, распахнув перед ним дверь.

- Вы даже более прекрасны, чем рисовали вас мне мои воспоминания и мои мечты, - сказал он.

Она разсмеялась.

- А вы еще более экзотичны, чем всегда. - Она освободила руки и прошла к камину. - Вы, верно, промерзли в этот сырой день? Подсятьте к огню и грейтесь. Откуда вы приехали?

- Из наших мастерских в Стаффордшэре. Я часто езжу туда, чтоб следить за успехами дела... Подумав, что за десять минут разговора с вами, я смогу поблагодарить вас и сказать вам больше, чем в сотне писем - я приехал.

Она взглянула на часы рококо, стоявшие на камине; была половина первого.

- Десять минут? Но это абсурд. Вы останетесь завтракать.

- Я должен быть в Лондоне сегодня после обеда, а это около ста миль.

- Вы останетесь завтракать. В противном случае вы ни минутки не побудете в моем обществе.

Отказать случайному голодному гостю, когда на улице моросит - было немыслимо. Тем более отказать человеку, который ради нея чуть не сломал себе шею. Он колебался.

- Что мы сможем предложить вам на завтрак - знает лишь Бог да наша кухарка. В худшем случае, можно зарезать нашего павлина.

Он сделал знак, что подчиняется её воле. Она позвонила, отдала Парджитеру торопливое приказание и снова закрыла дверь.

- Сегодня не день для павлинов, - сказал он. - Этот день наступит, когда исполнятся мои мечты. А я всегда видел в своих мечтах, что нам подают зажаренного павлина как в эпоху Возрождения, во всей его гордой надменной красе. Только для вас и для меня - в столовой старинного итальянского палаццо.

- И он будет тверд и безвкусен, а сводчатая столовая будет холодна как могила, и холмы будут скрыты за завесой мелкого дождя. Нет, дорогой мой, в этом вы ошибаетесь. Я не романтична.

- Я не осмеливался раздумывать над тем, какая вы, - сказал он. - Я только знаю, что вы прекрасны.

Она села в кресло около камина, так что на мгновение очутилась спиной к нему. Обернувшись, она заставила его сесть.

- Я тоже рада видеть вас. Нам надо поговорить.

- А, о злополучном автомобиле! Не говорите, чтобы ни случилось, но у вас будет автомобиль из Полиния, и на этот раз он будет строиться сообразно с вашими желаниями, одноместная каретка - в две мышиные силы - можете научиться управлять ею в пять минут, можете проехать 50 миль при одном баллоне бензина; может быть вымыта горничной, как детская коляска. Я уже начал работать над планами и окончу их во время путешествия.

- Путешествие?

Он всегда чем-нибудь поражал ее.

уже не будет больше трещинок.

- Я уверена в этом, - улыбнулась она. - Я знаю, что величайшия изобретения усовершенствованы при помощи бесконечных опытов. Поверьте, что я сочувствую вам больше, чем могу выразить это словами.

Он уверил ее, что её письмо было бальзамом для его израненой разбитыми ожиданиями души. Вера всегда поддерживала все, а у него была вера в Полиний. Соединение её духовности и его материализма должно когда нибудь вознести их на небо на колеснице из Полиния. Пола вежливыми фразами поддакивала его дифирамбам, наконец, взглянув на часы, сказала:

- Через 10 минут нас позовут завтракать. У нас осталось мало времени. - Зачем вы купили эти закладные?

- Я не знал, что вы слышали об этом.

- Это узнал бы и ребенок. Почему вы сделали это, зная, что идете против моих ясно выраженных желаний?

- Вам угодно было неразумно вспылить и разсердиться на меня. Я не обратил на это внимания, как не обратил и на другое ваше заявление.

Он встал и, не спуская с нея своих сияющих глаз, стал перед нею скрестив руки и сказал спокойно:

- Безполезно бороться против судьбы, Пола. Вы должны стать моею когда-либо, и вы знаете это.

Она тоже встала, величественная, и щелкнула пальцами:

- Мой друг, я не стану вашей, пока у вас хоть один пенни, которым вы вздумаете купить меня!

Он отвернулся.

- Вы делаете больно, - сказал он.

- Я и хотела этого.

Он быстро обернулся:

- Почему? Что я вам сделал?

- Чтоб добиться моего - скажем уважения - вы купили закладные, уверили моего неделового отца, что ему нечего безпокоиться об уплате процентов. Вы сохранили крышу над нашей головой. Что-ж, по вашему, это приятно гордой женщине? Неужели вы думаете, что я упаду в ваши объятия и буду твердить: спасибо, спасибо, что вы спасли старинный род от разорения? В благодарность я буду ваша навек? Неужели у вас нет здравого смысла, мой милый?

Он провел рукой по своим вьющимся волосам.

