Любовь-целительница
(Старая орфография)

"Любовь-целительница" - экспромтъ, въ самомъ строгомъ смысле этого слова, такъ какъ эта пьеса была написана, разучена и поставлена въ теченiе всего пята дней. Они была разыграна въ Версале 15 сентября 1665 года, а въ Париже, на сцене Пале-Руаяля, 22 числа того же месяца.

Было высказано и часто повторялось мненiе, будто эта пьеса была первымъ выраженiемъ вражды Мольера по отношенiю къ медицинскому факультету, какъ бы объявленiемъ войны ему. Но это замечанiе совершенно неточно, такъ какъ нападки на докторовъ встречаются еще въ "Донъ-Жуане" (актъ III, явленiе 1).

Говорили также, что Мольеръ написалъ эту пьесу, чтобы отомстить за оскорбленiя, которыя жена одного врача нанесла его собственной жене; но этотъ фактъ былъ подвергнутъ сомненiю - и съ полнымъ основанiемъ, какъ намъ кажется - самыми серьезными комментаторами, искавшими въ менее личныхъ мотивахъ причину насмешекъ автора и нашедшихъ эту причину, вполне естественно, въ смешныхъ сторонахъ техъ, кто тогда занимался леченiемъ больныхъ, а также въ безсилiи этого искусства, слишкомъ часто обнаруживавшемся въ то время.

Действительно, нужно только перенестись въ XVII векъ. Въ эту пору медицина, еще верная традицiямъ среднихъ вековъ, не основывалась ни на какомъ положительномъ наблюденiи. Ссылались обыкновенно из Гиппократа, но это делалось больше съ целью показать свою эрудицiю, и никто на практике не пользовался наукою, созданною этимъ великимъ человекомъ. Его часто цитировали, не понимая его. Совершенно наудачу приписывали тому или другому средству чудодейственныя свойства, у каждаго была своя панацея, а положительные умы могли съ темъ большимъ основанiемъ обнаруживать скептицизмъ, чемъ более имъ выказывали доверiя, - которое слишкомъ жестоко опровергалось фактами...

Скомпрометированные уже однимъ своимъ невежествомъ, доктора вредили себе и своимъ формализмомъ и всемъ аппаратомъ совершенно безцельнаго церемонiала. Не одинъ Мольеръ схватывалъ тогда ихъ смешныя стороны, что видно, напримеръ, изъ следующихъ современныхъ стишковъ:

Принять видъ педанта и сыпать проворно

Подборомъ латинскихъ и греческихъ фразъ,

Изъ меха, атласа костюмъ смехотворный

И длинный парикъ выставлять на показъ, --

Признали за лекаря васъ.

Мольеру, безжалостно преследовавшему педантовъ всехъ родовъ и всехъ оттенковъ, шарлатановъ знанiя такъ же, какъ и шарлатановъ добродетели, Макротона, какъ Тартюфа, Мольеру, съ его генiальною наблюдательностью, оставалось только делать выборъ между типами. Все помнили, что произошло у смертнаго ложа кардинала Мазарини, во время консультацiи врачей Гено, Дефужере, Врейе и Вало, изъ которыхъ первый утверждалъ, что кардиналъ страдаетъ болезнью печени, второй - болезнью брыжейки, третiй - селезенки, четвертый - легкихъ ¹)!

Публика со смехомъ присутствовала при спорахъ о рвотномъ вине, при запискахъ, направленныхъ медицинскими факультетами Руана и Марселя противъ аптекарей этихъ двухъ городовъ. Комедiя, такъ сказать, располагалась сама собою, - Мольеру нужно было только приспособить ее для сцены.

Базенъ, на котораго здесь часто приходится ссылаться, такъ какъ онъ всегда углубляется съ искусною проницательностью въ самыя интимныя подробности жизни знаменитаго автора, говоритъ следующее по поводу занимающей насъ въ данную минуту пьесы:

"Хотели подыскать ребяческiй поводъ для этого резкаго объявленiя войны медицине и докторамъ 2); мы полагаемъ, что гораздо ближе къ истине было бы придумать для этого грустную причину... Этотъ человекъ, который такъ хорошо насмехался надъ предписанiями докторовъ и ихъ лекарствами, чувствовалъ себя больнымъ. Обладай онъ обычною долею слабости, онъ все же сталъ бы, пожалуй, ожидать отъ различныхъ средствъ излеченiя своего недуга, хотя бы и совершенно невозможнаго. Но, такъ какъ онъ былъ наделенъ энергичною и горячею натурою, онъ предпочиталъ решительно отвергнуть могущество науки, закрыть ей доступъ къ себе и употребить ту долю здоровья, которая у него еще оставалась, на то, чтобы проводить свою жизнь сообразно со своими вкусами и страстью. Въ его поступке по отношенiю къ медицине было нечто, напоминавшее возмущенiе неисправимаго грешника противъ неба, - настоящая выходка неверiя; но онъ выдерживалъ ее съ такимъ постоянствомъ и добродушiемъ, онъ такъ весело делалъ самого себя какъ бы ставкою этого безумнаго пари, что нельзя не испытать сострадательнаго удивленiя при виде насмешки, порождаемой отчаянiемъ и оканчивающейся только смертью".. Это - очень правдоподобное предположенiе, но, такъ какъ мы будемъ еще много разъ иметь случай касаться нападокъ Мольера на врачей, мы сочли нужнымъ привести его здесь, чтобы намъ не приходилось более доискиваться первоначальной причины этихъ нападокъ, которыя навсегда останутся знаменательными.

Четыре доктора, действующихъ въ этой комедiи, это - четыре главныхъ придворныхъ врача: Дефужере, Эспри, Гено и Даккенъ. "Такъ какъ Мольеръ, - говоритъ Сизеронъ-Риваль: - захотелъ скрыть ихъ имена, онъ попросилъ Депрео придумать для нихъ подходящiя названiя. Последнiй, действительно, придумалъ такiя названiя, взятыя изъ греческаго языка и обозначавшiя характеръ каждаго изъ докторовъ.. Онъ назвалъ Дефужере - Дефонандресомъ, что значитъ "убiйца людей"; Эспри, который говорилъ невнятно, - Багисомъ, что значитъ "лающiй"; Макротономъ онъ назвалъ Гено, потому что тотъ говорилъ очень медленно; наконецъ имя Томесъ, то-есть кровопускателъ, онъ далъ Даккену, который очень любилъ пускать кровь.

Если верить показанiямъ современниковъ, эти четыре лица во всехъ отношенiяхъ были достойны саркастическихъ нападокъ Мольера. "Я не думаю, - замечаетъ Гюи Патенъ, говоря о Дефужере: - чтобы на свете существовалъ более развращенный шарлатанъ, чемъ этотъ ничтожный лекарь, хромой на обе ноги, какъ Вулканъ, который убиваетъ более людей своимъ антимонiемъ, чемъ три знающихъ человека спасаютъ при помощи обыкновенныхъ лекарствъ. Я думаю, что, если бы этому человеку показать, что на свете есть другой шарлатанъ, покрупнее его, онъ постарался бы отравить его. Въ его мешечке есть белый, красный и желтый порошокъ. Онъ берется лечить всевозможныя болезни и суется повсюду".

