Версальский экспромт
(Старая орфография)

Текст в старой орфографии, автоматический перевод текста в новую орфографию можно прочитать по ссылке: Версальский экспромт

ВЕРСАЛЬСКІЙ ЭКСПРОМТЪ
(L'IMPROMPTU DE VERSAILLES),

Некто Бурсо (Boursault), вообразивъ, что съ него писана роль сочинителя Лизидаса, самъ сочинилъ пьесу "Портретъ портретиста", въ которой старался осмеять некоторые стихи "Школы женщинъ". На "Портретъ портретиста" Мольеръ ответилъ "Версальскимъ экспромтомъ", где Бурсо названъ своимъ именемъ, и, надо сознаться, авторъ экспромта отнесся къ своему противнику съ большимъ пренебреженiемъ. Пьеса понравилась двору, потому что въ ней видели нападки на приторныхъ скромницъ, на précieuses, на отель де-Рамбулье, - словомъ, на все то, что, по мненiю молодаго поколенiя, напоминало старый дворъ. Темъ не менее Мольеръ ограничился немногими лишь представленiями "Версальскаго экспромта", затемъ пьеса эта не появлялась на сцене и даже напечатана уже по смерти автора. - Въ этой пьесе замечательны наброски некоторыхъ характеровъ, обработанныхъ впоследствiи въ другихъ пьесахъ Мольера: такъ, роль придворнаго, схожая съ такою же ролью въ "Критике школы женщинъ", развита въ "Ученыхъ женщинахъ". Очеркъ характера такой женщины, которая полагаетъ, что ей все дозволено потому только, что она верна своему мужу, послужилъ образцомъ для Клеонфисы въ "Амфитрiоне"; а характеръ приторной скромницы (la prude), думающей единственно о соблюденiи наружныхъ приличiй и называющей своихъ поклонниковъ искренними друзьями, - явился въ "Мизантропе". Другiе, набросанные Мольеромъ, характеры еще ожидаютъ писателя, который съумелъ бы вывести ихъ на сцену. Въ "Версальскомъ экспромте" зритель видитъ самого Мольера посреди его труппы; однихъ изъ актеровъ онъ бранитъ, а другихъ ободряетъ; не ускользаетъ отъ него ни одна мелочь.... Еслибы пьеса эта не представляла оригинальной картины Мольера, окруженнаго своею труппою, то и въ такомъ случае она заслуживала бы полнаго вниманiя людей умеющихъ ценить искусство {Oeuvres de Molière par Petitot. Tome second. Paris. M. DCCC. XX.}.

Такъ, или почти такъ, говорилось объ этой пьесе въ двадцатыхъ годахъ нынешняго столетiя. Для насъ особенно дороги последнiя, подчеркнутыя нани, слова. Действительно, какiя бы достоинства или недостатки, какое значенiе или какой интересъ ни имела бы пьеса для современниковъ, какъ бы ни понималась она последующими поколенiями, - сказанное въ подчеркнутыхъ словахъ останется истиной для всего образованнаго мiра, ибо ничто не можетъ сравниться съ наслажденiемъ видеть и слышать великаго художника въ разгаре его неподдельной, незаученной речи, а живаго слова объ искусстве, - видеть, если можно такъ выразиться, самый процессъ его творчества, объясняемый не заранее формулированными фразами, но, повторяемъ, живымъ словомъ, такъ метко, просто, чутко и весело отвечающимъ на малейшую тень возраженiя, хотя бы возраженiе это только таилось въ глазахъ, въ физiономiяхъ его учениковъ, близко знакомыхъ своему безсмертному учителю, другу и, вместе, доброму, надежному, славному товарищу.

"Версальскаго экспромта", былъ следующiй: за кемъ останется победа въ борьбе Мольеровской труппы съ труппою Бургоньскаго отеля? Потомъ, какъ и теперь зачастую бываетъ, современники старались угадать, съ кого именно писано то или другое действующее лицо (напр. маркизы). Наконецъ, не могло не занимать современниковъ подраженiе или, точнее, пародированiе самимъ Мольеромъ актеровъ враждебной труппы. Все это можетъ иметь для насъ лишь некоторый, более или менее занимательный, историческiй интересъ, обрисовывающiй отношенiе къ пьесе какъ современнаго общества, такъ и самихъ исполнителей. Назовите эту пьесу - "Мольеръ посреди своей труппы", или "Мольеръ и его труппа", и, несмотря на всю заманчивость такого названiя для людей, сколько-нибудь знакомыхъ съ Мольеромъ, все-таки постановка "Версальскаго экспромта" въ настоящее время едва ли возможна даже съ самыми полными комментарiями. Подражательная игра актера - роль самого Мольера, занимающая такое видное место въ пьесе - утратила бы весь комизмъ уже потому, что никому не известна игра ни самого Мольера, ни техъ актеровъ, которыхъ онъ пародировалъ, - давно ведь сказано: "актеръ что умеръ, то исчезъ". Объ остальномъ, что въ этой "пьесе могло бы занимать современниковъ, и говорить нечего. Только забавное содержанiе втораго явленiя и теперь было бы понятно. Другое дело - чтенiе этой пьесы. Тутъ каждый истинный любитель искусства найдетъ много полезныхъ указанiй: и взглядъ Мольера на обязанность комическаго писателя (монологъ Брекура въ третьемъ явленiи), и убежденiе его въ неистощимости сюжетовъ для комедiи (явленiе третье), и советы исполнителямъ (въ первомъ и третьемъ явленiяхъ). Далеко ли ушла теорiя новейшихъ писателей о драматическомъ искусстве отъ советовъ Мольера въ "Версальскомъ экспромте", решить не беремся: по нашему крайнему разуменiю, Мольеромъ высказано все, хотя и въ общихъ чертахъ, - ведь онъ говорилъ опытнымъ актерамъ, следовательно много распространяться ему не приходилось. Въ какой мере содействовали образованiю современныхъ намъ артистовъ новейшiя характеристики страстей, быть-можетъ и "весьма важныхъ для сценическаго художника", тоже не знаемъ; но. воля ваша, все эти анатомическiя, физiологическiя, психическiя и прочiя тонкости, прекрасныя сами по себе; невольно напоминаютъ слова учителя философiи въ "Bourgeois gentilhomme": La voix O se forme en rouvrant les mâchoires et rapprochant les lèvres par les deux coins, le haut et le bas, O. - Изъ этого не трудно заключить, во-первыхъ, что и Мольеръ весьма могъ бы написать целые трактаты о мимике, объ игре мускуловъ при выраженiи того или другаго ощущенiя и, во-вторыхъ, что онъ не сделалъ этого потому... да, вероятно, потому, что подобныя вещи несравненно легче изучаются "сценическими художниками" не въ теорiи, а исключительно на практике, точно также какъ и произношенiе звука О въ многоразличныхъ его оттенкахъ удобнее испробовать на деле, чемъ выслушивать нескончаемыя и скучныя о томъ лекцiи, въ своемъ роде весьма сведущаго,, преподавателя философiи.

