Teмopa (Поэмы Оссиана).
Песня IV

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Teмopa (Поэмы Оссиана). Песня IV (старая орфография)

Песня IV ¹).

"Я сидел под дубом", сказал король ²), "на орошенном потоками утесе Сельмы, когда Коннал явился с моря с разбитым копьем Дут-Карона. Юноша остановился в отдалении и смотрел в сторону, он вспоминал своего отца, жившого когда-то на своих зеленых холмах. Печалью исполнилась моя душа и мрачные мысли овладели мной: короли Эрина возстали в моей памяти. Я полуобнажил свой меч. Медленно приближались вожди. Безмолвно обратили они на меня взоры. Как гряда неподвижных облаков, ждали они потока моего голоса, который, для них был небесным ветром, разгоняющим туман.

Я велел поднять мои белые паруса, пока не подул еще ветер с Коны. Триста юношей смотрели с волн на горбатый щит Фингала. Высоко висел он на мачте и выделялся на темноголубом море. С наступлением ночи я ударял по временам в сторожевой горб ³). Ударяя я искал в небе сияющий в огненных кудрях Ульерин ⁴). Звезда неизменно горела в вышине. Красным огнем мелькала она среди туч. На эти милые лучи направлял я свой корабль по слабо светившемуся морю. С наступлением утра мы увидали в тумане Эрин. Мы пришли в залив Мой-Лены, где толпятся голубые волны на лоне звучных лесов. Здесь скрывается Кормак ⁵) в своем потаенном жилище от мощи Коль-коллы ⁶). Не он один избегает врага. Голубые глаза Рос-Краны там же, Рос-Краны ⁷), белорукой девы, дочери короля.

Опираясь на свое тупое копье, вышел седой престарелый Кормак. Улыбка была на его лице, обрамленном развевающимися кудрями, но душа его исполнена печали. Видя, как мало нас перед ним, он глубоко вздохнул. "Я вижу оружие Тренмора", сказал он, "а вот идет и король Фингал, ты луч света для мрачной души Кормака.

"Рано заслужил ты славу, сын мой, но сильны враги Эрина! Они бушуют, как потоки, в нашей земле, сын рожденного на колеснице Комгалла!" - "Но их можно прогнать", сказал я, воспрянув душой. - "Мы не из племени слабых, король войска голубых щитов. Неужели страх, как дух ночи, поселится среди вас? Душа храбрых разростается по мере того, как множатся враги на поле. Король Эрина, не омрачай юношей на войне".

Из глав короля показались слезы. Он молча взял меня за руку. "Потомок отважного Тренмора", сказал он, "наконец я не нагоняю на тебя облака. В тебе торит огонь твоих предков, я вижу твою славу: отмечает она твой путь в битве. Но подожди прихода Каирбара, мой сын должен примкнуть в твоему мечу. Он сзывает сыновей Эрина с их отдаленных потоков".

Мы пришли в жилище короля, воздвигавшееся среди скал, на сватах которых были следы изсякших потоков; кругом над ними наклонялись развесистые дубы, поросшие мхом, вблизи качалась густая береза.

Едва виднеясь в тенистом лесу, Рос-Крана пела, её белая рука двигалась по арфе. Я смотрел на её голубые глаза, она была как дух неба, окутанный прозрачным облачным покровом.

Три дня мы пировали на Мой-Лене. Память её свежа в моей смущенной душе. Кормак заметил мою мрачность. Он отдал мне белогрудую деву. Она пришла с опущенными глазами, с развевающимися кудрями. Она пришла... Вдруг заревела битва. Появился Кольк-улла. Я схватил мое копье. Вместе с моим войском я поднял меч на ряды врагов. Племя Альневмы бежало. Кольк-улла пал. Фингал вернулся со славой.

Филлан ⁸), знаменит тот, кто сражается, окруженный своим войском. Бард следует за ним в страну врагов. Но мало подвигов передаст будущим временам тот, кто хочет биться один: сегодня блеснет он ярким светом, на завтра-же он погибнет. Единственная песня отразит его славу, его имя связано с одним только мрачным полем. Его помнят только там, где под густой травой скрывается его могила.