Отзывъ о Даккене не лучше этого. Гюи Патенъ называетъ его "ничтожнымъ скрягою", "жидомъ", "большимъ шарлатаномъ". "Это придворный врачъ, который положительно лишенъ всякихъ научныхъ знанiй, зато наделенъ въ избытке химическими и фармацевтическими плутнями".

Своею "Школою женъ" Мольеръ создалъ себе враговъ среди чопорныхъ женщинъ; "Критикою на Школу женъ" онъ возстановилъ противъ себя "жеманницъ" и "маркизовъ";первыми актами "Тартюфа и "Долъ-Жуаномъ" онъ навлекъ на себя ненависть набожныхъ людей лицемеровъ и даже лицъ искренно-благочестивыхъ; написавъ комедiю "Любовь-целительница", онъ поссорился съ медицинскимъ факультетомъ. Дружба съ Людовикомъ XIV оказалась нелишнею, когда нужно было защитить его отъ всехъ этихъ возмутившихся партiй; и на этотъ разъ за него-были благосклонность монарха и публики. Король первый смеялся надъ своими медиками, а толпа, въ свою очередь, устремилась въ театръ, чтобы посмеяться, - какъ говоритъ Гюи Патенъ, - надъ "придворными докторами"...

Пьесами, изъ которыхъ Мольеръ, повидимому, почерпнулъ некоторыя идеи для этой пьесы, были: итальянская "канва", "Il medico volante", "Осмеянный педантъ" Сирано де-Бержерака и "Формiонъ" Теренцiя.

Къ читателю.

Это - лишь простой набросокъ карандашомъ, небольшой экспромтъ, которымъ пожелалъ развлечься король. Изъ всехъ техъ, которые были мне заказаны его величествомъ, онъ былъ написанъ съ наибольшею поспешностью: если я скажу, что онъ былъ предложенъ мне, выполненъ, разученъ и представленъ въ пять дней, - я скажу только чистую правду. Мне нетъ необходимости предупреждать васъ, что многое въ пьесе зависитъ отъ действiя. Известно, что комедiи пишутся только для того, чтобы быть разыгранными на сцене; и я советую читать эту пьесу только темъ, у кого есть глаза, чтобы открыть при чтенiи то, что дополняется действiемъ въ театре. Я скажу только, что было бы желательно, чтобы подобнаго рода пьесы всегда показывались передъ публикою съ теми украшенiями, которыя имъ придаются при дворе короля. Тогда оне представились бы вамъ въ гораздо более сносномъ виде; арiи и симфонiи несравненнаго Люлли, въ соединенiи съ красотою голосовъ и ловкостью танцоровъ, конечно, придаютъ имъ такую прелесть, безъ которой имъ потомъ необыкновенно трудно бываетъ обойтись...

Боже мой! какъ трудно выпустить книгу, и какимъ новичкомъ кажется авторъ, когда его печатаютъ въ первый разъ! Если бъ мне дали еще время, я могъ бы собраться съ мыслями и употребилъ бы все прiемы, Къ которымъ всегда прибегаютъ авторы, теперь - мои собратья, въ подобныхъ случаяхъ. Помимо того, что я могъ бы указать на какого-нибудь вельможу, какъ покровителя моего произведенiя, даже противъ его Воли, и испытать его щедроты, написавъ очень цветистое посвященiе, я постарался бы создать красивое и умное предисловiе; у меня много книгъ, откуда я почерпнулъ бы все, что можно сказать ученаго о трагедiи и комедiи, объ ихъ этимологiи, происхожденiи, определенiи и т. д.

Я переговорилъ бы съ моими друзьями, которые, для рекомендацiя моей пьесы, не отказали бы мне какъ во французскихъ, такъ и въ латинскихъ стихахъ. У меня есть и такiе друзья, которые похвалили бы меня даже по-гречески; всемъ известно, что похвала по-гречески производить чудесное впечатленiе въ начале книга... Но меня печатаютъ, не давъ возможности собраться съ мыслями; я не могу даже сказать двухъ словъ, чтобы оправдать мои намеренiя въ связи съ сюжетомъ комедiи, Я хотелъ бы указать, что она выдержана въ пределахъ честной и дозволенной сатиры; что самыя превосходныя вещи рискуютъ быть неудачно скопированными въ кругу дурныхъ обезьянъ, заслуживающихъ насмешки ³); что эти негодный подражанiя тому, что есть наиболее совершеннаго, всегда служили матерiаломъ для комедiи; что по этой самой причине настоящiе ученые и храбрецы не считаютъ до сихъ поръ возможнымъ обижаться на Доктора или Капитана въ комедiи, подобно тому, какъ судьи, князья или короли не обижаются, видя Тривлена ⁴), или еще кого-нибудь, изображающихъ въ комическомъ свете судью, князя или короля; что настоящiя жеманницы напрасно Обижались бы, если бъ на сцене изображали техъ, кто ихъ дурно копируетъ. Въ конце концовъ, какъ я уже сказалъ, у меня нетъ свободнаго времени, и де-Люинъ торопитъ меня; въ добрый часъ, - если Богу угодно!

Комедiя.

Балетъ.

Сганарель, отецъ Люцинды.

Люцинда, дочь Сганареля.

Клитандръ, возлюбленный Люцинды.

Аминета, соседка Сганареля.

Лукрецiя, племянница Сганареля.

Лизета, горничная Люцинды.

Г. Гильомъ, торговецъ обойнымъ товаромъ.

Г. Жоссъ, золотыхъ делъ мастеръ.

Г. Томесъ, Г. , Г. Макротонъ, Г. Багисъ, Г. Фидеренъ, врачи.

Нотарiусъ.

Шампань, слуга Сганареля.

Шампань, слуга Сганареля, танцующiй.

Четыре врача, танцующiе.

Операторъ, поющiй.

Тривленъ и Скарамушъ, танцующiе, изъ свиты оператора.

Комедiя, Музыка, Балетъ, Игры, Смехъ, Удовольствiя, танцующiе.

Оставимъ, оставимъ раздоръ нашъ пустой

И споръ прекратимъ о талантахъ другъ друга;

Стремленiе къ славе иной --

Вотъ въ немъ наша будетъ заслуга,

Сольемся сегодня все трое въ привете:

Потешимъ монарха, славнейшаго въ свете.

Сольемся сегодня все трое въ привете:

Потешимъ монарха, славнейшаго въ свете,

Средь насъ отдохнуть онъ приходитъ-на часъ

Отъ тяжкихъ, великихъ трудовъ всемъ на-радость.

Не слава ли это для насъ?

Не счастья ль безмерная сладость?

Сольемся сегодня все трое въ привете:

*) Переводъ какъ этихъ стиховъ, такъ и остальныхъ въ комедiи принадлежитъ П. М. Быкову.

ДЕЙСТВІЕ ПЕРВОЕ.

Сганарель. Ахъ, что это за странная вещь жизнь! Вотъ ужъ истинно могу сказать вместе съ великимъ древнимъ философомъ, что у кого земля, у того и война, и что беда никогда не ходитъ въ одиночку. Выла у меня одна жена - и та умерла.

