Мандрагора.
Действие третье

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ 

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ 

Сострата, Нича, Лигурио.

Сострата. Я не раз слыхала, что разумный человек должен выбирать из двух зол меньшее. Если, чтобы иметь деток, у вас нет иного средства, то приходится применить это, раз в нем нет греха.

Нича. Ну разумеется!

Лигурио. Ступайте к вашей дочери, а мы с мессером пойдем к фра Тимотео, ее духовнику, и поведаем ему, в чем дело, так что вам ничего и говорить не нужно. Вы увидите сами, что он вам скажет.

Сострата. Так будет лучше всего. Вам идти в ту сторону, а я пойду к Лукреции и уговорю ее, во всяком случае, посоветоваться с монахом. 

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ 

Нича, Лигурио.

Нича. Ты, быть может, удивлен, Лигурио, что нужно столько уловок, чтобы склонить мою жену. Но если бы ты знал все, ты бы не удивлялся.

Лигурио. Я думаю, это происходит оттого, что все женщины подозрительны.

Нича. Не в том дело. Она была самым кротким и покладистым существом на свете. Но после того как одна соседка сказала ей, что если она обещается простоять сорок ранних обеден у сервитов, то она понесет, она дала обет и ходила в монастырь раз двадцать. Что же вы думаете? Один из этих жирных монахов начал обхаживать ее, так что она больше не пожелала туда ходить. Как ужасно, что те, кому следовало бы подавать нам добрые примеры, на самом деле такие распутники. Правду я говорю?

Лигурио. Еще бы, черт побери!

Нича. С тех пор у ней ушки на макушке, и хоть она молчит, но упорство ее сломить невозможно.

. Еще бы! Но обет, о котором вы говорили, так и не был выполнен?

Нича. Ее освободили от него.

Лигурио. Хорошо. Кстати, если вы при деньгах, дайте мне двадцать пять дукатов: в подобных случаях скупиться не надо. Необходимо заручиться сейчас же дружбой монаха и подать ему надежду на большее.

Нича. Бери, бери! Мне не жалко. Я выгадаю на другом.

Лигурио. Эти монахи народ продувной; оно и понятно: им ведомы и наши грехи и их собственные. Кто их не знает насквозь, мог бы легко попасть впросак и не сумел бы склонить их на свою сторону. Поэтому я не хотел бы, чтобы вы, разговаривая с ними, испортили дело: ведь ваш брат проводит весь день в ученых занятиях и понимает толк в книгах, а в делах житейских ничего ие смыслит. (В сторону.) Он так глуп, что я боюсь, как бы он не испортил всего дела.

Нича. Скажи мне, что я, по-твоему, должен делать?

Лигурио. Не мешать мне и молчать, покуда я не подам вам знак.

Нича. Отлично. Какой же ты сделаешь знак?

Лигурио. Я закрою один глаз и прикушу губу. Стойте! Мы устроим иначе. Когда вы последний раз разговаривали с монахом?

Нича. Лет десять тому назад.

Лигурио. Прекрасно. Я скажу, что за это время вы оглохли; вы не отвечайте ни на одни его вопрос и молчите, пока мы не заговорим громко.

Нича

Лигурио. Не обращайте внимания, если я скажу такое что вам покажется противным нашим желаниям: все обратится в нашу пользу.

Нича. В добрый час! 

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ 

Фра Тимотео, женщина.

Фра Тимотео. Если вы хотите исповедаться, я готов исполнить ваше желание.

Женщина. Не сегодня. Меня ждут, и с меня довольно было хоть немного облегчить душу. Отслужили вы мессы пресвятой богородице, о которых я вас просила?

Фра Тимотео. Как же, как же, мадонна.

Женщина. Вот вам флорин, и каждый понедельник в течение двух месяцев служите обедню за упокой души моего мужа. И хоть был он грубый человек, а все же плоть дает себя знать и я не могу не пожалеть, когда вспоминаю о нем. А как вы думаете, он в чистилище?

Фра Тимотео. Без сомнения.

Женщина. Уж, право, не знаю. Вам ведь известно, что он со мной иногда вытворял. Сколько раз я вам жаловалась на него. Я избегала его, как могла, но он был так назойлив. О господи боже!

Фра Тимотео

Женщина. А как вы думаете, придет в этом году турок в Италию?

Фра Тимотео. Если не будете молиться - придет.

Женщина. Боже милостивый, помоги нам! Я страсть боюсь, как бы эти дьяволы не посадили меня на кол. Но я вижу тут знакомую. Пойду к ней. Всего вам доброго.

Фра Тимотео. Ступайте с миром. 