Мольеръ, смешной маркизъ.

Брекуръ, знаменитый господинъ.

Лагранжъ, смешной маркизъ.

Дюкруази, сочинитель.

Г-жа Дюпаркъ, церемонная маркиза.

" Бежаръ, недоступная женщина.

" Дебри, умная кокетка.

" Мольеръ, бойкая насмешница.

" Дюкруази, несносная приторница.

" Эрве, горничная, способная девушка.

Ляторильеръ, надоедливый маркизъ.

Бежаръ и еще четыре лица, непрошеные торопители {Въ оригинале: les nécessaires - въ смысле безполезныхъ хлопотуновъ, которые во все мешаются, которымъ до всего дело. Въ настоящей комедiи эти люди являются къ Мольеру, торопя его начинать пьесу, хотя никто имъ этого не поручалъ.}.

Что?

Господинъ де-Лагранжъ.

Чего?

Господинъ Дюкруази.

Что прикажете?

Госпожа Дюпаркъ.

Ну?

Госпожа Бежаръ.

Чего тамъ?

Госпожа Дебри.

Госпожа Дюкруази.

Что такое?

Госпожа Эрве.

Сейчасъ, сейчасъ!

Право, съ этимъ народомъ съ ума сойдешь! Эй, господа! (Входятъ: Брекуръ, Лагранжъ, Дюкруази.) Да что за пропасть, господа! Вы хотите вывести меня изъ терпенiя.

Да подумайте, чего вы требуете? Мы совсемъ не знаемъ ролей, а вы хотите, чтобъ мы сейчасъ же играли. Вы выводите насъ изъ терпенiя.

Гм... Съ дикими зверями легче сладить, чемъ съ труппою актеровъ!

Вотъ и мы на-лицо! Ну, что вы затеваете?

Что вы задумали?

Въ чемъ дело?

Да стойте, ради Бога, здесь! А какъ мы все въ костюмахъ и король пожалуетъ всего черезъ два часа, то сделаемте поскорее репетицiю и посмотримъ, что, какъ и где надо играть.

Да какъ играть, чего не знаемъ?

Заявляю вамъ, что ни слова не помню изъ моей роли.

А я знаю только одно: мне надо подсказывать съ начала до конца.

Я не решусь играть безъ тетрадки.

Я тоже.

А въ моей роли всего два слова.

И въ моей тоже; но я все-таки не ручаюсь, что не провалюсь.

Я готовъ лучше заплатить десять пистолей штрафу.

А я скорей помирюсь на двадцати ударахъ кнутомъ.

Довелось вамъ, господа, играть пустыя ролишки, а вы и на попятный дворъ. На моемъ-то месте что бы вы стали делать?

На вашемъ месте?... Скажите пожалуста!... Вамъ-то решительно не на что жаловаться: сами написали пьесу, - ну, конечно, и въ игре не спутаетесь.

Да разве и мне не можетъ изменить память? Или вы ни во что ставите безпокойство о пьесе, успехъ или неудача которой отнесутся ко мне одному? Вы думаете - легко исполнить что-нибудь забавное предъ такимъ обществомъ, - легко разсмешить людей, внушающихъ почтенiе къ себе и смеющихся только тогда, когда имъ это угодно? Да где вы найдете сочинителя, который безъ страха приступилъ бы къ такому делу?... Значитъ, я больше другихъ имею право говорить, что готовъ, чего бы мне это ни стоило, отказаться отъ исполненiя.

Такъ вы распорядились бы толкомъ, заблаговременно; а то въ одну неделю вздумали и написать, и разучить пьесу.

Да что делать, когда король велелъ?

Что делать? - Извиниться, что въ такой короткiй срокъ ничего не успеешь. На вашемъ месте каждый больше позаботился бы о своей репутацiи, поостерегся бы компрометировать себя. Хорошо вамъ будетъ, если пьеса провалится? Подумали ли вы, какъ этимъ воспользуются ваши друзья-прiятели?

Разумеется, следовало извиниться передъ королемъ, или попросить побольше времени.

Ахъ, Господи! Да помилуйте, сударыня, ведь короли прежде всего требуютъ быстраго исполненiя своихъ повеленiй и вовсе не жалуютъ препятствiй. Хотите имъ чемъ-нибудь угодить, такъ подавайте въ ту самую минуту, какъ они требуютъ, - отложенная забава теряетъ для нихъ всякую цену, всю прелесть... Короли любятъ удовольствiя, которыя не заставляютъ себя долго ждать: чемъ скорее удовольствiе устроилось, темъ оно для нихъ прiятнее. Нечего намъ вдумываться въ то, что они отъ насъ требуютъ: наше дело - только нравиться имъ, и когда они чего хотятъ отъ насъ, то мы должны пользоваться минутой, пока въ нихъ не остыло желанiе. Лучше неудачно, да только скорее исполнять ихъ требованiя- и если кому совестно нехорошо исполнить, за то честь ему и слава, что быстро исполнилъ повеленiе. Однако, начнемте репетицiю.

Какая репетицiя, когда мы не знаемъ ролей?

Будете знать, поверьте. Да еслибъ и совсемъ не знали, то разве у васъ не достанетъ находчивости? Пьеса - въ прозе и сюжетъ вамъ знакомъ.

Слуга покорная! Заучить прозу еще труднее, чемъ стихи.

Знаете, что вамъ надо было написать такую комедiю, въ которой вы одни играли бы.

Жена, молчи! Дура эдакая!...

Очень тебе благодарна, милый муженекъ!... Вотъ что значитъ - женишься, переменишься... Года полтора назадъ ты мне не сказалъ бы этого.

Да замолчи, пожалуйста!