Г-нъ Гильомъ. А вамъ сколько же ихъ еще хотелось бы иметь? ,

Сганарель. Умерла она, вотъ что, Гильомъ, другъ мой! Для меня очень чувствительна эта утрата; я не могу вспомнить о ней безъ слезъ. Правда, я не очень-то былъ доволенъ ея поведенiемъ, и мы съ ней чаще всего ссорились, но ведь со смертью все забывается. Она умерла; я оплакиваю ее. Будь она жива, мы опять стали бы ссориться. Изъ всехъ детей, которыхъ мне послало Небо, осталась у меня одна только дочь, и съ этой дочерью я прямо затрудняюсь, какъ мне быть. Ибо вижу ее въ меланхолiи, самой мрачной въ свете, въ страшной тоске - и не въ состоянiи положить этому конецъ, даже причины не могу узнать. Я просто голову теряю; хоть бы кто мне далъ хорошiй советъ! (Лукрецiи) Ты, племянница, (Амните) и вы, соседка, (г-ну Гильому и г-ну Жоссу) и вы, кумовья и друзья мои, посоветуйте мне, я прошу васъ, что мне тутъ предпринять.

Г-нъ Жоссъ. По-моему, девушекъ больше всего радуютъ уборы и наряды, и если бъ я былъ въ вашемъ положенiи, я бы нынче же купилъ ей красивый уборъ изъ брильянтовъ, изумрудовъ или рубиновъ.

Г-нъ Гильомъ. А я, будь я на вашемъ месте, купалъ бы ей хорошiй коверъ съ изображенiемъ зелени, или людей, и повесилъ бы въ ея комнате, чтобы онъ тешилъ ей и взоръ и Душу.

Аминта. А я безъ всякихъ фокусовъ выдала бы ее поскорее замужъ за хорошаго человека, - вотъ хоть за того господина, который, говорятъ, сватался за нее на-дняхъ.

Лукрецiя. А я думаю, что вашей дочери вовсе не следуетъ выходить замужъ. Она слишкомъ слабаго здоровья и деликатнаго сложенiя. При такомъ здоровье подвергать ее риску рожать детей - это значитъ желать поскорее отправить

Сганарель. Все эти советы, конечно, превосходны, но, полагаю, съ вашей стороны своекорыстны. Вы мне даете советы очень полезные - для васъ самихъ. Вы, г-нъ Жоссъ, золотыхъ делъ мастеръ, и въ вашемъ совете чувствуется чело векъ, которому хочется отделаться отъ своего товара. Вы, г-нъ Гильомъ, торгуете коврами, и мне видится по вашему лицу, что у васъ завелся лишнiй, который вамъ хотелось бы сбыть. Про васъ, соседка, говорятъ, что вашему милому нравится моя дочка, и вы не прочь бы видеть ее женой другого. Ну, а что до тебя, дражайшая племянница, - все знаютъ, что я не собираюсь выдавать замужъ свою дочь за кого бы то ни было, и на это у меня свои причины, но твой советъ сделать изъ нея монахиню - советъ женщины, которая, можетъ-быть, питаетъ великодушное желанiе стать моей единственной наследницей. Итакъ, судари и сударыни, хоть ваши советы и лучшiе въ мiре, но вы хорошо поймете, что я ни одному изъ Нихъ не последую.

Сганарель (одинъ). Вотъ они, мои советчики!

Сганарель. А! вотъ и моя дочь вышла подышать воздухомъ. Она меня не видитъ. Она вздыхаетъ, поднимаетъ глаза къ небу. (Люцинде) Храни тебя Господь ⁵)? Здравствуй, милочка. Ну что? Какъ живешь? Все печальна и грустна, и не хочешь сказать мне, что съ тобою? Ну, полно, открой мае свое сердечко. Полно, моя бедняжечка. Разскажи, разскажи, разскажи о своихъ маленькихъ думахъ твоему милому папочке. Смелей! Хочешь, я тебя поцелую? Поди ко мне. (Въ сторону) Видеть ее не могу въ такомъ настроенiи. Это меня беситъ! (Люцинде) Ну, говори же! Разве ты хочешь, чтобъ я умеръ отъ непрiятностей? Неужели мне нельзя узнать, откуда у тебя такое унынiе? Открой мне причину, и я обещаю сделать все, что ты захочешь. Тебе только стоитъ сказать мне о предмете твоей грусти; уверяю тебя, клянусь тебе, нетъ той вещи, которой бы я не сделалъ, чтобъ успокоить тебя, - что я могу еще сказать? Можетъ-быть, ты завидуешь которой-нибудь изъ своихъ подругъ, что она одевается нарядней тебя, и хотела бы сшить себе платье изъ какой-нибудь новой матерiи? Нетъ. Можетъ-быть, твоя комната кажется тебе не довольно хорошо убранной, и тебе хотелось бы, чтобъ я привезъ тебе съ ярмарки въ Сенъ-Лоране какой-нибудь шкапчикъ или шифоньерку? Нетъ, не то. Можетъ-быть, тебе хочется учиться чему-нибудь - ну, играть на клавесине? Тогда я найму тебе учителя. Можетъ-быть, ты любишь кого-нибудь и желала бы выйти замужъ? (Люцинда знакомъ отвечаетъ: да).

Лизета. Ну что же, сударь, побеседовали вы съ вашей дочерью, узнали причину ея меланхолiи?

Сганарель. Нетъ. Это негодница, которая только выводитъ меня изъ терпенiя.

Лизета. Сударь, позвольте мне съ ней поговорить, вотъ я ее понащупаю немного.

Сганарель. Незачемъ. Если ей нравится быть въ такомъ настроенiи, ну и пусть ее!

. Говорю вамъ, позвольте мне ее спросить. Можетъ-быть, ей легче будетъ мне открыться, чемъ вамъ. Какъ, сударыня, вы не скажете намъ, что у васъ на душе, вы такъ хотите огорчить всехъ? Кто жъ это такъ делаетъ? Если вамъ почему-нибудь трудно объяснить все папаше, такъ ужъ мне-то можно бы открыть сердце. Признайтесь мне, можетъ-быть, вы хотите о чемъ-нибудь попросить папашу? Онъ намъ говорилъ не разъ, что ничего не пожалеетъ, лишь бы васъ успокоить. Можетъ-быть, васъ слишкомъ строго держать, вамъ хотелось бы большей свободы? Нетъ? Разве не милы были бы душе вашей гулянья и подарки? А? Можетъ, кто-нибудь причинилъ вамъ неудовольствiе? Ну что? Вы, можетъ-быть, кого-нибудь любите втайне и хотели бы, чтобы вашъ батюшка выдалъ васъ за него замужъ? Ага! Вотъ въ чемъ дело! Чортъ возьми! Для чего же было разводить столько церемонiй. Сударь, тайна открыта и...

Сганарель. Уйди, неблагодарная дочь, не хочу я больше разговаривать съ тобой. Оставляю тебя съ твоимъ упорствомъ.

Люцинда. Батюшка, разъ вы желаете, чтобъ я призналась вамъ...

Сганарель. Да, моя дружба Къ тебе утрачена.

Лизета. Сударь, вся ея грусть...

Сганарель. Это негодная девчонка; она уморитъ меня.

Люцинда. Батюшка, да ведь я...

Сганарель. Хорошо ты меня отблагодарила за свое воспитанiе!

Лизета. Но, сударь...

Сганарель. Петь, я страшно золъ на нее!

. Но, батюшка...

Сганарель. У меня нетъ больше нежности къ тебе.

Лизета. Но...

