Мандрагора.
Действие третье.

Действие третье.

Сцена первая.

Сострата, мессер Нича, Лигурио.

Сострата. Я всегда слыхала, что из двух зол умный человек должен выбирать меньшее. Если у вас нет другого средства, чтоб иметь детей, надо взяться за это, коли совесть не зазрит.

Нича. Это так.

Лигурио. Вы пойдете к дочери, а мессер и я пойдем к брату Тимотео, ее духовнику, и расскажем ему, в чем дело, чтобы уж вам не нужно было объясняться. Вот вы увидите, что он вам скажет.

Сострата. Хорошо, так и будет. Вам дорога туда; а я пойду к Лукреции и, во всяком случае, приведу ее поговорить с монахом.

Сцена вторая.

Мессер Нича и Лигурио.

Нича. Ты, может быть, удивляешься, Лигурио, зачем нужна тут целая история, чтобы уломать мою жену; но если б ты знал все дело, ты бы не удивлялся.

Лигурио. Я думаю, это оттого, что все вообще женщины подозрительны.

Нича. Нет, не то. Она была самое милое и самое уступчивое существо в мире; но поверила она одной соседке, что забеременеет непременно, если даст обет ходить сорок дней к ранней обедне. Она и дала обет и была у обедни уж, может быть, раз двадцать. Только видишь ты, один монашешко и стал кругом нее увиваться, да так, что она уж и не захотела идти к ним больше. Как это нехорошо; им бы пример подать, а они вот что! Неправду я говорю?

Лигурио. Кой черт, конечно, правду.

Нича. С тех пор она насторожила уши, как заяц; и что ты ей ни скажи, найдет тысячу отговорок.

. Да, уж после этого я не удивляюсь; но как она исполнила свой обет?

Нича. Просила разрешения.

Лигурио. Это хорошо. Дайте-ка мне, если есть с вами, двадцать пять дукатов. И монаха надо закупить поскорее и еще ему посулить.

Нича. На, бери! Это мне нипочем, я натяну на другом.

Лигурио. Эти монахи пройдохи и плуты; да так и должно быть, потому что им известны и наши грехи и свои. Кто с ними мало обращался, тот может очень обмануться, если думает, что сумеет заставить их плясать по своей дудке. Поэтому лучше вы с ним и не разговаривайте, чтоб не испортить всего дела! Ваш брат целый день за наукой, корпит над книгами, а в делах житейских толку не знает. (Про себя.) Он такой дурак, что я боюсь, пожалуй, все дело испортит.

Нича. Что же мне делать, скажи?

Лигурио. Представьте разговаривать мне, а вы не разговаривайте, пока я вам не подам знака.

Нича. Я согласен. Какой знак ты подашь?

Лигурио. Я прищурю один глаз и закушу губу. Уж вы делайте по-моему. Давно ли вы не говорили с этим монахом?

Нича. Больше десяти лет.

Лигурио. Это хорошо. Я ему скажу, что вы оглохли, а вы не отвечайте и не говорите ничего, пока мы не заговорим громко.

Нича. Так и будет.

. Вы не беспокойтесь, если я заведу разговор совсем не о том, чего мы желаем, все это пригодится для нашего дела.

Нича. Ну, в час добрый!

Сцена третья.

Монах Тимотео и донна.

Тимотео. Если вы хотите исповедоваться, я к вашим услугам.

Донна. Нет, не сегодня: меня ждут. С меня будет довольно и того, если я так немножко по душе вам выскажусь. Отслужили вы те акафисты Богородице?

Тимотео. Да, мадонна.

Донна. Возьмите вот флорин и служите два месяца по понедельникам заупокойные обедни по моему мужу. Вот тоже был чадо-то; уж очень его плоть одолевала: я никак не могу удержаться от волнения, как только его вспомню. Но вы думаете, что он находится в чистилище?

Тимотео. Без сомнения.

Донна. Ну, уж не знаю. Вам известно, что он со мной делал иногда. Сколько раз я вам за это жаловалась на него. Я уклонялась, сколько могла, но он был такой безответный. Ах, господи боже мой!

Тимотео. Не тревожьтесь; милосердье Божие велико. Была бы только добрая воля, а покаяться всегда есть время.

Донна. Как вы думаете, придет турка в этом году в Италию?

Тимотео. Да, если не будете Богу молиться, так несомненно придёт.

Донна. Ах, Господи сохрани! Эти дьяволы, как я их боюсь, ведь они на кол сажают. Но я вижу в церкви женщину, у которой есть полотно для меня: я пойду к ней. Прощайте.