Странное, право дело, какъ это свадебная церемонiя - церемонiя такая крошечная - можетъ лишить насъ всехъ достоинствъ! И отчего это мущина такъ скоро меняетъ взглядъ на одну и ту же женщину? Право, подумаешь, пока былъ женихомъ, у него были одни глаза, а женился - другiе стали.

Ну, затараторила!...

Еслибъ я умела сочинять комедiи, то непременно написала бы на эту тему. Я оправдала бы женщинъ во многомъ, въ чемъ ихъ обвиняютъ. Мужья у меня бросили бы свои грубыя манеры, а оставались бы точь-въ-точь такими, какими были до свадьбы.

Ахъ, да перестань наконецъ! Не до болтовни теперь. Право, у насъ дело поважнее.

Такъ слушай: тебе велено сочинить комедiю по поводу сатиры на тебя, - отчего-жь ты не пишешь на техъ актеровъ, о которыхъ давно говорилъ намъ? Сюжетъ совсемъ готовъ и былъ бы очень кстати, темъ более, что они первые вздумали пародировать тебя и, значитъ, дали тебе полное право отвечать имъ темъ же. Притомъ ты несравненно лучше скопируешь ихъ, чемъ они тебя, потому что копировать исполненiе комической роли - значитъ копировать не актера, а только представляемую имъ личность, и даже рисовать эту личность теми самыми чертами и красками, какiя обязанъ былъ употребить актеръ, когда, исполняя забавную роль, онъ подражалъ самой натуре. Совсемъ иное дело копировать игру актера въ его серьезныхъ роляхъ, - тутъ вполне вырисовываются его собственные недостатки, потому что такiя роли не допускаютъ ни забавнаго тона, ни смешныхъ жестовъ, которые въ этомъ случае ясно изобличаютъ актера-неуча.

Правда... Но у меня есть свои причины, почему я не написалъ такой комедiи; да, будь сказано между нами, и труда не стоитъ. Потомъ, прибавь, это потребовало бы много времени: те актеры даютъ представленiя въ одни и те же дни съ нами, такъ что съ самаго нашего прiезда въ Парижъ мне удалось всего какихъ-нибудь три-четыре раза видеть ихъ представленiя. Я подметилъ только то, что само бросалось въ глаза, а чтобы верно копировать, мне пришлось бы изучать ихъ игру во всехъ подробностяхъ.

Однако, когда вы делали опытъ, такъ я всегда узнавала..

А я и не слыхала объ этомъ.

Да. видите, мне пришло-было на мысль, но я бросилъ... Пустяки, вздоръ, - пожалуй, ничего забавнаго не вышло бы.

Ну, попробуйте теперь, сейчасъ.

Да когда теперь?

Хоть несколько словъ.

Ну, я задумалъ комедiю. Въ ней есть сочинитель и его роль я хотелъ самъ играть. Сочинитель этотъ предлагаетъ недавно прибывшей изъ провинцiи труппе пьесу: "А что, - говоритъ онъ, - найдутся у васъ актеры и актрисы, которые могли бы хорошо выполнить серьезное произведенiе, потому что моя пьеса - пьеса такого рода..." - Да какъ вамъ сказать, - отвечаютъ ему, - у насъ есть и актеры, и актрисы, и везде, где мы играли, публика была нами довольна. - "А кто у васъ исполняетъ роли королей?" - А это, вотъ, его дело. - "Какъ, этотъ статный молодой человекъ? Вы, конечно, шутите?... Король долженъ быть полонъ, объемистъ, - ну, словомъ, король, чортъ возьми, съ эдакимъ пузомъ, въ три обхвата, чтобы какъ сядетъ на тронъ, такъ сиделъ бы плотно. А то, помилуйте, король съ такой изящной талiей!... Вотъ ужь и недостатокъ. Но все-таки я прослушаю: пусть онъ продекламируетъ дюжину - другую стиховъ". Актеръ какъ можно естественнее произноситъ несколько стиховъ, напр., изъ монолога царя Никомёда:

Что, возвышая власть мою...

- "Какъ, - говоритъ сочинитель, - это по-вашему декламацiя?!... Да вы издеваетесь надъ сочиненiемъ!... Эти стихи надо произносить съ необыкновеннымъ достоинствомъ, важностью! Слушайте" (Пародируетъ Монфлери, актера Бургоньскаго отеля.)

Скажу-ль тебе, Араспъ, и пр.

- "Видите, какую надо принять позу? Заметьте же это хорошенько. Сильнее упирайте на последнiй стихъ. Вотъ этакъ вы заслужите общее одобренiе и оглушительный аплодисментъ, фуроръ произведете". - Но, милостивый государь, - возражаетъ актеръ, - мне кажется, что царь, въ разговоре глазъ на глазъ съ своимъ начальникомъ стражи, долженъ говорить проще, по-человечески, а не бесноваться. - "Нетъ, вы не понимаете дела: попробуйте прочесть на сцене, какъ вы сейчасъ прочли, да на васъ никто и вниманiя не обратитъ. Теперь посмотримъ, какъ пройдетъ сцена влюбленныхъ". Тутъ актеръ и актриса, подобно первому актеру, съ возможною естественностью исполняетъ сцену Камиллы и Курiацiя:

Пойдешь ты, Курiацiй *)? И эта гибельная честь

Дороже для тебя, чемъ счастье наше все?

Увы, я вижу ясно, и пр.

- "Э, нетъ, не то, - говоритъ сочинитель, - не то! Это никуда не ГОДИТСЯ. Вотъ какъ надо! (Подражаетъ г-же Бошаго, актрисе Бургоньскаго отеля.)

Пойдешь ты, Курiацiй? и пр.

Нетъ, тебя я лучше знаю, и пр.

*) У Мольера Iras-tu, та chère âme? etc. А у самого Корнеля: Iras-tu, Сиriасе? etc. - Прим. перевод.

- "Видите, какъ это натурально, сколько тутъ страсти!... А какъ восхитительно это, даже въ минуту сильнейшей скорби, постоянно улыбающееся лицо Камиллы!" Ну, и такимъ же образомъ сочинитель перебралъ бы всехъ актеровъ и актрисъ.

Мысль довольно забавная. И какъ только вы начали говорить стихи, я сейчасъ же узнала, кого вы копируете. Еще кого-нибудь, пожалуйста!

Глубоко въ сердце пораженный, и пр.

А этого узнаете въ Помпее Серторiусъ? (Подражаетъ Атрошу, актеру Бургоньскаго отеля.)