Сганарель. Негодная...

Люцинда. Но...

Сганарель. Неблагодарная...

Лизета. Но...

Сганарель. Дрянная девчонка, которая не хочетъ сказать мне, что съ нею.

Лизета. Да ей замужъ хочется.

Сганарель (притворяясь, будто не слышитъ). Брошу ее!

. Мужа!

Сганарель. Терпеть ее не могу.

Лизета. Мужа!

Сганарель. Она мне больше не дочь.

Лизета. Мужа!

Сганарель. И слушать не хочу.

Лизета. Мужа!

Сганарель. Не слушаю.

Лизета. Мужа!

Сганарель. Не слушаю.

. Мужа, мужа, мужа!

Лизета. Правду говорятъ, что нетъ хуже того глухого, который не хочетъ слышать.

Люцинда. Ну что жъ, Лизета, я была неправа, тая себя свое горе? Мне стоило только сказать слово, чтобы батюшка все сделалъ по-моему? Ты сама видишь!..

Лизета. Ей-Богу, онъ нехорошiй человекъ! Признаюсь, я съ особенной радостью сыграла бы съ нимъ какую-нибудь штуку. Но, почему же вы, сударыня, все время таились отъ меня?

Люцинда. Увы! Что пользы было бы, если бы я раньше открылась тебе? Не все ли мне равно, хоть бы я всю жизнь носила въ душе свое горе! Ты думаешь, я не предвидела, какъ все это выйдетъ, не знала заранее, какъ отнесется къ этому отецъ? Ты думаешь, его отказъ тому, кто просилъ моей руки черезъ друга, не убилъ въ моей душе всякую надежду?

Лизета. Какъ! Это тотъ самый, который сватался за васъ?..

Люцинда. Можетъ-быть, и неприлично девушке такъ свободно говорить о себе, но я все-таки тебе признаюсь, что, если бы мне дозволено было чего-нибудь желать, я бы желала иметь его своимъ мужемъ. Мы ни разу не разговаривали другъ съ другомъ; его уста никогда не признавались мне въ любви, но всюду, где только онъ могъ меня встретить, его взоры и поступки такъ нежно говорили моей душе, а его сватовство за меня показалось мне такимъ доказательствомъ его порядочности, что мое сердце не могло остаться нечувствительнымъ къ его страсти. И вотъ ты видишь, что сталось со всей этой нежностью, благодаря жестокости моего отца!

Лизета. Полноте, дайте-ка я возьмусь за дело. Хотя мне и обидно, что вы такъ долго все скрывали отъ меня, я все же готова послужить вашей любви; и если только у васъ хватитъ решимости....

Люцинда. Но что же ты хочешь, чтобъ я пошла противъ отцовской власти? Если онъ останется неумолимъ...

. Да будетъ вамъ! Нельзя позволить водить себя на веревочке, какъ какого-нибудь гусенка. Была бы честь соблюдена, а отъ родительской жестокости можно немножко и поосвободиться. Скажите на милость! Да чего же онъ-то отъ васъ хочетъ? Какъ будто вамъ не пора замужъ? Или онъ думаетъ, что-вы изъ мрамора? Погодите-ка, ужъ я вамъ услужу! Я теперь все берусь устроить; вы увидите, какъ я сумею извернуться... Однако, я вижу, сюда идетъ вашъ батюшка. Войдемте въ домъ, и предоставьте мне действовать..

Сганарель (одинъ). Иной разъ не худо притвориться, будто не слышишь того, что слышишь слишкомъ хорошо, и я разумно сделалъ, не давъ ей высказать желанiе, которое мне нежелательно исполнять. Что за нелепый обычай и что за наглость требовать, чтобы все отцы подчинялись ему! Видано ли такое тиранство! Смешно, право! Трудись, работай, копи деньгу, расти дочь, окружая ее нежными заботами, - а потомъ, все это изволь отдать человеку совсемъ тебе чужому! Нетъ, нетъ, смешонъ мне этотъ обычай; я предпочитаю сохранять мое добро и дочь для себя.

Лизета (бежитъ черезъ сцену, притворяясь, будто не видитъ Сганареля). Ахъ, несчастье! Ай, напасть-то какая! Ахъ, бедный господинъ Сганарель! Где бы мне застать его!

Сганарель (въ сторону), Что она такое говоритъ?

Лизета (бегая по сцене). Ахъ, несчастный отецъ, что ты станешь делать, когда узнаешь эту новость?

Сганарель (въ сторону). Что бы это было такое?

Лизета. Бедная моя госпожа!

Сганарель. Я теряюсь.

Лизета

Сганарель (бегая за нею). Лизета!

Лизета. Какое несчастье!

Сганарель. Лизета!

Лизета. Какой ужасный случай!

Сганарель. Лизета!

Лизета. Что за судьба!

Сганарель. Лизета!

Лизета (останавливаясь). Ахъ, баринъ!

Сганарель. Что случилось?

Лизета

Сганарель. Что такое?

Лизета. Ваша дочь...

Сганарель. А-а ⁶)!

Лизета. Не плачьте же такъ, сударь, не то расхохочусь.

Сганарель. Да говори же скорей!..

Лизета. Ваша дочь, потрясенная темъ, что вы ей сказали, и вашимъ ужаснымъ гневомъ, поспешила поднять. свою комнату и, полная отчаянiя, отворила окно на реку.

Сганарель. Ну, ну!

Лизета. Затемъ, поднявъ глаза къ небу, она сказала: "Нетъ, мне невозможно жить, разъ папаша такъ прогневался на меня; и такъ какъ онъ меня не признаетъ своей дочерью; я хочу умереть".

Сганарель. И - выбросилась?

Лизета

Сганарель. О, дочь моя! Она умерла?

Лизета. Нетъ, сударь. Я столько возилась съ нею, что наконецъ привела ее въ чувство, но это съ ней повторялось уже несколько разъ, и я боюсь, что она не протянетъ до вечера.

Сганарель. Шампань! Шампань! Шампань!

Сганарель. Скорей беги за докторами, приведи побольше! На такой случай ихъ не найдешь слишкомъ много. Ахъ, дочь моя, моя бедная дочь!

ДЕЙСТВІЕ ВТОРОЕ.

Лизета

Разве не довольно одного, чтобы уморить человека?

Сганарель. Уймись. Четыре совета ценнее одного.

Лизета. Какъ будто ваша дочь не можетъ умереть, какъ надо, безъ помощи этихъ господъ!

Сганарель. Разве врачи морятъ людей?.

Лизета. Само собой! У меня былъ одинъ знакомый,.такъ тотъ отлично доказывалъ, что никогда не следуетъ говорить: такой-то умеръ отъ лихорадки или отъ воспаленiя легкихъ, но: онъ умеръ отъ четырехъ лекарей и двухъ аптекарей.

Сганарель. Тсс... По оскорбляй этихъ господъ.

Лизета. Да ей-Богу же правда! Знаете сударь, наша кошка недавно еле жива осталась: прыгнула внизъ на улицу съ самой крыши; трое сутокъ бедняга лежала не евши, лапкой шевельнуть не могла, но она очень счастлива, что нетъ кошачьихъ лекарей; а будь они, такъ ужъ ей бы не сдобровать; они бы не замедлили закатить ей слабительное и кровопусканiе.

