Teмopa (Поэмы Оссиана).
Песня VII

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Teмopa (Поэмы Оссиана). Песня VII (старая орфография)

Песня VII ¹)

Над окруженным лесом озером Лано ²) подымается иногда серый туман, когда затворяются врата запада, скрывая орлиный глаз солнца. Широко над потовом Лоры стелются густые и темные испарения, луна плывет в нем, как темный щит... Духи старины скрываются в нем, проносясь в ветре бурною ночью, часто слетают они к могиле какого-нибудь воина и окружают серым туманом его дух, пока не зазвучат песни.

Но вот какой-то звук пронесся из пустыни - это Конар ³), король Инлефайля, он окутал туманом могилу Филлана у голубого потока Любары. Мрачен и печален был дух, окруженный серой мглою, он то скрывался из глаз при порыве ветра, то вновь показывался во весь рост с опущенными глазами и развевающимися темными кудрями.

Всюду царствовал мрак. Войско спало спокойно под покровом ночи. Пламя погасало на холме Фингала. Борол лежал одиноко на своем щите, его глаза были полузакрыты сном, голос Филлана достиг его ушей: "Спишь-ли, муж Клато? спишь-ли, отец погибшого? я забыт во мраке и одинок в часы ночи".

"Зачем являешься ты", сказал король, "во сне твоему отцу? Могу-ли я забыть тебя, мой сын, или забыть твой огненный путь к битве? Душа Фингала не забывает храбрых, они не озаряют ее мгновенным блеском молния, исчезающей без следа. Я помню тебя, Филлан, и гнев мой растет".

Король схватил свое смертоносное копье и ударил в свой глухо звучащий щит, в щит, висевший всю ночь высоко, мрачный знак войны. Духи разлетелись в разные стороны, и облики их исчезли в ветре. Трижды с извилистой долины поднимался голос смерти, арфы бардов на холме сами собой издавали печальные звуки ⁴).

Он опять ударил в щит, - битвы явились во сне его войску, б душе их разыгрывались блестящия шумные битвы. Короли голубого щита принимали в них участие, враги, оглядываясь назад, бежали, и могучия дела терялись среди блеска стали.

Но когда раздался третий удар, олени покинули разселины скал, в пустыне послышались крики сов, в страхе носившихся в воздухе. Сыны Сельмы привстали и потянулись к копьям, но безмолвие вновь воцарилось среди войска, узнавшого щит короля. Сон вновь смежил их глаза, и поле опять стало темно и покойно...

Но не спала ты во мраке, голубоглазая дочь Конмора; Сульмалла слышала ужасный щит и встала среди ночи, она направилась к королю Аты: может-ли опасность пошатнуть его отважную душу? и в сомнении она остановилась, опустив глаза. Небо горело звездами.

Опять зазвучал щит. Она кинулась вперед, остановилась, пыталась заговорить, голос изменил ей: она видела его в оружии, озаренном сверкающими огнями неба, она видела его с развевающимися кудрями туманной тенью поднимающагося на ночном ветре. От страха она вернулась назад. К чему просыпаться королю Эрина? Ты не мечта его снов, дочь Инис-хуны!

Еще ужаснее звучит щит, Сульмалла вздрагивает, шлем её падает, гулко отзываются скалы Лубара на звон падающей стали. Катмор, внезапно пробужденный от ночных грез, приподнялся под своим деревом. Он увидал фигуру девушки вверху на скале. Мерцающие лу4и красной звезды светили сквозь её распущенные волосы.

"Кто это приходит ночью к Катмору, приходит во время его сна? Приносишь-ли ты вести из битвы? Кто ты, сын ночи? Явилась-ли мне тень былых времен, скрытый в туманном облике голос, предупреждающий меня об опасности, грозящей Эрину?"

"Не одинокая тень я и не скрытый в туманном облике голос", сказала она, "но я предупреждаю тебя об опасности, грозящей Эрину. Разве ты не слышишь этих звуков? такие звуки извлекает ночью не слабый, - король Аты!"

"Пускай же воин ударяет в свой щит", возразил он, "для Катмора это звуки арфы, велика моя радость, голос ночи: она поглощает всякую иную мысль. Это - ночная музыка королей на одиноких холмах, когда воспламеняются отважные души сынов могучих дел. Слабый живет одиноко в долине ветров, где туман поднимает свой утренний покров с голубых извилистых потоков. Отцы моего рода не были слабыми королями людей. Они жили среди битв в своих далеких странах. Но моя душа не любит знаков смерти. Вот идет тот, кто никогда не сдавался ⁵). Пошли лучше барда мира!"

Как влажный утес в пустыне, стоял Катмор в слезах. Её голос теплым ветерком повеял в его душу и разбудил память об её стране, где она жила у мирных потоков до его прихода на помощь Бои-мору.

"Дочь чужеземца", сказал он (она же дрожа отвернулась): "давно я заметил тебя в моей душе, молодая ель Инис-Хуны. Но я сказал себе, что моя душа окружена бурей, не должен светить мне этот луч, пока не вернусь я с миром. Побледнел-ли я перед тобой, когда ты советовала мне опасаться короля? душа моя, о дева, ищет опасности, она клокочет, как могучий поток, и посылает меня на врага.