Межъ нашихъ *) партiй царящая вражда,

По-истине сказать, не... и пр.

*) У Мольера: L'inimitié qui règne entre deux partis. У самого Корнеля: "L'inimitié qui règne entre nos deux partis." - Прим. перевод.

Кажется, узнаю.

А этого? (Подражаетъ Вильеру, актеру Бургоньскаго отеля.)

Государь, Полибiй умеръ*), и пр.

*) См. въ конце.

Да, знаю, кто... Но полагаю, некоторыхъ изъ нихъ вамъ не легко будетъ скопировать.

Э, Господи, въ каждомъ можно что-нибудь подметить, - дайте мне только попристальнее всмотреться въ ихъ игру. Однако съ вами теряешь дорогое время... Довольно пустяки болтать, - займемтесь деломъ. Вы (Лагранжу) постарайтесь хорошенько исполнить роль маркиза.

Вечно... маркизъ!

Да, вечно маркизъ. Какую же, прахъ возьми, найдете роли занимательнее? У древнихъ въ комедiи всегда появлялся шутовской балетъ, потешавшiй зрителей, - ну, и въ нашихъ комедiяхъ, на потеху публики, не обойдешься безъ маркиза.

Правда, правда, безъ него не обойдешься!

А вы, сударыня...

А я... я гадко буду играть, - зачемъ вы мне дали роль церемонной маркизы?

Да, Господи, вы то же самое говорили, когда вамъ была дана такая же роль въ "Критике школы женщинъ", а исполнили великолепно, - все въ одинъ голосъ твердятъ, что вы были верхъ совершенства. Ручаюсь, что и теперь то же будетъ, - сыграете лучше, чемъ думаете.

Не понимаю, право! Мне кажется, въ целомъ мiре не найдете женщины простей и безцеремонней, чемъ я.

Совершенная правда!... Но темъ-то и виднее вашъ талантъ, что вы прекрасно исполняете роль совсемъ неподходящую къ вамъ. Потрудитесь же хорошенько войти въ эту роль, вообразите, что вы въ самомъ деле та маркиза, которую будете играть. (Дюкруази) Вы исполните роль сочинителя. Проникнитесь этой ролью. Побольше педантизма, какъ это еще водится въ высшемъ обществе. Тонъ поучительный. Произносите слова - ударяя на каждомъ слоге, такъ что не ускользало бы ни одной буквы. Разумеется, придерживайтесь самой строгой орфографiи. (Брекуру) Ваша роль - придворнаго, человека въ настоящемъ смысле порядочнаго, - роль, какую вы исполняли въ "Критике школы женщинъ", то-есть уверенный тонъ, говорите какъ можно проще, естественнее и жестовъ какъ можно меньше. (Г-же Лагранжъ) Вамъ... васъ нечего учить... (Г-же Бежаръ) Вы сыграете одну изъ техъ дамъ, которыя не допускаютъ ухаживанiй за собою и потому воображаютъ, что все прочее имъ вполне дозволительно. Гордыя своею нравственною чистотой, оне на каждаго свысока и думаютъ, что какими бы достоинствами ни обладали другiе, все это вздоръ въ сравненiи съ ихъ мнимымъ подвижничествомъ, до котораго, впрочемъ, никому и дела нетъ. Постоянно имейте передъ глазами такой характеръ, чтобы вернее передать его. (Г-же Дебри) Вы будете играть одну изъ техъ дамъ, которыя только потому, что оне строго соблюдаютъ наружныя приличiя, считаютъ себя самыми достойными женщинами въ мiре. Оне боятся не проступка, а только огласки, - втихомолку, подъ видомъ самой невинной прiязни, ведутъ оне свои делишки и, просто-напросто, волокитъ зовутъ преданнейшими друзьями. Вникните въ этотъ характеръ! (Г-же Мольеръ) У васъ та же самая роль, что и въ "Критике". Ни вамъ, ни г-же Дюпаркъ я ничего не имею сказать, (г-же Дюкруази) Вы представите типъ охотницы поклеветать; она всегда рада злословить и очень не жалуетъ, когда при ней о комъ хорошо отзовутся. Я уверенъ, что вы сладите съ этою ролью. (Г-же Эрве) Вы - горничная жеманной личности;, иногда вы вмешиваетесь въ разговоръ и перенимаете у вашей госпожи ея выраженiя. Я всемъ вамъ пояснилъ ваши роли, чтобы вы хорошенько усвоили ихъ. Теперь начнемте, - посмотримъ, какъ пойдетъ репетицiя... Ахъ, вотъ не кстати! Этого еще не доставало...

Здравствуйте, г. Мольеръ!

Вашъ покорнейшiй слуга, милостивый государь! (Въ сторону) Чортъ бы его взялъ!...

Какъ поживаете?

Отлично! Къ вашимъ услугамъ. (Актрисамъ) Сударыни, не за...

А я сейчасъ былъ кое-где и много говорилъ въ вашу пользу.

Очень Обязанъ Вамъ! (Въ сторону) Вотъ чортъ принесъ! (Актрисамъ) Потрудитесь немножко...

А у васъ сегодня идетъ новая пьеса?

Точно такъ, милостивый государь! (Актрисамъ) Не забудьте, пожалуйста...

По повеленiю короля написали?

Точно такъ. (Актерамъ) Помните, ради Бога...

А какъ вы назвали пьесу?

Точно такъ, милостивый государь!

Я спрашиваю, какъ вы назвали пьесу.

Ахъ, право, самъ не знаю! (Актрисамъ) Вамъ надо...

А какiе костюмы будутъ?

Да вотъ эти самые. (Актерамъ) Прошу васъ...

Когда начнется спектакль?

Какъ только пожалуетъ король. (Въ сторону) Вотъ присталъ, дьяволъ!...

А какъ вы думаете, когда онъ пожалуетъ?

Ну, ужь этого решительно не знаю.

А не знаете ли?...

Не знаю, ничего не знаю* Уверяю васъ, ничего не знаю, о чемъ бы вы меня ни спросили. Словомъ, вы видите во мне самаго несведущаго человека. (Въ сторону) Съ нимъ, право, съ ума сойдешь! Пожаловалъ сюда, разбойникъ, и преспокойно обо всемъ распрашиваетъ, а что у насъ и безъ его распросовъ голова кругомъ идетъ, до этого ему и дела нетъ.

Сударыни, мое почтенiе!

