Блумсберийская красавица.
Глава XI. Мистрисс Икль попрана.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Блумсберийская красавица. Глава XI. Мистрисс Икль попрана. (старая орфография)

ГЛАВА XI. 

Мистрисс Икль попрана.

Отраженный Фред явился в нам с вытянутой физиономией; сердце его пылало злобою и мщением. Грубый прием и оскорбительные замечания, данные в ответ на вежливые вопросы, глубоко уязвили бедного малого; он не мог простить себе, что так безответно перенес наглую выходку прелестной лэди.

Прежде, чем решаться на новую попытку, я счел благоразумным подождать немного, чтоб дать время мистрисс Икль успокоиться. Я вовсе не желал, чтоб Дик потерпел какое-нибудь увечье; я знал, что красавица не задумалась бы высунуться из окна и хлопнуть бедняка хлыстом или даже бросить ему в голову цветочный горшок. Много времени заняли у нас попытки вычистить шляпу Дика так, чтоб она блестела. Дик, перед отправлением в путь, надел перчатки, чего он же делал уже несколько лет.

Этого второго посетителя мистрисс Икль приняла еще с большею наглостью, назвав его "мошенником" (несмотря на перчатки), и очень фамильярно говорила о полиция. Честный Дик вернулся ко мне, постарев пятью годами.

Пришла моя очередь; хороший полководец должен сам попытать счастья и показать своим подчиненным пример мужества, доблести и энергии.

Я сделал нападение с задняго хода. Своим подчиненным я велел прохаживаться пред уличною дверью дома, чтоб привлечь на себя все внимание обитателей; Фред и Дик должны были расхаживать взад и вперед, разсматривать свои бумаги и с таинственным видом перешептываться. Между тем, я сам, не встречая ни малейших препятствий, перелез чрез садовую стену и, даже не услыхав ни от кого вопроса по поводу этого, прошел прямо, по боковой дорожке, чрез коридор, в комнату Долли. Можете себе представить, как он подпрыгнул, увидев меня!

Он протянул руки, как бы желая обнять меня, и, всхлипывая, произнес что-то слабым голосом, - повидимому, он желал выразить, что находится в восхищении и чувствует себя лучше.

Он отказался от всякой надежды увидать меня; он решил, что не было такой силы на земле, которая могла бы ниспровергнуть распоряжения его Анастасии.

Йоришейрец-надзиратель встал при моем приходе и вытянулся, как солдат, а я свирепо смотрел на него, как победитель, который хочет застрелить его на месте. Решительным, повелительным голосом я приказал ему сообщить мистрисс Инь, что прошу ее оказать мне честь - повидаться со мною.

Увидев в моей руке бумаги, этот наглый бродяга принял меня за юриста, и вообще избегая подобных людей, повиновался мне и кинулся из комнаты с такою быстротою, как будто бы убийцы за ним гнались по пятам.

Не обращая внимания на Долли, который, в величайшем волнении, все еще продолжал простирать ко мне руки и бормотать восклицания, я стал прислушиваться и вскоре различил сердитые голоса в гостиной; зная, что они заняты одним вопросом, кто посетитель, и не могут наблюдать за моими действиями, я пробрался к уличной двери и, вынув засов, впустил своих верных союзников. Быстрота моих действий обезпечила успех. Я вполне соглашаюсь с Наполеоном и одобряю его воинскую систему.

Величайшим препятствием для меня был сам Долли, который, будучи исполнен признательности, делал все возможное, чтоб потратить время на эту признательность. Раскрыв перед ним заранее приготовленный юридический документ, я сказал:

- Сначала подпишите это, а потом мы поговорим; этим актом вы уступаете мне дом и все, что в нем находится - серебро, белье, мебель, книги, все. Торопитесь! A вы, господа, прибавил я, обращаясь к моим преданным товарищам: - будьте свидетелями.

Он, как я и ожидал, несколько испугался.

- Что вы такое сказали? спросил он.

