Без семьи.
Глава XVI.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Без семьи. Глава XVI. (старая орфография)

XVI.

Когда я очнулся, то увидел, что лежу в какой-то незнакомой комнате. Было тихо. У постели стоял неизвестный мне человек в серой куртке и рядом - четверо детей: два мальчика и две девочки.

- Витали, проговорил я слабым голосом.

- Он зовет своего отца, сказала девочка, казавшаяся старше всех детей.

- Это не отец, а мой хозяин. Где он? где Капи?

Тут я узнал печальную истину.

Палисадник, где мы сели с Витали отдохнуть, принадлежал садовнику. Утром рано, около двух часов, садовник встал, чтобы отправиться на базар и вдруг у калитки наткнулся на нас. Увидев, что мы не встаем, не смотря на его толчки, он наклонился и взял Витали за руку. Рука была совершенно холодна и неподвижна. Все тело также, словом, Витали оказался замерзшим. Тогда он ощупал меня. Я дышал, хотя очень слабо. Меня тотчас-же внесли в комнату и уложили в постель. С тех пор прошло часов шесть и вот только теперь, я очнулся.

Из всего рассказа, самое ужасное для меня было известие о смерти Витали.

Садовник рассказал дальше, что дал знать полиции и что Витали унесли в участок, меня-же пока оставили у него.

- А где-же Капи? спросил я.

- Капи?

- Да, собака, Капи?

- Не знаю, она куда-то пропала.

- Она пошла за носилками, сказал кто-то из детей, - и все время не отставала, иногда даже вскакивала на них. Когда-же ее прогоняли, то она жалобно начинала выть, точно плакала.

Меня оставили в постели, а садовник с детьми вышли в другую комнату. Через несколько времени я встал, шатаясь подошел к углу, где я увидел свою арфу, надел ее и вышел за ними.

Вся семья сидела за обедом. Запах кушанья ударил мне в голову и так как я почти ничего не ел уже несколько дней, то у меня закружилась голова и я чуть не упал.

- Тебе дурно? спросил ласково садовник.

- Да, не хорошо. Позвольте мне посидеть немного.

Мне собственно надо было поесть, но я решил лучше голодать, нежели спросить есть.

Тогда самая маленькая девочка, лет шести, Лиза, взяла свою тарелку с супом и молча подала ее мне. Я хотел отказаться, но отец сказал:

В несколько мгновений тарелка опустела. Лиза подала ее отцу, и когда тот наполнил ее еще раз, опять поднесла ко мне. Вторую я также быстро уничтожил. Когда я посмотрел на детей, то увидел, что они все смеялись. Я покраснел и подумал, что лучше рассказать правду.

- Я вчера ничего не ел, сказал я.

- А твой хозяин?

- Он также ничего не ел.

- Значит он умер не только от холода, но и от голода.

Я встал, чтобы уйти.

- Куда-же ты идешь? спросил хозяин.

- Не знаю.

- Есть у тебя знакомые в Париже?

- Нет.

- Ну так земляки?

- Тоже нет.

- Где ты живешь?

- У нас не было квартиры. Мы вчера только пришли.

- Что-ж ты будешь делать?

- Буду играть на арфе и петь.

- Лучше вернись на родину к своим родителям.

- У меня их нет.

- Ну, так у тебя верно есть родственники какие нибудь?

- У меня никого нет. До свидания, если вы хотите, я буду приходить к вам в воскресенье и играть: вы были со мной так ласковы и добры.

- В самом деле сыграй нам что нибудь, сказал отец, увидев жест Лизы.

Я сыграл вальс, потом спел свою любимую песенку. Лиза долго слушала меня внимательно, но вдруг расплакалась.

Я замолчал. Через несколько времени я опять встал и стал прощаться.

- Куда-же ты? спросил садовник.

- Ухожу.

- Ты в самом деле надеешься, что проживешь музыкой?

- Я больше ничего не знаю.

- И ты не боишься бродить один по большим дорогам?

- У меня все равно нет своего угла.

- Ну, вот что малый; ты мне понравился. Хочешь остаться у меня жить? Ты, конечно, должен будешь работать и работа не легкая, иногда целый день; за то у тебя будет угол и верный кусок хлеба. А если ты добрый и хороший, то найдешь в нас и родных.

Это было так неожиданно для меня, что я не находил ответа.

- Так идет, что-ли? спросил опять хозяин.

Вместо ответа, я снял с плеча арфу и поставил ее в угол.

- Вот и хорошо, сказал садовник. Повесь-ка свою музыку на гвоздь, а когда тебе не захочется больше оставаться с нами, - ты снимешь ее и улетишь; только постарайся для этого выбрать теплое время, как это делают перелетные птицы.

Таким образом я вступил в семью садовника. Она состояла из пяти человек: отца, которого звали дядя Петр, двух сыновей - Алексея и Беньямина и двух дочерей - старшей Анны и самой младшей Лизы.

Лиза была немая: она онемела на четвертом году вдруг, от болезни. Но доктора уверяли, что впоследствии она опять начнет говорить. Жена дяди Петра умерла через год после рождения Лизы, и с тех пор Анна заменила мать своим братьям и маленькой сестре. Ей было всего четырнадцать лет, но она казалась взрослой.

Не прошло и пяти минут, как я стал рассказывать о своих последних приключениях с Витали, как кто-то вдруг стал царапаться в дверь и в тоже время послышался жалобный визг.

- Это Капи! вскричал я, вскакивая.

Лиза отворила дверь, и Капи, как сумашедший, бросился на меня и стал лизать мне лицо.

- А что-же будет с Капи? спросил я.

Капи будто понял, что речь идет о нем, встал на задния лапы и одну переднюю прижав к груди, низко поклонился. Дети пришли в восторг.

ничего не знал. Я рассказал только, что его знает человек, по имени Гарофоли. Тогда пристав велел свести меня в ту улицу, где жил Гарофоли, чтобы я указал дом. Дом я скоро нашел и мы вошли на верх. Гарофоли был дома и увидев меня с полицейскими, побледнел. Узнав-же в чем дело, успокоился и рассказал следующее: лет тридцать пять или сорок назад, был знаменитый певец по имени Карло Бальзани. Во всех театрах, где он пел, он имел огромный успех. Но вдруг, ни с того ни с сего, потерял голос. Тогда, не желая сделаться второстепенным певцом, он совсем бросил пение, переменил свое имя на имя Витали, и скрылся от всех, кто знал его раньше. Но так как жить чем-нибудь все-таки было необходимо, то он и стал браться за разные ремесла. К несчастию, ничего не удавалось. Тогда он стал водить ученых собак, но и в нищете сохранил огромную гордость: он скорее-бы умер, нежели открыл-бы кому-нибудь, что он не Витали, а бывший знаменитый артист - Карло Бальзани.

Так вот она разгадка всего! Бедный, дорогой Витали!