Сганарель. Угодно вамъ помолчать? Этакая наглость!.. Они идутъ сюда.

Лизета. Ну, теперь берегитесь: сейчасъ они начнутъ докладывать вамъ по-латыни о болезни вашей дочери.

. Ну-съ, господа!

Г-нъ Томесъ. Мы внимательно осматривали больную, и, конечно, въ ней много всякой нечистоты.

Сганарель. Моя дочь не чиста?

Г-нъ Томесъ. Я хочу сказать, что въ ея теле много нечистаго, много испорченныхъ мокротъ.

Сганарель. Ага, понимаю!

Г-нъ Томесъ. Но сейчасъ мы устроимъ консилiумъ.

Сганарель. Скорей, принесите стулья.

Лизета (г-ну Томесу). А! сударь, и вы здесь!

Сганарель (Лизете). Откуда ты знаешь этого господина?

Лизета. Видела его на-дняхъ у одной прiятельницы вашей племянницы.

Г-нъ . Какъ себя чувствуетъ ея кучеръ?

Лизета. Отлично. Онъ умеръ.

Г-нъ Томесъ. Умеръ?

Лизета. Да.

Г-нъ Томесъ. Не можетъ быть!

Лизета. Не знаю, можетъ ли это быть, но только знаю, что это есть.

Г-нъ Томесъ. Говорю вамъ: онъ не могъ умереть!

Лизета. А я вамъ говорю: онъ умеръ и похороненъ.

Г-нъ Томесъ. Вы ошибаетесь.

Лизета. Сама его видела.

Г-нъ Томесъ

Лизета. Гиппократъ можетъ говорить, какъ ему нравится, а кучеръ все-таки умеръ.

Сганарель. Молчи, спорщица. Уйдемъ отсюда. Господа, умоляю васъ хорошенько посоветоваться между собою. Хоть впередъ платить и не принято, а все-таки, чтобъ не забыть и чтобы покончить съ этимъ, вотъ... (Даетъ каждому изъ врачей деньги; и, принимая ихъ, каждый делаетъ различные жесты).

Г-нъ Дефонандресъ. Парижъ удивительно большой городъ; чтобы заработать что-нибудь практикой, приходится делать длиннейшiе концы.

Г-нъ Томесъ. Признаться, у меня для этого имеется чудеснейшiй мулъ. Поверить трудно, сколько я заставляю его бегать ежедневно.

Г-нъ Дефонандресъ. У меня тоже дивная лошадь, неутомимое животное.

Г-нъ Томесъ. Знаете, сколько сегодня уже пробежалъ мой Мулъ? Перво-наперво мне пришлось побывать возле Арсенала; отъ Арсенала въ конецъ предместья Сенъ-Жерменъ; отъ Сенъ-Жерменскаго предместья на самый конецъ Маре; съ конца Маре къ воротамъ Сентъ-Оноре; отъ воротъ Сентъ-Оноре въ предместье Сенъ-Жакъ; изъ предместья Сенъ-Жакъ къ воротамъ Ришелье; отъ воротъ Ришелье сюда; а отсюда мне еще надо на Королевскую площадь.

Г-нъ Дефонандресъ. И моя лошадь сделала столько же, да кроме того я еще навестилъ больного въ Рюэле.

Г-нъ Томесъ. Кстати, въ споре двухъ врачей, Теофраста, и Артемiя, вы на чьей стороне? Ведь изъ-за этого спора разстраивается вся наша корпорацiя.

Г-нъ Дефонандресъ

Г-нъ Томесъ. Я тоже. Не потому, чтобы его сужденiе было правильнее; какъ мы видели, оно убило больного, и, конечно, сужденiе Теофраста было немногимъ лучше; но все же онъ неправъ въ частностяхъ, и не следовало ему быть того мненiя, чемъ те, кто старше его. Что вы на это скажете?

Г-нъ Дефонандресъ. Само собой. Будь, что будетъ, надо всегда соблюдать формальности

Г-нъ Томесъ, Я въ такихъ вещахъ дьявольски-строгъ, - конечно, не тогда, когда я среди друзей. Насъ какъ-то пригласили - троихъ нашихъ и одного чужого лекаря - на консилiумъ: такъ я все дело затормозилъ - не позволилъ подавать голоса не по порядку да и баста. Домашнiе изъ кожи лезутъ, больной худо, но я твердо стою на своемъ; ну, пока мы препирались между собою, больная-то померла.

Г-нъ Дефонандресъ. Такъ и следуетъ. Надо учить людей жизни и показать имъ, когда они еще желторотые

Г-нъ Томесъ. Умеръ человекъ, такъ и умеръ, не велика важность! А пренебреженiе формальностью - это страшный вредъ всему врачебному сословiю.

Сганарель. Господа, дочери моей все хуже; прошу, скажите мне скорее, на чемъ вы порешили.

Г-нъ Томесъ (г-ну Дефонандресу). Прошу васъ, сударь.

Г-нъ Дефонандресъ

Г-нъ Томесъ. Смеетесь вы, что ли?

Г-нъ Дефонандресъ. Я первый говорить не стану.

Г-нъ Томесъ. Сударь!

Г-нъ Дефонандресъ. Сударь!

Сганарель. Господа, помилосердуйте, оставьте вы все эти церемонiи; подумайте, ведь дело не ждетъ.

Г-нъ Томесъ. Болезнь вашей дочери...

Макротонъ. По-сле тща-тель-на-го со-ве-ща-нiя...

Г-нъ Дефонандресъ. По мненiю всехъ этихъ господъ...

Г-нъ Батсъ. Въ разсужденiи болезни...

. Достоите, господа, пожалуйста, говорите по очереди.

Г-нъ Томесъ. Мы обсуждали, сударь, болезнь вашей дочери, и я. того мненiя, что причина болезни - сильный жаръ въ крови, поэтому заключаю, что нужно скорее сделать кровопусканiе.

Г-нъ Дефонандресъ. А я говорю, что ея болезнь происходитъ отъ порчи мокротъ, вызванной чрезмернымъ переполненiемъ желудка; поэтому нужно дать ей рвотнаго.

Г-нъ Томесъ. Я утверждаю, что рвотное убьетъ ее.

Г-нъ Дефонандресъ. А я - что она умретъ отъ кровопусканiя.

Г-нъ Томесъ, Куда какъ вамъ пристало разыгрывать изъ себя знающаго врача!

Г-нъ Дефонандресъ. Мне пристало, и я могу поспорить съ вами во всехъ отрасляхъ эрудицiи.

Г-нъ Томесъ. Вспомните-ка человека, котораго вы уморили на этихъ дняхъ.

Г-нъ Дефонандресъ. Вспомните-ка даму, которую вы отправили на тотъ светъ три дня тому назадъ.

Г-нъ (Сганарелю). Я вамъ высказалъ свое мненiе.

Г-нъ Дефонандресъ (Сганарелю). Я сказалъ вамъ, что я думаю.

Г-нъ Томесъ. Если вы сейчасъ же не пустите кровь вашей дочери, она погибла. (Уходитъ).

Г-нъ Дефонандресъ. Если вы пустите ей кровь, черезъ четверть часа ея уже не будетъ въ живыхъ ⁸). (Уходитъ).

