Без семьи.
Глава ХXIII.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Без семьи. Глава ХXIII. (старая орфография)

ХXIIИ.

Я плохо спал эту ночь, хотя с тех пор как ушел из дому, много раз мечтал о своей детской постельке и думал удастся ли мне когда нибудь опять поспать на ней. И вот теперь, когда мечта моя исполнилась, я не мог уснуть. Все, что рассказала мне кормилица было так странно и неожиданно, что представлялось мне каким то сном. Неужели-же у меня в самом деле есть мать, отец, братья и сестры? Неужели она ищут меня? Но вспомнив, что поиски поручены Барбарену, я невольно вздрагивал и мне почему то становилось страшно. Мне казалось, что он непременно сделает мне какое нибудь зло.

На другое утро за завтраком, матушка сказала:

- Так как мой муж ищет тебя в Париже, а ты теперь знаешь это, то я бы советовала тебе самому немедленно отправиться туда-же и объявиться.

- Да, надо будет идти, отвечал я.

Но Матвей покачал головой.

- А по твоему, разве этого не нужно делать? спросил я.

- Не то что не нужно, а ты только забыл о своих старых друзьях, которые сделали тебе гораздо больше добра, нежели твои неизвестные тебе родные; Ты совсем забыл об Анне и Лизе, которых обещал навестить. Вспомни, что было-бы с тобою, если-бы они не помогли тебе.

- Да ведь его родные не знали где он, вступилась матушка. Я уверена, что они с тех пор как Реми пропал, не переставали его искать и горевать о нем.

- Это еще неизвестно, отвечал Матвей. А что сделал для него дядя Петр и его семья, то я очень хорошо знаю. Неужели же он не повидается за это с ними теперь?

Матвей сказал это будто сердился на меня.

- Матвей прав, сказал я. Прежде чем идти в Париж, я должен повидаться с моими названными сестрами. Я думаю вот что сделать: так как Анна умеет читать и писать, то я напишу ей письмо и разскажу обо всем. А ее попрошу написать мне к Лизе, куда мы теперь и отправимся.

- Вот это хорошо! воскликнул Матвей.

Мы решили, что выйдем на другой же день. Я написал длинное и подробное письмо Анне, а вечером мы долго толковали о будущем и строили различные планы.

На следующее утро, мы простились с матушкой. На этот раз прощение было веселое, так как мы надеялись скоро увидеться при счастливых обстоятельствах.

Мы зашли также в сарай, проститься с нашей коровкой. Матвей и я несколько раз поцеловали ее в влажную теплую морду.

Выйдя из деревни, мы пошли очень скоро, так что Матвей сказал, что вряд-ли мы уйдем далеко, если все время будем так торопиться.

- Куда ты так спешишь? спросил он.

- А тебе разве не хочется поскорее найти моих родных?

Он грустно покачал головой.

- Кто знает, захотят-ли твои родные меня принять? отвечал он.

- Неужели ты в этом сомневаешься? Я тебя люблю, как родного брата и если они будут рады мне, то с радостью примут и того, кто делил со мною горе, и нужду.

- Тогда тем лучше. Мы поступим с тобой в школу, будем учиться и никогда не разстанемся. Я уверен, что так будет.

Мы были уж недалеко от того места, где жила Лиза. В последнем городе, через который мы прошли, я купил куклу. Хоть мы и очень торопились дойти засветло, но так как время было осеннее и дни стали короче, то мы пришли уж к вечеру, когда зажгли огонь. В окне низенького домика увидели мы тетку Катерину, её мужа и Лизу, сидевших за ужином.

- Мы как раз во время пришли, сказал Матвей.

Он хотел войти в дом, но я остановил его и сняв с плеча арфу, заиграл и спел свою песенку.

При первых звуках я увидел, как Лиза быстро подняла голову, потом вскочила со стула и не успел я опомниться, как дверь отворилась и она бросилась ко мне на шею.

За нею вышла тетка Катерина. Поздоровавшись с нами, она позвала нас в комнату и усадила за стол.

- Вот вам еще гость, сказал я, вынимая из мешка куклу и подавая ее Лизе. Она посадила ее рядом с собой и с улыбкой взглянула на меня.

У тетки Катерины прогостили мы несколько дней. Мне очень не хотелось разставаться с Лизой, но все-таки пришлось идти дальше, в Париж, чтобы отыскать мужа моей кормилицы и разузнать о своих родных. Я обещал Лизе приехать за ней в следующий раз в карете, на четверке лошадей. Девочка вполне верила, что это так и будет, как верила вообще всему, что я ей рассказывал.