Ну, такъ!... Теперь къ нимъ...

Вы прелестны какъ ангелъ. (Смотря на г-жу Эрве) Вы обе сегодня играете?

Обе.

Да, безъ васъ что за комедiя!

Да прогоните ли вы его?

Милостивый государь, намъ надо кое-что прорепетировать.

Ахъ, сделайте одолженiе, я вовсе не хочу мешать! Продолжайте, продолжайте.

Но...

Ахъ, нетъ, пожалуйста, я не желаю никого стеснять. Репетируйте сколько угодно.

Да, но...

Да уверяю васъ, я человекъ совершенно безцеремонный. При мне вы можете репетировать все, что хотите.

Дамы затрудняются объяснить вамъ, чего имъ хотелось бы. Имъ, изволите видеть, очень желательно, чтобы на репетицiи не было никого посторонняго.

Отчего это?... Надеюсь, меня не убудетъ, если при мне станутъ репетировать.

У нихъ такъ принято... Да и вамъ самимъ было бы гораздо прiятнее видеть въ спектакле что-нибудь новое.

Такъ я пойду, доложу, что вы готовы.

Ахъ, нетъ, нетъ! Не торопитесь, сделайте одолженье.

Гм... И ведь сколько на свете такихъ надоедалъ! Однако, начнемте. Прежде всего вообразите, что действiе происходитъ въ дворцовой передней; тамъ что ни день, то новая комедiя, и - комедiя довольно забавная. Въ эту переднюю можно ввести какiя угодно личности; даже не трудно обусловить появленiе тамъ женщинъ, которыхъ я и ввожу. Комедiя открывается встречею двухъ маркизовъ. (Лагранжу) Только, помните, входите, какъ я вамъ говорилъ: знаете, эдакъ, что называется... съ изящными светскими манерами. Ну, конечно, поправляйте въ это время парикъ и напевайте что-нибудь сквозь зубы: ла, ла, ла, ла, ла, ла, ла... А вы посторонитесь, дайте больше места господамъ маркизамъ, - они не привыкли толкаться; такимъ особамъ нуженъ просторъ. (Лагранжу) Начинайте.

Здравствуй, маркизъ!

Ахъ, Боже мой, да разве маркизъ скажетъ такимъ тономъ? Надо взять выше. Эти господа всегда говорятъ особымъ манеромъ, - каждый, молъ, ведай, что мы не то, что другiе-прочiе. "Здравствуй маркизъ". Повторите!

Здравствуй, маркизъ!

А, маркизъ, къ твоимъ услугамъ!

Что ты тутъ делаешь?

Да самъ видишь. Чортъ знаетъ, жду, пока уйдутъ эти господа, - надо представиться.

Прахъ возьми, какая толпа! Я вовсе не желаю толкаться, - лучше войду последнимъ.

Тутъ человекъ съ двадцать, и хотя видятъ, что имъ не войти, а все теснятся, со всехъ сторонъ забегаютъ, какъ бы только протолкнуться въ дверь.

Крикнемъ наши фамилiи, чтобъ насъ скорее попросили.

Кричи, сколько хочешь, а я вовсе не желаю, чтобы Мольеръ вывелъ меня потомъ на сцену.

А знаешь, маркизъ, мне кажется, что ведь именно тебя вывели въ "Критике".

Слуга покорный!... Тебя, какъ есть тебя, изобразили тамъ.

Прахъ возьми! Ты слишкомъ добръ, - хочешь уверить, что я похожу на твой портретъ.

Нетъ, ты очень забавенъ: хочешь навязать мне неотъемлемую твою собственность.

Ха-ха-ха-ха! Но это курамъ на смехъ.

Ха-ха-ха-ха! Вотъ комедiя!

Что ты!? Да неужто ты станешь уверять, что маркизъ въ "Критике" не ты?

Я, я! Разумеется, я! Отвратите, прахъ возьми, отвратительна! Сливочный пирожокъ! Кто-жь это? - Конечно, я.

Какое еще пари?!

Сто пистолей.

Держу, что ты.

Сто пистолей наличными?

Наличными... Девяносто пистолей на Амнита, десять наличными

Идетъ.

Ну, дело съ концомъ.

Ты наверно проиграешь.

А я думаю, ты проиграешь.

Да вотъ хоть его. (Брекуру) Шевалье?

Что?

Да вы-то зачемъ принимаете тонъ маркиза? Ведь я предупреждалъ, что вамъ надо говорить какъ можно проще.

Ахъ, да!

Повторите, шевалье.

Что?

Мы держали пари, - разсуди, кто изъ насъ выигралъ.

Въ чемъ дело?

Да мы споримъ, кого изъ насъ Мольеръ вывелъ на сцену въ роли маркиза въ "Критике: онъ уверяетъ, что меня, а я говорю, что его.

А я полагаю - ни того, ни другаго. Вы, господа, право, забавны. Что это вамъ непременно хочется видеть въ этой роли другъ друга? Не далее, какъ вчера, Мольеръ очень досадовалъ, когда къ нему обратились съ подобнымъ вопросомъ. Ему всего непрiятнее упреки, что, будто, въ своихъ герояхъ онъ метитъ на кого бы то ни было. Онъ изображаетъ общественные нравы, нисколько не касаясь личностей. Все его герои - лица чистовымышленныя онъ ихъ рисуетъ и одеваетъ по своей фантазiи, на удовольствiе публики, и его очень огорчило бы, еслибъ даже случайно въ действующемъ лице онъ прямо указалъ на кого бы то ни было. И если что могло бы заставить его бросить сочиненiе комедiй, такъ это именно постоянное желанiе некоторыхъ видеть себя въ томъ или другомъ действующемъ лице, а это желанiе еще раздувается врагами Мольера, чтобъ повредить ему въ глазахъ разныхъ личностей, о которыхъ онъ никогда и не думалъ. По-моему Мольеръ нисколько не виноватъ. Скажите, въ самомъ деле, къ чему накликать на него непрiятности, къ чему всюду кричать, что вотъ, молъ, въ этихъ словахъ и манерахъ онъ изобразилъ непременно того-то или того-то, когда те же самыя манеры и слова одинаково применимы въ сотне другихъ личностей? Цель комедiи - выводить на сцену недостатки, и особенно недостатки современнаго общества* а отсюда понятно, что Мольеръ не въ состоянiи создать ни одного характера, который не походилъ бы на кого-нибудь. Если же Мольеру ставить въ вину, что онъ метитъ на все личности, въ которыхъ можно найти недостатки, то, разумеется, ему надо совсемъ запретить комедiи.