Под мшистым утесом Лоны у родного потока сидит седой, престарелый Конмал ⁶), выше его растет отвечающий эхом лес - жилище прыгающих оленей. Шум нашей битвы достигает его слуха, когда он погружен в думы о прошлом. Пусть там будет твое убежите, Сульмалла, пока не затихнет война, пока не появлюсь я в оружии из-под покрова вечерняго тумана, подымающагося на Лоно и окутывающого жилище моей милой!"

Душа девушки просветлела и, сияя радостью, стояла она перед королем. Она обратила к Катмору лицо, обрамленное развевающимися кудрями. "Легче отвлечь небесного орла с пути шумящого ветра, когда он видит перед собою добычу - юных сынов прыгающого оленя, чем тебя, Катмор, от славной битвы. Скоро увижу я тебя, воин, выходящим из-под покрова вечерняго тумана, который окутает меня на Лоне "потоков". Но пока ты будешь далеко от меня, Катмор, ударяй в щит, чтобы при этом звуке радость возвращалась в мою омраченную душу, я стану слушать его, прислонившись к мшистой скале. Но если ты падешь, вспомни, что я в чужой земле и пошли с своего облава голос к деве Инис-Хуны".

"Молодая ветвь зеленого Люмона, зачем склоняешься ты перед бурей? Часто возвращался Катмор с мрачной войны. Стрелы смерти для меня простой град, часто ударяли оне в мой щит; еще с большим блеском выходил я из битвы, как метеор из бурного облава. Не покидай своей долины, прекрасный луч, когда усилится шум битвы, а то враг минует моей руки, как то бывало во времена моих предков: они рассказывали Сои-мору ⁷) о Клюпаре ⁸), убитом в битве Кормака. Его жена заметила безмолвие короля и догадалась, что он собирался на войну, в тайне приготовила она лук для героя голубого щита. Мрачна становилась для нея Ата в его отсутствие. Сыны Альнекмы покинули ночью сотни своих потоков, они воодушевились звуком щита короля, в своем звенящем оружии подвигались они к лесистому Уллину. Сон-мор, их вождь на войне, но временам ударял в свой щит.

⁹) через богатые потоками холмы. Она являлась им светом на горе, когда они проходили долины, красиво шла она в равнине, когда они подымались на мшистые холмы. Она боялась подходить к королю, оставившему ее в отвечающей эхом Ате. Но когда поднялся рев битвы, когда войска сошлись с войсками и Сон-мор сверкал, как небесный огонь ¹⁰) в тучах, тогда пришла Суль-аллин с распущенными волосами, дрожа за своего короля, он превратил битву, чтобы спасти "любовь героев". Враг бежал ночью. Клюпар заснул и не пролили крови на могиле воина ¹¹).

Сон-мор не досадовал, но дни его были мрачны и безмолвны. Суль-аллин с полными слез глазами бродила у своих седых потоков, часто смотрела она на героя, поглощенного думами, но она избегала его взгляда и удалялась одиноко... Но, как буря, примчались битвы и отогнали туман с его души: с радостью следил он за её движениями в своих валах и за её белыми руками, перебиравшими струны арфы.

Пошел вождь Аты в своем оружии к тому месту, где ночью высоко висел его щит на мшистом суку под ревущим потовом Лубары, семь горбов возвышались на щите, семь голосов короля, доносившихся по ветру до его воинов и отличавших его это всех щитов его войска ¹²).

На каждом горбу горели звезды ночи: Кон-матон ¹³) с бесконечными лучами; Коль-дерна ¹⁴), встающая в туче; Улойхо ¹⁵), скрытая туманом, и нежный луч Катлин ¹⁶), скользящий по скале; Рел-дурат ¹⁷), закатывающаяся на западе и улыбающаяся голубым волнам; красный глаз Бертин ¹⁸) смотрит сквозь лес на охотника, возвращающагося ночью с шкурами прыгающих оленей. Далеко в тумане распространяются ясные лучи Тон-тены ¹⁹), звезды, следившей ночью за Ларгоном ²⁰) в бурном море, за Лартоном, первым из рода Вольтов, шедшим на парусах по ветру. Белогрудые паруса короля направлялись к богатой потоками Инис-Файле. Темная ночь в своей туманной одежде окружала его и порывистые ветры бросали его с волны на волну; тогда взошла Тои гена с огненными волосами и улыбалась из разорванной тучи. Лартон благословил знакомый луч, слабо мерцавший над бездной.

Под копьем Катмора зазвучал голос, пробуждавший бардов, черной лентой сошлись они со всех сторон, каждый со своей звучной арфой. Король обрадовался им, как путник в солнечный день, заслыша вдали ропот мшистых потоков, стремящихся в пустыню со скалы оленей.