- Долли, отвечал я, ударив кулаком по столу: - вы должны мне доверять, если хотите одержать победу. Я пришел только для того, чтоб помочь как; но если вы не хотите помогать себе сами, то это уже не моя вина. Скорее подписывайте! Нельзя терять ни минуты - сейчас они явятся сюда.

Лишь только он и мои свидетели успели подписать документ, как появилась Анастасия в таком бешенстве, что зубы её стучали, а шея выпрямилась, как у змеи, которая смотрит на кролика. Она несколько времени глядела на меня (признаюсь, что мне это не нравилось) прежде, чем могла говорить.

- Если же ошибаюсь, ваше имя Тодд! вскричала она наконец, как бы узнавая меня. - Я так и думала! Я знала, что тут быть некому, кроме мистера Тодда! Хотела бы я знать, мистер Тодд, если это вас не затруднит, какое может у вас быть дело в моем доме и как вы смеете врываться в него с этими людьми, без сомнения, с своими отвратительными трактирными компаньонами?

- Мистрисс Икль, возразил я, облегчив свой гнев презрительной улыбкой: - причина, по которой я вошел в этот дом, заключается в том, что он и все, в нем содержащееся, принадлежит мне, с силу законной уступки владельца, сударыня.

Говоря это, я показал бумаги.

джентльмены мои уважаемые друзья, сударыня, согласились, по моей усиленной просьбе, провести несколько дней в моем новом местопребывании. Пред вашим приходом, я успел убедить и мистера Икля удостоить меня своим приятным обществом до тех пор, пока силы не дозволят ему предпринять путешествие, сударыня, - я полагаю на материк, сударыня, - и я уверен, он отправится, сударыня; поедет один, мистрисс Икль!

Для меня уже было достаточным мщением видеть ярость и ужас, отразившиеся на лице этой женщины. Она выпрыгнула из комнаты, захлопнув за собою дверь с такою силою, которая подняла облако пыли, лежавшей на верху книжного шкафа.

Боб де-Кад, по моей просьбе, удостоил меня своим присутствием, наедине, в столовой. Этот буян трусливо вошел в комнату и старался заискивать.

- А, Джек! вскричал он: - как вы поживаете, дружище?

Вместо того, чтоб сообщать ему о состоянии моего здоровья, я вытянул руку и просил его посмотреть - достаточно ли крепки в ней, по его мнению, мускулы; потом сжал кулак и спросил достолюбезного юношу, какого он мнения о величине этого кулака. Когда он удостоверил меня, что редко видал руку лучшого качества, я растворил дверь и сказал ему, что если он в течение 20 минут не уложит свой багаж (состоявший из одной рубашки), и не отравится по добру по здорову в Лондон, то я изомну его, как бумажную картонку.

Так я избавился от этого молодого человека.

Часов около пяти меня уведомили, что стряпчий мистрисс Икль просит свидания со мной минут на пять. Она послала слугу в Ричмонд с приказанием как можно скорее призвать первого юриста, какой только встретится.

Я слишком был уверен в своем лондонском адвокате, чтоб бояться этой встречи. Я охотно позволил ричмондскому шестипенсовому или восьмипенсовому юристу прочитать об уступке, и даже предложил ему снять копию; мы разговаривали так любезно и весело, как будто бы дело шло о каком-нибудь увеселении и разстались друзьями. Он признал, что все было сделано сообразно с законом, крепко, верно и вполне удовлетворительно.

Долли долго не мог ничего понять в моих действиях. Он сидел в своем кресле, пораженный моею решимостью; впрочем, он не очень мешал мне, если не считать повторявшихся каждые 10 минут просьб: - ради Бога, не делать ничего неприятного мистрисс Икль, - помнить, что она была его жена и проч. и проч.

Когда я позвонил и велел всей прислуге явиться к себе, он охотно подтвердил мои слова, что на будущее время они должны смотреть на меня, "как на господина и владельца дома".

Разумеется, я сказал своей прислуге, чтоб требования мистрисс Икль удовлетворялись таким же почтительным образом, как и до сих пор, и чтоб слуги обращались с ней с полным уважением до самого её отъезда.

Вдруг вошла Анастасия с подсвечником в руке, и с видом лэди Макбет.

