Казакин
(Старая орфография)

*) Этотъ фарсъ, какъ явствуетъ изъ сохранившейся афиши, былъ разыгранъ, вместе со "Школой мужей", 25 мая 1661 года. Подлинникъ Мольера утраченъ. Онъ былъ въ рукахъ артиста Александра Дюваля, директора театра Лувуа, затемъ "Одеона", выкроившаго изъ фарса Мольера свою пьесу. Далее Гильо де Сэ (Guillof de Saix) реставрировалъ мольеровскiй текстъ. Въ такомъ виде фарсъ "Казакинъ" и былъ дань 13 апреля 1911 года на сцене парижскаго театра "Folies Dramatiques". Примеч. ред.

Валеръ, сынъ Горжибюса.

Горжибюсъ, добрый буржуа.

Маскариль, слуга Валера.

, племянница и питомица Горжибюса.

М-ль де-Гранпре, старая жеманница, невеста Валера.

Люсиль. Ахъ, это ты, Маскариль! Э! Да ты, кажется, одинъ? Разве мой кузенъ Валеръ не прiехалъ съ тобой? Или онъ остался въ Париже? Ужъ не раздумалъ ли онъ жениться на этой старой гордячке, мадемуазель де-Гранпре, которую мой дядюшка прочить ему въ жены?

Маскариль. Ну, ну! Нечего такъ торопиться! По боку вопросы! Скажите, пожалуйста, какъ любопытна эта молодежь!

Люсиль. Какъ же мне не быть любопытной, когда мы целыхъ три дня ждемъ этого Валера...

Маскариль. Ладно, тогда я постараюсь хорошенько ответить на все ваши вопросы.

Люсиль. Но ты черезчуръ сдержанъ, и это удивляетъ меня. Если не ошибаюсь, я впервые вижу тебя трезвымъ!

Маскариль. Да что же тутъ удивительнаго! Я еще не завтракалъ, желудокъ мой пусть, и, если вы разрешите...

Люсиль. Да, но не раньше, чемъ ты разскажешь мне...

. Мои ответы были бы гораздо лучше, если бы я хлебнулъ пицца. Но... скажите, что поделываетъ господинъ Горжибюсъ? Попрежнему ли все гневается?

Люсиль. Одно могу тебе сказать, что прилетъ онъ васъ отменно плохо!

Маскариль. Отменно" и "плохо" другъ къ другу не подходятъ. Впрочемъ, я тутъ ни при чемъ...

Люсиль. При чемъ ты или ни при чемъ - насъ это не касается. Однимъ словомъ, для свадьбы только но хватаетъ жениха. Все готово, а его нетъ! И посмеюсь же я, если онъ совсемъ не прiедетъ!

Маскариль. Однако господинъ мой следуетъ за мной, и вы вотъ-вотъ увидите его.

Люсиль. Темъ хуже!

Маскариль. Напротивъ, темъ лучше, потому что мне одному вы обязаны его возвращенiемъ. Если бъ вы только знали, съ какимъ замечательнымъ, патетическимъ увещанiемъ я обратился къ нему! На это потребовалось целыхъ три дня!

Люсиль. Целыхъ три для, - а сколько бутылокъ?

Маскариль. Оне но г.ъ счетъ... Къ тому же. все, что входитъ въ меня въ виде добраго пипа, выходитъ обратно въ виде красноречiя.

Люсиль. И неужели же у Валера хватило терпенiя выслушать все твои глупости?

. Глупости... Я вотъ эти самыя глупости до слезъ растрогали моего барина! Я разливался передъ нимъ въ чувствительномъ красноречiи...

Люсиль. "Разливался" - вотъ это правильно сказано!

Маскариль. "Мой дорогой господинъ! Что скажетъ вашъ батюшка?.. Онъ отправилъ васъ со мной въ Парижъ для того, чтобы вы сделали себе свадебный костюмъ, а вы делаете только глупости". "Что поделаешь, мой бедный Маскариль? - ответилъ онъ мне. - Напрасно я далъ отцу слово, я ведь никогда не женюсь на этой старой жеманнице! Если ужъ батюшка во что бы то ни стало решилъ женить меня, такъ почему онъ не предложитъ мне руку кузиночки Дюсили? Вотъ кого бы я охотно полюбилъ".

Люсиль. Въ самомъ деле, Маскариль? Валеръ такъ именно тебе и сказалъ? Ахъ, я прямо въ восторге! Милый Маскариль, не правда ли. у него, у этого Молодого человека, столько достоинствъ!

Маскариль. Ну, что: станете вы нее еще настаивать на томъ, что я говорилъ глупости?

Люсиль. Да нетъ же, нетъ! А дальше что было?

Маскариль. Верите вы теперь въ патетичность моихъ увещанiй?

Люсиль. Ну да! Ну да! Потомъ что?

Маскариль. Однако вы такъ волнуетесь, что, мне кажется, вы здорово влюбились въ Валера... Однимъ словомъ, я сказалъ барину: "Да, ваша кузиночка очень недурна собой, но..."

Люсиль. Но?

Маскариль"...но ведь у нея нетъ 20.000 ливровъ ежегодной ренты, а вы но должны..."

Люсиль. Вотъ ты опять начинаешь глупить! Замолчи, пожалуйста! Олухъ ты - и больше ничего!

Маскариль. Вотъ странно, мой господинъ сказалъ мне то же!

Люсиль. Убирайся! Вотъ будетъ хорошо, если дядюшка застанетъ тебя здесь въ роли наставника! Тебе влетитъ...

Маскариль. Чортъ возьми! Хорошо, что вы мне напомнили! Осторожность-первое дело. Прежде всего заглянемъ въ буфетъ. Посмотримъ, на своемъ ли месте вино. (Уходитъ).

Люсиль. Болванъ! Увы, я сама прекрасно знаю, что я не богата. Это - такъ, но я молода, - у меня есть достоинства, которыхъ петь у многихъ другихъ, и каждое утро зеркало повторяетъ мне, что во мне нетъ ничего противнаго. Ахъ, будь у меня 20.000 ливровъ ренты!

Валеръ. Ахъ, Люсиль!

Люсиль

Валеръ. Наконецъ я вижу тебя опять! Ну, что здесь делается? Какой прiемъ ждетъ меня?

Люсиль. Смейся! Смейся!

Валеръ. Неужели, по-твоему, мне плакать?

Люсиль. Правда, я и забыла, что Валеръ женится, - женятся на мадемуазель де-Гранпре! Суди по приготовленiямъ, могу сказать заранее, милый кузенъ, что свадьба будетъ роскошная.

Валеръ. Погоди, я еще не женился.

Люсиль. Во-первыхъ, на торжество съедется вся окрестная старинная знать - все важные-важные господа, друзья детства новобрачной. И мне думается, что изъ всей компанiи дядюшка мой окажется самымъ молодымъ.

Валеръ. Ахъ, Люсиль, ты преувеличиваешь! Моя невеста по меньшей мере летъ на десять моложе его!

Люсиль. Пусть такъ, чего еще тебе! Эта бабенка любитъ тебя...

Валеръ. Ахъ. намъ такъ славно жилось, пока она не разселась здесь.

Люсиль

Валеръ. Я делалъ съ отцомъ все, что хотелъ, и, когда онъ гневался, какой-нибудь забавный разсказъ мой разгонялъ его мрачное настроенiе...

Люсиль. И такой образъ жизни былъ гораздо полезнее для его здоровья.

Валеръ. А теперь я ничего, ровно ничего не могу поделать съ нимъ. Онъ сталъ озабоченъ, раздражителенъ, ворчливъ и окончательно пересталъ меня слушаться.

Люсиль. О, Небо, что будетъ съ нами, если родители перестанутъ слушаться своихъ детей!

Валеръ. Ужасъ, ужасъ! Но погоди немного! Я сумею возстановить свои права.

Люсиль. Это невозможно! Увы, ты далъ отцу честное слово.

Валеръ. Вернее говоря, у меня силой вырвали его. Старались подействовать на мою чувствительность. Разъ только я не смеюсь, со мной можно сделать все, что угодно. Ты это прекрасно знаешь... И я вынужденъ былъ расписаться на большомъ, беломъ пергаменте.