Сганарель. Кому изъ двухъ верить? И какое принять изъ решенiй, столь противоречивыхъ? Господа, заклинаю васъ, выведите меня изъ недоуменiя, скажите безпристрастно, что по-вашему лучше всего можетъ помочь моей дочери.

Г-нъ Макротонъ. Су-дарь, въ та-кихъ ве-щахъ нуж-но дей-ство-вать о-смо-три-тель-но и ни-че-го не де-лать, какъ го-во-рит-ся, на-о-бумъ; темъ бо-ле-е, что воз-мож-ны-я о-шиб-ки, по сло-вамъ на-ше-го у-чи-те-ли Гип-по-кра-та, мо-гугь и-меть о-пас-ны-я по-след-ствi-я.

Г-нъ Батсъ (скороговоркой). Это правда; нужно всегда быть осторожнымъ; ведь это не шутка, не детская игра, если ошибешься, не такъ-то легко исправить промахъ и наверстать упущенное по своей же вине; experimenlum periculosum. Вотъ почему сначала нужно более зрело обсудить, присмотреться къ темпераменту больного, изследовать причины болезни и тогда ужъ выбирать лекарства.

Сганарель

Г-нъ Макротонъ. И-такъ, су-дарь, воз-вра-ща-ясь къ де-лу, я на-хо-жу, что дочь на-ша стра-да-етъ хро-ни-ческимъ не-дугтомъ и мо-жетъ по-гиб-нуть, ec-ли ей не подать сво-е-вре-мен-но по-мо-щи, темъ бо-ле-е, что сим-пто-мы бо-ле-зни у-ка-зы-на-ю-тъ на скоп-ле-нi-е въ об-ла-сти че-ро-на ед-кихъ га-зовъ, раз-дра-жа-ю-щихъ о-бо-лоч-ки моз-га. Га-зы же э-ти, ко-то-ры-е мы на-зы-на-емъ до-гре-че-ски по-ро-жда-ют-ея гни-лост-ми-ми, клей-ки-ми и вязки-ми ве-ще-ства-ми, ско-пля-ю-щи-ми-ся вни-зу жи-во-та.

Г-нъ Батсъ. А такъ какъ эти вещества копились тамъ долгое время, они сгустились и прiобрели злокачественное свойство выделять газы, достигающiе области мозга.

Г-нъ Макротонъ. И по-то-му, что-бы вы-тя-нуть, отделить, вы-рвать, из-гнать и вы-не-сти изъ те-ла э-ти зловред-мыя ве-ще-ства, не-об-хо-ди-мо о-сно-ва-тель-но о-чистать же-лу-докъ. Но пред-ва-ри-тель-но я по-чи-та-ю нелиш-мимъ и не-без-по-лез-нымъ при-бег-нуть къ лег-кимъ про-мы-ва-тель-нымъ и сла-бы-тель-нымъ, про-хла-ди-тельнымъ и ос-ве-жа-ю-щимъ си-ро-памъ, ко-то-ры-е сле-ду-етъ при-ме-ши-вать къ е-я пи-тью.

Г-нъ Батисъ. А затемъ дадимъ ей хорошаго слабительнаго, чтобы прочистить желудокъ, и, если понадобится, повторимъ прiемъ.

Г-нъ Макротонъ. Э-то не зна-читъ, что-бы при всемъ томъ дочь на-ша не мо-гла у-ме-реть; но по край-ней ме-ре вы бу-де-те у-те-шать се-бя мы-слью, что ко-е-что сде-ла-ли для не-я, и что о-на у-мер-ла по всемъ пра-ви-ламъ.

Г-нъ Батсъ. Лучше умереть по правиламъ, чемъ выздороветь противъ правилъ.

Г-нъ Макротонъ. Мы от-кро-вен-но вы-ска-за-ли вамъ на-ше мне-нi-е.

Г-нъ Батсъ. И говорили съ вами такъ, какъ говорили бы съ роднымъ братомъ.

Сганарель (Макротону, растягивая слова). По-кор-нен-ше васъ бла-го-да-рю. (Багису, скороговоркой) Безконечно вамъ обязанъ за все ваши труды. (Врачи уходятъ).

(одинъ). Ну вотъ, теперь я колеблюсь немного больше прежняго - только и всего. Ба! Прекрасная мысль. Не купить ли мне орвiетану и не дать ли ей? Орвiетанъ хорошее средство, многимъ помогаетъ. Идетъ!

Сганарель. Прошу васъ, сударь, дать мне коробочку вашего орвiетана, за которую я заплачу вамъ.

За золото всехъ странъ возможно ль прiобресть

Столь чудодейственный секретъ на удивленье:

Мое лекарство вмигъ приноситъ исцеленье

И лечить нёдуги, которыхъ въ годъ не счесть:

Чесотку,

Все сыпи,

Чуму,

Лихорадку,

Краснуху

И оспу,

Подагру,

Грыжу,

Такъ вотъ орвьетана

Великая сила!

. Сударь, я уверенъ, что всего золота мiра не хватитъ, чтобы заплатить за ваше лекарство, но все-таки вотъ вамъ тридцать су - будьте любезны, возьмите ихъ.

Дивитесь, какъ я добръ! Я полное чудесъ

Сокровище мое пускаю въ обращенье.

Съ нимъ можете встречать безъ страха и смущенья

Все болести, что шлетъ на землю гневъ небесъ:

Чесотку,

Все сыпи,

Чуму,

Лихорадку,

Краснуху

И оспу,

Подагру,

Грыжу.

ДЕЙСТВІЕ ТРЕТЬЕ.

Фидеренъ. Не стыдно ли вамъ, господа, въ ваши годы выказывать такое неблагоразумiе и ссориться, какъ молодые вертопрахи! Разве вы не понимаете, какъ вредятъ намъ въ глазахъ света подобныя ссоры? Не достаточно ли того, что ученые видятъ противоречiя и распри между нашими авторами и нашими старыми наставниками? Къ чему еще нашими пререканiями и ссорами обнаруживать передъ народомъ шарлатанство нашего искусства? По-мне это плохая политика, и я понять не могу, почему некоторые изъ нашей братiи держатся ея; надо сознаться, что все эти споры въ последнее время выставляютъ насъ въ странномъ свете, и, если мы не остережемся, мы сами себя погубимъ. Я хлопочу не о себе; благодаря Бога, мои делишки уже устроены. Дождь ли, ветеръ ли, градъ ли, - мертвыхъ не воскресить, а съ темъ, что у меня есть, я могу обойтись безъ живыхъ; но для медицины то все эти диспуты ровно ничего не стоятъ. Сколько вековъ уже человечество носится съ нами, - мы должны быть благодарны за это Небу, не разочаровывать людей своими чудачествами и ссорами и пользоваться ихъ глупостью возможно легче. Не мы одни, какъ вамъ известно, стараемся использовать человеческую-слабость; на это охотниковъ много, и каждый старается сыграть на слабой струнке ближняго ради собственной выгоды. Льстецы, напримеръ, пользуются темъ, что люди любятъ, чтобъ ихъ хвалили, и тешатъ ихъ тщеславiе, воскуряя имъ фимiамъ; этимъ искусствомъ можно составить себе целое состоянiе. Алхимики стараются пользоваться страстью человека къ обогащенiю и сулятъ золотыя горы темъ, кто согласенъ ихъ слушать. Составители гороскоповъ въ своихъ обманчивыхъ предсказанiяхъ боятся смерти и потому чтятъ наше ремесло, а намъ это и на руку. Мы должны дорожить ихъ уваженiемъ и не вступать въ препирательства у постели больного; тогда всякое улучшенiе въ болезни будетъ приписано намъ, а все наши промахи мы можемъ валить на природу. Было бы глупо съ нашей стороны разрушать выгодное для насъ предубежденiе, которымъ кормился столько народу.