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ 

Фра Тимотео, Лигурио, Нича.

Фра Тимотео. Правду говорят, что женщины - самые милосердные существа на свете, но зато и самые надоедливые. Кто их избегает, гонит и докуку и пользу: кто с ними водится, имеет и пользу и скуку. Да и то правда, нет меда без мух. Что вы поделываете, люди добрые? Да не мессер ли это Нича?

Лигурио. Говорите громче: он так оглох, что как есть ничего не слышит.

Фра Тимотео. Добро пожаловать, мессер.

Лигурио. Громче!

Фра Тимотео

Нича. Рад вас видеть, отец.

Фра Тимотео. Что поделываете?

Нича. Все в порядке, благодарствую.

Лигурио. Обращайтесь ко мне, отец. А то, если будете стараться, чтобы ои вас услышал, наделаете шуму на всю площадь.

Фра Тимотео. Что вам нужно от меня?

Лигурио. Вот этот мессер Нича и другой почтенный человек, о котором вы еще услышите, хотят раздать на бедных несколько сот дукатов.

Нича. Тьфу, пропасть!

Лигурио. Молчите, чтоб вас! Это ведь не так много. Не удивляйтесь, отец, тому, что он говорит: он не слышит, а ему иногда кажется, что он слышит, вот он и отвечает невпопад.

Фра Тимотео. Продолжай, пусть его говорит что хочет.

Лигурио. Часть денег у меня с собой. Они хотят, чтобы вы распределили их.

Фра Тимотео. Весьма охотно.

. Но прежде чем деньги эти будут даны, нужно, чтобы вы помогли нам в одном необычном случае, происшедшем с мессером. Вы одни можете помочь там, где замешана честь всего его дома.

Фра Тимотео. В чем дело?

Лигурио. Я не знаю, был ли вам знаком Камилло Кальфуччи, племянник этого мессера?

Фра Тимотео. Да, я знаю его.

Лигурио. Год назад он уехал по делам во Францию, и, так как жена его умерла, он оставил взрослую дочку на попечении в одном монастыре, название которого я вам пока не могу назвать.

Фра Тимотео. Что же случилось?

Лигурио. Случилось то, что либо по оплошности монахинь, либо по ветренности девицы она оказалась беременной на пятом месяце, так что если не пособить беде благоразумием, то доктор, монахини, девица Камилло, дом Кальфуччи будут опозорены. А доктор так близко принимает это к сердцу, что, если дело удастся скрыть, он дал обет пожертвовать на богоугодные дела триста дукатов.

Нича. Что ты мелешь?!

Лигурио. Молчите! И он сделает пожертвование через вас. Вы один да еще аббатиса можете нам помочь.

Фра Тимотео. Каким образом?

Лигурио

Фра Тимотео. Об этом еще нужно подумать.

Лигурио. Судите сами, сколько отсюда проистекает добра: вы спасаете честь монастыря, честь девицы, честь ее родителей, вы возвращаете отцу дочь, вы делаете приятное мессеру и всем его родственникам, раздаете столько милостыни, сколько можно раздать из этих трехсот дукатов. А с другой стороны, вы не вредите никому, кроме кусочка нерожденного, бесчувственного мяса, которое и без того может погибнуть тысячами способов. И по-моему, хорошо то. что причиняет добро наибольшему числу людей и чем наибольшее число людей довольно.

Фра Тимотео. Ну, во имя божье, будь по-вашему! Ради создателя и милосердия пусть будет все сделано, как вы хотите. Назовите мне монастырь, дайте мне питье, а если можно, то и денежки, чтобы я мог начать творить благостыню.

Лигурио. Теперь я вижу, что вы тот монах, за которого я вас почитал. Возьмите эти двадцать пять дукатов. Монастырь зовется... Погодите, я вижу в церкви женщину, которая делает мне знаки; я сию минуту вернусь. Не оставляйте мессера Нича, я ей должен сказать всего два слова. 

ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ 

Фра Тимотео, Нича.

Фра Тимотео. На каком бишь месяце эта девица, сказали вы?

Нича. У меня голова идет кругом.

Фра Тимотео. Я говорю, на каком месяце эта девица?

Нича. Чтоб ему пусто было!

Фра Тимотео. Почему?

Нича. Потому!

. Ну и попал я в передрягу! Навязались мне сумасшедший да глухой. Одни удирает, другой не слышит. Но если только эти дукаты не из меди, я распоряжусь ими лучше, чем они. Но вот возвращается Лигурио. 

ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ 

Лигурио, фра Тимотео, Нича.

