Из поэмы "Потерянный Рай"
, из четвертой песни ("Ничто с Эдемом не могло сравниться... ")

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Из поэмы "Потерянный Рай", из четвертой песни ("Ничто с Эдемом не могло сравниться... ") (старая орфография)

ИЗ ПОЭМЫ "ПОТЕРЯННЫЙ РАЙ".

ИЗ ЧЕТВЕРТОЙ ПЕСНИ.

Ничто с Эдемом не могло сравниться

И всё красой далёко отстояло

От сада ассирийского, где враг

Обозревал кругом баз наслажденья

Все роды наслаждений и все роды

Живых существ, для взора странно-новых.

Межь ними два, с осанкой благородной,

С богоподобно-возвышонным станом.

Единой ризой чистоты одеты,

Казались, в их величьи обнажонном,

Достойными владыками всего.

Во взорах их сиял и отражался

Всеславного Создателя их образ

И истина, и разум, и святая,

Покорная любовь детей к отцу -

Покорная, но вольная - что людям

Однако та чета была неравной,

Как был перавным самый пол её.

Он создан был на мощь и созерцанье,

Она - на чары нежные и прелесть;

Он создан был единственно для Бога,

Она - для Бога, в образе его.

Его чело высокое и взоры

Являли власть верховную, а кудри,

Темнее гиацинта, низпадали

С пробора вровень с мощными плечами.

У ней, до самых легко-стройных чресл,

Покровом пали золотые пряди

Волос волнистых, сладострастно-мягких,

Как завиток весенний винограда.

Зависимость они обозначали,

Но обоюдно-признанную впрочем,

Зависимость, к которой власть и сила

Тем легче и нежнее относились,

Чем более встречали и отпора,

И гордости в уклончивости скрытной...

Ни что, затем-что не было стыда.

Позорный стыд, пред тайнами природы

Безчестное исчадие греха,

Прикрытое личиной ложной чести,

Ты возмутил весь род людской и изгнал

Из благозданной жизни человека

И простоту, и светлую невинность!

И так они нагими пребывали

Перед очами ангелов и Бога,

Затем-что зла ещё не испытали.

Рука с рукой гуляла по Эдему

Младая, несравненная чета.

Подобной ей потом не съединяла

Любовь в своих объятиях! Адам -

Красивейвый из всех послерождённых

Его сынов, и образец красы

Межь дочерей земли прелестных - Ева.

Под кущею тенистою деревьев,

Дышавшею прохладой, на лужайке,

Близь свежого источника, они

Средь вертограда райского нуждался

Лишь в дуновеньи тихого зефира

И самый отдых делал им покойней,

Потребность в пище лёгкой возбуждая

И жажду. Здесь супругов ожидала

Вечерняя трапеза из плодов,

Но из плодов, в которых чистый нектар

Повсюду сами ветви подносили.

Приветливо склоняясь над четою

И над пушистым берегом потока.

Узорчато-закованным в цветы.

Плод сладкий, вместе с кожицей душистой,

Они вкушали, утоляя жажду

Струёй кристальной полного потока.

И не было за трапезой супружней

Ни в нежных разговорах недостатка,

Ни в ласково-осмеленных улыбках,

Ни в шалостях ребяческих, присущих

Чете, спряжонной узами любви

И одинокой. Окрест их резвяся,

Все звери, что впоследствии сокрылись

В глуши лесов, в степях или в пустынях,

Припав к земле, катался лев и в лапах

Козлёнка пестал; прыгали кругом

Медведи, тигры, барсы и пантеры;

Слон неуклюжий тешил их, стараясь

Сгибать искусный хобот свой, и рядом,

Сплетая в узел гордиев все кольца,

Змий вкрадчивый и хитрый извивался

И проявлял в движениях коварство,

Которого ещё не опасались.

Другия же животные, насытясь

Обильной нищей, на траве лежали,

Или жевали жвачку, ибо солнце

С наклонного ристалища спешило

Спуститься в море, к дальним островам,

И воздымал весов небесных чашу

Со звездами привратник неба, вечер.

Туг Сатана, всё время пребывавший

В безмолвном созерцаньи, напоследок

И молвил, опечаленный: "О, ад!

Что с грустию невольною я вижу?

На верх блаженства нашего, со славой,

Вознесены иные существа,

Быть-может, земнородные, не духи,

Но близкия во всём к духам небесным.

Гляжу на них я с жадным изумленьем -

И мог бы полюбить их: так подобен

В них божий образ, и такую прелесть

Создателя десница в них вложила.

О, милая чета! ты и не знаешь,

Как от тебя превратный жребий близок,

Как скоро радость заменится горем,

Тем большимь горем, чем полнее радость!

Вы счастливы, но счастье ваше мало

Охранено, и ваш высокий рай

И ваше небо также очень мало

Защищены перед таким врагом,

Какой теперь к вам входит... но врагом

Не Нет! я чувствую к вам жалость,

Безжалостный; ищу союза с вами,

Взаимной дружбы, искренной и тесной,

Такой, чтоб нам отныне обитать

Иль с вами мне, иль вам со мной. Быть-может,

Моя обитель вас и не пленит,

Как этот рай прелестный - что же делать?

Она - созданье вашего Творца;

Он сам ей мне даровал в наследье -

И я делюсь охотно с нами. Ад

Свои врата широкия разверзнет

И вышлет вам владык своих на встречу.

Для ваших многочисленных потомков

Простора будет много там - не так,

Как в этом ограниченном пространстве -

И если лучше места не нашлося,

Благодарите искренно Того,

Кто за свои обиды вынуждает

Мстить даже но обидевшим меня.

