На Диком Западе.
Часть II. Золотые прииски Бобровой реки.
Глава первая. Неожиданная встреча

ЧАСТЬ II
ЗОЛОТЫЕ ПРИИСКИ БОБРОВОЙ РЕКИ 

Глава первая
НЕОЖИДАННАЯ ВСТРЕЧА

Темная ночь покрывала равнины прерии. Южное небо горело звездами - огненными, блестящими почти на черном небе. Дневные звуки, которыми живет прерия, сменились оригинальным, не лишенным гармонии хором, доказывающим, что и после захода солнца пустыня дышит жизнью.

Огненная точка зажглась на ровной открытой местности, мерцая и переливаясь в обманчивой дали и представляясь одной из ярких звезд, склонившихся к горизонту. Но опытный путешественник сразу определил бы, что это огонь костра, разложенного охотниками прерии. Вокруг этого костра расположились уже знакомые нам охотники: они спали чутким, тревожным сном.

Около костра виднелась фигура часового. Он медленно ходил между спящих и время от времени останавливался, опираясь на ружье, задумчиво вглядывался во тьму ночи и напряженно прислушивался к каждому доносившемуся до него звуку.

По первому взгляду на стройную, характерную фигуру человека, в ней можно было угадать знаменитого охотника Запада - Разящую Руку.

Экспедиция уже пятые сутки находилась в пути и приближалась к цели. Горделивые уступы Кордильеров красовались перед путешественниками уже двое суток, с каждой пройденной милей все яснее и яснее выказывая и свои увенчанные белоснежным покровом вершины, и прихотливые очертания горных склонов.

Чем ближе становилась цель путешествия, тем большее возбуждение овладевало охотниками: могущественная сила золота оказывала свое воздействие. Каждый уже строил планы и мечтал о будущем богатстве.

Только один невозмутимый краснокожий вождь оставался безучастным свидетелем волнений, переживаемых его спутниками. Весь он как нельзя более подходил к окружающей обстановке, как бы составлявшей фон, на котором вырисовывалась его величавая фигура.

Снисходительное отношение, с которым он смотрел на тревоги и ожидания своих спутников, невольно проглядывало в нем и смешивалось с удивлением, которое возбуждали в нем эти тревоги. Шумные города, в которых люди бьются из-за куска хлеба, где они интригуют, завидуют, волнуются; где взгляд встречает повсюду только кирпичные стены и грудь вдыхает только прокопченный, смешанный с дымом воздух, - все это было знакомо краснокожему вождю. Он бывал в этих городах, когда ему приходилось ходить к белым с тем, чтобы хлопотать за своих братьев и подписывать всегда нарушаемые договоры; и теперь он не мог без трепета вспоминать о том ужасе, который постоянно испытывал в этих городах, - он задыхался и, оглушенный, подавленный, уничтоженный, не знал, как выбраться на свободу и вдохнуть воздух родной пустыни.

И из-за чего бьются, враждуют и страдают эти белые?

Из-за кусочков желтого, ни к чему не пригодного металла? Странно, непостижимо для вождя...

И те самые люди, которых он знал и уважал, из которых одного он считал героем, достойным вечно охотиться в прериях Великого Духа, - как они сразу изменились, едва он повел их за этим проклятым золотом! Даже он, его брат, и тот изменил свое поведение достойного мужа при мысли о золоте!

И теперь среди величественной красоты ночи краснокожий вождь, не меняя своего положения, устремил взгляд на своего друга. О чем он думает?.. О своей семье, родных полях?.. Да, ему нужно золото, и, нарушая заветы своих предков-вождей, Виннету не делает ничего позорного... Но зачем же эти белые так устроили свою жизнь, что она ничего не стоит для того, кто не обладает этим презренным металлом, женской игрушкой!

Вождь вздохнул.

Как ни тих был вздох Виннету, он заставил охотника обернуться.

Виннету встал и подошел к нему.

-- Пусть мой брат ляжет, - проговорил он на языке апачей, - его час прошел.

-- Я чувствую близость человека, - тихо сказал охотник.

С особой отчетливостью он ощущает приближение чужого человека, пусть тот и находится очень далеко. Ночью же эта способность проявляется с еще большей силой.

Не ответив ни слова, вождь замер в той же позе, что и охотник, как бы стараясь проникнуть в мертвую предрассветную тишину и уловить никому не слышные звуки.

Прошло минуты три.

-- Мой брат прав, - прошептал Виннету. - Кто-то есть в пустыне.

Он вернулся к костру и дотронулся до плеча спавшего Дэви. Охотник тотчас же вскочил на ноги.

-- Пусть мой брат смотрит хорошенько! - проговорил вождь.

Сам он вернулся к Разящей Руке, и оба они неслышно скрылись в прерии.