Лигурио. Успокойтесь, мессер. У меня большая новость, отец!

Фра Тимотео. Какая?

Лигурио. Женщина, с которой я только что говорил, сообщила, что та девица выкинула без посторонней помощи.

Фра Тимотео. Прекрасно, но милостыня в ваш карман уже не вернется.

Лигурио. Что вы этим разумеете?

Фра Тимотео. Я разумею, что у вас тем более оснований сделать это пожертвование.

Лигурио. Пожертвование будет сделано, если вы хотите, но только нужно, чтобы вы помогли доктору в другом деле.

Фра Тимотео. В каком деле?

. В деле менее важном, менее соблазнительном, более приятном для нас, более выгодном для вас.

Фра Тимотео. В чем же оно состоит? Я уж связан с вами и, сдается мне, так тесно сдружился, что нет вещи, которой бы я не сделал для вас.

Лигурио. Я вам это скажу в церкви, с глазу на глаз, а доктор будет так милостив подождать нас здесь. Мы скоро вернемся.

Нича. Как сказал воробей кошке.

Фра Тимотео. Идем. 

ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ 

Нича, один.

-- День или ночь? Наяву это или во сие? Неужели я пьян? А у меня сегодня росинки во рту не было, так натощак н погнался за этой чепухой. Мы сговаривались сказать монаху одно, а он сказал совсем другое. Потом он потребовал, чтобы я притворился глухим. Я должен был бы законопатить себе уши, как тот датчанин, чтоб только не слышать вздора, который он молол - и бог знает с какой целью! Мой кошелек облегчился на двадцать пять дукатов, а о деле моем и речь не заходила. Теперь дожидайся их здесь как дурак! Но вот они идут, худо им будет, если они еще не переговорили о моем деле! 

ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ 

Фра Тимотео, Лигурио, Нича

Фра Тимотео. Позовите сюда женщин. Я знаю, что мне нужно делать, и, если мой голос что-нибудь да значит, мы сведем кого нужно сегодня же вечером.

Лигурио. Мессер Нича, фра Тимотео готов на все. Теперь надо позаботиться, чтобы женщины пришли сюда.

Нича. Ты воскресил меня. Мальчик будет?

Лигурио

Нича. Я плачу от умиления.

Фра Тимотео. Ступайте покамест в церковь, а я подожду женщин здесь. Станьте в сторонке, чтоб они вас не увидали, и, как только они уйдут, я сообщу вам их ответ. 

ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ 

Фра Тимотео, один.

-- Я не знаю, кто кого провел. Этот плут Лигурио подъехал ко мне с первой небылицей, чтобы испытать меня. Не дай я ему тогда своего согласия, он не сказал бы мне про их нужду, чтоб не открыть без пользы их замысла, а о том, что он мне наплел, им мало было заботы. Правда, меня надули, но этот обман к моей же выгоде. Мессер Нича и Каллимако богаты, и я с каждого - по разным основаниям - могу сорвать хороший куш. Дело это должно остаться в тайне: им так же невыгодно болтать, как и мне. Будь что будет, я не раскаиваюсь. Правда, я боюсь, что не обойдется без затруднений, ибо мадонна Лукреция - женщина разумная и добронравная. Но я поддену ее ее же добротой. У всех женщин мало мозгу, и если сыщется одна, которая в состоянии сказать пару умных слов, то об ней уже трубят на всех перекрестках: в царстве слепых кривой - король. Вот она идет сюда вместе с матерью, а эта баба продувная и будет мне хорошей помощницей. 

ЯВЛЕНИЕ ДЕСЯТОЕ 

Сострата, Лукреция

Сострата. Я надеюсь, ты не сомневаешься, дочь моя, я ценю твою честь больше, чем кто-либо на свете, и что я не посоветовала бы тебе ничего дурного. Я уже говорила и повторяю еще раз: если фра Тимотео не найдет в том никакого греха, ты соглашайся, и будет тебе благо.

Лукреция. Я всегда опасалась, как бы желание мессера Нича иметь детей не заставило вас решиться на какой-нибудь ложный шаг, и потому всякий раз, когда он мне говорил о чем-либо подобном, я была настороже и в сомнении, в особенности после той истории, что случилась со мной при посещении монастыря сервитов. Но из всего, что до сих пор было испробовано, это мне кажется самым чудовищным. Как! Отдать свое тело на поругание, стать причиной смерти другого человека, хотя он и опозорит меня перед тем, - да если бы я осталась одна во всем мире и от меня бы зависело восстановить род человеческий, то и тогда, думаю, не решилась бы на подобное дело.