Люсиль. Отлично! Это и былъ свадебный контрактъ! Итакъ, Валеръ, въ скоромъ времени ты будешь почтеннымъ отцомъ семейства.

Валеръ. Ты шутишь, а мне далеко не весело! Къ счастью, я нашелъ возможность, подъ невиннымъ предлогомъ покупки моего свадебнаго костюма и казакиновъ для слугъ, поразвлечься немного, и я отправился въ Парижъ...

Люсиль

Валеръ. Оставаться дольше я не могъ, такъ какъ одолжилъ все наличныя деньги моему другу Леандру, а этотъ ветреникъ вздумалъ играть на мои деньги и проигралъ ихъ до последняго сантима. Такимъ образомъ, онъ однимъ махомъ лишилъ меня и денегъ и всехъ свадебныхъ нарядовъ.

Люсиль. Какъ, неужели Леандръ все спустилъ?

Валеръ. Все: и мои платья и свои! Послушай, Люсиль, умри я сейчасъ. на месте, если у меня осталось еще хоть одно платье, кроме того, что сейчасъ на мне!

Люсиль. Значитъ, тебе придется венчаться въ своемъ будничномъ костюме. Какого шуму это наделаетъ, вотъ будетъ скандалъ? Чванная мадмуазель де-Гранпре не допустить этого никогда!

Валеръ. Придется долго ее уламывать! И безъ того слишкомъ много чести для нея. Но, мне кажется, я слышу голосъ отца...

Люсиль. Но думаешь ли ты разсказать ему о своихъ приключенiяхъ?

Валеръ. Э! нетъ... Я поостерегусь!

Горжибюсъ. А, наконецъ-то вы вернулись! (Въ сторону) (Вслухъ) А я думалъ, что уже никогда не увижу васъ! (Въ сторону) Признаться, порядкомъ безпокоился.

Валеръ. Какимъ тономъ вы разговариваете со мной, батюшка!

Горжибюсъ. Разве я не имею на это права? Шутка сказать: сидеть целый месяцъ въ Париже, тогда какъ здесь слишкомъ тридцать человекъ ждутъ васъ для высокоторжественной церемонiи.

Валеръ. А почему она по могла быть безъ меня?

Горжибюсъ. Сударь, вы забываете, что есть священныя вещи, которыми нельзя шутить. Речь идетъ о девице...

Валеръ. Весьма почтенной, - это я знаю!

Горжибюсъ. Потише, сударь! У меня ваше слово и ваша подпись, - и этого съ меня довольно.

Люсиль. Но, дядюшка, довольно ли этого для Валера? Валеръ правъ! Подумайте, ведь она почти втрое старше его...

Валеръ

Горжибюсъ. Милая племянница, вместо того, чтобы заниматься возрастомъ другихъ, вы подумали бы о томъ, что въ вашемъ возрасте по следуетъ вмешиваться въ эти дела! А вы, сынъ мой, знайте, что если взвесить нашъ споръ, то весъ тугъ, будетъ ни при чемъ.

Валеръ. Остается одно утешенiе: меня никто не упрекнетъ въ томъ, что я женился на легковесной особой.

Горжибюсъ (улыбаясь, въ сторону). Ахъ, онъ все тотъ же! (Вслухъ) Сынъ мой, этотъ прекрасный бракъ укрепитъ наше положенiе въ обществе. Кажется, вы уже вышли изъ вашего милаго детскаго возраста. И знайте - ваши ихъ выходокъ я больше не допущу, и смеяться имъ вы уже не заставите меня!

Валеръ. Темъ хуже и для васъ и для меня. Вы будете чувствовать себя хуже. Нетъ веселья - нетъ и здоровья!

Горжибюсъ (въ сторону). А ведь плутъ, честное слово, правъ: съ этого чертовскаго брака я все чувствую какое-то недомоганье. (Вслухъ) Однако мне наскучила вся эта пустая болтовня. И если я только разсержусь, я...

Люсиль. Ахъ, Господи, дядюшка...

(ласково). Что такое, Люсиль?

Люсиль. Вашъ гневъ...

Валеръ. Какъ? Ты, кузина, ужо испугалась? Неужели ты но видишь, что батюшка делаетъ все, чтобы казаться разгневаннымъ?

Горжибюсъ. Ахъ, бездельникъ, вотъ что ты придумалъ! Ты утверждаешь, будто я вовсе не гневаюсь! Такъ знайте же, сударь, вы глубоко ошибаетесь: я разъяренъ... разъяренъ... страшно разъяренъ... И чтобы доказать вамъ это... (Ласково Люсили) Прежде всего... Прежде всего, дорогое дитя мое, удались въ свою комнату. (Строю) А ты, любезнейшiй сынокъ, останьтесь здесь. Намъ необходимо поговорить о весьма важныхъ вещахъ.

Люсиль. Боже мой! Я еще никогда не видела его такимъ сердитымъ! (Уходитъ).

Горжибюсъ. Ну, теперь мы наедине и можемъ поговорить серьезно. Хорошенько подумай о томъ, что твоя невеста - одна изъ моихъ самыхъ старыхъ прiятельницъ.

. Увы, изъ самыхъ старыхъ - это я слишкомъ хорошо знаю! Къ тому же она до того безобразна, что заставляетъ меня дрожать, когда я смотрю на нее. Она до ужаса напоминаетъ мне достопочтенныхъ старцевъ на коврахъ, украшающихъ мою комнату.

Горжибюсъ. И что у васъ за страсть къ преувеличенiямъ! Я прекрасно знаю ее и помню, что вовремя празднествъ по случаю крестинъ -августейшаго наследника она произвела при дворе настоящiй эффектъ. Я танцовалъ съ ней и отлично помню, что ея красота...

Валеръ. Ахъ, батюшка, неужели, оттого что вы прыгали съ ней, следуетъ въ настоящее время и вашему сыну въ свою очередь?..

Горжибюсъ. Довольно! Вы, пожалуй, сейчасъ скажете еще какую-нибудь глупость.

Валеръ. Помимо всего другого, но ея угрюмому виду можно судить, что она очень зла...

Горжибюсъ. А, вотъ что! Но у ней сейчасъ переменится настроенiе, какъ только она очутится въ компанiи такого красавчика, какъ вы!

Валеръ. Ахъ, батюшка, вы льстите мне!

Горжибюсъ. Нисколько, нисколько! Ведь ты похожъ на меня. Да, да! Можетъ-быть, ты и не такъ хорошъ, а все же, право, похожъ на меня... Ахъ, въ твои годы я былъ, правду сказать, смелъ и дерзокъ... Ахъ-ха-ха!..

Валеръ. А этотъ смелый и дерзкiй сталъ бы втупикъ, какъ только его отецъ вздумалъ бы его угостить танцоркой временъ короля Генриха!

Горжибюсъ. Ладно, ладно! Въ голове у тебя только вздорныя мысли. Другъ мой, ты долженъ прежде всего знать вотъ что: красота проходитъ, линяютъ женскiя прелести, но деньги не дряхлеютъ! Подумай только, что эта самая "танцорка" по смерти своей оставитъ тебе 20.000 ливровъ ежегодной ренты; такъ сказано въ контракте.

. Чортъ возьми, а сказано ли также въ контракте о времени, когда я смогу свободно распоряжаться ими?

Горжибюсъ. Что за мерзкая шутка!

Валеръ. Отчего? - спрошу я васъ. Разве наше предпрiятiе - не настоящая торговая сделка? А не сами ли вы твердили мне всегда, что въ торговыхъ делахъ прежде всего благоразумiе заставляетъ принимать все меры предосторожности?

Горжибюсъ. Ну, будетъ ломаться! Или я сумею покарать васъ построже...

Валеръ. По, батюшка, разве вы отважитесь обойтись, какъ съ мальчикомъ, съ темъ человекомъ, который собирается вступить въ бракъ и занять высокое положенiе въ обществе?

Горжибюсъ. Да ведь ты выводишь меня изъ себя!

