| Сквозь слюду прозрачной влаги |
| Видел он, как ходят рыбы |
| Глубоко под дном пироги; |
| Как резвится окунь, Сава, |
| Словно солнца луч сияя; |
| Как лежит на дне песчаном |
| Шогаши, омар ленивый, |
| Словно дремлющий тарантул. |
| |
| На корме сел Гайавата |
| С длинной удочкой из кедра; |
| Точно веточки цикуты, |
| Колебал прохладный ветер |
| |
| На носу его пироги |
| Села белка, Аджидомо; |
| Точно травку луговую, |
| Раздувал прохладный ветер |
| Мех на шубке Аджидомо. |
| |
| На песчаном дне на белом |
| Дремлет мощный Мише-Нама, |
| Царь всех рыб, осетр тяжелый, |
| Раскрывает жабры тихо, |
| Тихо водит плавниками |
| И хвостом песок взметает. |
| В боевом вооруженье, - |
| Под щитами костяными |
| На плечах, на лбу широком, |
| В боевых нарядных красках - |
| Голубых, пурпурных, желтых, - |
| Он лежит на дне песчаном; |
| И над ним-то Гайавата |
| Стал в березовой пироге |
| |
| |
| "Встань, возьми мою приманку! - |
| Крикнул в воду Гайавата. - |
| Встань со дна, о Мише-Нама, |
| Подымись к моей пироге, |
| Выходи на состязанье!" |
| В глубину прозрачной влаги |
| Он лесу свою забросил, |
| Долго ждал ответа Намы, |
| Тщетно ждал ответа Намы |
| И кричал ему все громче: |
| "Встань, царь рыб, возьми приманку!" |
| |
| Не ответил Мише-Нама. |
| Важно, медленно махая |
| Плавниками, он спокойно |
| Вверх смотрел на Гайавату, |
| Долго слушал без вниманья |
| |
| Крик его нетерпеливый, |
| Наконец сказал Кенозе, |
| Жадной щуке, Маскенозе: |
| "Встань, воспользуйся приманкой, |
| Оборви лесу нахала!" |
| |
| В сильных пальцах Гайаваты |
| Сразу удочка согнулась; |
| Он рванул ее так сильно, |
| Что пирога дыбом встала, |
| Поднялася над водою, |
| Словно белый ствол березы |
| С резвой белкой на вершине. |
| |
| Но когда пред Гайаватой |
| На волнах затрепетала, |
| Приближаясь, Маскеноза, - |
| Гневом вспыхнул Гайавата |
| И воскликнул: "Иза, иза! - |
| Стыд тебе, о Маскеноза! |
| Ты лишь щука, ты не Нама, |
| Не тебе я кинул вызов!" |
| |
| Со стыдом на дно вернулась, |
| Опустилась Маскеноза; |
| А могучий Мише-Нама |
| |
| Неуклюжему Самглаву: |
| "Встань, воспользуйся приманкой, |
| Оборви лесу нахала!" |
| |
| Словно белый, полный месяц, |
| Встал, качаясь и сверкая, |
| Угудвош, Самглав тяжелый, |
| И, схватив лесу, так сильно |
| Закружился вместе с нею, |
| Что вверху в водовороте |
| Завертелася пирога, |
| Волны, с плеском разбегаясь, |
| По всему пошли заливу, |
| А с песчаных белых мелей, |
| С отдаленного прибрежья |
| Закивали, зашумели |
| Тростники и длинный шпажник. |
| |
| Но когда пред Гайаватой |
| Из воды поднялся белый |
| И тяжелый круг Самглава, |
| |
| "Иза, иза! - Стыд Самглаву! |
| Угудвош ты, а не Нама, |
| Не тебе я кинул вызов!" |
| |
| Тихо вниз пошел, качаясь |
| И блестя, как полный месяц, |
| Угудвош прозрачно-белый, |
| И опять могучий Нама |
| Услыхал нетерпеливый, |
| Дерзкий вызов, прозвучавший |
| По всему Большому Морю. |
| |
| Сам тогда он с дна поднялся, |
| Весь дрожа от дикой злобы, |
| Боевой блистая краской |
| И доспехами бряцая, |
| Быстро прыгнул он к пироге, |
| Быстро выскочил всем телом |
| На сверкающую воду |
| И своей гигантской пастью |
| Поглотил в одно мгновенье |
| |
| |
| Как бревно по водопаду, |