. Будьте здоровы.

Сцена четвёртая.

Тимотео, Лигурио и мессер Нича.

Тимотео. Конечно, женщины самые милостивые существа, но зато и самые скучные. Бегать от них, так скуки не будет, но и доходу тоже, а кто с ними водится, так хоть и скучно, но зато польза есть. Да, это правда: нет худа без добра. (Увидев Ничу и  Лигурио.) Что вы здесь поделывате, добрые люди?.. Вас ли вижу, мессер Нича?..

Лигурио. Говорите громче, он так оглох, что ничего уж не слышит.

Тимотео. Добро пожаловать.

Лигурио. Громче.

Тимотео. Добро пожаловать.

Нича. Рад вас видеть.

Тимотео. Какие дела у вас?..

. Говорите со мной, отец; если вы захотите говорить так, чтоб он слышал, так вы наделаете тревоги на всю площадь.

Тимотео. Что вам угодно от меня?..

Лигурио. Мессер Нича и еще один хороший человек, о котором вы после узнаете, желают пожертвовать на подаяние несколько сот дукатов.

Нича. О, чтоб тебя разорвало!..

Лигурио. Молчание, черт возьми!.. Этих сотен будет не много. (К Тимотео.) Не удивляйтесь, отец, тому, что он говорит. Он ничего не слышит, покажется ему что-нибудь, он и отвечает некстати.

Тимотео. Продолжайте, и пусть он говорит, что хочет.

Лигурио. Часть этих денег со мной, решено вручить их вам, чтоб вы их раздавали по вашему усмотрению.

Тимотео.С большим удовольствием.

Лигурио. Но необходимо, чтобы, прежде чем вы получите эту милостыню, вы помогли нам в одной неприятной истории, которая случилась с доктором. Только вы одни и можете помочь; тут дело идет о чести его дома.

Тимотео

Лигурио. Я не знаю, известен ли вам Камилло Кальфучи, племянник доктора?

Тимотео. Я его знаю.

Лигурио. Он год тому назад уехал по своим делам во Францию; а так как жены у него нет, она умерла, он, чтобы дочь его, уж невеста, не осталась без надзора, поместил ее в монастырь. Название этого монастыря вам пока знать не нужно.

Тимотео. Что же далее?..

Лигурио. А далее вот что: по небрежности ли монахинь, или по собственной ветрености, она уж четыре месяца беременна: и если не поправить это дело умненько, - доктор, монашенки, девушка, Камилло, вся фамилия Кальфуччи будут обесчещены. Доктор так боится этого стыда, что дал обет: если это дело не огласится, дать триста дукатов на милостыню.

Нича. Что за болтовня!..

Лигурио (к Ниче). Молчите. (Монаху.) И сдать эти деньги вам на руки. Вы только и аббатиса можете помочь в этом деле.

Тимотео. Как?..

Лигурио

Тимотео. Об этом надо подумать.

Лигурио. Посмотрите, сколько добра выйдет, если сделаете это дело. Вы сохраните честность монастыря, девушки и ее родных; возвратите отцу дочь; угодите вот (указывая на Ничу) доктору и всем его родственникам, раздадите столько милостыни, сколько можно раздать из трех сот дукатов; а с другой стороны, вы сделаете обиду только куску мяса, еще не рожденному, ничего не чувствующему, который и без того тысячу раз может погибнуть. Я убежден, что такое дело, которое многим полезно и которое многих удовлетворяет, есть доброе дело.

Тимотео. Ну, господи благослови, будь по-вашему; будет сделано все, что вы желаете; для бога и из любви к ближнему всякое дело сделать можно. Скажите мне название монастыря, дайте лекарство и, если угодно, эти деньги, чтобы я мог начать добрые дела.

Лигурио. Теперь я вижу, что вы именно такой святой отец, как я предполагал. Вот возьмите часть денег. А монастырь называется... Подождите, вот одна женщина в церкви меня манит; я возвращусь сейчас. Не оставляйте мессера Ничу; я только на два слова.

Сцена пятая.

Тимотео и мессер Нича.

Тимотео. Давно ли беременна эта девушка?..

Нича. Удивительно это для меня.

Тимотео. Я говорю, давно ли беременна девушка?

Нича. Чёрт бы его побрал.

Тимотео

Сцена шестая.

Лигурио, Тимотео, мессер Нича.

Лигурио (к Ниче). Молчите, мессер. (Монаху.) Новости, отец.