Валеръ. Вы приказываете мне жениться, - я и женюсь! Что же еще вамъ отъ меня угодно, батюшка?

Горжибюсъ. Правда, я слишкомъ пылокъ. Ну, успокойся!

Валеръ. Я уже не сержусь на васъ, но согласитесь по крайней мере, что вы далеко не правы.

Горжибюсъ. Ну, хорошо. Пусть такъ! Помиримся и вернемся къ нашему делу. Твой свадебный костюмъ и казакины прислуги готовы? Не такъ ли?

. Съ моимъ туалетомъ задержки не будетъ.

Горжибюсъ. Я по спрашиваю тебя о выборе новыхъ костюмовъ, зная твой изысканный вкусъ. Скажи только, какого они цвета?

Валеръ. Насчетъ цвета не скажу ничего определеннаго. По это необыкновенный цветъ! Такого цвета никто до сихъ поръ не виделъ Словомъ, это самый красивый и самый редкостный цветъ на свете!

Горжибюсъ. Хорошо, очень хорошо. А я надену те самые штаны я камзолъ, которые производили такой эффектъ...

Валеръ. На крестинахъ его высочества дофина?

Горжибюсъ. Тебе угодно смеяться? Увидишь, увидишь! Мы съ тобой будемъ самыми элегантными молодыми людьми во всей компанiи.

Валеръ. Итакъ, дело решенное. Я приношу себя въ жертву, женюсь и буду танцевать съ невестой... Но я такъ закружу ее, что она по меньшей мере съ полгода после этого будетъ больна.

Горжибюсъ. Ты всегда будешь дурить, но все же... я надеюсь на тебя. Итакъ, я сейчасъ отправлюсь къ мадемуазель до-Гранпре, а после того лично присмотрю за всеми приготовленiями къ торжеству. Ты знаешь, что я люблю блескъ и великолепiе - и, въ особенности, пышность въ костюмахъ. Ведь я хочу, чтобы объ этой свадьбе долго, очень долго говорили по всей провинцiи!

Валеръ. О, батюшка, будьте уверены: о ней будутъ толковать. (Горжибюсъ уходитъ).

Валеръ. Да, толковать не мало будутъ. Но еще больше будутъ смеяться надъ нами. Однако попалъ я впросакъ... Впрочемъ...

Люсиль. Ахъ, вотъ хорошо: онъ - одинъ, и я смогу наконецъ узнать, что сказалъ ему дядюшка.

Валеръ (не замечая Ловили). Да, плохо я сделалъ, что не признался Люсили...

Люсиль. Люсили? Онъ говорить обо мне!

Валеръ. ...въ любви, что она мне внушила...

Люсиль. Каковъ милый нахалъ! Не сказалъ объ этомъ ни слова!

Валеръ. Судя по некоторымъ признакамъ, она также любитъ меня.

. Или онъ не знаетъ объ этомъ?

Валеръ. Но она еще такъ молода и наивна; она еще не раскрывала исторiи "Клелiи" и, верно, не знаетъ о нежномъ имени Амура.

Люсиль. Конечно, слышала: амуръ, амуръ, амуръ.

Валеръ. Никогда отецъ не согласится соединить насъ навеки...

Люсиль. Ну, мы еще посмотримъ!

Валеръ. Къ тому же, Люсиль совсемъ бедна. А для моего высокаго положенiя въ обществе...

Люсиль. Фи, какой корыстный!

Валеръ. По-моему, остается одно средство.

Люсиль. А именно?

Валеръ. Похищенiе.

. Это самое лучшее. (Громко) Если такъ, кузенъ, я тоже стою за похищенiе.

Валеръ. Какъ, ты все время была здесь?

Люсиль. Да, была здесь и все слышала. А знаете, кузенъ, вы очень красноречивы, когда вы одни. Ты только-что говорилъ о похищенiи. Я по знаю, что это такое, но нахожу это слово восхитительнымъ, такъ какъ оно даетъ намъ средство соединиться на всю жизнь.

Валеръ. Возможно, что все это такъ, но къ похищенiю имеются некоторыя препятствiя. Прежде всего, я слишкомъ поздно подумалъ объ этомъ.

Люсиль. Верно! Но никогда не поздно сделать хорошее. Итакъ, когда мы поженимся, мы устроимъ похищенiе.

Валеръ. Наоборотъ!

Люсиль. Какъ? Похищенiе раньше свадьбы?

Валеръ. Ужъ таковъ обычай!

Люсиль. Объясни же мне, въ чемъ дело.

. Ну, слушай. Два молодыхъ существа, которыя любятъ другъ друга и которыхъ хотятъ разлучить, бегутъ въ чужую страну и тамъ женятся, - вотъ что, дорогая моя, называется похищенiемъ.

Люсиль. Но, по-моему, это чудно придумало. Кузенъ, похитимъ другъ друга!

Валеръ. Вернее говоря, я долженъ похитить тебя.

Люсиль. Да, да... Только...

Валеръ. Только?

Люсиль. До побега необходимо известить дядюшку, - иначе онъ будетъ очень безпокоиться изъ-за нашего отсутствiя.

Валеръ. Ты совсемъ не хочешь думать. Но ведь. Люсиль, онъ воспротивится нашему отъезду. И потомъ, еще накажетъ насъ!

Люсиль. Ахъ, вотъ что! Въ такомъ случае... въ такомъ случае я отказываюсь отъ похищенiя. Не наказанiй я страшусь, а того, что онъ будетъ огорченъ. Въ его годы, видишь ли, это можетъ оказаться для него роковымъ.

Валеръ. Вотъ это-то и меня останавливаетъ! Но все же намъ необходимо придумать средство... Такъ какъ я уверенъ въ твоей любви, отчаиваться намъ не следуетъ... А вотъ и Маскариль.

(входя). Увы!

Люсиль. Что съ нимъ? У него такой странный видъ, что можно подумать, будто онъ страшно огорченъ!

Валеръ. Ну, что тамъ? Разве же ты не видишь, что онъ пожаловалъ прямо изъ буфета? Говоря: "прямо", я допускаю лишь известный способъ выраженiя.

Маскариль. Ахъ! Мне по весело, сударь! Сердце мое озлоблено и сжимается.

Валеръ. Сердце сжимается, желудокъ растягивается. Но что такое случилось!

Маскариль. Ахъ, сударь, всему виной моя чувствительность.

Валеръ. О, Господи, ты положительно растрогалъ меня.

Маскариль. Но, сударь, тутъ нечему смеяться. Вамъ больше, чемъ кому-либо, известно, насколько я привязчивъ... Ведь сколько времени я служу вамъ!

Валеръ. Но что же такъ терзаетъ тебя?

Маскариль. Ужасная это вещь - такъ стремительно перетаскиваться съ одной квартиры на другую.

. Въ чемъ стремительность, въ какомъ деле? Про какое, чортъ возьми, перетаскиванье ты говоришь?

Маскариль. Какъ, сударь, разве же вамъ неизвестно, что мы переносимъ наши пенаты съ верхняго этажа въ нижнiй?

Люсиль. Да, дорогой. Валеръ, тебе придется вместе съ твоей возлюбленной тамъ устраиваться.

Валеръ. Люсиль!

Маскариль. Ахъ, когда я снова узрелъ те места, которыя намъ приходится теперь покинуть навсегда, мое сердце задрожало съ ногъ до головы и единовременно испытало волненiе, давленiе, огорченiе и смущенiе.

Люсиль. Онъ ужасно патетиченъ!

Маскариль. Ну да! Въ особенности васъ потрясла бы скорбь семейства Дарiя!

Люсиль. Что такое? Какое семейство Дарiя?

Валеръ. Знаешь, онъ говоритъ-про тотъ самый старинный коверъ, который въ детстве такъ пугалъ тебя, а потомъ заставлялъ насъ такъ смеяться.

Маскариль. Ну а теперь, сударь, вы не станете больше смеяться, ибо надо обладать каменнымъ сердцемъ, чтобы не рыдать, глядя на коверъ. Видеть въ горе столько прекрасныхъ женщинъ,-нетъ, это мне не легко... Въ особенности жаль мадамъ Статиру-мать и мадмуазель Статиру-дочь.