Таковы были слова Фингала на море "оленей". Три барда на утесе Кормулы пели сладкую песню. При звуке её сон сошел на широко раскинувшееся войско. Карриль вернулся с бардами с могилы вождя Дун-Лоры. Голос утра не дойдет до мрачной могилы Дун-Карона. Не услышишь ты больше шагов оленей кругом твоего узкого жилища ⁹).

Эрин собирается вокруг сияющей фигуры Катмора, как толпятся бурные тучи вокруг метеора ночи, озаряющого своим светом их края над взволнованным морем. Высокий Катмор по временам небрежно поднимает свое копье под звуки далекой арфы Фонара, то усиливающиеся, то замирающие... Около него опиралась на утес голубоглазая Сульмалла, белогрудая дочь Катмора, короля Инис-Хуны. На помощь ему пришел Катмор с голубым щитом и отогнал его врагов. Сульмалла увидала, как стройно явился он в залу пиров. Не равнодушно обращались и глаза Катмора на длинноволосую деву.

¹⁰) из Эрина "потоков". Он рассказал о поднятии в Сельме щита ¹¹), он рассказал об опасности, грозившей Каирбару. В Клубе ¹²) Катмор поднял паруса, дули противные ветры. Три дня оставался он на берегу и обращал свои взоры на жилище Конмора. Вздыхая, вспоминал он о дочери чужеземца. Но когда ветры разбудили волны, с холма сошел вооруженный юноша, чтобы вместе с Катмором поднять меч в его отвечающих эхом полях ¹³). Это была белорукая Сульмалла. Она скрывалась под своим шлемом, она всюду следовала за королем. С радостью останавливались на нем её взоры, когда он отдыхал у своего ревущого потока. Катмор-же думал, что она все еще преследует оленей на Люмоне. Он думал, что красавица со скалы подставляет свою белую руку ветру, чтоб почувствовать дуновение Эрина, зеленого жилища её милого. Он обещал вернуться со своими белогрудыми парусами. Но, Катмор, дева вблизи тебя прислонилась к скале!

напевал песню. Наконец, он сердито ударил по дереву и кинулся к королю. Молодой Хидалла явился, спокойный и страшный, как отпрыск дуба. Его волосы падали вдоль его румяных щек светлыми вьющимися прядями. Сладок был его голос в Клон-ре ¹⁴), в долине его предков. Нежен был его голос, когда он играл на арфе в своем жилище близ ревущих потоков.

"Король Эрина", сказал Хидалла, "теперь время пира. Пусть запоют барды. Пусть они помогут нам провести ночь. После песни душа еще с большим жаром обращается к битве. Эрин оделся мраком. Тучи протянулись от холма к холму. Далеко в вереске двигаются ужасные серые духи павших и прислушиваются к песням на пиру. Прикажи, Катмор, заиграть на арфах, чтобы порадовать мертвых на несущем их ветре".

"Забудем всех мертвых!" не выдержав, с гневом сказал Фольдат. "Стану-ли я слушать песни, когда не удалась мне битва, а между тем не напрасно явился я на войну. Кровь текла потовом на моем пути. Но слабы были сопровождавшие меня. Враг миновал моего меча. В долине Клон-ры должен ты играть на арфе, пусть Дуро ¹⁵) отвечает голосу Хидаллы. Пусть девушка любуется из леса твоими длинными желтыми кудрями. Беги с отвечающих эхом равнин Лубара. Это поле героев!" - "Король Эрина", сказал Мальтос, "тебе надлежит вести нас на войну. Ты был для нас путеводным огнем на темном поле битвы. Ты врывался, как порыв ветра, в среду врагов, ты повергал их в крови. Но кто слыхал твои рассказы по возвращении с поля? Отважные радуются смерти, память о них поддерживается ранами, причиненными их копьями. Подвиги зреют в их уме, но никто не слышит их рассказов. Твоя жизнь, вождь Момы, походила на возмущенный поток. Мертвые устилали твой путь, но другие также подымают копья. Не слабы были сопровождавшие тебя, а враг был силен".