- Я обожаю вас такой. Больше, чем когда-либо, вы напоминаете мне Паолу Маланиста, жену Пандольфо из Римини. Но, простите, вы ошибаетесь. Я не уменьшал процентов на закладные. Уверяю вас.

- Я знаю вас слишком хорошо, чтоб поверить вам.

- Я имею тщеславие думать, как вы без сомнения убедились, что я велик во многих великих вещах. Но я не великий лжец.

- Тогда объясните мне, почему отец не мог платить процентов другим кредиторам и может платить вам?

- С радостью, дорогая. - Он улыбнулся. - Другие кредиторы не интересовались ни им, ни этим делом. Я же привлекаю целую армию адвокатов, бухгалтеров, биржевых агентов, банкиров - и мы находим, что маленькая манипуляция тут, помещение капитала туда, маленький нажим на известного джентльмэна...

- Монт Дэнджерфильда?

- А, Вы слыхали о нем? Мы пошли на известный компромисс, чтоб не довести дело до суда. Конечно, мы пока еще не вернули мистера Вэрези в прежнее положение богатого человека. Сразу это невозможно. - Он подождал, потом подошел на шаг и тихо сказал:

- Надеюсь, что вы довольны?

- Я очень благодарна вам за все, что вы сделали.

Дверь открылась, и в комнату вошел мистер Вэрези.

Он радушно приветствовал Пандольфо.

- Извините, сэр Виктор. Я лишь только что узнал, что вы здесь. Как, Парджитер не принес даже вина и бисквитов? Положительно он становится слишком стар.

Но Пандольфо отказался, говоря, что пьет только за. столом. Вошла Миртилла. Скоро был подан завтрак. Чтобы искупить скромность блюд, мистер Вэрези приказал подать бутылку старого вина, которое Пандольфо сразу сумел оценить по запаху и вкусу, с точностью определить его год.

- Как вы узнали это, сэр Виктор? - спросила Пола.

- Память. Почему не запоминать ощущения, как всякие другие факты? До войны я раз пил это вино в одной замке в Силезии. В прошлом году я пил его в Лондоне. Ошибки быть не могло. Запах каждого вина такой же индивидуальный, как различные мелодии для музыкального уха. Раз услышишь - то уже не забудешь.

Он говорил много и ярко, вспоминая различные случаи своей богатой красочными переживаниями жизни. Простодушная Миртилла слушала его, как очарованная. Он казался ей сияющим ангелом, упавшим с неба.

Когда кончился обед, Пандольфо завоевал два безхитростных сердца. - Когда мистер Вэрези задержал Пандольфо у себя в кабинете, Миртилла засыпала Полу вопросами. Почему Пола не намекнула даже на свою дружбу с этим замечательным человеком? Поле пришлось отделаться ответом, что в Лондоне такая масса замечательных людей, что они положительно затмевают друг друга.

Вошли мужчины, и Пандольфо заявил, что должен уехать сейчас же, в виду того, что он дает перед отъездом в Бразилию большой "Полинио-обед". Миртилла спросила, что такое "Полинио-обед"? Он вскинул руки:

- Вы не упоминали обо мне ни слова?

- О вас? Зачем? Ведь и вы не говорили обо мне.

Мистер Вэрези и Миртилла переглянулись.

Они распрощались. Мистер Вэрези и Пола провожали гостя в холл, где дожидался Парджитер с отделанным мехом пальто Пандольфо на руках. Внезапно раздался голос Миртиллы:

- Отец.

Извинившись, мистер Вэрези пошел на зов. Миртилла схватила его за руку.

- Не будь слепым, дай ему возможность объясниться.

- Господи Боже мой, да в чем дело?

- Неужели ты думаешь, что он приехал сюда ради тебя или меня? Разве ты не видишь, что он по уши влюблен в Полу? Недаром же он назвал свой металл "Полинием". Зачем бы ему так интересоваться Чадфордом? Он выдает себя на каждой шагу.

- Это ставит меня в неловкое положение. Я же должен попрощаться с ним.

- Пола позаботится об этом, - заявила Миртилла. - Где наша книга посетителей? Да, вспомнила. Подожди меня тут.

Тем временем Пандольфо спросил Полу:

- Скажите, были вы сегодня довольны моим поведением?

Она разсмеялась:

- Что вы хотите этим сказать?

- Я приехал сюда, изголодавшийся, как волк. Вместо того, чтобы делать и говорить, что мне хотелось, я был сдержан и безцветен, как наш друг Бабингтон. Я заслужил благодарность.

- Дорогой мой, неужели вы за все это время еще не поняли? Если бы вы не настаивали все время, чтоб я вышла за вас замуж, то не было бы человека на свете, которого я любила бы больше вас.