. Ахъ, мадмуазель Статира!

Маскариль. Видя ихъ протянутыя ко мне шерстяныя руки, мне кажется, что я слышу ихъ голосъ: "Неблагодарный Маскариль, зачемъ, зачемъ ты покидаешь насъ?" Пойдемте, сударь, въ последнiй разъ повидаться съ ними.

Валеръ. Въ этомъ видна его добрая душа! Твой разсказъ, въ самомъ деле, растрогалъ меня. Пойдемъ, посмотримъ на все происшедшiя перемены. До скораго свиданiя, кузина! (Уходить вместе съ Маскарилемъ).

Люсиль. До скораго свиданiя!.. Ужъ не сошли ли они оба съ ума? И Валеръ могъ такъ оставить меня! А мне все кажется, что я интереси!;о этихъ шерстяныхъ особъ. Впрочемъ, я знаю, что Валеръ любить меня, и этого мне довольно. Да, если бы не эта мадмуазель де-Гранпре. Ахъ, Боже милостивый, вотъ и она!

М-ль де-Гранпре (входитъ въ изящномъ неглиже, вэ папильоткахъ). Скажите мне, крошка...

Люсиль (делая реверансъ).

М-ль де-Гранпре. Не можете ли вы объяснить мне, почему это г. Горжибюсъ распорядился, чтобы меня разбудили такъ внезапно Ради чего?

Люсиль. Вероятно, онъ имеетъ сообщить вамъ какое-нибудь важное известiе. Быть-можетъ, о томъ, что мой кузенъ Валеръ вернулся...

М-ль де-Гранпре. Какъ! Валеръ вернулся! Это ласкаетъ мою душу! Ахъ, какое известiе!.. Мое смущенiе, мое волненiе... моя целомудренная страсть... Значитъ, торжественная церемонiя можетъ состояться сегодня же? Ахъ, я но жалуюсь, но нашъ молодой человекъ напрасно заставилъ такъ долго ждать себя. Особа моего положенiя, дорогая моя, но привыкла къ подобнымъ запаздыванiямъ.

Люсиль. Совершенно верно, сударыня, вы имеете право сильно гневаться. На вашемъ месте, я въ наказанiе - да, да! - я отказалась бы выйти за него замужъ.

М-ль де-Гранпре. Вы такъ думаете, милочка? А по-моему, къ молодежи надо относиться снисходительно. Къ тому же, прочная, давняя дружба, связывающая меня съ его почтеннымъ отцомъ...

Люсиль. Конечно, сударыня, вы правы, но все-таки вы поступаете опрометчиво, не проявляя никакого гнева. Вотъ вы увидите, что этотъ волокита устроить валъ какое-нибудь дурачество.

М-ль де-Гранпре. Дурачество? Мне? Хотела бы я это видеть! Благодаренiе Небу, еще до конца сегодняшняго счастливаго дни я буду иметь на Валера самыя священныя права и сумею заставить его обращаться со мной такъ, какъ я того заслуживаю. Господи, Боже мой, да если только онъ осмелится ослушаться меня...

Люсиль (въ сторону). Ахъ, бедняжка Валеръ! Несомненно, что она его побьетъ!

М-ль де-Гранпре. Безъ сомненiя, теперь-то онъ но станетъ опаздывать... Пожалуй, неудобно будетъ, если онъ застанетъ меня въ подобномъ, хотя и элегантномъ неглиже!

. Напрасно, сударыня, вы такъ думаете. Оно вамъ очень къ лицу. Вы въ немъ по меньшей мере на 20 летъ моложе выглядите.

М-ль де-Гранпре. Что такое? На 20 летъ моложе? Что же, по-вашему, я нуждаюсь въ томъ, чтобы мне сбавили 20 летъ? Что, вы въ пеленкахъ хотели бы меня видеть? Ахъ, на 20 летъ моложе!.. Нетъ, какъ вамъ это правится! Какая дерзкая девчонка! Только -потому, что она на самую малость моложе меня... Правду сказать, я слишкомъ добра, снисходя до того, что забавляюсь и болтаю съ ребенкомъ въ то время, какъ самое священное, самое великое, самое прекрасное, самое важное въ жизни настоятельно требуетъ отъ меня напряженiя всего моего вниманiя и всехъ благородныхъ чувствъ! Я по имею права терять ни минуты... Мои украшенiя, цветы, мои драгоценности, мои кружева, мои перья, мои платья, мой девственный брачный нарядъ, ночной... Ахъ, я хочу, чтобы сегодня вечеромъ все женщины полопались отъ зависти, глядя на меня... До свиданья, деточка... (Выходитъ) Эй, Жанетта, Флинотта, Марона, Плотина, Мартина!..

Люсиль. Ну, можно ли допустить, чтобы такой молодой красавецъ, какъ Валеръ, женился на подобной женщине!

Люсиль. Наконецъ-то ты вернулся! Скажи, пожалуйста, почему ты такъ внезапно бросилъ меня?

Валеръ. Это виноватъ Маскариль!

Люсиль. Что это онъ тащить сюда?

Маскариль (волочитъ за собой большой коверъ). Пожалуйте, пожалуйте, несчастное семейство...

Валеръ. Подобно благочестивому Энею, онъ уноситъ съ собой свои пенаты. Да ты, никакъ, съ ума сошелъ?

Маскариль. Простите, сударь, но я ни за что на свете не разстанусь со своими старыми друзьями. Ахъ!

Люсиль. Что съ нимъ?

Маскариль. Ахъ! (Вытираетъ потъ со лба). Согласитесь, мадемуазель, что невозможно тащить на себе целыхъ два десятка особъ и сколько-нибудь не чувствовать этого! (Разворачиваетъ коверъ). Почтенная семья - о, благородная кровь королей! Мне одному вы обязаны своимъ спасенiемъ! Приходилось ли когда-нибудь созерцать зрелище, более величественное и более трогательное? Взгляните, нетъ, мы взгляните только на этихъ персовъ и персiянокъ (втыкаетъ палецъ въ дыру), на этихъ просверленныхъ персовъ и персiянокъ! Ахъ, какiя прекрасныя руки, гордыя лица, благородные, безупречные лбы, красивые носы и чудныя маленькiя головки! Несомненно, живи я въ то время...

Валеръ. Во времена Александра Великаго! Надо думать, что ты строилъ бы куры мадамъ Статире! Ну, а покуда скажи, что ты намеренъ делать съ этими особами?

. А если поместить ихъ на эту ночь въ опочивальню вашей будущей супруги? Ведь оне такъ напугаютъ ее, что прогонятъ за тысячу лье отъ насъ!

Валеръ. Какая мысль!

Люсиль. Э! мадемуазель Гранпре, вероятно, привычна ко всему.

Валеръ. Если бы только мне удалось, не нарушая даннаго слова, посредствомъ какой-нибудь хитрости принудить ее отказаться отъ меня! (Къ Маскарилю, подражающему жестамъ фигуръ на ковре) Да ну же, оставь глупости! Придумай что-нибудь... Подагра у тебя въ мозгу, что ли?

Маскариль. Позвольте, мне на-дняхъ прочли одну любопытную исторiю... Да, я припоминаю... Речь шла о любовнике, попавшемъ въ очень затруднительное положенiе... И о девице, тоже въ затрудненiи. Словомъ, положенiе точно такое же, какъ у васъ обоихъ... Но, позвольте, что они сделали съ другой особой? Ахъ, да! Вспомнилъ! Сударь, ваше дело въ шляпе.

Валеръ. Говори скорей.

Люсиль. Ахъ, дорогой мой Маскарильчикъ!

Маскариль. Теперь уже "дорогой мой Маскарильчикъ"!

Валеръ. Поторопись!

. Говори же!

Валеръ. Въ чемъ твоя хитрость?

Люсиль. Что ты придумалъ дли нашей красотки?

Маскариль. Какъ и въ романе, я, клянусь, продамъ ее великому султану.

Валеръ. Продать ее? Увы, мы по въ Турцiи живемъ, и изъ этого ровно ничего не выйдетъ...