Ты, шевалье, просто-на-просто хочешь оправдать Мольера и выгородить (указывая на Лагранжа) нашего милаго прiятеля.

Напротивъ, онъ тебя выгораживаетъ. Да мы найдемъ, кто насъ разсудитъ.

Идетъ! А скажи, шевалье, ты не думаешь, что твой Мольеръ исписался и что больше ему ужь не найти сюжета для...

Не найти... Э, милейшiй маркизъ, да мысами всегда доставимъ ему пропасть сюжетовъ! Мы ведь нисколько ^Изменяемся, что ни пиши, что ни говори Мольеръ.

Позвольте, позвольте!... Вотъ эти слова надо хорошенько подчеркнуть. Слушайте, какъ я скажу: "и ужь больше не найдетъ сюжета для..." Не найдетъ... Э, милейшiй маркизъ, дамы сами всегда ему доставимъ пропасть сюжетовъ! Мы ведь нисколько не меняемся, что ни пиши, что ни говори Мольеръ. Ты думаешь, что онъ въ своихъ комедiяхъ исчерпалъ все смешныя стороны людей? Недалеко ходить: посмотри кругомъ, при дворе, - при одномъ только дворе найдется десятка два пресмешныхъ оригиналовъ, до которыхъ Мольеръ вовсе еще не касался... Хотя бы наша придворная дружба: въ глаза такъ и разсыпаемся любезностями, а за глаза готовы растерзать другъ друга. Потомъ сколько у насъ записныхъ угодниковъ, пошлыхъ льстецовъ! Льстятъ грубо, нагло, безсовестно, - просто слушать тошно!... А низкiе искатели разныхъ милостей? А люди, которые гнутся предъ вами въ дугу, когда, разумеется, вы идете въ гору, и первые же оскорбляютъ васъ, когда вамъ не повезло?... Сколько у насъ недовольныхъ - людей самыхъ несносныхъ, самыхъ безполезныхъ! Вся ихъ служба - поминутно докучать всемъ и каждому. И эти люди тоже хотятъ наградъ, - ведь, въ самомъ деле, персоной своей они целыя десять летъ сряду докучали самому королю. А те, что осыпаютъ ласками перваго встречнаго, къ каждому спешатъ съ распростертыми объятiями, съ самыми дружескими уверенiями?... У нихъ только и слышитъ: "вашъ покорнейшiй слуга; весь къ вашимъ услугамъ; милейшiй, да считайте меня искреннейшимъ вашимъ другомъ; располагайте мною, сделайте одолженiе; ахъ, дайте расцеловать васъ; ахъ, а я и не вижу васъ, - ради Бога приказывайте, вамъ известна моя преданность; я ни къ кому не питаю столь глубокаго уваженiя, какъ къ вамъ; верьте мне, клянусь вамъ; умоляю, не сомневайтесь во мне, - вашъ нижайшiй слуга!" Да, маркизъ, Мольеру некуда деться съ матерiаломъ. Все, что до сихъ поръ затронулъ Мольеръ, пустяки въ сравненiи съ темъ, до чего онъ еще не касался". Вотъ въ этомъ роде надо играть.

Хорошо.

Продолжайте.

А вотъ Климена и Элиза.

Да, въ эту минуту вы обе входите. (Г-же Дюпаркъ) Смотрите же, какъ можно больше ломайтесь, манерничайте. Роль не совсемъ по васъ, но что делать, - иногда во что бы то ни стало надо принудить себя.

А я издали узнала васъ- смотрю - ваши изящныя манеры. Готова была съ кемъ хотите спорить, что это - вы.

Мне, видите, надо дождаться здесь одного господина, переговорить съ нимъ кое о чемъ.

И я за темъ же пришла.

Ну, вотъ сундукъ вместо креселъ.

Садитесь, сделайте одолженiе.

Не угодно ли вамъ?

Такъ, хорошо. После этихъ немыхъ церемонiй все, кроме маркизовъ, садятся и разговариваютъ, маркизы между темъ поминутно то сядутъ, то встанутъ, - такая, видите, у нихъ безпокойная натура. А, прахъ возьми, да ты, маркизъ, далъ бы какого снадобья твоимъ панталонамъ!...

Что такое?

Они какъ будто плохо чувствуютъ себя.

Нисколько не остро.

Боже мой, я, право, не налюбуюсь вами: что за ослепительная белизна! А губки - какъ жаръ горятъ.

Ахъ, что вы, что вы! Пожалуйста, не смотрите на меня, - я сегодня уродъ-уродомъ.

Приподнимите немножко оборку чепчика.

Ахъ, полноте, полноте! Сегодня мне самой страшно смотреть на себя.

Вы очаровательны!

Полноте.

Да покажитесь!

Ахъ, сделайте одолженiе!...

Ну, ради Бога!

Ни за что, ни за что!

Пожалуйста!

Ахъ, вы приводите меня въ отчаянiе!

На минутку, только взглянуть...

Ахъ, право!...

Смелей, смелей! Я, право, не могу лишить себя удовольствiя полюбоваться вами.

Ахъ, Господи, какая вы странная: чего захотите, такъ отъ васъ не отделаешься.

Вамъ незачемъ скрываться: днемъ вы еще прелестнее, чемъ вечеромъ. А знаете, некоторые злые языки готовы уверять, что вы прибегаете кое къ чему, ей-Богу... Я нарочно не закрывалась бы, - пусть все сами видятъ.

Ахъ, я даже не понимаю, что значитъ прибегать кое-къ-чему... Куда это дамы?

Хотите, милостивыя государыни, мы подаримъ васъ преинтересною новостью: вотъ господинъ Лизидасъ сiю минуту поведалъ намъ, что на Мольера сочинили комедiю и что ее будутъ играть лучшiе актеры.

Истинная правда. Мне хотели прочесть эту пьесу. Написалъ какой-то Бру... Бру... Бруссо.

То-есть на ней выставлена фамилiя Бруссо удружить ему. Каждый изъ насъ, больше или меньше, поработалъ надъ его портретомъ. Конечно, мы скрыли свои имена: для Мольера слишкомъ много было бы чести пасть подъ ударами целаго Парнасса, а для того, чтобъ это паденiе было позорнее, мы нарочно выставили имя неизвестнаго сочинителя.

