Великий Пандольфо.
Глава XVI.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Великий Пандольфо. Глава XVI. (старая орфография)

ГЛАВА XVI.

Это была уловка, старая как мир, такая же старая, как женская хитрость. Элементарная по своей простоте. Довести мужчину до точки, когда он станет рассказывать о своих неудачах, жажда утешения - это все, что нужно предпринять женщине. А потом утешать его. Для Несты де Бревилль это было так же легко, как лгать.

С самого начала все складывалось в её пользу. У нея был титул, происхождения она была безукоризненного, она была красива, знала свет. Партнер её был очень неопытен в таких делах и неловок, и она сразу заставила его упасть к её ногам. Луна, чудное небо и мягкий воздух океана - все способствовало ей. Когда он рассказывал ей о своей романтической страсти к другой женщине - она улыбалась, зная, что он был потерянным глупцом. Все, что у него накопилось на сердце против неумолимой лэди, она выслушала терпеливо. Процесс излияния длился несколько дней. А потом, по старой испытанной системе, она начала наполнять его собой. Она прибегла к его чувству жалости к вечно непонятой женщине, одинокой душе, томящейся по сродственной ей душе. Она, как и Франк Димитер, разгадала натуру Пандольфо. Она была умна, изящно-остроумна, тактична, прекрасные великосветския манеры - остатки былого, спасли ее от более грубых приемов куртизанки. Наконец, после периода успешной подготовительной тактики, она готова была, пылкая, трепещущая, смеющаяся женщина - отдаться жаждущему любви.

Он высадился в Рио-де-Жанейро, став её безпомощным пылким рабом. Ради него она пожертвовала всем - она отказалась от цели своего путешествия - Буэнос Айрес, до которого было еще пять дней пути. Его телеграмма Поле была его последней полной отчаяния ставкой на свободу.

Как только были исполнены все формальности, он женился на ней и увез ее в горы. На мгновение даже Неста де Бревилль была ослеплена его щедростью. Для нея не могло существовать иного, как отдельный вагон, набитый всем, что только могло взбрести в голову женщине, чего ей, быть может, могло захотеться вдруг. Но в Андах, где были копи, настаивавший всегда на своем победитель - был безсилен против суровой природы. Даже у него не было к его услугам джинна, который мог бы ему выстроить сразу дворец среди диких гор, с горячей и холодной водой, центральным отоплением и китайцем-педикюром, готовым к выполнению своих обязанностей.

Она некоторое время сдерживала свой нрав; потом стала жаловаться на неудобства. Пандольфо свез ее в Рио, устроил ее в отеле с подобающей ей роскошью и величием - и вернулся в горы. Лэди Пандольфо стала вести беззаботную веселую жизнь, Пандольфо вел суровую. Изредка он совершал ужаснейший переезд, чтоб провести с нею несколько дней. Сперва её тщеславие было удовлетворено. Он представлял ее всей британской колонии самым величественный образом. Любуйтесь на жену Пандольфо, - красавицу в чудесных туалетах, осыпанную драгоценностями. Он всем им бросал вызов. Была ли подобная ей во всей Южной Америке? А потом внезапно он снова скрывался в своих копях отчаяния.

Через некоторое время ее стала раздражать скромная общественная жизнь в Рио, и она стала настаивать на возвращении в Европу.

- Разве ты не понимаешь, что я должен усовершенствовать свой металл?

Но она посылала металл к чорту. Ей он был в высшей степени безразличен, хотя она и не высказывала этого. Это было не в духе Пандольфо - сказать ей: "если я не добьюсь удачи тут в горах - то я пропал". Намекнуть хотя бы на облачко неудачи, появившееся на горизонте - это было бы началом конца Великого Человека.

Наконец директора общества стали настаивать на его возвращении. Даже Грегори, которому надоедали Джорам и Иннуотер, подтвердил необходимость его приезда.

Уже когда они были в пути, она спросила, предпринял ли он что-нибудь для того, чтобы оповестить в Англии об их свадьбе.

- Зачем? Раз Бразилия знает, Европа тоже обязана знать.

- Но в таких случаях всегда оповещают знакомых через газеты.

- Я не подумал об этом. Был слишком занят. Ты и копи. Почему ты раньше не сказала мне этого?