Маскариль. Да вы сперва послушайте...

Валеръ. Дело не терпитъ!

Маскариль. Вы увидите!Люсиль. Говори!

Маскариль. Ну, вотъ, прежде всего...

Валеръ, Люсиль (вместе)

Маскариль. Стойте! Не торопите же меня такъ! У меня столько воспоминанiй въ голове, что я, того и гляди, растеряю ихъ по дороге. Позвольте, на чемъ я остановился? Ахъ, да! Прежде всего я снаряжаю галеру и являюсь къ красотке ночью, замаскированнымъ, во главе моихъ рабовъ, конечно, въ свою очередь замаскированныхъ. Я выламываю все двери, вхожу въ комнату съ обнаженной саблей въ рукахъ, схватываю красотку, сажаю ее на крупъ лошади и скачу - или, точнее говоря, мой конь - скачетъ въ галопъ. (Бегаетъ по сцене). Мы прибываемъ въ Алжиръ! (Останавливается). Тамъ я запираю ее въ сераль. (Делаетъ жестъ, точно поворачиваетъ ключъ въ замке). А после того дарю ее для развлеченiя его величеству султану (Делаетъ низкiй поклонъ).

Валеръ. Нечего сказать, хорошъ подарокъ! Чортъ подери, нашелъ время для своихъ дурачествъ!

Люсиль. Увы, бедный другъ Валеръ, уже ничто не въ состоянiи избавить тебя отъ твоей горькой судьбы! И тебе надо подумать о своемъ костюме.

Валеръ. Недурно сказано! Или ты забыла, что у меня нетъ никакого костюма! Да, другъ Леандръ недурно распорядился...

Люсиль. А твой отецъ такъ мечтаетъ о блеске!

Валеръ

Маскариль. Сударь, сударь, у меня явилась идея!

Валеръ. Къ чорту!

Люсиль. Все-таки скажи.

Маскариль. Къ чорту!

Валеръ. Говори, плутъ.

Маскариль. У меня зашить ротъ.

Валеръ. Тебе его распорютъ!

Маскариль. Нетъ, петь, я самъ распорю. Вы увидите, какъ это чудесно, какъ чудесно! И слово свое сдержите и вместе съ темъ отобьете охоту у вашей барыни вступать въ бракъ съ вами.

Люсиль. Но что это за чудесное средство?

Валеръ

Маскариль. Глупость? Прекрасно! Тогда моя идея останется при мне. (Хочетъ уйти).

Валеръ, Люсиль (вместе). Маскариль:

Маскариль Что. Ну, хорошо! Я подумываю объ одной театральной штучке. Помнится, это было сыграно одной изъ странствующихъ по провинцiи труппъ. На манеръ покойнаго Тес... (произноситъ слово, чихая). Тесписъ! Да поможетъ вамъ Богъ! Если не ошибаюсь, пьеса называлась "Казакинъ". Это былъ недурной фарсъ, написанный какимъ-то молодчикомъ, не то Вольеромъ, не то... Мольеромъ, обойщикомъ его величества. Разсказываютъ, что подобная исторiя приключилась съ нимъ самимъ. Въ молодости, работая въ ковровой мастерской, онъ испортилъ какой-то замечательный коверъ, и отецъ въ наказанiе сшилъ ему изъ этого ковра казакинъ, въ которомъ заставилъ его щеголяй, по всему городу. Благодаря этому у пою и зародилась мысль написать забавный фарсъ...

Валеръ. Своей исторiей ты только отвлекъ насъ отъ дела!

Маскариль. Напротивъ, сударь, я во весь духъ скачу къ нему. Подобно мне, вы любите семейство Дарiя? Не такъ ли? Сударь, вамъ необходимо сшить себе изъ него казакинъ!

Валеръ. Какъ? Изъ этого ковра'

Маскариль. Ну, конечно, сударь. Ни Соломонъ премудрый во всей славе своей, ни единый изъ 60 царедворцевъ, сопровождавшихъ его повсюду и носившихъ голубой казакинъ его величества, не были одеты такъ великолепно, такъ, осмелюсь сказать, по-царски...

Валеръ

Люсиль. Ну, нетъ! Я но нахожу это вздоромъ. У тебя нетъ свадебнаго наряда, но зато есть матерiя, которою ты и воспользуешься. Хотятъ блеска? Его и будетъ достаточно!

Валеръ. Можетъ-быть, эта мысль и впрямь не дурна. И ея сумасбродство мне по сердцу... Я это обдумаю.

Маскариль. Ладно, все уже обдумано. Послушайте меня, не противьтесь, я ужъ все устрою наилучшимъ образомъ. (Начинаетъ снимать мерку).

Валеръ. Ты - единственный человекъ въ мiре, которому можетъ прiйти въ голову такая безумная мысль!

Маскариль. Ахъ, сударь, я хорошо сознаю, что это - безумiе, но это единственное средство доставить торжество разуму. (Поднимаетъ руки Липера). Держитесь вотъ такъ. (Снимаетъ мерку).

Валеръ (Люсили). Но къ чему это поведетъ?

Люсиль. Во всякомъ случае, мы выиграемъ время. Мадемуазель де-Гранпре, имея такiя претензiи, будучи такъ тщеславна, никогда - нетъ, никогда! - не посмеетъ принять твою руку...

(опуская руки Валера). Руки внизъ!

Люсиль. Темъ более въ столь многолюдномъ обществе! Дядюшка по удержится и расхохочется. Ужъ я его знаю: ему не совладать съ собой!

Валeръ. Можетъ-быть!

Маскариль (поднимаетъ ногу Валера). Поднимите!

Люсиль. Но тебе прежде всего следовало бы повидаться съ ней наедине. Опасенiе появиться вместе съ тобой на людяхъ можетъ заставить ее быть решительнее.

Валеръ (скачетъ но одной ноге). Ты дала мне прекрасный советъ, я имъ сейчасъ воспользуюсь.

Маскариль. Сударь, можете опустить ногу. Все сделано. Ваше платье готово.

Валеръ. А где же оно?

Маскариль. Въ моей голове.

. Не следуетъ стараться надъ его отделкой. Вышло бы только посмешнее, и этого будетъ вполне достаточно.

Маскариль. Оставьте, мадемуазель, шутить! Что станутъ говорить про Маскариля, если увидятъ плохо сшитое платье его господина?.. Ужъ будьте покойны. Я все обдумалъ, и все сойдетъ на славу. Сударь, у васъ будетъ Эфестiонъ на плечахъ, Александръ на кармане, две очаровательныхъ женщины на спине, а для ляжекъ я приберегу парочку прекрасныхъ, большихъ, жирныхъ и белыхъ рукъ.

Валеръ. Хорошо, очень хорошо, другъ мой. Самое главное - покончить съ этимъ какъ можно скорее. Делай вотъ этакiе стежки! Позови двухъ-трехъ портныхъ и заберись съ ними въ наше прежнее помещенiе.

Люсиль. Объ этомъ ужъ я позабочусь. Надо будетъ вывернуть наизнанку какое-нибудь старое платье и нашить на него этотъ коверъ. Такимъ манеромъ работа пойдетъ скорее.

Валеръ. Но у меня нетъ другого платья, кроме того, что на мне.

Маскариль. Да не безпокойтесь, сударь! У васъ будетъ такой казакинъ, какого никогда никто и не носилъ. Самое глазное дело - начало! И кто знаетъ? - быть-можетъ, мы съ вами создадимъ новую моду!

Валеръ. Поспешимъ! Итакъ, Люсиль, до скораго свиданья!

Люсиль. Ступай, мой дорогой Валеръ. Возможно, что ты - самый безумный, но вместе съ темъ и самый милый изъ всехъ людей на свете. Ахъ, дядюшка!

Горжибюсъ (въ парадномъ костюме). (Замечаетъ, что Маскариль торопливо укладываетъ коверъ). А это еще что такое?

Маскариль. Это, сударь? Ведь это ваше знакомое семейство!

Горжибюсъ. Какимъ образомъ попалъ сюда этотъ коверъ?