На смену черноте ночи пришли предрассветные сумерки. Звезды побледнели. Красноватые, мерцающие полосы протянулись на восток. В этом дрожащем и призрачном полусвете все предметы приняли обманчивые, странные очертания.

Разящая Рука и Виннету быстро и бесшумно продвигались вперед, руководствуясь своим чутьем. Изредка, как бы замирая, они приостанавливались на секунду.

-- Близко, - прошептал вождь.

Разящая Рука молча сделал знак своему другу. Тот отделился от него и пошел вправо. Выждав минуту, охотник пошел вперед, держа наготове свой страшный карабин.

-- Не понимаю, - пробормотал он, пройдя несколько шагов, и остановился.

Теперь, несмотря на утренние сумерки, он ясно видел следы человека. Впрочем, следы эти были так заметны, что мимо них не прошел бы и менее опытный человек.

Было очевидно, что их оставил человек, совсем не знакомый с условиями, всеми соблюдаемыми в пустынях Запада. Ни один охотник, а тем более индеец, не решился бы так беспечно указывать всякому желающему путь, по которому он прошел. Именно это обстоятельство и привело в недоумение Разящую Руку.

-- Новичок, - решил он, вглядываясь в следы, - положительно новичок... Во всяком случае, он где-то близко! - проговорил он через минуту.

Его проницательный взгляд тотчас отметил шагах в двустах, под уединенным деревом, фигуру спящего человека. Одновременно он различил и приближающегося с другой стороны вождя апачей.

Через минуту оба они стояли перед закутанным в одеяло человеком.

Возле него лежал красивый штуцер, но достать его одним движением руки было бы трудно в случае внезапной тревоги.

-- Лошадь там! - прошептал индеец, показывая на восток.

Даже Виннету не смог скрыть своего удивления.

-- Уф! - проговорил он. - Бледнолицый, кажется, мертв.

-- Нет, он дышит! - отвечал охотник.

Как бы в подтверждение этих слов человек отвернулся и еще плотнее натянул на голову одеяло, видимо обеспокоенный предрассветным холодком.

Разящая Рука дотронулся до спящего рукой. Тот не шевелился.

-- Да проснитесь же, сэр! - крикнул он, встряхивая его.

Тот быстро вскочил на ноги и, видимо, удивленный, но совсем не испуганный появлением незнакомых ему людей, с любопытством уставился на обоих.

Перед охотниками стоял юноша, почти еще мальчик, на вид не старше семнадцати лет, несмотря на высокий рост и крепкое сложение.

Серая куртка с зелеными кантами плотно охватывала его стройный стан. Панталоны из лосиной кожи были вправлены в высокие штиблеты, черные волосы, спутанные во сне, спускались на высокий лоб и обрамляли красивое, свежее лицо. В руке он держал черную тирольскую шляпу с пером.

-- Однако, сэр, - проговорил Разящая Рука, - вы довольно крепко спите.

-- Устал! - рассмеялся юноша, переводя взгляд на индейца. - Он мирный? - наивно спросил он.

-- Мирный, - не мог не улыбнуться охотник. - Но скажите мне, пожалуйста, кто пустил вас в прерию?

-- Пустил? Меня? Я поехал сам, сэр!

-- И давно вы едете?

-- Двадцать восьмой день.

-- И вы до сих пор не ограблены и не оскальпированы?

-- О, сэр, это ведь только в романах описываются подобные ужасы! Кроме того, я вооружен.

-- Хорошо же вы пользуетесь своим оружием! Где оно?

Юноша вспыхнул и поднял с земли ружье.

-- Раз вы до сих пор еще живы, скажите: куда же вы направляетесь?

-- К горам, сэр, к истокам Бобровой реки!

-- Откуда моему сыну известно о существовании этой реки? - спросил он резким тоном.

-- Виноват, сэр, я бы не хотел этого говорить.

Виннету быстро произнес несколько слов по-апачски, после чего Разящая Рука с удивлением и любопытством посмотрел на юношу.

-- Ну, сэр, - сказал он, - так как мы едем в одно место, то не угодно ли вам присоединиться к нам?

-- Благодарю вас, сэр, с удовольствием. Меня зовут Вильям Кребс.

Охотник пожал протянутую ему руку.

-- Я известен в пустыне под именем Разящей Руки, - сказал он, - иногда меня называют Олдом {Old - старый (англ.).}, хотя, как видите, я еще не стар... А это мой друг, вождь апачей Виннету.

Юноша пожал руку и вождю.

-- Очень рад, сэр, - сказал он, - мне рассказывали много ужасов про апачей!..

-- Апачи великие воины, - произнес Виннету, - они не обижают беззащитных.