| По широким черным волнам, |
| Как в глубокую пещеру, |
| Соскользнула в пасть пирога. |
| Но, очнувшись в полном мраке, |
| Безнадежно оглянувшись, |
| Вдруг наткнулся Гайавата |
| На большое сердце Намы: |
| Тяжело оно стучало |
| И дрожало в этом мраке. |
| |
| И во гневе мощной дланью |
| Стиснул сердце Гайавата, |
| Стиснул так, что Мише-Нама |
| Всеми фибрами затрясся, |
| Зашумел водой, забился, |
| Ослабел, ошеломленный |
| Нестерпимой болью в сердце. |
| |
| Поперек тогда поставил |
| Легкий челн свой Гайавата, |
| |
| В суматохе и тревоге, |
| Не упасть и не погибнуть. |
| Рядом белка, Аджидомо, |
| Резво прыгала, болтала, |
| Помогала Гайавате |
| И трудилась с ним все время. |
| |
| И сказал ей Гайавата: |
| "О мой маленький товарищ! |
| Храбро ты со мной трудилась, |
| Так прими же, Аджидомо, |
| Благодарность Гайаваты |
| И то имя, что сказал я: |
| Этим именем все дети |
| Будут звать тебя отныне!" |
| |
| И опять забился Нама, |
| Заметался, задыхаясь, |
| А потом затих - и волны |
| Понесли его к прибрежью. |
| И когда под Гайаватой |
| |
| Понял он, что Мише-Нама, |
| Бездыханный, неподвижный, |
| Принесен волной к прибрежью. |
| |
| Тут бессвязный крик и вопли |
| Услыхал он над собою, |
| Услыхал шум длинных крыльев, |
| Переполнивший весь воздух, |
| Увидал полоску света |
| Меж широких ребер Намы |
| И Кайошк, крикливых чаек, |
| Что блестящими глазами |
| На него смотрели зорко |
| И друг другу говорили: |
| "Это брат наш, Гайавата!" |
| |
| И в восторге Гайавата |
| Крикнул им, как из пещеры: |
| "О Кайошк, морские чайки, |
| Братья, сестры Гайаваты! |
| Умертвил я Мише-Наму, - |
| |
| Поскорее на свободу, |
| Рвите клювами, когтями |
| Бок широкий Мише-Намы, |
| И отныне и вовеки |
| Прославлять вас будут люди, |
| Называть, как я вас назвал!" |
| |
| Дикой, шумной стаей чайки |
| Принялися за работу, |
| Быстро щели проклевали |
| Меж широких ребер Намы, |
| И от смерти в чреве Намы, |
| От погибели, от плена, |
| От могилы под водою |
| Был избавлен Гайавата. |
| |
| Возле самого вигвама |
| Стал на берег Гайавата; |
| Тотчас крикнул он Нокомис, |
| Вызвал старую Нокомис |
| Посмотреть на Мише-Наму: |
| |
| И его клевали чайки. |
| |
| "Умертвил я Мише-Наму, |
| Победил его! - сказал он. - |
| Вон над ним уж вьются чайки. |
| То друзья мои, Нокомис! |
| Не гони их прочь, не трогай: |
| Я от смерти в чреве Намы |
| Был сейчас избавлен ими. |
| Пусть они свой пир окончат, |
| |
| А когда, с заходом солнца, |
| Улетят они на гнезда, |
| Принеси котлы и чаши, |
| Заготовь к зиме нам жиру". |
| |
| |
| Просидела на прибрежье. |
| Вот и месяц, солнце ночи, |
| Встал над тихою водою, |
| Вот и чайки с шумным криком, |
| |
| Полетели к отдаленным |
| Островам на Гитчи-Гюми, |
| И сквозь зарево заката |
| Долго их мелькали крылья. |
| |
| |
| А Нокомис терпеливо |
| Принялася за работу |
| И трудилась в лунном свете |
| До зари, пока не стало |
| |
| А когда сменило солнце |
| Бледный месяц, - с отдаленных |
| Островов на Гитчи-Гюми |
| Воротились стаи чаек, |
| |
| |
| Трое суток, чередуясь |
| С престарелою Нокомис, |
| Чайки жир срывали с Намы. |
| Наконец меж голых ребер |
| |
| Чайки скрылись, улетели, |
| И остались на прибрежье |
| Только кости Мише-Намы. |