Валеръ (заикаясь). Батюшка... Это... то...

Маскариль (перебивая его). Изволите видеть, сударь, мой господинъ намеревается выказать утонченнейшее вниманiе своей нареченной.

Горжибюсъ. Какъ, онъ преподнесетъ ей эту старую дрянь?

Маскариль. Средь множества особъ на ковре мы нашли портретъ мадемуазель де-Гранпре. Посмотрите, онъ бросается въ глаза. Вотъ этотъ пузатый старый евнухъ...

Горжибюсъ. Негодяй! Пошелъ вонъ! Да если бы я не владелъ собой... (Къ Валеру). (Къ Маскарилю). Прежде всего, убери это съ глазъ моихъ. А вы, сударь, немедленно одевайтесь...

Валеръ. Иду, иду, батюшка. Остается только кое-что поправить въ моемъ костюме.

Горжибюсъ. Ничего не забудь, чтобы сделать его покрасивее!

Валеръ. О, батюшка, будьте спокойны: за его эффектъ я отвечаю!

Маскариль. И я позволяю себе васъ заверить, что ничего подобнаго вамъ не приходилось до сихъ поръ видеть. Клянусь темъ, что теперь находится у меня подъ мышкой. Идемте, сударь. (Уходитъ).

Валеръ. Ахъ, батюшка, я чуть не позабылъ. Мне очень хотелось бы повидаться съ глазу на глазъ съ моей целомудренной невестой. Какъ вы полагаете, сегодня ея стыдливость разрешитъ мне эту милость?

Горжибюсъ. Конечно. Она будетъ въ восторге отъ твоей просьбы. Но я еще разъ повторяю: ступай одеваться!

Валеръ. Бегу и надеюсь по возвращенiи застать здесь мою достойную и почтенную супругу. (Уходитъ).

Горжибюсъ. Какого чорта онъ еще придумалъ? Мне не нравится его насмешливый видъ. Что скажешь на это?

Люсиль. Кто?

Горжибюсъ. Ты!

Люсиль. Я? Ровно ничего, дядюшка!

Горжибюсъ. Ахъ. несмотря на все обещанiя Валера, я съ большимъ трудомъ верю ему. Я все, все еще боюсь, что въ самую последнюю минуту торжества онъ выкинетъ какую-нибудь дьявольскую штуку.

Люсиль. Вы не правы, дядюшка! Валеръ сдержитъ свое слово. Онъ такъ мне и скаталъ. Онъ лишь тоща будетъ считать себя свободнымъ, ели сама мадемуазель де-Гранпре откажетъ ему въ своей руке.

Горжибюсъ. Въ таковъ случае онъ сегодня уже будетъ ея супругомъ.

Люсиль. Это неизвестно...

Горжибюсъ. Что такое?

Люсиль. Мы, женщины, очень капризны. Въ изменчивости настроенiя ничто на свете не можетъ превзойти женщину. Разве только две женщины! По но важности мадемуазель де-Гранпре сойдетъ за двухъ; возможно, что она вдругъ, совершенно откажется отъ Валера.

. Это мало вероятно!

Люсиль. А если такое счастливое несчастье все-таки случится?

Горжибюсъ. О, хотелъ бы я видеть, какъ это намъ нанесутъ подобное оскорбленiе!

Люсиль. Валеръ получитъ тогда право располагать собой, какъ хочетъ?

Горжибюсъ. Безусловно! Но этого не можетъ случиться!

Люсиль. Но все же вы даете мне въ этомъ слово?

Горжибюсъ. Отъ всего сердца!

Люсиль. Благодарю, дядюшка!

Горжибюсъ. По отчего ты завела объ этомъ речь? Ужъ не сговорились ли вы? Признаться, я всегда подозревалъ этого повесу въ любви къ тебе.

Люсиль. Я это тоже подозревала. Но всего забавнее, всего смешнее то, что мы съ вами ни капельки не ошиблись!,

. Этотъ безстыдникъ осмелился признаться тебе въ любви?

Люсиль. Не следуетъ упрекать его за это. Онъ очень долго собирался съ силами, прежде чемъ признаться мне.

Горжибюсъ. И ты но разсердилась на него?

Люсиль. Нетъ, разсердилась, но за то, что онъ такъ долго заставилъ меня ждать.

Горжибюсъ. А ты, въ свою очередь, сказала ему, что любишь его?

Люсиль. Мне было бы страшно грустно, если бы онъ усомнился въ этомъ.

Горжибюсъ. Вы не очень-то. стесняетесь, какъ я погляжу на васъ!

Люсиль. Ошибаетесь, дядюшка. Мы очень стесняемся. Потому что, если бъ не вы, я теперь была бы уже похищена.

Горжибюсъ. Почему это: если бъ не я?

Люсиль. Какъ же! Все было готово для похищенiя, но ведь мы бы обрекли васъ на одиночество, а вамъ это было бы нелегко... Мы пока и оставили этотъ планъ.

. А, вы отложили! Значить, я... (Въ сторону) Никакъ не могу разсердиться! (Громко) Такъ скажи мне, Люсиль, не известны ли тебе намеренiя Валера? Верно, онъ не хочетъ жениться на той, кого я ему предназначилъ?

Люсиль. Какъ разъ наоборотъ, дядюшка: это она, можетъ-быть, не желаетъ итти за него?

Горжибюсъ. А почему бы это ей не быть его женой?

Люсиль. Она будетъ его женой, если выйдетъ за него замужъ.

Горжибюсъ. Онъ откажется?

Люсиль. Онъ этого не сделаетъ, потому что далъ вамъ слово.

Горжибюсъ. Тугъ что-то не ясно. Темъ не менее, я не безпокоюсь. Если вся ваша надежда основана на отказе невесты, то уверяю тебя, Люсиль, что сегодня ты будешь плясать на свадьбе Валера...

Люсиль. Кто знаетъ, дядя! Быть-можетъ, мне придется сегодня танцевать на моей собственной свадьбе!

. А въ ожиданiи этого пригласи-ка мадемуазель де-Гранпре и скажи ей, что я хочу здесь поговорить съ ней.

Люсиль. Повинуюсь, дядюшка, но предупреждаю васъ, что я лично ни за что не откажусь отъ Валера. Еще до вечера могутъ случиться разныя обстоятельства.

Горжибюсъ. А что можетъ случиться? Кто это дерзнетъ противиться моей воле?

Люсиль. Кто? Семейство Дарiя! (Уходитъ).

Горжибюсъ. Семейство Дарiя? Что это значитъ? Что она хочетъ сказать этой своей семьей Дарiя? Надо все же сознаться, что эти дети прекрасно подходятъ другъ къ другу. Это - такъ, но у Люсили нетъ никакого состоянiи, а Валеръ принадлежитъ къ числу техъ ветрогоновъ, у которыхъ никогда нетъ своихъ денегъ. Разъ интересы всей фамилiи требуютъ известнаго брака, все остальныя соображенiя должны умолкнуть.

М-ль де-Гранпре. Милый Горжибюсъ, ваша племянница передала мне, что вы желаете поговорить со мной.

Горжибюсъ. Совершенно верно. Я имею къ вамъ порученiе отъ Валера.

. Отъ Валера? Порученiе отъ Валера? Разве онъ самъ не можетъ поговорить со мной? Неужели же я такъ отвратительна? Ведь онъ наконецъ здесь, и брачная церемонiя можетъ состояться сегодня же! Я готова. Что скажете о моемъ девственномъ наряде?

Горжибюсъ. Въ немъ виденъ вкусъ.

М-ль де-Гранпре. Это потому, что сшито лучшей мастерицей. И... (наклоняетъ голову) разве я не восхитительно причесана? А знаете, другъ мой, я нахожу этого красавчика несколько фатоватымъ. Его медлительность меня прямо удручаетъ, и какъ бы ни извинять ее, я все же нахожу, что мое положенiе требуетъ къ себе большаго уваженiя и любезности.

Горжибюсъ. Его надо простить, другъ мой! Ведь молодежь такъ легкомысленна.