Но пусть бы и невинностию вашёй

Общественное блого, честь, стремленье

К владычеству над этим новым миром

И жажда мести мне повелевают

Исполнить то, пред чем в иное время

Хоть и проклятый - я бы содрогнулся."

Так общий враг и в оправданье

Своих проступков демонских привёл

Необходимость - довод всех тиранов.

Он кончил речь. Три раза изменило

Ему лицо; три раза побледнело

От зависти, отчаянья и гнева,

И каждому внимательному оку

Могло б открыть коварную личину,

Затем, что духи света не-причастны

Волненью необузданных страстей.

Заметил он своё смущенье скоро,

Сменил его спокойствием наружным,

И - лжи отец - дитя сноё он первый,

Об первый внёс в святые сени рая,

Прикрывши ею месть и вероломство.

Всевидящого ока Уриила.

За нем следил архангел вещим взором

И, на вершинах ассирийских гор,

В его чертах заметил измененье,

Несродное блаженным: и приёмы,

И гордую походку, ибо он

Считал себя незримо-одиноким.

Стремился он и близился к пределам

Эдема, где роскошный вертоград

Увенчивал зелёною оградой,

Как-бы плетнём, возвышенную плоскость

На дикой круче. По бокам спускались

Леса густыми, тёмными кудрями,

Вход воспрещая; а из самой гущи

Вздымались, тени длинные бросая,

И кедр, и ель с развесистою пальмой.

Всё выше: тень лилася выше тени;

Уступами - лесной амфитеатр.

Но выше их верхушек поднялося

Зелёное забрало вертограда.

На все свои окружные владенья.

Ещё повыше, рядом полукруглым.

Неслися вверх маститые деревья,

Покрытые цветущими плодами.

В них золото сливалося с эмалью;

На них и солнце радостней играло

Своим лучё.ч, чем на вечерних тучках

Или на влажной радуге, когда

Господь дождями орошает землю.

Был чудный вид. И свежею струёю

В грудь Сатаны вливался чистый воздуха,

И веял он весною и весельем,

И мог-бы он развеять все печали,

Когда б души отчаянье не жгло.

И вот, стрясая с крыльев ароматы,

Летят зефиры нежные и шепчут -

Где взяли благовонную добычу.

По так ли, Мыс Надежды обогнувши.

Стремятся мореходы к Мозамбику,

И вдруг норд-ост внезапно к ним доносить,

Весь аромат Аравии-Счастливой -

И замедляют плаванье они,

Чтобы до дна исчерпать благовонья,

Смягчившие пахучею росою

Суровые морщины океана?

Так усладил всеобщого врага

Эдемский воздух благорастворённый!

Но не был так приятен рыбий дым

Влюблённому в жену Товита-сына

И изгнанному силой Асмодею,

Когда бежал он из страны Мидийской

И скован был в Египте Божьим гневом.

Подошвы этой крутизны пустынной

Достиг стопою тихой Сатана

Задумчиво; но далее не мог он

Найдти прохода: "частые подростки

Кустарников росли сплошной стеною,

Загорожая путь и человеку,

И зверю. Был один лишь вход с востока;

Но пренебрёг им архи-возмутитель:

Чрез самую высокую ограду

И на ноги в Эдеме стал.

Как волк

Своей добычи ищет, голодая,

И, подсмотрев, где пастыри под вечер

Замкнули стадо, загородку хлева

Свободно перескакивает, или,

Как дерзкий тать, задумавший похитить

Скоплённую казну у гражданина,

Хранимую запорными дверями,

Влезает в дом сквозь кровлю, ил в окошко,

Так в Божье стадо вкрался тать первейший.

Так после в Церковь вкрались нечестивцы!

И вот, взлетевши, он на Древо Жизни

Срединное и высшее над всеми,

Сел в виде ворона; но не об жизни -

О смерти всех живущих он подумал:

Не вник он в свойство Древа-жизнедавца,

Дарившого безсмертием, а только

Избрал его возвышенною точкой.

Не знает часто истого добра

И - благосотворённое - стремится

Себе но вред и в гибель обратить.

Вокруг себя глядит он с изумленьем

И видит все сокровища природы,

В пространстве тесном собранные в купе

Для услажденья чувства человека,

Иль, лучше, видит небо на земле:

Затем, что рай блаженный был - от Бога

Восточно - насаждённый вертоград.

С востока цвел он впрямь от Арарата

До башень присно-славной Селевкии,

Воздвигнутых владыками Эллады;

Там древле обитали, в Фелассаре,

Сыны Эдема. В сей благословенной

Стране Господь возвёл Своей десницей

Стократ - благословенный вертоград.

Он восхотел - и - по Его веленью -

Произросли из плодоносной почвы

Все злаки и деревья - обольщенье

Всех выше их возникло Древо Жизни

Растительного золота; по с жизнью

Стояла рядом наша смерть: то Древо

Познания Добра и Зла, то Древо,

Которому так много заплатили

Познавши зло. На полдень протекала

Через Эдем широкая река,

Не изменяя своего теченья,

И межь листвы кудрявой крутояра

Тот крутояр Господь кругом разбросил,

Как образец, где вылил Он Эдем.

А ток воды, по скважинам, поведал

Все жаждущия силы земляные

И рай несчётно оросил ручьями.

Потом, струи собравши во-едино,

Вниз ринулся широким водопадом

Перед впаденьем в море, и промчался

Но славным царствам и странам далёким -

О них-же здесь не может быть помину.

Л. Мей.