- Это холодное утешение для человека, нуждающагося в тепле, которое ему могут дать.

В первый раз за все время своего неуверенного ухаживания он затронул её сердце. Словно кто ударил ее ножом. До сих пор его любовь была просто приглашением не разделить его великолепие, но увенчать его. Он вел себя как Олимпиец, Великий, Дарящий Все. Поэтому впервые он затронул в ней человеческую струну. В первый раз он говорил о своих нуждах, просил что-то для себя лично. С пробудившимся сознанием она окинула его быстрый женским взором. Он немного постарел. На лбу и около глаз появились новые морщинки. Глаза горели странным выражением душевного голода. Она на минуту спокойно выдержала его взгляд. Она была женщиной светской, современной, привыкшей к преклонению мужчин и к тому, что они желали ее. Но в его глазах она прочла нечто большее, чем вожделение мужчины - жажду и чего то другого, кроме любви.

Она близко подошла к нему и тихо спросила:

- Отбросив глупости - вы понимаете меня - чем я могу помочь вам?

- Что пользы в кубке, раз в нем нет вина для жаждущого?

Будь она в шаловливом настроении, она могла бы предложить, ввиде компромисса, наполнить кубок лимонадом или содовой водой. Но компромисс был немыслимый. Или вино - символ жизни - или насмешка пустого кубка, пустого несмотря на все изящные гирлянды, которым он увит. - Поэтому она молча отвернулась. Он пожал плечами.

- Знаете вы, почему вы разорвали свою кратковременную помолвку с Бабингтоном? Вы почувствовали, что богатый урожай вина - ваше личное я, которое вы готовились отдать ему, не будет ему на пользу. Вам не уверить меня, что оно будет и мне не на пользу. Для чего вы бережете свое вино? Неужели вы навеки будете держать его в погребе, не давая его ни одному мужчине? Оно пропадает даром, дорогая!

Она сказала с неловкой улыбкой:

- По-моему, это всего petit vin du pays, которое давным давно скисло.

- Если бы это было так, то вы бы нашли его достаточно хорошим для Бабингтона.

До них донесся голос мистера Вэрези, быть может предумышленно громкий.

Пола быстро спросила:

- Когда вы уезжаете?

- Послезавтра. Саусэмптон. Аурания. Не могу ли я увезти с собой хоть одну крупинку утешения?

Снова это взывание к ней. Она почувствовала себя очень черствой сердцем. Как другу - она могла дать ему все, как кандидату в мужья - ничего.

- Вы получите телеграмму от меня.

В холл вошел мистер Взрези с книгой посетителей в руках. Пандольфо, улыбаясь, оставил на девственно-чистом листке свою торжественную подпись. Проводив его по импозантной лестнице до автомобиля, мистер Вэрези смотрел ему вслед, когда он, махая рукой, уезжал с видом победителя.

Миртилла позже обратилась к сестре с вопросом, как, собственно, обстоит дело с Пандольфо.

- Я не всегда такая нескромная, но это так очевидно.

Миртилла разсмеялась:

- Мужчины идиоты - правда? Но, дорогая, - это так непомерно интересует нас всех, что ты намерена делать?

- Я найду неоткрытый еще остров посреди океана, и намерена просидеть там до скончания моих дней.

Миртилла пожала плечами:

Быть может, впервые сестры заговорили о таких чисто личных делах, и Поле стало ясно, что у них прямо противоположные точки зрения. Ум её был слишком тонким и соприкосновение с материальной стороной жизни слишком интенсивным, чтоб она могла предаваться мрачному самоанализу. Хорошия крупные личности не безпокоятся о себе. Только мелкие больные люди любят выворачивать себя наизнанку и говорить о своем психологической внутренней я, будь то наедине или среди себе подобных. Сильные и здоровые объективно предоставляют себя осуждению мира. Так поступала и Пола Фильд.

Впервые Пола разслышала в восклицании сестры крик изголодавшейся по любви женщины. Она неловко попробовала оправдаться:

- Но, дорогая, как можно выйти замуж за человека, которого не любишь?

- Любовь! Что она значит, раз мужчина желает тебя? Ты всю свою жизнь была окружена мужчинами, добивавшимися тебя. Меня никто никогда не пожелает.

- Ты отбрасываешь Божий дар, как будто это пустяк; я же была бы довольна крохами, падающими со стола. Ты меня бесишь. Я ненавижу тебя! - И она бросилась из комнаты.

Пола подошла к окну и стала смотреть в сад. Вспышка Миртиллы была для нея совершенной неожиданностью.

Потом она отвернулась и провела рукой по лбу. Что Миртилла, не знавшая жизни, могла знать об этом? Надо любить человека, за которого выходишь замуж... Надо... Вся эта история была невыносимой.