Без семьи.
Глава VI.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Без семьи. Глава VI. (старая орфография)

VI.

На другой день мы вышли очень рано. Дождь перестал, небо прояснилось и ветер за ночь обсушил немного землю. Птички весело чирикали в кустарнике и ничто вокруг не напоминало больше о вчерашней непогоде.

Я никогда не бывал дальше своей деревни и теперь с особенным нетерпением хотел поскорее добраться до города, потому что помнил обещание своего хозяина. Где, думалось мне, та лавка, где будут куплены башмаки и платье? Поскорее-бы дойти до нея!

Наконец, после долгих переходов, мы пришли к одной лавченке, в окне которой было выставлено всевозможное старье: тут лежало какое-то платье, обшитое галунами, было несколько старых ружей, в корзинке валялось старое, ломанное железо и много другого, чего нельзя было разобрать.

Чтобы войти в самую лавку надо было спуститься три ступеньки вниз. Тогда вступали в большую комнату, до того темную, что казалось ни один луч света никогда не проникал туда.

Неужели такая прекрасная вещь, как башмаки, продается в таком ужасном месте?

Между тем Витали действительно выбрал мне пару башмаков, и когда я надел их вместо своих грубых сапог, то почувствовал точно тяжесть свалилась с моих ног. После башмаков были выбраны голубая бархатная куртка, шерстяные панталоны и войлочная шляпа, одним словом полный костюм. Тут я окончательно решил, что мой хозяин самый добрый человек в мире. Правда, и бархат и шерстяная материя были потерты и трудно было узнать первоначальный цвет моей шляпы, но я был так ослеплен всем этим великолепием, что и не замечал недостатков.

Я хотел уж поскорее одеться в это прекрасное платье, но Витали, прежде чем отдать его мне, сделал в нем некоторые изменения. Придя на постоялый двор, он достал из своего мешка ножницы обрезал панталоны по колена.

- Это для того, сказал он мне, чтобы ты не был одет, как другие. Так как мы теперь во Франции, то я одену тебя итальянцем; когда же мы будем в Италии - ты оденешься Французом.

Я все таки не понимал к чему это было нужно.

- Нам нужно, чтобы на нас обращали внимание, продолжал Витали, потому что мы комедианты. Если-бы мы были похожи на других, то кто бы на нас смотрел?

Таким образом я, будучи еще утром французом, к вечеру превратился в итальянца.

Не знаю, что думали обо мне другие, но признаюсь, сам я думал, что одет великолепно. Мой новый друг, Капи, громким и радостным лаем выражал свое одобрение и даже протянул мне лапу. Это мне было очень приятно, тем более, что пока я одевался, обезьяна не переставала прыгать передо мною, все меня передразнивая. Когда я кончил, она остановилась и опустив руки и опрокинув голову, состроила такую гримасу, точно смеялась надо мною.

- Теперь, сказал Витали ты одет как следует, и мы примемся за работу, чтобы завтра же, в базарный день, дать большое представление, где и ты будешь участвовать.

Я спросил Витали, что значит участвовать в представлении. Он объяснил мне, что я в первый раз буду играть комедию перед публикой на площади.

- Поэтому тебе надо выучить твою роль, то есть, ты должен выучиться, что делать во время представления. Ведь я и взял тебя для этого. В этом будет состоять твоя работа.

- Но я ведь не умею представлять комедию, вскричал я с испугом.

- Я тебя научу. Ведь и собаки не сразу стали ходить на задних лапах и выкидывать все те штуки, которые ты видел. Они учились этому и должны были много работать, чтобы приобрести эти способности. Вот и ты должен будешь работать, чтобы изучить различные роли, которые тебе придется с ними играть. Ну, начнем!

Я всегда думал, что работать, значит рыть землю, колоть дрова, тесать камни. Здесь-же, повидимому, ничего подобного не было.

- Комедия, которую мы будем представлять, начал Витали, называется "Слуга господина Прекрасное Сердце или глуп из них двоих не тот, о ком вы думаете". Содержание её вот какое. Господин Прекрасное Сердце хочет переменить слугу. Капи берется найти его, и отыскивает не собаку, а маленького деревенского мальчика, которого зовут Реми.

- Как и меня.

- У обезьян не бывает слуг.

- А в комедиях бывает. Ты приходишь, но господин Прекрасное Сердце находит, что у тебя глупый вид.

- Это совсем неинтересно.

- Тебе до этого нет никакого дела, лишь-бы было смешно. Впрочем, представь себе, что ты и и в самом деле поступаешь в услужение к какому нибудь господину и тебе, например, велят накрыть на стол. В нашей комедии тебе как раз придется это сделать. Попробуй-ка.

На столе лежала скатерть, нож и вилка и стояли тарелки и стакан.

Я стоял в недоумении, не зная, как взяться и с чего начать. Должно быть вид у меня был очень глупый, потому что мой учитель расхохотался и захлопал в ладоши.

- Браво, браво! воскликнул он. Ты очень хорош: такой дурачок, что лучше и не надо.

- Я не знаю, что мне делать, сказал я смущенно.

- То-то и хорошо, что ты не знаешь. Завтра ты уж будешь это знать, и тогда тебе придется прикидываться незнающим; но если у тебя будет такое же лицо, как теперь, то ты будешь иметь полный успех. Помни, что ты представляешь молодого крестьянина, который никогда ничего не видал и не знает. Он приходит к обезьяне и оказывается глупее её. Оттого-то и заглавие такое: "глуп из них не тот, о ком вы это думаете". В этом и есть твоя роль: ты должен выучиться казаться глупым.