М-ль де-Гранпре. Кому вы это говорите? Но все же его следуетъ научить относиться съ должнымъ уваженiемъ къ нашему слабому полу.

Горжибюсъ. Валеръ - славный малый и въ нравственномъ и въ физическомъ отношенiи, но онъ... еще немного ветренъ.

М-ль де-Гранпре. Конечно, конечно. Онъ молодъ, а мы съ вами - достаточно опытные люди для того, чтобы знать, какъ следуетъ обращаться съ молодежью. Едва только насъ свяжетъ священными узами Гименей, я сумею направить его на путь истинный. Я научу его быть разумнымъ - для этого у меня есть средства. Черезъ какихъ-нибудь два года вы не узнаете его.

Горжибюсъ. Не обращайтесь съ нимъ слишкомъ сурово. Ведь вамъ известно, какъ я воспитывалъ его!

М-ль де-Гранпре. Конечно! Вы его испортили!

. Онъ очень уважаетъ васъ.

М-ль де-Гранпре. Поменьше бы уваженiя, да побольше вниманiя. Разве же это не ужасно, что со времени его возвращенiя онъ еще не засвидетельствовалъ мне своего почтенiя? Ужъ не мне ли первой бежать къ нему? Очень неприлично для влюбленнаго опаздывать на свиданiя!

Горжибюсъ

М-ль де-Гранпре. Tête-à-tête... Валеръ добивается tête-à-tèté со мной! Вотъ это прекрасно! Но должна ли я ему оказать эту благосклонность до того, какъ узы Гименея... Подумайте только: приличiе, благопристойность, долгъ, сдержанность, стыдливость...

Горжибюсъ. О, онъ уверилъ меня, что на вашу стыдливость не будетъ сделано никакихъ покушенiй. Знаете ли вы, что съ техъ самыхъ поръ, какъ было решено, что онъ на васъ женится, Валеръ сделался удивительно благоразуменъ!

. Темъ хуже! Никогда не следуетъ впадать въ крайность. Некоторая пылкость идетъ къ молодости. Въ его годы надлежитъ быть предпрiимчивымъ. Скажите, пожалуйста, быть можетъ, этотъ блондинчикъ вовсе не вашъ сынъ, - такъ мало похожъ онъ на васъ. Мне помнится, мой добрый другъ, въ его лета вы держали себя съ женщинами такъ дерзко, такъ смело...!

Горжибюсъ. Ахъ! Правду сказать, я въ молодости былъ порядочнымъ негодяемъ...

М-ль де-Гранпре

Горжибюсъ. Будьте покойны: матерiалъ доброкачественный! У моего Валера превосходные задатки, которые нуждаются только въ развитiи.

М-ль де-Гранпре. Положитесь на меня! Мы ихъ разовьемъ, мой другъ, мы ихъ разовьемъ!.. По я слышу какой-то шумъ. Не онъ ли это? Ахъ, какъ бьется мое сердце! Дайте руку... Ведь вы понимаете, что въ подобныя минуты девушке всегда не по себе...

. Я-то понимаю васъ. (Кланяется). Я сейчасъ пришлю Валера.

М-ль де-Гранпре

Горжибюсъ. Что вы, что вы! Побольше мужества! Робеть нечего... Оставляю васъ съ вашимъ будущимъ супругомъ. (Уходитъ).

М-ль де-Гранпре. Наконецъ-то я увижу этого очаровательнаго Валера! Но все ли на мне въ порядке? Да, все отлично! Правду сказать, я кажусь себе лучше всехъ на свете. Верно говорятъ, полнота красить женщину. Ну, скажите, можетъ ли сравняться со мной какая-нибудь тоненькая штучка? Бедняжки, рядомъ со мной что бы оне представляли? Но сюда идутъ... Какъ я волнуюсь... Я чувствую, что краснею до корня волосъ.

Маскариль (держитъ въ рукахъ казакинъ). Извольте, сударь, получите... О, Дульцинея! Мадемуазель!

. Не Маскариль ли это?

Маскариль. Онъ самый и есть, сударыни!

М-ль де-Гранпре

Маскариль. Въ вашихъ аппартамептахъ, сударыня!

М-ль де-Гранпре. Но... ведь это старый коверъ!

. Но платье - все же новое.

М-ль де-Гранпре. Новое оно или старое, - надеюсь, это не ливрея дома Горжибюсовъ!

Маскариль

М-ль де-Гранпре. Какое тамъ еще семейство Дарiозъ! Я прекрасно знаю все лучшiе дома, по про семейство Дарiовъ слышу впервые только отъ тебя.

Маскариль. Ничего удивительнаго. Этотъ родъ погасъ!

. Что за странная мысль - нарядить своихъ слугъ въ ливрею несуществующаго дома!

Маскариль. Это все отъ чувствительности! Мой баринъ такъ привязанъ къ этой почтенной фамилiи, что хочетъ носить на себе ея портреты въ натуральную величину.

М-ль де-Гранпре

Маскариль. Весьма возможно, мадемуазель.

М-ль де-Гранпре. По какой, нахалъ! А Валеръ все не идетъ.

. Я пойду за нимъ, сударыня! (Кланяется и уходитъ).

М-ль де-Гранпре. Какой нелепый лакей! Дуракъ и нахалъ! Я вышвырну его на другой же день после свадьбы! Что же это, онъ издеваться надо мной будетъ?

Маскариль Мадемуазель, вотъ и мой господинъ!

М-ль де-Гранпре. О, Небо! Что за странный нарядъ! Не сонъ ли это? Сударь...

. Маскариль, удались!

М-ль де-Гранпре. Сударь, я желаю немедленно знать, что означаетъ этотъ маскарадъ? Кажется, теноръ - не масленица! Возмутительный маскарадъ, отвратительный...

. Какъ? Вы называете маскараднымъ костюмомъ такой редкостный, такой благородный, наконецъ, свадебный костюмъ?

М-ль де-Гранпре. Вашъ свадебный костюмъ?!

Валеръ

М-ль де-Гранпре. Какой ужасъ! Съ какимъ же лицомъ предстанете вы въ такомъ виде предъ столь многочисленнымъ и избраннымъ обществомъ?

Валеръ. А почему же нетъ? Съ такимъ костюмомъ мне нечего меняться въ лице ехъ сторонъ).

М-ль де-Гранпре. Ахъ, сударь, оставьте ваши шутки. Оне совершенно неуместны. Итакъ, значить, этотъ костюмъ вашъ - для брачной церемонiи?

Валеръ"Неистоваго Роланда", въ которомъ намереваюсь сделать все визиты.

М-ль де-Гранпре. Да ведь вы станете посмешищемъ всей страны! За вами будутъ бегать мальчишки! Васъ примутъ за сумасшедшаго!

Валеръ. Но въ такомъ случае и васъ примутъ за сумасшедшую, потому что - предупреждаю васъ! - немедленно после свадьбы я наряжу васъ въ точно такiя же матерiи.

. Такъ ли, сударь, я поняла васъ? Вы и на меня желаете напялить ковры?

Валеръ. Но разве, сударыня, вы не знаете этого? Ведь уже въ продолженiе целаго месяца парижскiя фабрики изготовляютъ для васъ гобелены.

М-ль де-Гранпре

Валеръ. О, я выбралъ для васъ все нежное, - пейзажи, вода... Вотъ увидите, какiя очаровательныя уточки будутъ...

М-ль де-Гранпре. У-у-у-точки... Для меня у-у-у-уточки?! Такъ знайте же, сударь, что никогда въ жизни я не буду носить уточекъ!

. Быть-можетъ, вамъ больше нравятся лебеди или павлины? Никакiе расходы меня но остановятъ!

М-ль де-Гранпре. Ну, знаете, это уже слишкомъ! И вы осмеливаетесь думать, что я подчинюсь вашимъ глупымъ причудамъ?

Валеръ (наде Чортъ возьми, хотелъ бы я взглянуть на того, кто осмелится во подчиниться моей воле!

М-ль де-Гранпре. Что за властный тонъ! Посмотрите на этого юнаго наглеца!

Валеръ

М-ль де-Гранпре. А о какихъ правахъ вы изволите говорить, милостивый государь?

