Эмилия в Англии.
Глава LIV. Взрыв в Брукфильде.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Эмилия в Англии. Глава LIV. Взрыв в Брукфильде. (старая орфография)

ГЛАВА LIV. 

ВЗРЫВ В БРУКФИЛЬДЕ.

"Завтра вы мне все разскажете". - Вильфрид повторял слова Эмилии, стараясь подражать даже её тону, и это повторение и подражание, не смотря на свою неуклюжесть, все-таки разливали в нем блаженство. Он шел от станции железной дороги к Брукфильду по сосновой роще, придумывая какое нибудь важное семейное приключение, которое бы можно было рассказать ей завтра. Какого бы рода ни было это приключение, но он должен был заключить его словами: - Теперь все хорошо. Он заметил, что низенькая сосна, под которой он в первый раз увидел Эмилию, была срублена. Отсутствие этого дерева бросило его в зловещую дрожь.

Первое, что ему представилось при входе в дом, была огромная груда картонок мистрисс Чомп; он стал вслушиваться; её голос раздавался в библиотеке. По глазам Генсфорда можно было безошибочно заключить, что в доме произошел разрыв.

- Мне не много придется выдумывать, с горечью сказал Вильфрид.

В дверях библиотеки на минуту показалась Адель; а за нею послышался громкий возглас мистрисс Чомп. Вслед за тем заговорила Арабелла, потом мистер Поль и Корнелия, на слова которых мистрисс Чомп пронзительно закричала: - вы не будете говорить с ним, прежде чем я сама не увижу его! Затем последовала грубая смесь английских бранных слов с ирландскими. Барышни втащили брата в библиотеку.

Без всякого сомнения вам случалось видеть любимый эскиз мечтательного молодого художника, который с восторгом описывает сцены на каком нибудь плоту, несущемся по взволнованному морю, где прелестные, одетые в атласные платья лэди, с простительным в подобном случае отчаянием, выказывают полную энергию и деятельность, которые существовали в них еще до пробуждения этого чувства. Брукфильдския барышни почти совершенно сбросили с себя тогу надменной скромности и непостижимого для них самих превосходства. Оне во имя сожаления к себе умоляли мистрисс Чомп успокоиться и замолчать. Оне убеждали ее и на все её грубые возгласы отвечали только: нет, нет; оставьте, мистрисс Чомп, оставьте!.. Оне вставали; когда вставала она, и окружали ее, делая руками самые выразительные жесты. Вильфрид, внимательно следивший за ходом ссоры, ни на секунду не обнаружил своего негодования. Его наблюдения показали ему, что дело зашло довольно далеко. Не смотря на мягкия слова, срывавшияся от времени до времени с языка мистера Поля, он отгадал все.

Говоря короче, мистрисс Чомп, с помощию Брэнтопа; своего кавалера, встретилась наконец с мистером Периклом, который назвал ее нищей. С демонской злобой он упрекал ее в спекуляциях на таких-то и таких-то векселях, - упрекал ее в алчности к деньгам и адски хохотал над её возрастающим удивлением. - Вы шутите, мистер Перикл, пробовала она и говорить и думать; но уже одно только слово "нищая" бросало ее в дрожь. Она объявила, что пришла к нему собственно потому, что мистер Поль считает ее виновницей своего разорения. Мистер Перикл покрутил кончики своих нафабреных усов: - Советую вам воротиться домой, сказал он: - или сходить к адвокату; скажите ему; я желаю разузнать свои дела. И адвокат найдет, что Поль банкрот. Может быть... я и не знаю... Поль припрятал немного из ваших денег, - ма'м, это может быть.