Пьеса была коротенькая, так что представление её продолжалось не более двадцати минут. Но разучивали мы ее около трех часов. Витали заставлял меня и собак повторять по двадцати раз одно и тоже, потому что собаки немного забыли свои роли. Я очень удивился, заметив, как ласков и терпелив был с ними хозяин. У нас в деревне обращались с собаками очень дурно. Он-же за все время ни разу даже не разсердился.

- Ну, начнем снова, говорил он, если что нибудь выходило неудачно. Не хорошо, Кани, Прекрасное Сердце, вы не внимательны, и я буду вас бранить.

Наконец мы кончили.

- Ну что, спросил меня Витали, съумеешь ты играть комедию?

- Не знаю.

- Тебе это кажется неинтересным.

- Нет, интересно.

- Тогда все пойдет хорошо. Ты не глуп и внимателен, а вниманием и послушанием можно всего добиться. Сравни-ка собак с обезьяной. Собаки очень послушны, а обезьяна - нет. Кроме того она еще очень скоро все забывает. Оттого ей и труднее.

Я сказал, что меня удивило его терпение с нами, в особенности с животными.

- Если бы я бил своих собак, отвечал он мне, - то они бы меня боялись. Это мешало бы им выучиться тому, что они теперь знают, потому что они только помнили бы о палке. Надо всегда стараться быть ласковым и терпеливым, тогда все легче дается.

Я всю ночь думал о том, как сыграю свою роль. Меня это очень волновало, и я даже во сне видел, как я играл и как публика держалась за бока от смеха.

Сзади него шел Капи, неся на спине обезьяну, в костюме английского генерала: в красной куртке и панталонах, обшитых золотым галуном и в высокой с пером шляпе. Потом на некотором разстоянии шли Зербино и Дольчи; наконец сзади всех - я.

При звуках трубы все высыпали на улицу и с любопытством смотрели на наше странное шествие. Сначала за нами пошли только дети, а потом мало-по-малу и взрослые; так что когда мы пришли на базарную площадь, то за нами шла целая толпа.

Мы веревкой оцепили небольшой четырехъугольник и расположились внутри его.

Первая часть представления заключалась в танцах и прыжках собак. Но я, занятый повторением своей роли, ничего не видел.

Помню только, что Витали играл на скрипке, а собаки танцовали.

Толпа между тем возросла. Окончив танцы, Капи взял в зубы деревянную тарелочку и на задних лапках стал всех обходить. Если кто не давал денег, то он останавливался, ставил тарелку на землю и передними лапами упирался в упрямого зрителя, начиная лаять и одной лапой теребить его за карман. Тогда в толпе раздавался смех и насмешки над этим человеком.

- Он, плут, знает, у кого толст карман, говорили про Капи.

Скоро Капи вернулся к своему хозяину, неся полную тарелку денег. Наступала очередь Прекрасного Сердца и моя.

- Теперь, господа, сказал громко Витали, обращаясь к зрителям, - закончим представление очень занимательной комедией, под заглавием: "Слуга господина Прекрасное Сердце, или глуп из них двоих не тот, о ком вы это думаете". Предупреждаю вас: вытаращите глаза, откройте уши и приготовьте руки, чтобы хлопать.

Он стал рассказывать публике содержание комедии: один английский генерал, который очень разбогател, имел раньше одного слугу. Но теперь он хочет переменить его, и так как генерал этот - обезьяна, то он хочет, чтобы ему прислуживал человек.

В ожидании прихода слуги генерал, по имени Прекрасное Сердце, прогуливался взад и вперед и курил сигару. Он ждал очень долго и начинал уж терять терпение. Он начал делать сердитые глаза, кусал губы и стучал ногой.

Как только он ударил в третий раз, мы с Капи явились.

Собака протянула мне лапу и подвела к генералу. Увидя меня, он поднял обе руки вверх с видом отчаяния: "Что это! Неужели это и есть слуга!?" Он посмотрел мне под нос и обошел меня кругом, пожимая плечами. Все это было так смешно, что кругом стоял неумолкаемый хохот. Видно было, что генерал считает меня совершенным дураком. Зрители думали тоже. Я с своей стороны все время должен был делать что-нибудь, что еще больше показывало бы мою глупость и выставляло бы ум и находчивость Прекрасного Сердца.

После долгого осмотра генерал приказал мне накрыть на стол и сесть завтракать.

- Генерал думает, что когда слуга поест, он поумнеет, объяснил Витали. - Посмотрим!

Я уселся за маленький столик, на котором стояла тарелка и лежали салфетка, нож и вилка.

Что мне делать с салфеткой?

Капи знаком показан мне, что я должен употребить ее в дело.

Каким же образом?

Я долго разглядывал ее и в конце концов в нее высморкался.

Увидя это, генерал покатился со смеху, а Капи упал на спину, лапами кверху.

Генерал опять расхохотался, а Капи опять упал.

её в петлицу своего мундира и разостлал, ее на коленях. Как важно ел он хлеб и пил вино!

Но больше всего понравилось публике, когда он, позавтракав, спросил зубочистку и стал чистить зубы. Раздались громкия рукоплескания со всех сторон и мы торжественно окончили свое представление.

- Какая умная обезьяна и какой глупый слуга! слышалось отовсюду.

Когда мы вернулись на постоялый двор, то Витали похвалил меня. Я был очень-рад этому и даже гордился.