Сострата. Я не спорю с тобой, дочка. Поговори с фрате, послушай, что он тебе скажет, и сделай то, что тебе посоветуют - он, мы и всякий, кто желает тебе добра.

Лукреция. Меня прямо в жар бросило от этаких страстей. 

ЯВЛЕНИЕ ОДИННАДЦАТОЕ 

Фра Тимотео, Лукреция, Сострата.

Фра Тимотео и в частностях и в общем, что может быть истолковано в нашу пользу.

Лукреция. Говорите вы правду или насмехаетесь?

Фра Тимотео. Ах, мадонна Лукреция! Такое ли это дело, чтоб насмехаться? Ведь вы же меня знаете не первый день!

Лукреция. Да, отец. Но мне это кажется самым невероятным делом из всех когда-либо бывших.

Фра Тимотео. Верю, мадонна. Но я не хочу, чтобы вы продолжали так думать. Есть много вещей, которые издали кажутся страшными, невыносимыми, необыкновенными, а подойдешь к ним поближе - они оказываются человеческими, сносными, привычными. Поэтому и говорится: у страха глаза велики. Таково и наше дело.

Лукреция. Бог его знает!

Фра Тимотео. Я хочу вернуться к тому, что говорил вначале. Касательно греха вы должны усвоить себе то общее положение, что там, где имеется налицо верное благо и возможное зло, никогда не следует упускать благо из боязни зла. Верное благо - это то, что вы забеременеете, и верное зло - это то, что человек, который разделит с вами ложе после приема питья, умрет: впрочем, бывают и такие, которые от этого не умирают. Но раз дело сомнительное, мессер Нича не должен подвергать свою жизнь опасности. Что же касается самого действия, то сущая басня, будто это грех, ибо воля наша согрешает, а не плоть; жена грешит, если причиняет неудовольствие мужу, а вы угождаете ему; грех - в наслаждении, а для вас это только неприятность. Кроме того, во всех обстоятельствах надлежит обращать внимание на цель. Ваша цель - обрести для рая новую душу и ублаготворить вашего супруга. В писании сказано, что дочери Лота, думая, что они одни остались на свете, переспали с отцом, и, так как их намерение было благим, они не согрешили.

Лукреция. В чем вы хотите меня убедить?

Сострата. Дай себя убедить, дочка. Не видишь ты, что женщина, которая не имеет детей, не имеет дома? Умрет муж - и она останется без призора, покинутая всеми.

Фра Тимотео. Клянусь своим саном, мадонна, что не больше греха для вас повиноваться в этом случае мужу, чем оскоромиться в среду - грех, который снимается святой водой.

Лукреция

Фри Тимотео. Я склоняю вас к тому, за что вы вечно будете иметь причину молить за меня бога; и будущий год доставит вам еще больше сладости, чем этот.

Сострата. Она сделает то, что вы хотите. Я сама сегодня же уложу ее в постель. Чего ты боишься, дурочка? Столько женщин в этом городе благодарили бы небо с воздетыми руками!

Лукреция. Я согласна, но думаю, что не переживу эту ночь.

Фра Тимотео. Не бойся, дочь моя. Я буду молиться за тебя богу, буду читать молитву архангелу Рафаилу, дабы он сопутствовал тебе. Ступайте в добрый час и приготовьтесь к таинству, которое свершится сегодня ночью, ибо уже вечереет.

Сострата. Оставайтесь с миром, отец.

Лукреция. Боже, помоги мне! Пресвятая дева, сохрани меня от зла! 

ЯВЛЕНИЕ ДВЕНАДЦАТОЕ 

Фра Тимотео, Лигурио, Нича.

Фра Тимотео. Эй, Лигурио! Выходите!

Лигурио. Как дела?

Фра Тимотео. Отлично. Они пошли домой, готовые выполнить все, что требуется. Препятствий никаких не будет, так как мать останется при ней и хочет сама уложить ее.

Нича

Фра Тимотео. Ба! Вы излечились от глухоты!

Лигурио. Святой Кимент помог ему.

. Надо поставить статую святому Клименту, и народ повеселится и мне перепадет.

Нича. Мы удаляемся от предмета. Будет моя жена противиться тому, чего я желаю?

Фра Тимотео. Нет, говорю вам.

Нича

Фра Тимотео. Верю вам. Вы будете нянчить сынишку; а кто не верит, пусть тому будет хуже.

Лигурио послал вам питье. Устройте так, чтобы я мог вас повидать вскоре после захода солнца: нам нужно еще о многом подумать до условленного часа.

Нича. Ты прав. Прощайте!

Фра Тимотео. Идите с богом.

Занавес