в ночной темноте, как яркое высокое пламя пылающого дуба. "Сыны гордости", сказал король, "успокойте ваши взволнованные души. Разойдитесь в ночной темноте. Зачем пробуждаете вы мой гнев? Неужели прядется мне сразиться разом с двумя вооруженными противниками? Теперь не время для поединка. Удалитесь с моего пира, омрачающия его облака. Не раздражайте моей души!"

Они исчезли по обе стороны короля, как два столба утренняго тумана, разделенные солнцем, встающим из-за блестящих утесов. Мрачно разошлись они в разные стороны и каждый направился к своему заросшему пруду.

Безмолвно сидели вожди на пиру. По временам они взглядывали на короля Аты, бродившого по утесу, стараясь успокоиться. Войско расположилось на поле. Сон спускается на Мой-Лену, разносится только голос Фонара, сидящого вдали под деревом. Он пел хвалу Катмору, сыну Лартона ¹⁶) из Люмоны. Но Катмор не слышал его хвалы. Он лежал у ревущого потока. Порывистый ночной ветер свистел в его распущенных кудрях. Его брат явился ему во сне, полускрытый своей нависшей тучей. Мрачная радость освещала его лицо. Он слышал пение Карриля. Ветер поддерживал его темную тучу, которою овладел он во мраке ночи, подымаясь со славой к своему воздушному дворцу. Сливаясь с шумом потока, послышался его слабый голос:

"Пусть радость наполнит душу Катмора. Его голос был слышен на Мой-Лене. Бард воздал хвалу Каирбару. Он несется по ветру. Моя тень носится по дворцу моих отцов, как страшный блуждающий огонь, вспыхивающий в пустыне в бурную ночь. Все барды соберутся у твоей могилы, когда ты падешь. Сыны песен любят отважных! Катмор, твое имя напоминает дуновение нежного ветерка, раздаются печальные звуки, слышится голос на поле Лубара. Пойте громче, туманные духи! Мертвые были богаты славой! Теперь слышны только суровые звуки: "скоро погибнет Катмор". Полетел он, клубясь в ветре. Старый дуб почувствовал его уход и качнул своей шелестящей вершиной. Катмор просыпается, он хватает свое смертоносное копье. Он озирается кругом, но ничего не видит, кроме темного покрова ночи.

"Это был голос короля", сказал он, но его тень исчезла. Вы не оставляете за собой следа в воздухе, дети ночи. Часто видят вас в дикой пустыне, как отраженный луч, но вы удаляетесь в своем ветре прежде, чем успеют подойти к вам. Уходите-же, слабое племя, вы не можете предсказать будущого. Ваши радости слабы и подобны нашим сонным видениям или легко-крылым мыслям, пролетающим в нашей душе. Скоро погибнет Катмор! Во мраке ляжет он в свое узкое жилище, куда не заглянут полуоткрытые глава утра. Удались-же, тень. Мне надлежит биться, прочь иная мысль! Я кидаюсь вперед на орлиных крыльях за лучем моей славы. В одинокой долине потоков живет узкая душа. Проходят годы, лето сменяет зиму, а она остается неведомой. С порывом ветра приносится туча смерти и снимает его седую голову. Его дух клубится, как пар над болотистым полем, он никогда не поднимается на холмы до мшистых долин ветра. Не такова будет смерть Катмора! Он не дитя в поле, ищущее только логова оленей на отвечающих эхом холмах. С королями начал я свои подвиги, моя радость на боевом поле, где разбитое войско убегает, как моря перед ветром".

