| Автор: | Майер Г., год: 1873 |
| Категории: | Роман, Историческое произведение |
VI. Ночь после битвы
Прошло несколько часов после отъезда ван Шафлера, и волнение, причиной которого он невольно был, скоро успокоилось. Пробило десять часов, улицы опустели, и если бы не пронзительный голос и трещотка ночного сторожа, можно было бы слышать шорох мыши.
Семейство оружейника собралось, по обыкновению, к ужину, но на этот раз ужин был невеселый; все молчали и, казалось, были погружены в тяжкие думы.
Даже Вальтер, всегда разговорчивый и беззаботный, не проронил ни одного слова и не дотронулся до второй кружки пива. Это была важная примета, потому что он привык каждый вечер выпивать по три кружки.
Вдруг раздался стук в дверь, ведущую в аллею.
-- Я вам говорил, что это должно быть! - вскричал Вальтер. - Я хорошо знаю наши законы.
-- Да ты ничего не сказал нам, - отвечала испуганная Марта.
-- Не сказал, так думал, - возразил мастер.
В двери застучали сильнее.
-- Ну что ж, надобно отворить. Нельзя сопротивляться закону, - сказал Вальтер.
Оттолкнув Франка и Маргариту, которые встали, он взял лампу и пошел сам к наружной двери.
-- Кто там? - спросил он.
-- Я, Ван-дер-Эльс, судья. Отворите поскорее, мастер Вальтер, и не шумите.
Оружейник отпер дубовую дверь и удивился, что судья был один, а не в сопровождении солдат.
-- Вы один, судья? - проговорил он.
-- Я теперь не судья, а ваш друг Ван-дер-Эльс. Запирайте поскорее дверь, чтобы не узнали, что я был у вас, и ведите меня к вашему ученику Франку, если он дома.
-- Он ужинал с нами, - сказал оружейник и ввел его в общую комнату. Судья поклонился Марте и Марии и, сев на кресло, обратился к Франку:
-- Молодой человек, я знаю, что происходило сегодня у городских ворот, и знаю несчастную причину драки; к вам я пришел за тем, чтобы спросить: можете ли вы оправдаться в том, в чем вас обвиняют?
-- В чем нас обвиняют? - спросил Франк.
-- Это правда, мессир.
-- Несчастный! А знаете ли вы, что офицер этот умер?
-- Боже мой! Офицер бурграфа убит! - вскричала Марта с ужасом, а Мария побледнела.
-- Это еще опаснее, нежели я думал, - сказал Вальтер.
-- Да, - сказал судья. - Вы, может быть, не знаете закона, что всякий гражданин или простолюдин, который осмелится ударить военного, выдается начальнику отряда и тот имеет право тотчас казнить его. Вот участь, которая ожидает вас, молодой человек.
-- Сжальтесь над ним, спасите! - вскричали мать и дочь, бросаясь к ногам судьи.
. - Что вы просите, друзья мои! Что я могу сделать? Я знаю, что Франк честный и храбрый малый, и что он хотел спасти из западни вашего друга, но капитан наемников знает свои права и воспользуется ими завтра утром. Франк будет взят и повешен, и я пришел предупредить вас об этом.
-- Бедный Франк, - говорила рыдая Марта, не замечая, что ее дочь лишилась чувств.
-- Какое несчастье! - сказал Вальтер. - Верно Франку суждено было стать убийцей.
-- Это правда, мастер, - отвечал молодой работник, - и лучше бы я убил Перолио. Бедный офицер не сделал мне никакого зла.
-- Друг мой, Ван-дер-Эльс, - продолжал Вальтер, сжимая руку судьи, - нет ли средства спасти его?
- Никакого. Капитан уже был у меня с приказом бурграфа, чтобы я выдал ему виновного. Я хотел отговориться тем, что не знаю убийцы, но он сам назвал мне Франка, первого работника у оружейника "Золотого шлема". Что мне было делать, друг Вальтер! Разве я мог ослушаться приказания бурграфа, закона? Однако я отвечал, что город наш имеет свои привилегии и, что после звона ночных сторожей я не имею права войти в дом первого синдика оружейного цеха, где живет обвиненный.
-- О, если бы наши привилегии помогли нам спасти этого несчастного! - произнес Вальтер. - Если бы завтра, когда придет судья, Франк был в безопасном месте... Надобно воспользоваться несколькими часами ночи и спасти его.
-- Да, Франк, - проговорила Марта, - беги сейчас же в Гарлем, к нашему родственнику Гюйсману... он тоже оружейный мастер.
-- Там он, конечно, был бы в безопасности, - проговорил Вальтер, - только как выйти из города? Теперь ворота заперты и солдаты стерегут их. Нельзя ли, чтобы он переоделся и вышел из города?
-- Нет, это очень опасно, - отвечал судья, - потому что солдаты будут строго всех осматривать. Здесь его тоже невозможно спрятать, потому что, по закону, укрыватели преступников наказываются смертной казнью.
-- Я не хочу, чтобы за меня страдали другие! - произнес Франк.
В это время Вальтер, ходивший по комнате, остановился, говоря сам с собой:
-- Какая мысль... попробуем. Не плачьте, дети, я нашел средство!
-- Что же это такое, друг Вальтер? - спросил с любопытством судья.