Тимотео. Какие?..

Лигурио. Эта женщина, с которой я разговаривал, сказала мне, что девушка выкинула сама собой.

Тимотео (про себя). Вот тебе раз! Не видать мне этой милостыни как ушей своих.

Лигурио. Что вы говорите?..

Тимотео. Я говорю, что на вас теперь тем более лежит обязанность раздать эту милостыню.

Лигурио

Тимотео. Какое же это другое дело?..

Лигурио. Дело менее ответственное, менее скандальное, но более приятное для нас и более полезное для вас.

Тимотео. Что такое?.. Я с вами уж сошел в соглашение, и мне кажется, между нами установилась такая короткость, что нет такого дела, которого бы я не сделал для вас!

Лигурио. Я вам объясню это дело в церкви с глазу на глаз, а доктор пусть изволит подождать нас здесь. Мы сейчас возвратимся.

Нича. Как сказала жаба вороне.

Тимотео. Идем.

Сцена седьмая.

Мессер Нича (один.) День теперь или ночь?.. На яву я или во сне?.. Уж не пьян ли ( а я еще сегодня ничего не пил), что слушаю эту бестолочь. Мы согласились говорить монаху одно, а он говорит другое; да еще хочет, чтоб я притворился глухим. И мне бы сделать то же, что сделал Данезе, то есть залепить себе варом уши, чтобы не слышать глупости, которые он говорил и, Бог его знает, с какой стати. У меня двадцати пяти дукатов как не бывало; а об деле еще и не подумали; и вот и оставили меня здесь как кол торчать. Вот они возвращаются, и пропадай они пропадом, если они еще не обдумали моего дела.

Сцена восьмая.

Тимотео, Лигурио, мессер Нича.

Тимотео. Пусть донны выйдут сюда! Я знаю, что мне делать; и если моя власть имеет силу, мы заключим этот союз сегодня вечером.

Лигурио

Нича. Ты меня воскрешаешь. Кто у меня будет, мальчик?

Лигурио. Мальчик.

Нича. Мне это чувствительно до слез.

Тимотео (к Лигурио). Идите в церковь; я подожду донн. Станьте к стороне, чтоб они вас не видели; когда они уйдут, я вам скажу, что они говорили.

Сцена девятая.

Тимотео (один). Я не знаю, кто из нас кого обманул? Пусть Лигурио подъехал ко мне с первой сказкой, чтобы только попытать меня; так что, если б я не согласился, он не сказал бы мне настоящего дела, чтоб без пользы не разглашать своих замыслов; а до первой истории ему и дела нет, потому что это выдумка. Оно правда, что меня одурачили, но от этого дураченья для меня барыш. Мессер Нича и Каллимако богаты, и от каждого из них под разными предлогами я вытяну довольно. Это дело надо беречь в тайне; огласка его заденет как их, так и меня. Будь что будет, я не раскаиваюсь. Это верно, что дело не обойдется без затруднений, потому что мадонна Лукреция и умна, и добродетельна. Но за добродетель-то ее я и возьмусь, а мозгу-то вообще у всех женщин мало, так что коли умеет сказать два слова складно, так уж ее и превозносят: потому что между слепыми и кривой царь. Вот она с матерью, а мать-то дура порядочная, она много поможет мне подчинить донну Лукрецию моей воле.

Сцена десятая.

Сострата и Лукреция.

Сострата. Я думаю, ты уверена, дочка, что я дорожу твоей честью, как никто в мире, и не посоветую тебе ничего дурного. Я уж тебе говорила и еще повторяю, что если отец Тимотео не найдет тут ничего противного совести, так делай, не думая ни о чем.

Лукреция. Я всегда опасалась, чтобы желание мессера Ничи иметь детей не довело нас до беды, и потому, как только он заговорит со мной об этом, у меня рождается подозрение и опасение; и особенно после того, что, как вам известно, случилось со мной, когда я ходила в монастырь Серви. Но из всего того, что он придумывал, это мне кажется самым диким; подвергнуть свое тело поруганию и еще быть виновницей в смерти того человека, который меня обесчестит. Нет, если б я осталась только одна на человеческий, я не думаю, чтоб даже и тогда я решилась на подобное дело.

Сострата. Ну, я так много разговаривать не умею.

Ты поговори с монахом, увидишь, что он тебе скажет; и исполни то, что будут тебе советовать он, мы и все, кто тебе желает добра.

. Меня в холодный пот бросает, так я страдаю.

Сцена одиннадцатая.