Томесъ. Вы безусловно правы, но иногда кровь бросается въ голову и перестаешь владеть собой.

Фидеренъ. Итакъ, господа, оставимъ всякiе раздоры и давайте сговоримся.

Дефонандресъ. Согласенъ. Пусть онъ одобрить прописанное мною рвотное этой больной, и я поддержу, бы леченiе онъ ни назначилъ следующему больному.

Фидеренъ. Чудесно, вотъ что значитъ разсуждать благо разумно. ₀

Дефонандресъ. Значить, по рукамъ.

Фидеренъ. По рукамъ. Прощайте! Въ другой разъ, господа, будьте осторожнее.

Лизета. Какъ, господа, вы здесь, и не думаете отмстить за оскорбленiе, нанесенное медицине?!

Томесъ. Какъ! Что такое?

Лизета

Томесъ. Послушайте, вы, насмешница, попадетесь вы, въ одинъ прекрасный день, въ наши руки.

Лизета. Позволяю вамъ убить меня, если я когда-нибудь обращусь къ вамъ. (Врачи уходятъ).

Клитандръ. Ну, Лизета, что скажешь о моемъ наряде? Какъ ты думаешь, могу я въ этомъ платье провести добраго человека? Идетъ оно ко мне?

Лизета. Какъ не надо лучше. Я съ нетерпенiемъ ждала васъ. Небо создало меня необыкновенно человеколюбивою, и я не могу видеть, какъ двое влюбленныхъ вздыхаютъ другъ по друге: сейчасъ мне становится ихъ такъ жалко, такъ жалко, и такъ страстно хочется облегчить ихъ страданiя! Я хочу во что бы то ни стало освободить Люцинду отъ тиранiи отца и отдать ее вамъ. Вы мне сразу понравились; я знаю толкъ въ людяхъ, и лучшаго выбора она сделать не могла. Любовь не отступаетъ ни передъ чемъ, и мы съ ней придумали одну хитрость; можетъ-быть, она насъ вывезетъ. Все меры уже приняты; тотъ, съ кемъ мы имеемъ дело, довольно-таки простъ, его не трудно провести; а если эта штука намъ не удастся, мы придумаемъ тысячу другихъ и все-таки добьемся своего. Подождите меня вонъ тамъ, я приду за вами.

Клитандръ (отходитъ въ глубину сцены).

Лизета. Развеселитесь, сударь! развеселитесь!

Сганарель. Въ чемъ дело?

Лизета

Сганарель. Да чему?

Лизета. Возрадуйтесь, говорю вамъ!

Сганарель. Скажи, въ чемъ дело, тогда я, можетъ-быть, я обрадуюсь.

Лизета. Нетъ, я хочу, чтобы вы раньше обрадовались, чтобы вы пели, чтобы вы плясали отъ радости.

Сганарель. Да ради чего?

Лизета. Ради моихъ словъ.

Сганарель. Ну, изволь. (Поетъ и приплясываетъ) Тра-ла-ла, тра-ла-ла! Чортъ знаетъ что такое!

Лизета. Сударь, ваша дочь спасена!

. Моя дочь спасена?

Лизета. Да. Я вамъ привела врача, но врача особеннаго, который чудеса делаетъ и остальныхъ врачей онъ высмеиваетъ.

Сганарель. Где онъ?

Лизета. Сейчасъ попрошу его сюда. (Уходитъ).

Сганарель (одинъ). Посмотримъ, пойдетъ ли у него дело успешнее, чемъ у другихъ.

Лизета (ведетъ Клитандра). Вотъ онъ!

Сганарель. Вотъ врачъ, у котораго борода ужъ очень моложава.

Лизета. Знанiе мерятъ не по бороде. И умъ-то у него не въ подбородке сидитъ.

Сганарель. Мне сказали, сударь, что у васъ есть чудеснейшее лекарство отъ запора.

. Мои лекарства, сударь, не таковы, какъ у другихъ. Те лечатъ рвотнымъ, кровопусканiемъ, пiявками, микстурами, промывательными; а я лечу словами, звуками, письменами, талисманами и кольцами съ изображенiемъ созвездiй.

Лизета. Что я вамъ говорила?

Сганарель. Вотъ великiй человекъ!

Лизета. Сударь, ваша дочь сидитъ въ кресле, совершенно одета, - я приведу ее сюда?

Сганарель. Да, сходи за ней.

Клитандръ (щупая пульсъ Сганарелю). Ваша дочь очень больна.

Сганарель. Вы узнали это по мне?

Клитандръ. Да, - по симпатiи, которая существуетъ между отцомъ и дочерью.

(Клитандру). Присядьте, сударь, вотъ здесь, возле нея. (Сганарелю) Ну, оставьте ихъ вдвоемъ.

Сганарель. Почему? Я хочу присутствовать.

Лизета. Вы шутите? Надо уйти. У врача найдется множество вещей, которыя ему надо спросить у больной, а мужчине слушать неловко.

Клитандръ (тихо Люцинде). Сударыня, я вне себя отъ радости! Я даже не знаю, съ чего начать. Пока я разговаривалъ съ вами только глазами, мне казалось, что мне нужно много-много сказать вамъ, а теперь, когда я могу свободно говорить съ вами, какъ я того желалъ, я робею; отъ избытка радости я растерялъ все мои слова.

Люцинда. Я могу сказать то же о себе; и меня, какъ васъ, душитъ радость и мешаетъ мне говорить.

Клитандръ. Ахъ, сударыня, какъ бы я былъ счастливъ, если бъ вы вправду чувствовали все, что чувствую я, если бъ мне позволено было судить о вашей душе но моей! Могу ли я, по крайней мере, верить, что вы сами придумали хитрость, позволяющую мне наслаждаться вашимъ обществомъ, что этимъ счастьемъ я обязанъ вамъ?

Люцинда. Хоть и не я это выдумала, но я съ радостью одобрила выдумку, - за это вы все-таки можете быть мне благодарны.

Сганарель (Лизете). Сдается мне, что онъ слишкомъ близко наклоняется къ ней?

Лизета (Сганарелю). Это потому, что онъ наблюдаетъ за физiономiей и изучаетъ черты лица.

Клитандръ

Люцинда. А вы - будете ли вы тверды въ своихъ решенiяхъ?

Клитандръ. До самой смерти! У меня нетъ более горячаго желанiя, какъ быть вашимъ, и я вамъ буду доказывать это каждымъ своимъ поступкомъ.

Сганарель (Клитандру). Ну что, какъ наша больная? Она какъ будто чуточку повеселела.