И он хотел сразу же броситься дать телеграммы. Но она остановила его. Дело в том, что пока она была вдовой, она сохраняла имя мужа. Титул давал ведь такия преимущества в гостиницах, особенно одиноким женщинам. Но имя это так ославлено её мужем. Не мог ли он, в своей заметке, не упоминать этого имени, а указать лишь её девичью фамилию и звание её отца?

- Конечно. Он вполне согласен с нею. - Но я теперь же должен послать маркониграмму, чтоб приготовили дом. - Лишь теперь он вспомнил, что дом его поставлен на холостую ногу.

До сих пор он всегда придерживался инстинктивной скрытности во всем, что касалось его домашних дел. Даже Пола, которой он открыл свое происхождение, не знала подробностей о его семье. Ни одна живая душа не слышала никогда о его первой жене - по странному капризу судьбы привезенной им с собою тоже из Бразилии. Когда прошел первый пыл его новой женитьбы, он вспомнил маленький кружок своих друзей. Он терпеть не мог - брать свои слова обратно. Особенно в данном случае - такия горячия громкия фразы. Он успеет сознаться в совершенной глупости после своего возвращения; поэтому он постарался временно отправить своих друзей в тот угол мозга, где хранилось все то, о чем ему хотелось позабыть. Но здравый смысл приказывал ему теперь оповестить своих друзей о свершившемся факте. Он послал Грегори телеграмму по безпроволочному телеграфу.

Обратное путешествие уже не имело того очарования волшебницы Вивианы, которое окутывало путешествие в Рио-де-Жанейро. Он все еще играл роль Великого Пандольфо, и окружающие преклонялись перед ним. Но кроме ужаса, который заставлял его просыпаться каждое утро в холодном поту, в нем зашевелились мрачные сомнения и подозрения.

Однажды они сидели одни в верхней, курительной комнате, устроившись за одним письменным столом лицом к лицу. Он так погрузился в свою работу, что только резкий голос, раздавшийся около него, заставил его заметить чье-то чужое присутствие.

- Неста! Кто бы мог подумать, что я увижу вас тут.

Он вдрогнул, и подымая свой взор, успел заметить быстрый предостерегающий взгляд своей жены, брошенный ею на неопределенной наружности изнеженного блондина англичанина средних лет, который протянул руки, приветствуя ее. Она быстро встала, овладев положением.

- Виктор - это один из моих старых друзей. Майор Лезсаби - мой муж сэр Виктор Пандольфо.

Оба раскланялись. Последовал короткий разговор, во время которого Пандольфо довольно резко спросил, куда направляется майор?

- В Саусэмптон, конечно. И если вы не заставите меня сыграть роль Ионы, то думаю, что доеду до него.

Он с улыбкой распрощался с четой Пандольфо. Неста вспыхнула:

- Ты был груб с ним.

- К чему констатировать очевидное? Я не люблю людей такого сорта - и говорю им это.

- Не потребуешь же ты, чтобы я не разговаривала с ним до самого конца путешествия.

Она в безсильной злобе сжала руки и, разорвав письмо, которое писала перед появлением майора, в бешенстве ушла.

Пандольфо сидел, запустив пальцы в густые бронзовые волосы, и мысли его витали далеко - за сотню миль от всех интересов Общества Полиниевой Стали.

За пять месяцев случилось многое: все пустяки, неважные каждый сам по себе - но в совокупности они могли взбесить, свести с ума, так что он был готов взреветь от отчаяния.

Началось все случайно с денег. Он, по ошибке, уехав в горы, не оставил ей достаточно денег. Когда он вернулся в Рио, она довольно резко укоряла его. Она принуждена была занимать. Под впечатлением раскаяния за свою незаботливость он написал ей чек, на много превосходивший сумму, о которой шла речь. Но потом его поразила мысль: к чему было занимать, раз у нея свои крупные средства? Конечно, он и не думал о том, чтобы она тратила на необходимое свои деньги. Эта мысль претила ему. Но временно в силу необходимости... Ей ведь лишь нужно было предъявить свой кредит... Обсуждать этот вопрос было немыслимо. Но вопрос этот засел в его голове.

А потом... На балу у британского консула ей представили секретаря испанского посольства, который, целуя ей руку, произнес:

Но она отвечала, что он ошибся, она никогда не была в Монтевидео.

Пандольфо случайно уловил краем уха этот диалог - он стоял в нескольких шагах от них; и он вспомнил сплетню Пэлхэма Фокса об одной лэди, названной им мадам де Тревилль, которая была в Монтевидео два года тому назад.