-- Теперь, сэр Кребс, собирайтесь - нам пора присоединиться к нашим товарищам.

-- Разве вы не одни?

-- Нет... Наш бивак недалеко отсюда... Неужели вы не заметили нашего костра?

-- Нет, сэр, я так устал и так крепко спал... Я сейчас, сэр...

Вильям свистнул.

Послышался конский топот, и через несколько секунд перед юношей стоял чудесный арабский конь белоснежной масти.

-- Как до сих пор не украли у вас эту чудную лошадь? - удивился Разящая Рука.

-- О, сэр, Блекки никому не дается, кроме меня, - отвечал юноша, лаская животное и проворно накладывая седло, - он загрызет всякого, кто только осмелится до него дотронуться. Уверяю вас, что он разбудил бы меня, если бы вы подошли ко мне с дурными намерениями.

Виннету кивнул головой.

-- Он заметил меня, когда я подходил, - сказал он, - умная лошадь все время следила за мной. Она понимает, какой человек злой, а какой нет...

-- Скажите, Вильям, - спросил Разящая Рука, - что это у вас за инструменты?

-- Здесь, сэр Олд, мотыги, лопата, топор и прибор для промывки золота.

-- Где же мой сын думает копать золото? - спросил Виннету.

-- На Бобровой реке.

Олд и Виннету снова обменялись несколькими фразами на апачском языке, после чего охотник сказал, качая головой:

-- Ну, во всяком случае, я бы не советовал вам говорить об этом каждому встречному: это может привести вас к дурным последствиям.

-- О, сэр, я очень хорошо чувствую людей. Кроме того, ваши имена уже знакомы - вдали от этих мест их произносили с уважением. Я от души рад этой встрече.

-- Мой сын сказал хорошо! - одобрил Виннету.

-- Идемте же, - предложил Олд.

Солнце уже поднялось над горизонтом. Дальние горные цепи курились в прозрачной дымке. Прерия ожила. Мириады насекомых оглашали ее разнообразным стрекотанием, а сверху неслись всевозможные звуки, издаваемые представителями пернатого царства.

Вдали, около горевшего костра, на котором варился кофе, виднелась группа охотников.

Появление нового спутника вызвало немалое удивление, но по обычаю никто не задавал никаких вопросов.

Разящая Рука назвал своих товарищей по именам, или, скорее, прозвищам, приобретенным ими во время жизни в прериях, и представил им юного золотоискателя.

-- С каким удовольствием я выпью кофе! - воскликнул Вильям.

-- Разве вам давно не приходилось его пить? - поинтересовался Бауман.

-- Мне не советовали раскладывать костер, - отвечал Кребс, - чтобы не привлекать чьего-либо внимания, поэтому и кофе приходилось пить очень редко.

Виннету, несмотря на свое обычное самообладание, с трудом скрывал любопытство, которое вселял в него новый компаньон предприятия, и внимательно следил за ним во время завтрака.

Разящая Рука один из всех прекрасно понимал, чем вызвано любопытство апачского вождя. Ему самому чрезвычайно хотелось узнать, откуда Вильяму Кребсу известна тайна апачского вождя. Несомненно, что Вильям Кребс знает о золотых россыпях Бобровой реки, что, как он и сам говорил, являлось целью его путешествия.

Но если тайна известна Кребсу, значит она могла быть известна и другим людям?!

Выяснить этот чрезвычайно важный вопрос, по мнению Олда, было необходимо: в городах западных штатов всегда полно всевозможных авантюристов, не брезгующих никакими средствами для наживы. Если молодой человек говорил о своем предприятии, если, собираясь в экспедицию, он не проявил должной осторожности, - надо ожидать, что по его следам идет шайка отчаянных негодяев. Подобная встреча гораздо опаснее, чем возможность столкновения с индейцами: авантюристы лучше вооружены, отважнее их и, главное, неразборчивы в средствах...

Весьма понятно, почему подобная шайка, знающая о цели поездки молодого человека, не только не нападала на него до сих пор, но даже и охраняла его: если бы Вильям Кребс погиб, вместе с ним погибла бы и его тайна! Этим в глазах Разящей Руки объяснилось и то загадочное обстоятельство, что с неопытным и беспечным человеком до сих пор не случилось никакого несчастия, - он был под бдительным надзором.

Итак, выяснить это обстоятельство было совершенно необходимо.

-- Надо остерегаться! - сказал он.

Виннету осадил лошадь, и оба они незаметно удалились от своих товарищей.

-- Что хочет сказать Разящая Рука? - спросил вождь.

-- Молодой человек неосторожен.

Виннету наклонил голову в знак согласия.

-- Он едет из города, по дороге он проезжал много селений и мог проговориться о цели своего путешествия.

Виннету кинул на охотника тревожный взгляд:

-- Пусть мой брат говорит!..