Мечтая о том, как я найду своих богатых родных и как я сам разбогатею, как только приду в Париж, я по дороге ничего не хотел делать для того, чтобы хоть сколько нибудь заработать денег.

- Соберем столько, сколько возможно, уговаривал меня Матвей. Мало-ли, что может случиться. Увидишь тогда, как плохо нам придется, если у нас не будет ни гроша.

- Есть о чем безпокоиться, отвечал я. Стоит только найти Барбарена и дело в шляпе.

Тем не менее Матвей, как только замечал вдали хутор или село, приготовлялся играть, заставляя и меня делать тоже. Мы собрали таким образом несколько рублей.

Чем ближе мы подходили к Парижу, тем печальнее становился Матвей. Наконец, перед тем, как войти в город, он сказал мне:

- Знаешь о чем я все время думал?

- О чем?

- Что если Гарофоли уже вышел из тюрьмы и мы вдруг встретимся с ним на улице? Ведь, пожалуй, он заставит меня вернуться к нему. А попади я опять к нему, - опять начнется прежняя голодная жизнь, с теми-же колотушками, что и прежде.

- Так тебе не хочется идти в Париж?

- Нет, я только с тобой не пойду к Барбарену, потому что он живет близко от Гарофоли. А лучше сговоримся, где встретиться вечером.

- Ну хорошо, сказал я, тогда вот как: в семь часов вечера жди меня у собора Богоматери.

Через час мы разстались. Я пошел к Барбарену, в ту улицу, где как говорила матушка, жил в Париже её муж. Она указала мне на трех людей - Пажо, Барабо и Шопино, которые могли помочь мне в моих поисках.

Первым по пути был Пажо. Он содержал харчевню. Я вошел и дрожащим от волнения голосом, спросил:

- Можно мне видеть Барбарена?

- Барбарен из Шаванона.

И я постарался насколько возможно описать его наружность.

- Такого у нас нет, отвечал хозяин.

Я пошел к Барабо. У этого была овощная лавка, кроме того он отдавал еще в наймы комнаты жильцам; когда я вошел в лавку, то там было несколько покупателей. Я подождал пока они ушли и спросил о Барбарене.

- Барбарен?... Да, да, помню. Он жил у нас года четыре тому назад.

- Даже пять лет, прибавила жена. Он еще остался нам должен за квартиру. Где он теперь, этот бездельник?

- Я об этом и спрашиваю, отвечал я.

Но они также ничего о нем не знали.

Тогда я отправился к Шопино, боясь, чтобы и последняя надежда не лопнула.

Шопино, как и Пажо был трактирщик. Когда я вошел в кухню, он стоял с огромной ложкой в руке и отпускал кушанье для своих гостей.

- Не живет-ли здесь Барбарен? спросил я робко.

- Нет не живет, отвечал хозяин.

- А где-же он?

- А я почему знаю!

У меня закружилась даже голова от этих неудач, и я готов был придти уж в отчаяние. Увидя мое растерянное лицо, один из сидевших за столом спросил меня:

- А тебе зачем Барбарен понадобился?

Я не хотел сказать правду и отвечал:

- Я из его деревни, из Шаванона, и принес ему поклон от его жены. Она-то мне и сказала, что я найду его здесь. Но может быть вы знаете, где он теперь. Скажите мне, ради Бога! Мне очень нужно его увидеть.

- Он живет теперь в гостинице Конталь, в Аустерлицкой улице.

Я поблагодарил его и ушел. Я был почти у того дома, где жил Гарофоли и не мог не зайти, чтобы узнать где он и что с ним. Во дворе я увидел того-же человека, что и несколько лет тому назад, который и в эту минуту, также как и тогда развешивал те-же тряпки. Казалось, что он все это время не уходил с одного и того-же места.

- А что Гарофоли вернулся? спросил я его.

Вместо ответа он сильно закашлялся, так что головой только мог показать мне, что нет.

- Через три месяца.

Три месяца много времени, подумал я. Мы еще успеем за это время отыскать моих родных и тогда Матвею нечего будет бояться.

Я пошел в гостинницу Конталь. На самом деле оказалось, что это был грязнейший домишка, в котором какая-то глухая старуха отдавала в наймы комнаты.

Я спросил ее о Барбарене. Она приставила к уху рожок и попросила говорить погромче. Я повторил вопрос. Услыхав в чем дело, она так быстро и высоко подняла к верху свои руки, что кот, который спал на её коленях, соскочил с испугу на пол:

- Увы! увы! завопила она.