"Почему", сказал Фонам, "слышим мы голос короля в часы отдыха? Явились-ли тебе во сне туманные облики твоих отцов? Может быть, скрывается они в этом облаве и ждут песни Фонара, часто посещают они поля, где их сынам предстоит поднять копья. Но, может быть, мы должны петь для того, кто уже не поднимает копья, для того, кто похищен битвой у лесистой Момы? ²¹)"

"Не забыта эта туча битвы, бард былых времен! Высоко воздвигнется его могила на Мойдене, жилище славы. Но теперь возвращается моя душа к временам моих отцов, к годам, когда они впервые поплыли по волнам Инисхуны. Не одному Катмору мила память заросшого лесами Люмона, Люмона потоков, жилища белогрудых дев".

"Люмон "потоков", ты встаешь в душе Фонаря: солнце освещает откосы твоих скал с их развесистыми деревья ми, темная лань виднеется в твоем колючем кустарнике, олень поднимает свои ветвистые рога, примечая в вереске собаку. Медленно проходят в долине девушки, белорукия дочери луки с развевающимися кудрями; голубые глава их обращены на холм, но нет там Лартона, вождя Инисхуны. Он плывет по волнам на своем темном дубе в заливе скалистой Клубы ²²), на своем дубе, срубленном им в Люмоне, чтобы плыть по морю. Девы отвращают свои взоры, чтобы не видеть гибели короля, - никогда еще невидали оне корабля, темного наездника волн ²³).

Как решается он призывать ветры и теряться в тумане океана? В дымке показалась голубая Инисфайля, но наступила темная ночь, сыны Больги испугались... Взошла Тон-тена с огненными волосами, - залив Клубы, окруженный отвечающими эхом лесами, принял корабль. Туда стремился потов из ужасной пещеры Дутхумы ²⁴), где иногда мелькали неясные облики духов.

Сон сошел на Лартона. Он увидал семь духов своих предков, он услышал их чуть внятные слова и в тумане провидел будущее: он видел королей Аты, сынов будущих дней, их войска передвигались по полю, как горы тумана, проносящагося с осенним ветром над лесистой Этой.

В жилище Самлы ²⁵"пенистых потоков", ты встаешь в душе Фонара!"

Утро встает на востоке. Туман поднимается с горных вершин, в долинах виднеются серые извилистые потоки. Его войско услыхало звон щита Катнора: разом поднялось оно, как толпящияся волны моря, впервые ощутившия врыло ветра; не зная, вуда направиться, оне поднимают только взволнованные вершины.

"потоков", часто оглядывалась она и её голубые глаза были полны слез. Но, подойдя к скале, мрачно преграждавшей долину Лоны, с растерзанной душой она еще раз взглянула на короля и скрылась за утесом...

Ударь по струнам, сын Альпина, и, если арфа может звучать радостью, излей ее на душу Оссиана, окутанную мглою. Ночью слышу я тебя, бард. Но останови легкий дрожащий звук, - сладость горя принадлежит Оссиану во мраке его многих лет...

Ничего не слышу я на холме духов, в зеленом терновнике, качающем вершиной при ночном ветре. Ничего не слышу я там... Но разве ветер, шелестящий твоими листьями, не приносит с собою духов? Часто носятся умершие на мрачных бурных ветрах, когда луна темным щитом направляется с востока по небу.

вы, одетые утренним туманом, на своей прозрачной арфе там, где восходящее солнце появляется из-за зеленых гребней волн?

Примечания

¹) Эта песня, особенно в начале, очень поэтична по стилю и, конечно, всецело принадлежит перу Макферсона, хотя и были попытки найти для нея даже рукописный источник. Сам Макферсон перевел ее на латинский и современный ему гаэльский языки, и в его бумагах остались попытки положить ее в стихи. Очень красивая по стилю, она не имеет ничего ни народного, ни эпического.

²) Lano - озеро, по определению Кэмпбелля, находилось в Норвегии и употреблено здесь в смысле "далекий", неизвестный.

³) Conar.

⁴

⁵) Фингал.

⁶) Clon-mal или Conmal - буквально "очи племени".

⁷) Són-mor - буквально "великого сына".

⁸) Clunar, т. е. Clun-er, человек поля - воин.

⁹

¹⁰) Т. е. молния.

¹¹) Совершенно непонятно, что хотел сказать этим Макферсон.

¹²) О щите Эрина или щите Коннора говорится в ирландских преданиях: Heriu ard, inis nar-rig; Rig Therma tolbaige iortain (книга Лейнстера, стр. 127 а. 1 и 123/36).

¹³) Con-mathon, по-гаэльски Cean-mathon, т. е. голова медведя.

¹⁴

¹⁵) Uloicho, по гаэльски Ul-oieha, буквально наездник ночи.

¹⁶) Cathliu, Cath-lin, т. е. луч на воине.

¹⁷) Reldurath, по-гаэльски Reul-durath, т. е. звезда в сумерки, первая вечерняя звезда.

¹⁸) Berathon - огонь горы.

¹⁹

²⁰) Larthon.

²¹) Фольдат.

²²

²³) Вероятно, эта подробность взята из предания какого-нибудь переселившагося на берег моря племени.

²⁴

²⁵) Samla - колдунья на севере, по уверению Кэмпбеля.