Тимотео, Лукреция, Сострата.

Тимотео. Добро пожаловать! Я знаю, что вам нужно от меня; мессер Нича мне сказывал. Поистине вам говорю, я более двух часов сидел над книгами и изучал это дело и, после долгого исследования, нашел многое, что, как в частности, так и вообще, подходит к нам.

Лукреция. Да вы говорите серьезно или шутите?

Тимотео. Ах, мадонна Лукреция, разве этим шутят? Разве вы меня первый день знаете?

Лукреция. Нет, отец; но это дело мне кажется самым диким и неслыханным.

Тимотео. Мадонна, я вам верю; но я не желал бы, чтобы вы так говорили. Есть много вещей, которые издали кажутся ужасными, невыполнимыми, дикими; но когда ты подойдешь к ним, они делаются легкими, сносными, обыкновенными. Правду говорят, что у страха глаза велики. Вот и наше дело такое же.

Лукреция. Дай-то Бог!

Тимотео. Я хочу возвратиться к прежнему разговору. В делах совести вы должны руководствоваться следующим общим правилом: где добро верное, а зло не верное, там не нужно упускать этого добра из боязни этого зла. В нашем деле добро верное в том, что вы забеременеете и доставите новую душу Господу Богу. Не верное зло в том, что тот, кто будет почивать с вами после принятия вами лекарства, умрет; но ведь бывают и такие, что и не умирают. Но так как это дело сомнительно, поэтому лучше, что б мессер Нича не подвергал себя опасности. А что до того, будто самое это дело есть грех, так это басня, потому что грешит воля, а не тело: сущность греха неприятности; а вы доставите мужу удовольствие; он находит в этом удовольствие, а вам это не нравится. Кроме того, во всех делах нужно обращать внимание на конечную цель. Ваша цель занять место в раю и доставлять удовольствие мужу. Библия говорит, что дочери Лота, думая, что они остались одни на свете, имели связь с отцом, а так как их намерение было доброе, они не согрешили.

Лукреция. Чему вы меня учите!

. И пусть учит, дочка! Разве ты не знаешь, что у женщины, у которой нет детей, нет и дома: умрет муж, и останется она, как зверь, без пристанища, покинутая всеми.

Тимотео. Я клянусь вам, мадонна, этим святым сердцем, что исполнить в этом случае желание вашего мужа будет такой же грех, как есть мясное в среду; то есть весь грех тут до святой воды.

Лукреция. До чего вы меня, отец, доводите!

Тимотео. Довожу до того, что вы всю жизнь будете за меня богу молить и в будущем году будете гораздо веселее, чем теперь.

Сострата. Она сделает то, что вам угодно. Сегодня вечером я сама уложу ее в постель. Чего ты боишься, дурочка? Да у нас здесь найдется пятьдесят женщин, которые возблагодарили бы небо за это.

Лукреция. Я согласна; но я не думаю, что доживу до утра.

Тимотео. Не бойся, дочь моя; я помолюсь Богу за тебя: я прочту молитву ангелу Рафаэлю, что б Он тебя охранял. Идите в час добрый и готовьтесь к таинству, потому что уже вечереет.

Сострата. Мир вам, отче.

Лукреция. Боже, сохрани меня с Богородицей от всякой напасти!

Сцена двенадцатая.

Тимотео, Лигурио, мессер Нича.

. Лигурио, выходите!

Лигурио. Как дела?

Тимотео. Хороши. Они ушли домой, дав согласие все исполнить; теперь затруднений не будет, мать останется у нее и хочет сама уложить ее в постель.

Нича. Да вы правду говорите?

Тимотео. Вот чудесно! Вы уже исцелились от глухоты?

Лигурио. Святой Климентий его помиловал.

Тимотео. Не хотите ли пожертвовать его образ, чтобы возбудить толки в народе, это было бы выгодно мне и вам.

Нича. Не будем уклоняться в сторону. Будет ли мне жена сопротивляться?

Тимотео. Говорю вам, нет.

Нича. Я самый счастливый человек в свете.

Тимотео. Я этому верю. Вы вот воспитаете мальчика, а у других нет как нет.

Лигурио вам лекарство; а в час ночи вы выходите, мне нужно вас видеть, чтобы распорядиться, как нам поступать в четыре часа.

Нича. Ты говоришь дело; прощайте!

Тимотео. Идите с Богом.

Канцона.

своим могуществом, счастливя человека, обогащаешь Амура; ты один своими святыми советами побеждаешь камни, яды и очарования.