Потом она стала пристально в меня вглядываться и наконец сказала, покачав головой:

- Так ты тот мальчик?

- Какой мальчик?

- Которого он искал.

У меня сжалось сердце от страха.

- Где-же Барбарен? спросил я.

- Покойник Барбарен, нужно теперь говорить, отвечала старуха, продолжая качать головой.

Я едва устоял на ногах.

- Неужели он умер?! вскричал я.

- Умер с неделю тому назад в больнице св. Антония.

Я стоял как пораженный громом. Все пропало! Что мне теперь делать?

- Так ты и есть тот мальчик, которого он искал по поручению богатой семьи? продолжала старуха.

- Вы знаете об этом? спросил я, надеясь, что Барбарен рассказал ей обо мне.

- Я только знаю, что он искал тебя и больше ничего.

- Неужели-же Барбарен ничего не говорил вам о моей семье?

- Говорил только, что родные твои богаты и ищут тебя, а кто они такие и где живут - он не хотел сказать, потому что боялся, чтобы кто нибудь другой не перебил-бы у него денег, которые он мог получить от твоих родителей, еслибы нашел и доставил им тебя.

- Может быть он оставил какое нибудь письмо? спросил я опять.

- Так жена уже знает об этом?

- Как-же, мы тотчас-же ей написали. Раз только, впрочем, Барбарен получил какое-то письмо, но от кого и откуда - неизвестно. Когда-же он умер и стали разбирать его вещи, то не нашли ни одного клочка бумаги.

Погибли мои мечты! Что теперь предпринять? Я долго простоял молча на одном месте. Наконец пошел к двери.

- Куда-ж ты идешь? спросила хозяйка.

- Пойду к своему товарищу, отвечал я.

- А он в Париже живет?

- Нет, мы только сегодня утром вместе пришли в город.

- Так приходите оба сюда ко мне ночевать. Могу похвастаться, что у меня тихо, спокойно и за недорогую плату я уступлю вам комнату. К тому же твои родные знают, что Барбарен жил в последнее время у меня и наверно здесь-же начнут о тебе справляться. Твоему товарищу сколько лет?

- Он мой ровесник.

- Экое дело! Двое таких ребят без знакомых, одни в таком городе, как Париж! Даже страшно мне за вас. Приходите-ка лучше сюда. Здесь будет вам и хорошо и безопасно.

- А за сколько вы отдадите нам комнату? спросил, я подумав.

- За тридцать копеек в день, отвечала она.

- Так хорошо, мы вечером придем.

- Придите пораньше, а то ночью не очень-то хорошо ходить одним по Парижу.

Было еще только четыре часа. Я уныло поплелся по городу и войдя в какой-то сад, присел на скамейке отдохнуть. С грустью раздумывал я о своей судьбе и обо всех неудачах этого дня. Против меня, на другой скамейке сидел какой-то господин с дамой и маленькой девочкой, которая бегала возле них. Часто подбегала она к отцу и к матери, которые брали ее на руки и целовали.

Девочка громко и весело смеялась.

Я невольно вспомнил о своих родителях, которых теперь потерял может быть навсегда, и заплакал.

монету. Я поблагодарил его и отказался от денег.

- Благодарю вас, сударь. Я играю для своего удовольствия, сказал я вежливо.

Он внимательно посмотрел на меня; но в эту минуту подошел сторож и прогнал меня со скамейки и из сада.

Наконец наступил вечер. Немного раньше семи часов, я был в условленном месте и вскоре услыхал веселый лай Капи, который бежал ко мне на встречу, а за ним показался и Матвей.

- Ну что? вскричал он еще издали.

И я рассказал ему все, что узнал от старухи.

Матвей также очень опечалился. Но потом он принялся утешать меня.

- Поверь, что если твои родные поручили Барбарену отыскать тебя и долго не получат от него никаких известий, то они наверно сами приедут к нему. А мы как раз в это время там и будем. Нечего терять надежды! Увидишь, что через два, три дня все уладятся.

У меня стало будто легче на душе и все мои неудачи не казались мне больше такими страшными. Я рассказал Матвею о Гарофоли.

сальной свечки. Одеяло и подушки на кровати были довольно грязны, но мы тогда мало обращали внимания на эти мелочи.

Поужинав остатком сухого хлеба, мы улеглись спать. Я почти примирился с обстоятельствами, так как был уверен, что все скоро изменится к лучшему. С такими мыслями я и уснул.