По окончании визита мистрисс Чомп вылетела от мистера Перикла и подошла к Брэнтопу, ожидавшему ее внизу и мечтавшему о повышении в конторе, которое могло доставить ему такое внимание к этой лэди. Нечего и говорить, что он был удивлен, получив в подарок флакон духов, как единственное вознаграждение за его достойную услугу. Задыхаясь от панического страха, мистрисс Чомп уверяла его, что "она нищая, и что в настоящую минуту запах духов был для нея самым жестоким ударом, в особенности запах букета Альдермана, про который покойный Чомп солгал, мистер Брэнтоп, сказав, что они в честь его получили такое название. И я нюхала их в Ирландии... когда была глупым ребенком... когда считала его чуть что не принцем... ведь этакая глупая. И о! Я теперь нищая, да!" С этим восклицанием она выскочила на улицу, и так сконфузила Брэнтопа, что тот, безотчетно кликнув кэб, объявил ей, что нельзя терять времени, в противном случае они опоздают на поезд. Мистрисс Чомп просила кэбмена, как человека, сочувствующого интересам безпомощной женщины, ехать по возможности скорее; на станции же стала торговаться с ним, поставляя на вид свои сомнительные финансовые обстоятельства. В таком расположении духа она попала в Брукфильд, и вот от чего произошел весь шум. Вильфрид приехал спустя два часа после приезда мистрисс Чомп. В этот промежуток брукфильдския барышни тщетно старались успокоить ее. С появлением Вильфрида, оне возложили на него этот тяжелый труд. Мистер Поль, хотя и не обнаруживал ничего особенного при этом неожиданном ударе, но потерял однако свой самоуверенный, спокойный вид. Вильфрид внимательно выслушивал мистрисс Чомп, до тех пор пока на при третьем приступе остановилась, чтобы перевести дух. При этом он улыбнулся и сказал: - Быть может, вам известно, что мистер Перикл имеет особенные причины неприязни ко мне. Мы с ним поссорились. Мне кажется, что подобные ему люди имеют привычку мстить всему семейству, если кто нибудь из членов этого семейства решится оскорбить его. - Эти слова, лишь только мистрисс Чомп поняла их значение, послужили для нея некоторым утешением, но не найдя в них столько утешения, сколько ожидала, она не обратила на них должного внимания, и снова застонала. - Если вы тревожитесь о положении дел моего отца, то ему стоит только показать вам свои книги, и по ним вы увидите, что нет ни малейшей опасности, - сказал Вильфрид, стараясь усыпить её подозрение.

- А захочет ли Поль показать эти книги? возразила мистрисс Чомп, привстав с своего места.

- Конечно, покажу! покажу! Разве я не говорил об этом? сказал мистер Поль, начиная сильно мигать перед каминным огнем. - Садитесь, Марта.

- О! но в состоянии ли я буду понять вас, Поль? вскричала она.

- В этом отношении я употреблю все свои усилия, чтобы помочь вам, сказал Вильфрид снисходительным тоном.

Брукфильдския барышни были тронуты, когда мистрисс Чомп с некоторою любезностью ответила: - я вам буду очень благодарна, сэр. И тотчас же прибавила "мистер Вильфрид", как будто нашла, что слово сэр было слишком холодно.

Это было сказано так искренно и просто, что озарило мистрисс Чомп светом, под которым барышни никогда ее не видели. В их груди зашевелилось сожаление, а с ним вместе и необъяснимое чувство стыда, которое очень скоро оставило сожаление на заднем плане. Оне даже не смели допрашивать себя, правда ли, что отец их решился рискнуть деньгами этой бедной женщины в какой нибудь отчаянной спекуляции. Всю, оставшуюся в них надежду, оне возложили на её состояние, и Адель даже решилась усердно помолиться за его сохранение. Тайным чувством в сердцах барышен было то, что небесное провидение, отняв у них богатство, вероятно не сочтет необходимым прибавить к этому еще безчестие. Следовательно, и как бы защищаясь от еще худшого несчастия оне в первый раз подумали, что их отца постигло денежное разорение. Оне были любезны к мистрисс Чомп, простили ей и её ужасный выговор, и грубые восклицания, и жалобы, и её панический ужас; но их сожаление было почтительно обращено на старика отца. Его тяжелые ощущения, горькия слезы изнуренного создания побудили Арабеллу встать и ласково сказать: - мистрисс Чомп позвольте проводить вас в спальню.

Это новое изъявление нежной вежливости заставило ее вскричать: - О, Боже! вы кажется ласкаетесь ко мне, чтобы отвлечь меня от предмета.

Арабелла перенесла даже и это, и сказала: - пойдемте; отдых облегчит вас.

- Но как же я засну?

- Зажмурив глазки, как бывало я говаривала моей няне, сказала Адель, и мистрисс Чомп, привыкшая к случайным ласкам со стороны Адели, была почти разуверена.

- Я посижу с вами, пока вы заснете, возразила Арабелла.

- А что, если... простонала мистрисс Чомп: - что если, я слишком бедна, чтобы вознаградить вас? Если я банкрот? - о!

Арабелла улыбнулась. - Если я что делаю, то ужь конечно не из надежды на вознаграждение, а о такой услуге, как эта, не стоит даже говорить.

При явном удивлении и недоверии мистрисс Чомп к добросовестной перемене в её манерах, в голове Арабеллы мелькнула мысль о их нечестности. Она с завистью посмотрела на Корнелию. Эта барышня задумчиво стояла опершись о спинку стула, точно мечтающая королева, с готовым мягким обнимающим все общество взглядом. В ней поза всегда преобладала над действием.

- Очень рано, - вы даже побейте меня, если можете, сказал он, зная, что этот вопрос был сделан для испытания его правдивости.

- О, Боже! что, если это только фальшивая тревога со стороны противного мистера Перикла! сказала мистрисс Чомп по дороге в спальню.