Так говорил король Альнекмы, просветлев в своей ободренной душе. Храбрость, как прекрасное пламя, горела в его груди. Красиво шел он по вереску. Но засветился луч востока. Он увидел при свете свое серое войско, расположившееся широкими рядами по полю. Он радовался, как дух неба, появляющийся на море, когда оно спокойно и ветры затихли. Но скоро он разбудит волны и погонит их широкими рядами на отвечающий эхом берег.

На заросшем кустарником берегу потока спала дочь Ивис-Хуны, шлем скатился с её головы, её сны витали в стране её отцов. Там утро освещает поле. Серые потоки низвергаются с утесов. Ветерок темными волнами пролетает по заросшим кустами полям. Там слышатся звуки, предвещающие охоту, воины выходят из жилища, над ними возвышается герой Аты "многих потоков". С любовью опускает он свои взоры на Сульмаллу, но она с гордостью отворачивается и небрежно опускает лук.

Таковы были сны девы, когда пришел Катмор из Аты. Он увидал перед собой её прекрасное лицо, окруженное развевающимися кудрями. Он узнал деву Люмона, - что было делать Катмору? Он вздыхал и проливал слезы, но вдруг он отвернулся. Теперь не время, король Аты, обнаруживать тайну души: перед тобой разстилается битва, как возмущенный поток.

Он ударил в сторожевой горб, в котором жил голос войны. Эрин собрался вокруг него, как будто шумя орлиным крылом. Сульмалла, проснувшись, вскочила со своими распустившимися волосами. Она подняла шлем с земли и содрогнулась. К чему им знать в Эрине о дочери Инис-Хуны? Она вспомнила потомка королей, и гордость её души проснулась. Она скрылась за утесом у извивающагося голубого потока долины; здесь до начала войны жили темнобурые лани. Сюда долетал иногда голос Катмора до уха Сульмаллы. Её душа была темна и печальна. Она говорила с ветром.

"Погибли сны Инис-Хуны. Они все исчезли из моей души. Я не слышу более охоты в моей стране. Я, как облаком, окутана войной, и ни один луч не освещает моего пути, я заранее вижу гибель моего воина, потому что близко король "широкого щита", преодолевающий опасности - Фингал из Сельмы "копий". Дух умершого Кои-Мора, носишься-ли ты в лоне ветра? посещаешь ли ты иногда чужия страны, отец печальной Сульмаллы? Ты должен приходить сюда, я слышала твой голос ночью, кргда я неслась еще по волнам к Эрину "потоков". Духи предков, говорят, отзывают своих потомков, видя их одинокими в горе. Призови меня к себе, мой отец, когда Катмор успокоится в земле, и Сульмалла останется одинокой в своем горе".

Примечания

¹) Эта 4-я песня есть продолжение предъидущей, так же красива, но полна еще больших ошибок, неточностей и странностей.

²) Продолжение рассказа о Коннале.

³) Каждый щит имел несколько выпуклостей или горбов, каждый имел, по уверению O'Curry, свой звук, кроме того, они легко вынимались из своих отверстий, и их клали в землю с убитым воином, иногда победитель брал себе гербы со щитов побежденных.

⁴

⁵) Cormac. Это не молодой король Эрина, убитый Каирбаром, о котором говорилось до сих пор и за смерть которого мстил Фингал в этой эпопее, а Кормак, один из первых королей этой династии. Видимо, совершенно спутанное представление, что собственно говорит в пользу Макферсона, может быть, имевшого первоисточник, иначе он был-бы логичнее. Каирбар-же был враг, а не сын Кормака.

⁶) Colc-ulla.

⁷) Ros-crаna, первая жена Фингала, мать Оссиана.

⁸) Продолжение поучения сыну о необходимости действовать сообща, дружиной, а не в одиночку, что очень характерно.

⁹

¹⁰) Fithil.

¹¹) Щит всегда висит на воротах дуны, а не поднимался во время войны.

¹²) Clubha или Cluba.

¹³

¹⁴

¹⁵) Duro.

¹⁶) Lear-thon или Larthon был первый вождь колонии фрибольгов, поселившихся в Ирландии.