Без семьи.
Глава XXI.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Без семьи. Глава XXI. (старая орфография)

XXI.

Я проработал в шахте до выздоровления Алексея. Дядя Гаспар и старик-"учитель" очень полюбили меня и просили остаться с ними навсегда. Но меня манила моя прежняя скитальческая жизнь, с её свободой, солнцем, чистым воздухом полей, и я не мог решиться променять ее на спокойную и тихую, но мрачную жизнь под землей.

В то время, когда меня все уговаривали остаться, я стал замечать, что Матвей почему-то хмурится и едва отвечает на мои вопросы. Наконец я объявил ему, что мы через три дня уходим. Он вдруг бросился ко мне на шею и вскричал:

- Так мы с тобой не разстанемся!

И он рассказал мне, что боялся все время, что меня уговорят остаться. Это его сильно огорчало.

Мне было очень приятно услышать, что он так любит меня, потому что как помощник его в наших представлениях, я был не особенно полезен. Он один заработал в это короткое время больше даже, нежели когда мы были вдвоем. Матвей мог придумывать такия-же штуки, как Витали, и никто не отказывал ему, когда после представления, он посылал Капи собирать деньги; при том-же он играл на нескольких инструментах.

До пятидесяти рублей нам не хватало теперь пустяков. Поэтому мы решили, как можно скорей собрать остальное. Я простился, не без сожаления, с своими друзьями - Алексеем, дядей Гаспаром и стариком и вот мы, с моим товарищем, опять очутились на свободе.

Природа показалась-мне еще прекраснее, после моей жизни в шахте, и я был бесконечно счастлив, очутившись вновь среди простора полей. Мы с Матвеем долго спорили по какой дороге нам идти, наконец решили направиться прежде всего в Клермон, город на берегу моря, где много приезжих, и где можно надеяться собрать сколько нибудь денег.

Еще в Варсе, я начал обучать Матвея грамоте, но потому-ли, что я дурно объяснял, или потому, что Матвей был ленив, но занятия наши шли очень плохо. Иногда я терял терпение, закрывал книгу и начинал сердиться и бранить своего ученика. Он спокойно выслушивал меня и потом отвечал:

- Видно Гарофоли знал, что голова моя понимает одни тумаки и больше ничего. Ты попробовал-бы делать тоже, может быть пошло-бы лучше.

Кончалось обыкновенно тем, что я начинал смеяться и мы мирились. Но не смотря на его плохие успехи, он задавал мне подчас такие вопросы, на которые я совсем не мог отвечать, потому что на самом деле сам знал, очень мало. Тем не менее, чтобы не унизиться в его глазах, я отвечал первое, что приходило мне в голову; но я видел, что он оставался недоволен моими объяснениями и часто после них задумывался и молчал. Наконец один раз он сказал:

- Знаешь, что я хотел тебе сказать, Реми; ты конечно больше меня знаешь, и можешь меня многому научить, ну, а все-таки...

- Что такое?

- Есть может быть многое, чего ты не знаешь; например в музыке. Так вот я хотел сказать тебе: не купить-ли нам такую книгу, где все описано и мы это выучим. Тогда мы все поймем. Такая книга, я думаю, не очень дорого стоит?

- Да, такую книгу следовало-бы завести, отвечал я.

- Вот видишь, я знал, что ты согласишься. Да и в самом деле, разве ты можешь все знать, что в книгах написано? Ты по книгам даже и не учился.

- Хороший учитель лучше всякой книги, отвечал я важно.

- Я тоже так думаю, продолжал Матвей, и хотел посоветоваться с тобой нельзя-ли мне поучиться хоть немножко у хорошого музыканта, который мог-бы мне растолковать то, что я не понимаю.

- Отчего ж ты не подумал об этом, когда я работал в шахтах?

- Я без тебя не мог тратить твоих денег. Да и хороший учитель возьмет ведь очень дорого.

поучиться с тобой вместе.

Чтобы найти учителя нужно было прийти для этого в город. По дороге в Клермон, был еще город Манд, где мы и решили исполнить свое намерение.

Была уже ночь, когда мы пришли в одну харчевню, где остались ночевать. За ужином я спросил хозяйку нет ли у них в городе хорошого музыканта. Она посмотрела на меня с удивлением.

- Разве вы никогда не слыхали о господине Эспинасу? спросила она.

- Мы идем издалека и никогда не бывали здесь раньше.

- Мы из Италии, отвечал Матвей.

- Ну, если так, то вы конечно могли и не слыхать о нем. Но еслиб вы пришли из Лиона или Марселя, то было-бы очень странно еели-бы вы не знали господина Эспинасу.

Услыхав о такой знаменитости, я побоялся, что он и говорить с нами не захочет и спросил поэтому у хозяйки:

- А очень занят господин Эспинасу?

- А как вы думаете, захочет он нас впустить к себе?

- Наверно захочет; он всех впускает, особенно у кого деньги в кармане.

Пообчистившись немного, мы на другое утро отправились к господину Эспинасу, знаменитому музыканту. Подойдя к дому, где, как нам сказали он жил, мы подумали, что ошиблись, увидев над дверью вывеску цирульника. Мы обратились к какому то прохожему и спросили, где живет господин Эспинасу.

- Здесь, отвечал он, указывая на лавочку цирульника.

Лавочка разделялась на две половины: на одной стояли стеклянные шкафчики со щетками, гребенками, бритвами и многими другими вещами, нужными для бритья и стрижки; на другой висели на стене всевозможные музыкальные инструменты.

- Можно видеть господина Эспинасу? спросил Матвей.

Маленький вертлявый человек, бривший какого-то посетителя, оглянулся на нас и сказал:

- Это я, что вам угодно?

- Я хочу, чтоб вы подстригли мне волосы.

- С удовольствием, отвечал цирульник. Могу даже побрить вас, если хотите.

- Этого мне пока еще не нужно, отвечал мой товарищ.

Я понял, что он хочет что-то устроить. Окончив бритье, Эспинасу подошел к Матвею и начал его стричь. В тоже время Матвей начал задавать ему вопросы, которые я ему не мог объяснить и на которые Эспинасу отвечал не задумываясь, очень подробно, и понятно. Мы увидели, что он действительно хорошо знает музыку. Тогда мы признались ему, зачем пришли; он расхохотался и сказал добродушно:

Затем он велел Матвею сыграть ему что нибудь на скрипке, а потом и на флейте. Матвей сыграл и цирульник пришел в такой восторг, что даже обнял и поцеловал его.

- Да ты просто маленькое чудо! воскликнул он. Оставайся у меня, я сделаю из тебя знаменитого музыканта.

Я посмотрел на Матвея и не без волнения ждал его ответа. Неужели, думал я, он и в самом деле останется? И я вспомнил, что мне на роду написано раставаться всегда с теми, кого я люблю, и сердце мое невольно сжалось. Но Матвей быстро подошел ко мне и взял меня за руку.

- Благодарю вас, сударь, отвечал он Эспинасу, но я ни за что не покину своего друга.

- Я не оставлю Реми.

- Ну, Бог с тобой, сказал наконец Эспинасу; вот возьми от меня покрайней мере на память вот эту книгу, она тебе пригодится.

И с этими словами, он снял с полки какую то книгу и подал ее моему товарищу. Это оказался учебник, где были объяснены правила музыки и где Матвей мог найти ответы на свои вопросы.

Через час мы простились с знаменитым музыкантом, цирульником Эспинасу, и ушли.