По дороге в отель, после приема у консула, она воскликнула, что хотела бы уехать из этого ужасного места, где все, или страшные провинциалы или развращены, а то и просто непереносимы. Но что ему делать, спросил он, раз он Сила и должен поэтому итти все по тому же пути. Что он еще мог дать ей?

- Изредка позволяй мне поступать по моему.

- Ты удерживаешь меня тут, - и она продолжала жаловаться на всех и все, пока он не вышел из терпения и не предложил ей уехать в Лондон и ждать его там. Но она отказалась, говоря что не была в Англии так долго, что обязана вернуться с ним вместе и сразу же занять положение, какое подобало его жене.

Она разсмеялась и с некоторой бравадой воскликнула:

- Разве ты не понимаешь, ты должен обезпечить мою респектабельность.

В виде компромисса, он предложил ей навестить её друзей в Буэнос-Айресе, но она посмотрела на него, будто он с ума сошел; наконец она разразилась истеричным смехом и наотрез отказалась, несмотря на все его уговоры.

день ему подали написанное по-французски письмо без подписи, которое начиналось словами: "если мсье желает знать, почему мадам не захотела ехать в Буэнос-Айрес"...

Он разорвал гнусное письмо, не читая, и развеял клочки по склонам Андов.

Потом он случайно, стоя в ожидании пока их багаж заберут на пароход, увидел на одной из её сундуков выцветшую сорванную этикетку, уголок которой сохранил буквы "ео". Он не мог вспомнить ни одного места кроме Монтевидео, которое кончалось бы так. И все же не раз Неста уверяла его, что это было её первое путешествие в Южную Америку.

Масса подобных мелочей встречалась на каждой шагу. А теперь встреча с этим фамильярным человеком; оскорбление для него, Пандольфо, чья жена должна была быть не только, как какая-то завалящая жена Цезаря, но должна была быть величественной, как Юнона, гордой, как Артемида, неприкосновенной, как Афина-Паллада. Разве можно представить себе, что в Лондоне или Монте-Карло какой-нибудь негодяй обратится так к Поле Фильд?!

Он сидел, опустив голову на руки, спрашивая себя, на какого рода женщине он женился. Она казалась такой же далекой от него, как и звезды экрана, которых он видел, посещая вместе с Нестой кино.

"я". Он был уверен, что они станут друзьями.

- Я тоже уверена, что мы будем друзьями, - сказала лэди Пандольфо, холодно заглянув в глаза Грегори. И оба сразу почувствовали уверенность, что никогда не будут ими.

Увидев убранство будуара, на которое Грегори потратил много сил, превратив его из холодного музея, посредством пестрых ситцев в подобие жилой комнаты, она сразу же безапелляционно заявила, что переменит все и заменит старинную обстановку тяжелыми шелками и золотом.

Хотя право было и на её стороне, но есть различные способы выражать свое владычество. Инстинктивная взаимная неприязнь быстро увеличивалась. Она сразу же прекратила близкия отношения с Грегори, жившим в семейной обстановке Пандольфо, и потребовала, чтоб ему отделили апартаменты, хотя и в том же доме, но вдалеке от центра его.

Пандольфо раструбил о своей женитьбе. По свойственной ему широкой манере он дал жене неограниченную свободу покупать все, что ей вздумается, из нарядов и драгоценностей. Она была одета вся в мечту - раз он женился на ней, то все малейшия её желания должны были быть удовлетворяемы.

Где была общественная жизнь, на которую она разсчитывала? Кто были те нелепые люди, которые побывали у них и в свою очередь пригласили их к себе? Разве он не знал никого интереснее?

Эти вопросы казались ему ударами молота. Он впервые почувствовал что у него не было общественной жизни в её представлении. Интенсивность работы не позволяла ему уделять время праздным удовольствиям. Для отдыха он всегда искал общества мужчин. С обществом же прожигателей жизни он был знаком очень мало. Прошло лишь несколько лет с тех пор, как он был награжден первым знаком отличия и попал в Общество Величайших Людей Империи. Кроме лэди Димитер и её кружка - знакомства его были мимолетны. У него не было ни времени, ни возможности заводить новый круг знакомству сообразно с её вкусами.

Он стоял на краю все расширявшейся пропасти и почти не замечая ее. Все его мысли сосредоточивались на одной: как получить Полиний, если нельзя добыть руды в Андах.