-- Вот что. Вы знаете, что почти возле городских ворот у меня есть сарай, в котором стоит телега для перевозки тяжестей. Сосед мой, пивовар ван Шток, просил у меня эту телегу на завтрашнее утро перевезти в ней десять бочек пива в монастырь св. Агаты. Я дал ему ключ от сарая, и так как он отправляет пиво рано утром, то вероятно бочки уже положены на телегу.
-- Что же потом, мастер?
-- Послушайте, мессир Ван-дер-Эльс, утопающий хватается за соломинку, отчего нам не схватиться за бочку?
-- Как это?
-- А вот как. У меня есть другой ключ от сарая, и если бочки сложены на телегу, то Франк спасен.
-- Каким образом?
-- Мы выбьем дно одной бочки, выльем куда-нибудь пиво (я заплачу за него ван Штоку). Франк влезет туда и просверлит несколько дырочек, чтобы проходил воздух, я вставлю опять дно, только не так крепко, чтобы его можно было выбить ударом кулака.
Судья покачал головой, как бы сомневаясь в успехе этого предприятия.
-- Не отнимайте у нас надежды, Ван-дер-Эльс. Другого средства нет, отчего не попробовать это?
-- Делайте, как хотите, и Бог поможет вам. Только не говорите, что я был у вас.
И судья простился с хозяевами, а Вальтер проводил его, посмотрев сперва, нет ли кого на улице.
Войдя опять в комнату, оружейник увидел, что Франк печально сидит в углу.
-- Что же ты, друг? Надобно торопиться, пойдем. О чем ты задумался?
-- Я думаю, мастер, не лучше ли мне остаться здесь и ждать заслуженного наказания. Я могу погубить и вас, спасая свою жизнь, которая мне самому в тягость.
-- Что это значит, Франк? Ты боишься, что я попаду в беду, но разве ты не принадлежишь к моему семейству? Разве ты не защищал того, который тоже будет принадлежать к моему семейству? Кому ж хлопотать о тебе, как не мне? Ты говоришь, что жизнь тебе в тягость... в двадцать два года! Это что-то странно... Верно ты был у нас очень несчастлив? Верно, Марта и я притесняли тебя и обижали? Стало быть, я дурно сделал десять лет тому назад, что взял бедного сироту и воспитал его как сына?
-- О мастер! Не говорите этого, прошу вас, - умолял Франк, плача как ребенок.
-- Ты не жалеешь своей жизни, неблагодарный! Но вспомнил ли ты о тех, кого оставляешь? О Марте, которая любит тебя так же, как свою дочь, о Марии, твоей сестре, которая не может осушить своих слез, наконец подумал ли ты обо мне? Я воспитал тебя, научил своему ремеслу и горжусь тобой, как моим сыном. Неужели ты думаешь, что и мне не жаль потерять тебя? Клянусь св. Мартином, я буду бороться до конца жизни, чтобы только спасти тебя.
Вместо ответа Франк бросился в объятия Вальтера.
Молодой работник стал на колени перед Мартой, нежно поцеловал ее руки и сказал:
-- Матушка, исполните мою последнюю просьбу.
-- Говори, дитя мое, что тебе надо?
-- Благословите меня, как бы меня благословила родная мать.
-- Когда-нибудь! - вскричал Вальтер, отирая слезы и стараясь рассмеяться. - Надеюсь, вы увидитесь скоро. Только бы ему до утра выбраться из города, а потом я выпрошу ему у бурграфа прощение.
Марта, обняв Франка, подвела его к Марии.
-- Простись с сестрой, - сказала она.
И видя, что молодая девушка смешалась, продолжала:
Мария упала на грудь Франка, который крепко прижал ее к сердцу и дотронулся губами до ее раскрасневшейся щечки.
-- Мария, сестра моя! - проговорил он едва слышным голосом. - Завтра день Успения Богородицы, твой праздник; я приготовил тебе стальную цепочку с резным крестом моей работы, но ты получила сегодня такой великолепный подарок, что на мой нельзя и посмотреть... Все-таки возьми его и сохрани, милая Мария.
-- Я не расстанусь с ним никогда, обещаю тебе, милый брат. Я буду вечно носить твой подарок.
-- Благодарю, и когда будешь молиться, не забудь меня в своих молитвах.
-- Скорее, Франк, идем! - проговорил Вальтер и увлек за собой молодого человека. Отворив тихонько двери сарая, он сказал шепотом:
-- Браво! Бочки на телеге, и все готово, чтобы рано утром пуститься в дорогу.
Он начал осматривать воз и считать бочки, которые лежали в два ряда: шесть внизу и пять наверху.
-- Одиннадцать бочек! - проговорил оружейник. - Кажется я слышал, что сосед посылает в монастырь только десять, но что за беда! Главное дело в том, чтобы успеть все обделать так тихо, чтобы не услышали ночные сторожа. Мы возьмем крайнюю бочку в нижнем ряду, потому что из нее удобнее будет вылезти. За работу же, живее!
Потом Вальтер обтер внутренность бочки, просверлив в ней несколько дырочек, так что можно было дышать и видеть, и когда Франк влез туда, оружейник вставил опять дно и сказал, приложив губы к отверстию:
-- Прощай, сын мой, надейся и терпи. Бог спасет тебя.
И Вальтер, боясь возбудить подозрения, так же тихо вышел из сарая, запер дверь и осторожно пошел к дому, где все плакали и молились о спасении молодого человека.