Ей представилась прекрасная картина, наши голоса соединились в стройный хор, а трубками выбивался тает, составлявший трогательную мелодию; председатель Долли, усевшись на назначенном месте, изображал на своем лице такое кроткое, тихое наслаждение, как будто мы все были любимыми его детьми, оправдавшими его надежды.

Заметив Анастасию, которая пристально смотрела на него, он перестал курить и попытался даже спрятать свой курительный аппарат, но сейчас же преодолел себя и вынес её взгляд с таким мужеством, как-будто бы уже был значительно навеселе.

Мистрисс Икль желала разогнать наше собрание. Она подошла в камину и начала разбрасывать горевшие уголья.

мой огонь в покое, сказал я. - Ночь теперь холодная и пылающий камин очень приятен.

Не отвечая мне, - показывая, что я был недостоин её внимания, она посмотрела на Долли, который, чрезвычайно испугавшись её внезапного нападения, старался скрыть свое волнение, попивая грог.

- Хотя я и не ожидала, сэр, чтоб вы имели сколько-нибудь уважение в своей жене, - ваше поведение слишком ясно это выказало, сэр, - но, быть может, вы подорожите добрым о себе мнением ваших соседей, и если так, то чем скорее вы выпроводите из своего дома этих негодяев, тем лучше.

- Я жду ответа, мистер Икль, продолжала лэди, когда веселая песня замолкла (она кусала губы, чтоб сдержать свое бешенство; сильный гнев отражался в её глазах, грозно сверкавших). - Если вы не хотите, чтоб в дом постучалась полиция, то велите этим бродягам убираться.

- Но право, моя милая - пробормотал Долли.

- Я хотела бы знать, мистер Икль, воскликнула красавица, прерывая его ответ: - очень хотела бы звать - может ли кто-нибудь спать, когда так горланят под самим ухом?

- Хор, друзья мои! вскричал я, потрясая своей трубкой.

Но эта злобная женщина не признавала себя побежденною. Грозно выпрямившись, стояла она, выражая свое презрение.

Мне было очень тяжело высказывать ей неуважение и грубость, но я отлично знал, что пока мы не докажем, что её террор кончился, что её влияние миновало, что власть её исчезла, все наши груди ничего не значат, и Долли возвратится в оковы. Она вынуждала нас быть дерзкими. Она хотела борьбы.

- Да они не пойдут! отвечал Долли: - это не мой дом; это дом Джека Тодда; спросите его.

Она презрительно покачала головой.

- Вы, кажется, принимаете меня за дурочку, сэр, если думаете, что я поверю такой нелепой лжи! я не ребенок, мистер Икль!

- Верьте или нет, сударыня, как вам угодно, возразил я, чтоб выручить Долли: - но дом со всем в нем находящимся, все-таки мой, как ваш адвокат, я уверен, уже и объяснил вам. Кроме того, сударыня, позвольте мне заметить, что в вашем поведении видно очень мало достоинства и благодарности, особенно если вспомните, что ваше пребывание в моем

Она бросила кочергу с таким шумом, в сравнении с которым, наше хор был приятным шопотом.

- Наглый бродяга! произнесла она, грозно взглянув на меня.

Чтоб показать ей, что я не испугался, я обратился к ней с самыми кроткими, мягкими словами.

моем

Вместо того, чтоб дать сведения по части домашняго хозяйства, она смело подошла к столу и, на наших глазах, схватила бутылки, и хотела уйти из комнаты с добычею.

- Извините, сударыня, вскричал я, вскакивая, чтоб остановить ее: это вино мое! эта водка тоже! прибавил я, схватись за горлышки бутылки.

- Низкия злодеи! закричала она. - Пьяницы! Но погодите до утра; а вас всех вышвырну на улицу, как сор! A что касается до вас, мистер Икль, продолжала она, с яростью обратившись к Долли, который, - бедняга, - совсем побледнел от страха: - что касается до такого глупца, как вы, то я не могу найти слов, чтоб выразить в вам мое презрение!

Мы были чертовски рады, что она не могла найти этих слов!