Что касается до меня, такъ я очень, очень рада.

И я радъ, чортъ возьми!... Смеялся надъ всеми, такъ и надъ нимъ посмеются. Зададутъ же ему!

Вотъ впередъ и будетъ знать, какъ смеяться надъ другими. Гм... не допускаетъ ума въ женщинахъ... Терпеть не можетъ, когда мы говоримъ высокимъ слогомъ. Ему хотелось бы, чтобъ мы не умели ни мыслить, ни чувствовать возвышенно.

Это еще что!... А то онъ осуждаетъ самыя невинныя наши привязанности. По его словамъ, достоинство въ женщине - преступленье.

Да, это невыносимо! Онъ связалъ насъ по рукамъ и по ногамъ. Очень ему нужно было трогать нашихъ мужей... Оставилъ бы ихъ въ покое, - такъ нетъ, вздумалъ раскрывать имъ глаза на такiя вещи, о которыхъ сами мужья нисколько не заботились.

Это бы еще Богъ съ нимъ, а то онъ сочиняетъ сатиры на добродетельныхъ, честныхъ женщинъ, и - глупый, дерзкiй шутъ, зоветъ ихъ "честными чертовочками"!

Грубiянъ, грубiянъ! Его надо хорошенько проучить.

Хорошо бы поддержать исполненiе пьесы. Отельскiе актеры...

Еще бы!... Да пусть они ни о чемъ не безпокоятся, такъ и скажите имъ: головой ручаюсь за успехъ.

Конечно. По крайней мере я ручаюсь за дюжину маркизовъ, за полдюжину жеманницъ, десятка за два кокетокъ и три десятка обманутыхъ мужей, - они наверно не пожалеютъ рукъ.

Зачемъ, въ самомъ деле, было оскорблять ихъ, а особенно обманутыхъ мужей, - они такiе милые люди.

Да, прахъ возьми, за то, мне говорили, и его самого, и всехъ его актеровъ отделаютъ на славу, - сочинители да и актеры, отъ кедра до иссопа, страшно злы на него.

По деломъ ему, по деломъ! Зачемъ пишетъ негодныя пьесы, которыя смотритъ весь Парижъ, и такъ рисуетъ портреты, что каждый узнаетъ себя?! Отчего не сочиняетъ онъ такихъ комедiй, какъ господинъ Лизидасъ? Тогда противъ него никто не пошелъ бы, а еще все сочинители стали бы его похваливать. Правда, на подобныхъ пьесахъ не очень много бываетъ публики, за то все оне прекрасно написаны, никто противъ нихъ не вопiетъ и все, кто ихъ смотритъ, изъ всехъ силъ стараются отыскать въ нихъ блестящiя достоинства.

Да, я очень доволенъ, что не нажилъ себе враговъ и что сочиненiя мои одобряются знатоками.

Вы довольны, и прекрасно, - это лучше всякихъ аплодисментовъ и дороже денегъ, какiя выручаются мольеровскими пьесами. Да и какое вамъ дело, станетъ ли публика смотреть ваши комедiи? Главное - ихъ одобрили ваша братiя, ученые.

"Портретъ портретиста"?

Не знаю, а только крепко собираюсь изъ первыхъ явиться на представленiе и непременно во всеуслышанiе заявлю: вотъ, молъ, прелесть, вотъ комедiя!

Да, прахъ возьми, и я тоже.

И я тоже, - убей Богъ!

А ужь я себя не пожалею, - такъ громко стану расхваливать пьесу, что, отвечаю, у меня прикусятъ язычокъ все недоброжелательные отзывы. Еще-бъ не поддержать сочинителя, который взялъ на себя подвигъ отомстить Мольеру за все, что намъ дорого. Да это было бы последнее дело.

И мы все должны это исполнить?

Разумеется!

Безъ сомненья!

Нетъ ему пощады, этому пересмешнику порядочныхъ людей!

Ему не показываться?... А я тебе говорю, что онъ непременно хочетъ быть въ театре и, вместе съ другими, посмеяться на портретъ, съ него же писанный.

Да, прахъ возьми, такъ и будетъ смеяться!... Притворится, что смеется.

Э, полно! Онъ можетъ-быть еще больше, чемъ ты думаешь, найдетъ надъ чемъ посмеяться самымъ искреннимъ смехомъ. Мне показывали пьесу: все, что въ ней есть хорошаго, взято у Мольера; удовольствiе, которое она доставитъ публике, конечно, не можетъ не понравиться Мольеру. Остальныя же места комедiи, где усиливаются очернить его, то или я жестоко ошибаюсь, или ихъ никто не одобритъ. Многихъ стараются возстановить противъ Мольера за то, что, какъ уверяютъ, онъ пишетъ черезчуръ похожiе портреты; но, не говоря уже о томъ, на сколько это не деликатно, я не могу представить себе ничего смешнее и нелепее: мне никогда и въ голову не приходило, чтобы можно осуждать артиста за то, что онъ слишкомъ хорошо рисуетъ характеры.

Актеры, - я слышалъ отъ нихъ, - ждутъ, что-то имъ ответитъ Мольеръ...

и поставить ее съ неменьшимъ успехомъ, какъ и все прежнiя. Это самое верное средство отплатить друзьямъ-прiятелямъ. Я отлично знаю этихъ господъ и уверенъ, что какъ только новая комедiя отобьетъ у нихъ публику, то для нихъ это будетъ чувствительнее всякихъ сатиръ на нихъ.

Но, шевалье...

Позвольте мне на минуту прервать репетицiю. (Мольеру) Знаете, на вашемъ месте я поступила бы иначе. Все ждутъ отъ васъ энергическаго возраженiя, а после того, какъ, говорятъ, они не поцеремонились съ вами въ своей комедiи, вы имеете полнейшее право все высказать имъ и никого не щадить.

Меня беситъ, что я слышу это отъ васъ. Это вотъ у васъ, у всехъ женщинъ, такая манiя: вамъ хочется, чтобъ я вспылилъ и, по примеру моихъ противниковъ, тоже разразился бы бранью, ругательствами. Куда какая была бы мне честь!... Да имъ только того и нужно. Когда, побаиваясь возраженiя, они толковали - играть, или не играть "Портретъ портретиста", то одинъ изъ нихъ сказалъ: "Да пусть его бранитъ насъ сколько хочетъ, - намъ, главное, выручить хорошiй сборъ!" Значитъ - здесь нечего разсчитывать на совестливость. Пусть же они получатъ, чего добиваются - вотъ мое мщенiе!