-- В селениях и городах много дурных людей - они могут следить за молодым человеком и, вероятно, следят. Надо быть осторожными.

Вождь подумал с минуту.

-- Как думает мой брат, - спросил он, - откуда молодому юноше могла стать известна великая тайна апачских вождей?

-- Я сам думал об этом; он, видимо, не хочет признаться...

-- Почему?

-- Может быть, он связан словом.

-- Слово надо хранить.

-- Что же скажет мой брат?

-- Виннету и Разящая Рука будут осторожны.

-- Говорить ли об этом другим?

-- Нет.

-- Так же думаю и я.

-- Но пусть мой брат поговорит с молодым человеком.

-- Пусть он постарается узнать, как вел себя молодой человек дорогой.

-- Хорошо.

-- Разящая Рука поедет впереди. Виннету останется сзади.

Олд поехал вперед и догнал отряд.

Вильям Кребс, как и следовало ожидать, быстрее всего сошелся с сыном старого Баумана - Мартином. Оба юноши ехали рядом и вели оживленный разговор. Великолепная лошадь Вильяма вызывала всеобщее удивление.

-- У меня хорошая лошадь, - сказал Олд, подъезжая к ним, - но, мне кажется, она никак не идет в сравнение с вашей.

-- Еще не было коня выносливее, быстрее и умнее моего Блекки! - отвечал юноша, гладя лошадь по шее.

Благородное животное повернуло голову и взглянуло на своего хозяина, как бы понимая, что речь идет о нем.

-- Не будет ли нескромным узнать, где вы могли достать такую красавицу?

-- Я сам воспитал ее.

-- В Америке чистокровные арабские лошади очень редки.

-- Она привезена из Европы.

-- Кто же ее привез?

-- Конечно, я.

-- Значит, вы не американец?

-- Я англичанин.

-- Простите, но я все-таки удивляюсь, как могли решиться родители пустить вас одного, неопытного и молодого, в такой опасный путь.

-- Мои родители в Англии! - с грустью произнес юноша.

-- А вы ищете счастья в Америке?

-- Богатства!

-- На что оно вам?

-- Если вы приехали в Америку без всяких средств, то как вы могли перевезти и свою лошадь?

-- Это она меня перевезла.

-- Она?!

-- Да.

-- Я не понимаю вас.

-- Ничего нет проще: мой Блекки и в Англии считался знаменитейшей лошадью. Когда мой отец внезапно потерял все состояние надо было подумать о продаже Блекки...

-- Продать такую лошадь?..

-- Что же было делать? - с грустью отвечал Вильям. - Один из нью-йоркских богачей предложил за нее двадцать тысяч долларов...

-- Целое состояние!

-- Для меня и моих родителей эта цифра очень ничтожна!

-- Неужели ваши требования так велики? - воскликнул изумленный охотник. - С этими деньгами можно было бы начать дело...

-- Да, но, во-первых, для этого надо было продать Блекки, а во-вторых, мой отец...

Юноша остановился.

-- Не продолжайте, если вам это неприятно...

-- Нет, ничего. Мой отец вел обширную торговлю. Неожиданное несчастье привело его к банкротству... Прежде чем начать новое дело, ему надо заплатить старые долги...

-- Понимаю!

-- Таким образом, двадцать тысяч долларов не помогли бы нам. Но я считаю - и кредиторы моего отца признали это, - что Блекки моя личная собственность. Продав его, я этими деньгами мог бы обеспечить всю семью. Разлука была неминуема, но я сам решил доставить моего друга в Нью-Йорк. Когда я привел его к новому владельцу, Блекки проявил такое отчаяние...

-- В чем же оно выразилось?

-- Когда я простился с ним, он бросился за мной и не хотел уходить... Справиться с ним не было возможности... Тогда мистер Пейс предложил мне уплатить стоимость переезда и оставить лошадь себе. Этого я сделать не мог. Он согласился ждать и, кроме того, - дал мне тысячу долларов. Пятьсот из них я отослал домой, а с остальными мы с Блекки едем отыскивать наше богатство и счастье.

-- Но почему пришло вам в голову отыскивать золото в долине Бобровой реки?

в первые времена нашествия испанцев в Америку они истребили одно из племен ацтеков, не желавших открыть им места, где они добывали золото. Это племя отличалось сравнительно высокой культурой и обитало по течению Бобровой реки. Может быть, я ошибаюсь...

-- Тем лучше! - воскликнул Кребс.

-- Да, но не догадается ли кто о цели нашего путешествия?

-- Я не скрывался, но не говорил, куда еду.

-- Нет, хотя Блекки временами беспокоился.

-- Дурной знак! - пробормотал Олд, отъезжая в сторону.