Она остановилась в дверях, и повернув голову, стала сильно нюхать: - о! это вы, сказала она, обращаясь к Вильфриду: - это вы, мой милый, так пахнете моим бедным Чомпом. Ах! если бы я не была разорена, ведь мы верно пообедали бы вместе! Пожалуйста поцелуйте меня. Ваш запах так успокоителен.

Вильфрид подставил щеку, делая вид, что смеется, хотя все это было для него очень трагично.

- О! может быть я и засну, и завтра поутру не буду казаться тем гадким салом, на которое, по словам мистера Перикла, я извела так много денег... на спекуляции... я ненавижу их! и на покупку пеньки! Я! Марта Чомп! Да неужели я хочу повеситься и зажечь свечей вокруг своего болтающагося трупа на сорок тысяч фунтов стерлингов? Ну скажите, скажите! Есть ли тут смысл? И зачем это Поль захотел, чтобы я купила весь этот жир? И где мне его держать, скажите пожалуйста. Надеюсь, что они не разорят меня из-за такой безумной спекуляции! Тогда, где же Судия, видящий все сердца?

Успокоив повидимому себя этими вопросами, мистрисс Чомп отправилась, кивнув головой Вильфриду и сказав: - вы так хорошо улыбаетесь, так хорошо! Корнелия и Адель последовали за нею, а Вильфрид остался с отцом.

Было весьма естественно, что Вильфрид выжидал минуты для откровенного объяснения с отцом. Он скрестил ноги, положив их на каминную решетку, и ждал. Старик, наблюдавший за ним, несколько раз кашлянул, как бы приготовляясь к чему-то. Вильфрид подумал, что он нуждается в помощи, и приготовился слушать; но тут мистер Поль тотчас же погрузился в глубокия думы.

- Не правда ли, странно, сказал он наконец с простодушным видом: - что люди, ничего не понимающие в торговых делах, имеют преудивительные идеи... люди, которые сами по себе лишены всякого смысла!

После этого он снова задумался. Вильфрид знал, что ему тяжело было говорить, и чтоб ободрить его, сказал: - вы вероятно намекаете на мистрисс Чомп, сэр?

- О! глупая женщина, нелепая! Нет, я говорю о всех вас, о всех Джеках, как выражается Марта. Ты, кажется, думаешь... но довольно, пойдем спать.

- Спать! вскричал Вильфрид нахмурив брови.

- Да что же другое и делать старикам в два или три часа ночи? ноги мои похолодели, я чувствую колотье в спине и не могу говорить! Зажги-ка мою свечку, молодой джентльмен, вон она там стоит, разве ты не видишь? Ты как будто утомлен. Сон на мягкой подушке не повредит тебе.

- Я желал бы немного поговорить с вами, сэр, сказал Вильфрид с смущением и досадой.

и в добавок с пером.

С этой жалкой шуткой маленький купец кивнул сыну головой и, взяв свечу, направился к двери.

- Кстати, когда ты пойдешь в свою спальню, посмотри, все ли в порядке на верху в моей комнате, сказал он уходя.

Два пальца, поданные отцом на прощанье, сказали Вильфриду более, чем можно было бы высказать словами. И все-таки как ничтожны казались ему эти заботы и безпокойства в сравнении с его собственным страданием! Он с нетерпением ждал разсвета, чтобы описать Эмилии свои чувства, которые должны были смягчить её непреклонность. Он должен благодарить неприятную сцену, встреченную им по приезде в Брукфильд, потому что эта сцена помогла ему частию забыть свое унижение. Он, конечно, имел в себе достаточно рационального чувства, чтобы быть огорченным домашним несчастием, но его преобладающая страсть высасывала живительные соки из всего текущого события.

Исполняя требование отца, Вильфрид отправился в спальню старика посмотреть, все ли в порядке. Занавеси кровати были задернуты, в камине догорал огонек. Казалось, безмятежный сон наполнял собою всю комнату. Вильфрид, с досадой на недостаток доверия к нему отца и на его скрытность, хотел удалиться. Он услышал свое имя и остановился.

- Дверь заперта?

- Да; заперта.

Голос из-за занавеси после минутного колебания продолжал:

- Все это ты наделал, Вильфрид. Не отвечай пожалуйста: я не могу долго говорить. Ты же должен и поправить это. Перикл может сделать все, если захочет. Довольно тебе и того, если я говорю что он может

Затем последовал глубокий вздох. Обыкновенно отрывистая, резкая речь заменилась глухими тонами: - ты должен остановить это. Ну, пожалуйста, не разсуждай. Завтра же иди к Периклу. Ты должен идти. Ничего худого не случится, если ты пойдешь немедленно.

Занавеси сильно заколебались.

- Если не хочешь идти, произнес старик с горячностью: - то есть еще другой способ поправить дело. Ступай к гробовщику и закажи гробы для всех нас. Доброй ночи!

кризисе, который можно было отклонить извинением перед человеком, получившим от него пощечину, Вильфрид вышел из комнаты.