Ихъ очень оскорбляютъ два-три слова, что вы сказали о "Критике" и въ "Жеманницахъ".

Есть чемъ оскорбляться! Стоитъ обращать вниманiе на те слова!... Полноте, совсемъ не въ томъ дело, - имъ всего прискорбнее, что я нравлюсь публике несколько больше, чемъ имъ хотелось бы. Съ самаго нашего прiезда въ Парижъ все ихъ поступки очень ясно это доказываютъ. Да пусть делаютъ что хотятъ, мне нечего ихъ бояться. Они критикуютъ мои пьесы - и прекрасно, и Боже меня сохрани писать комедiи во вкусе этихъ господъ, - это было бы изъ рукъ вонъ плохо.

Но все непрiятно видеть, какъ терзаютъ ваши произведенiя.

Да мне-то что? - Разве моя комедiя не принесла мне все, что я желалъ получить? Она была осчастливлена благосклоннымъ прiемомъ августейшихъ зрителей, а я, главное, и хлопочу, чтобы имъ нравиться. Могу ли я после этого быть недовольнымъ участью моей комедiи? Не опоздали ли они съ своей критикой? И, скажите на милость, касается ли это теперь до меня? Бранить пьесу, имевшую успехъ - значитъ больше бранить отзывъ о ней публики, чемъ недостатки сочинителя.

А я, право, отделала бы на сцене этого сочинителишку: не суйся впередъ писать противъ людей, которые о немъ не думаютъ.

о, чтобъ имъ забавлять дворъ!... Желалъ бы я знать, какъ изъ этого господина сделать что-нибудь занимательное... Да съ него и того было бы за глаза, еслибы насмешками надъ нимъ мы вызвали хохотъ публики. Осмеивать же этого господина въ присутствiи августейшихъ зрителей... нетъ, это ужь слишкомъ иного было бы для него чести. Ему только того и хотелось бы. Ему спола-горя нападать на меня. Ему все равно, какими путями, только бы сделаться заметнымъ. Терять этому человеку нечего. Актеры и натравили его на меня только за темъ, чтобы втянуть меня въ распрю, а чрезъ то отвлечь отъ пьесъ, которыя мне надо писать. Удивительно хитро!... А вы все принимаете за наличную монету. Впрочемъ, когда-нибудь я выскажусь публично; отвечать же на все ихъ критики и антикритики, конечно, не буду. Пусть, какъ хотятъ, бранятъ мои пьесы. Пускай ихъ, после насъ, пользуются этими пьесами и, какъ старое платье, перекраиваютъ да выворачиваютъ для своей *ц$цы, - я въ состоянiи поделиться съ ними кое-чемъ, пожалуй... и некоторымъ успехомъ, ведь иначе пропадутъ бедные. Очень радъ помочь ихъ существованiю. Только надо, чтобъ они прилично пользовались темъ, что я могу имъ уступить. Деликатность должна иметь свои границы: есть вещи, которыя нисколько не смешатъ ни публику, ни самого того, кемъ оне говорятся. Я охотно предоставляю противникамъ мои сочиненiя, мою фигуру, мои прiемы, слова, интонацiю голоса и манеру говорить; пусть всемъ этимъ распоряжаются, какъ хотятъ, если съумеютъ чрезъ то извлечь себе какую пользу. Противъ этого я ничего не имею и буду въ восторге, если это доставитъ публике удовольствiе. Но когда я делаю имъ такiя уступки, то не мешаетъ и имъ быть на столько любезными, чтобы все прочее оставить при мне, а не касаться такого рода вещей, за которыя, какъ я слышалъ, они нападаютъ на меня въ своихъ комедiяхъ. Вотъ объ этомъ я покорнейше просилъ бы того почтеннаго господина, что берется писать для нихъ. Вотъ все, что я имъ отвечу.

Но, наконецъ...

На томъ, что...

Господи, идутъ!... Верно король. Теперь ужь некогда! Вотъ что значитъ переливать изъ пустаго въ порожнее!... Ну, да постарайтесь какъ можно лучше исполнить конецъ.

Ахъ, мне ей-ей страшно; я не стану играть, пока не прорепетирую всю роль съ начала до конца.

Какъ, не станете?

И я тоже.

И я тоже.

И я.

И я.

И я.

Такъ какъ же?!... Да что, вы шутите что ли?

Господа, король изволилъ пожаловать и ожидаетъ, что вы сейчасъ начнете.

повременить одну минутку. Король милостивъ; его величеству известно, какъ мы спешили съ этой комедiей.

Ахъ, да, ради Бога, побольше смелости! Успокойтесь, прошу я васъ.

Вамъ пойти бы извиниться.

Какъ, извиниться?

Господа, начинайте же!

Сейчасъ, сейчасъ, милостивый государь!... Кажется, я совсемъ голову потеряю и...

Начинайте же, господа!

Начинайте же, господа!

Сейчасъ начнемъ, милостивый государь! Гм... вишь сколько ихъ набралось. Точно празднику обрадовались: "начинайте же, начинайте же", а король и не думалъ посылать ихъ.

Начинаемъ, милостивый государь, совсемъ! (Товарищамъ) Что-жь, наконецъ, такъ мне и пропадать?...

Милостивый государь, вамъ угодно передать, чтобъ мы начинали, но...

Нетъ, господа, я пришелъ объявить, что королю доложено о вашемъ затруднительномъ положенiи, и его величество, по особой доброте своей, откладываетъ новую комедiю до другаго раза, а сегодня изволитъ смотреть первую, какую вы можете исполнить.

благость.

* * *

Примечанiе къ явленiю I, по поводу словъ: "Сеньоръ, Полибiй умеръ..." Это взято изъ трагедiи Корнеля "Эдипъ", действiе V, явленiе III. Однакожь тамъ нетъ просто фразы: Polybe est mort.-- Эдипъ говоритъ прибывшему изъ Коринфа старцу Норикрату: "et bien! Polybe est mort?" А чрезъ несколько строчекъ стиховъ старецъ этотъ, говоря Эдипу, произноситъ: "le roi Polybe est" (Oeuvres de Molière avec un commentaire etc... par M. Auger de l'académie franèaise. T. III. А Paris. 1819).