Валеръ. О техъ самыхъ, милостивая сударыня, которыя мужъ имеетъ надъ своей женой!

. Какой нахалъ!

Валеръ. Я знаю, что имею право обращаться съ вами очень строго, но не прибегну къ строгости до техъ поръ, пока вы сами не принудите меня къ этому.

М-ль де-Гранпре

Валеръ. Какъ же! Ямогу еще сослать васъ въ Лимозенъ, въ мое старое поместье, а самъ въ это время съ добрыми прiятелями и милыми женщинами стану весело прокучивать ваши 20.000 ливровъ ренты на празднества и подарки!

М-ль де-Гранпре. Даже при дворе еще не было такого распутника, какъ этотъ молодой негодяй'

. Но почему вы гневаетесь? Ведь насчетъ этой ссылочки вашей мы условились съ отцомъ.

М-ль де-Гранпре. А! И старикъ принимаетъ участiе въ заговоре!

Валеръ

М-ль де-Гранпре. Онъ еще не произнесенъ!

Валеръ. Въ подобныхъ делахъ никогда не следуетъ обманывать себя. Теперь вамъ известны мои крайне простые вкусы: ручьи... травы... нежная зелень...

. О, я вамъ безконечно признательна за вашу откровенность! Она спасаетъ меня отъ безумнаго шага.

Валеръ. Однако целое общество ждетъ насъ! Намъ необходимо отправиться въ большую залу. Ахъ, какой фуроръ произведетъ наше съ вами появленiе!

М-ль де-Гранпре

Валеръ. Ахъ, трепетное желанiе закрепить за собой права на столь прекрасную особу, какъ вы, не позволяетъ мне дольше ждать. Благоволите взять мою руку. Идемте!

М-ль де-Гранпре. Не прикасайтесь ко мне, демонъ! О, что за гнусная семейка! Отецъ и сынокъ сговорились и думаютъ только объ одномъ: какъ бы добраться до моего состоянiя! Но они жестоко ошибутся въ своихъ гнусныхъ расчетахъ. Можете отправляться, сударь, и оставить для себя самого лимозенское жилье, ковры и уточекъ. Никогда вы не удостоитесь чести назвать своей супругой благородную девицу, - никогда, никогда, никогда! Уточекъ! Это мне-то носить уточекъ! Знаете, молодой человекъ, никогда въ жизни я не предполагала, что придетъ такой день, когда мне придется украсить себя уточками! Уточки!!! Нетъ, какъ вамъ это правится!!!

Валеръ. Отлично! Все идетъ согласно моимъ желанiямъ.

. Ну, Валеръ... Ахъ, но могу удержаться отъ смеха. Какой же ты потешный! Ну-ка, повернись...

Валеръ (недовольномъ тономъ). Ну, скорей кончай смеяться. Намъ надо серьезно поговорить съ тобой.

. Ахъ, ахъ... Ну, кончила... Такъ ты говоришь, что эта кривляка...

Валеръ. Пришла отъ меня въ ужасъ!

Люсиль

Валеръ. Она страшно разсердилась.

Люсиль, Ахъ, прелестная женщина!

. Могу тебя уверить, что она уже более не желаетъ выйти за меня замужъ.

Люсиль. Кончится темъ, что я стану ее обожать. А вотъ и нашъ Маскариль!

Маскариль Мужайтесь, сударь, мужайтесь! Наберитесь духу отъ всехъ героевъ, окружающихъ васъ. Сюда бежитъ вашъ отецъ и съ нимъ - мадемуазель. Бедная крошка въ такомъ волненiи, въ такомъ смятенiи, въ такомъ горе, что противъ воли вы должны будете умереть отъ... смеха.

Валеръ. Ты, значитъ, виделъ эту огорченную красотку?

Маскариль

Люсиль. Тише! Я слышу ихъ голоса.

. Пожалуйте, сударь, пожалуйте. Смотрите скорее, - обманула я васъ? Вотъ въ какомъ виде вашъ наследничекъ позволилъ себе предстать предо мной!

Горжибюсъ. Какъ, несчастный, вы... (Покатывается со смеху)

Люсиль. Ведь я тебе говорила, что дядюшка съ большимъ трудомъ удерживается отъ смеха.

М-ль де-Гранпре. Какъ, сударь, вы даже не разсердились?! Ужъ не находите ли вы, что этотъ юный повеса хорошо поступилъ?

. Простите... Ахъ... ахъ.. Я страшно сердитъ! Ахъ... ахъ...

М-ль де-Гранпре. Но вместо того, чтобы гневаться, вы смеетесь! Да, вы смеетесь, - вы разливаетесь... какъ водосточная труба въ дождь. Да будетъ вамъ известно, что въ настоящее время я всего менее расположена дозволить потешаться на мой счетъ!

Горжибюсъ

Валеръ. Батюшка, я и не думаю отказываться! Напротивъ, это мадемуазель не находитъ меня достаточно красивымъ для того, чтобы выйти за меня замужъ!

М-ль де-Гранпре. Но кто же отважится выйти за такого чудака?

. Я! Я люблю чудаковъ, и, если только дядюшка пожелаетъ мне сделать подарокъ и преподнесетъ вотъ этого чудачка...

М-ль де-Гранпре. Видите, какiя сладкiя речи! А известно ли вамъ, сударыня, что это - еще не все? Мало того, что онъ самъ такъ нарядился, онъ желаетъ и меня заставить носить утокъ...

Горжибюсъ

М-ль де-Гранпре. Техъ утокъ, которыя...

Маскариль (Горжибюсу).

Горжибюсъ. Мне и самому такъ кажется.

Валеръ. Согласитесь, мадемуазель, что если отецъ мой лишилъ меня права выбора жены, то онъ не можетъ лишить меня права выбора костюмовъ.

. Послушайте, другъ мой, все это зашло слишкомъ далеко, и мы не можемъ допустить, чтобы сумасбродства мальчишки...

М-ль де-Гранпре. Да замолчите, пожалуйста! Этотъ нахалъ во всехъ отношенiяхъ - копiя своего отца! Хоть и старый, хоть и потрепанный, хоть и поношенный, вы ничемъ не лучше и не умнее вашего сынка, и сколько бы вы ни хитрили, вамъ никогда не удастся запереть меня въ вашу лимозенскую тюрьму, вместе съ вашими уточками.

Горжибюсъ

Валеръ. Итакъ, мадемуазель, это - решенное дело: вы отказываетесь отъ меня? Люсиль не будетъ такой разборчивой и охотно приметъ мою руку, возьметъ меня такимъ, каковъ я есть!

Люсиль. Ну, конечно. Для меня казакинъ не имеетъ никакого значенiя.

. Какъ, ты согласна обвенчаться съ этимъ безмозглымъ человекомъ? И притомъ въ подобномъ виде?..

Люсиль. Если это доставитъ ему удовольствiе, я даже готова носить утокъ!

Валеръ(Направляется къ Горжибюсу). Батюшка, мне вернули мое слово!

Люсиль. Но вамъ, дядюшка, я слова не верну!

(между молодыми людьми). Ты, хитрюшка, и ты, плутъ, - вы оба посмеялись надо мной! Ну, хорошо, Валеръ, будь по-твоему: я отдаю тебе Люсиль, но подъ условiемъ, что ты пойдешь съ ней венчаться въ этомъ самомъ костюме.

. О, неслыханная вещь! Я даже готова лично присутствовать на такой скандальной свадьбе. Любопытно все видеть...

Валеръ. Неблагодарная красавица, я разсчитываю на васъ: ведь вамъ известна моя страсть къ стариннымъ коврамъ! Хорошо, отецъ, я принимаю ваше условiе: я женюсь на Люсиль и подъ венецъ пойду въ этомъ самомъ костюме. Для этого мне только придется... вывернуть его на изнанку! (Приводитъ свои слова въ исполненiе).

. Ну, слава Богу! Теперь-то. сударь, вы женитесь, какъ следуетъ быть. И если я въ конце концовъ пропущу стаканчикъ-другой вина, то смело скажу, что это вино не краденое, а вполне заслуженное.