Клитандръ. Это оттого, что я уже испробовалъ на ней мое искусство. Такъ какъ духъ имеетъ большую власть надъ теломъ и нередко является источникомъ болезни, я взялъ себе за правило исцелять сначала духъ, а затемъ уже браться за тело. Я изследовалъ взоры вашей дочери, черты ея лица, линiи си обеихъ рукъ, и съ помощью науки, дарованной мне Небомъ, распозналъ, что она больна душою, что вся ея болезнь проистекаетъ отъ распущенности воображенiя, отъ нескромнаго желанiя выйти замужъ. Что касается меня лично, я не могу представить себе ничего более дикаго и смешного, чемъ эта страсть къ замужеству.

Сганарель (въ сторону). Нотъ умный человекъ!

Клитандръ. Я питаю и всегда буду питать къ этому глубокое отвращенiе.

Сганарель (въ сторону). Вотъ великiй врачъ!

Клитандръ. Но фантазiямъ больныхъ нельзя итти наперекоръ. А такъ какъ я подметилъ въ ней некоторое затменiе ума, и такъ какъ это можетъ быть даже опаснымъ, если ей не подать скорой помощи, то я сталъ играть на ея слабой струнке: сказалъ ей, что я пришелъ сюда просить у васъ ея руки. У нея сразу лицо переменилось и глаза оживились; и если вы согласны на несколько дней оставить ее въ этомъ заблужденiи, вы увидите, мы ее вылечимъ.

Сганарель. Конечно, конечно, я этого очень желаю.

Клитандръ

Сганарель. Великолепно! Ну-съ, дочь моя, этотъ господинъ хочетъ жениться на тебе, и я ему сказалъ, что я согласенъ.

Люцинда. Увы, возможно ли это?

Сганарель. Да.

Люцинда. Нетъ, въ самомъ деле?

Сганарель. Да, да.

Люцинда (Клитандру). Какъ! Вы хотите быть моимъ мужемъ?

Клитандръ. Да, сударыня.

Люцинда. И мой отецъ согласенъ?

Сганарель. Да, дочь моя.

Люцинда. Ахъ, какъ я счастлива, если только это правда!

. Отбросьте всякiя сомненья, сударыня. Я не съ сегодняшняго дня люблю васъ и сгораю желанiемъ быть вашимъ мужемъ. Я только за этимъ и пришелъ сюда; если хотите, я вамъ скажу всю правду: эта одежда только предлогъ; я разыгралъ роль врача только для того, чтобы иметь возможность приблизиться къ вамъ и легче добиться желаемаго.

Люцинда. Все это--доказательство нежной любви, и я не могу остаться къ нимъ нечувствительной.

Сганарель (въ сторону). О, безумiе! О, безумiе! О, безумiе!

Люцинда. Такъ вы позволяете мне, отецъ мой, выйти замужъ за этого господина?

Сганарель. Да, да. Давай сюда руку. И вы, сударь, дайте свою.

. Но, сударь...

Сганарель (давясь отъ смеха). Нетъ, нетъ; это чтосъ... успокоить ея духъ. Возьмите ее за руку. Вотъ такъ. Значить, дело сделано.

Клитандръ

Люцинда. Такъ давайте напишемъ контрактъ, чтобы крепче было.

Клитандръ. Я готовъ, сударыня. (Тихо Сганарелю) Я сейчасъ позову моего помощника, который пишетъ мне рецепты, и уверю ее, что это нотарiусъ.

. Отлично!

Клитандръ. Эй, кто тамъ! Позовите сюда нотарiуса, котораго я привелъ съ собою.

Люцинда

Клитандръ. Да, сударыня.

Люцинда. Я въ восторге.

. О, безумiе! О, безумiе!

Клитандръ

Сганарель (нотарiусу). Такъ вотъ, сударь, намъ нужно составить свадебный контрактъ. Пишите. (Люцинде) Вотъ и контрактъ сейчасъ будетъ готовъ. (Нотарiусу) Пишите: я даю за нею приданое въ двадцать тысячъ экю.

Люцинда. Я вамъ очень благодарна, отецъ мой.

. Готово, вамъ остается только подписать.

Сганарель. Вотъ такъ живо состряпали контрактъ!

Клитандръ

Сганарель. Да нетъ же, мы же знаемъ... (Нотарiусу) Ну-ка, дайте ей перо, пусть подпишетъ. (Люцинде) Подписывай, подписывай. А я потомъ подпишу.

Люцинда. Нетъ, нетъ, я хочу, чтобы контрактъ былъ у меня.

. Ну, изволь; изволь. (Подписываетъ). Теперь ты довольна?

Люцинда. Больше, чемъ вы можете себе представить.

Клитандръ собою. Каждый день почти пользуюсь ихъ услугами, музыкой и танцами, исцеляя умственныя разстройства.

Все люди, правду говоря,

И это мы - ихъ лекаря,

Врачи великiе, конечно!

Коль исцелить быстрей хотятъ

Не нуженъ вовсе Гиппократъ,--

А будетъ лучше во сто кратъ

Къ намъ поспешить безъ проволочки

Безъ насъ хворали бъ безконечно,

И это мы - ихъ лекаря,

Врачи великiе, конечно!

Сганарель. Вотъ забавный способъ леченiя! Где же это моя дочь и докторъ?

Лизета. Они пошли завершить свой бракъ.

. То-есть какъ - бракъ? j

Лизета. Что делать, сударь, васъ провели ⁹): вы думали, что это шутка, а это правда.

. Какъ правда? Что за чортъ! (Хочетъ бежать вследъ за Клитандромъ и Люциндой; танцоры его удерживаютъ). Пустите меня, пустите, говорятъ вамъ! (Танцоры все-таки его удерживаютъ). Ну, что еще? (Танцоры силой хотятъ заставить его танцовать). Ахъ, чортъ бы васъ побралъ!

Примечанiя.

¹) По вине того же Вало умерла Генрiетта англiйская, принявъ дозу опiума, которая была прописана несвоевременно; это событiе послужило поводомъ къ следующей эпиграмме: "Поверите ли вы, будущiя поколенiя, что дочь великаго Генриха испытала, умирая, ту же судьбу, что ея покойный отецъ и мужъ?.. Все трое погибли отъ руки убiйцы: - Равальяка, Кромвеля или доктора: Генрихъ - отъ удара штыкомъ. Карлъ - на эшафоте, и вотъ теперь умираетъ Генрiетта вследствiе невежества Вало".

²) Здесь имеется въ виду ссора между двумя женами врачей, о которой въ предисловiи говорилось выше.

³"Две провинцiалки" заслуживаютъ насмешки - но оне копируютъ "превосходныя вещи". Между темъ вполне ясно, что именно эти вещи Мольеръ собирается осмеять (Эме Мартенъ).

⁴) Докторъ, Капитанъ, Тривленъ - трое характерныхъ лицъ, принадлежащихъ къ итальянскому фарсу (Мартенъ).

⁵) "Храни васъ Богъ", или "Богъ васъ хранитъ". Это выраженiе было въ постоянномъ обиходе въ разговорахъ во времена Мольера.

⁶) Мольеръ повторяетъ эту сцену въ "Плутняхъ Скапена".

⁷) Желторотые - это птенцы, недавно вылупившiеся изъ яйца и находящiеся еще въ гнезде. "Желторотыми" въ XVII веке называли клерковъ и учениковъ ремесленнаго цеха.

⁸

⁹) Въ оригинале стоитъ: "la becasse est bridée", т. е. "бекасъ взнузданъ". Это поговорка, взятая изъ охоты. Бекасамъ ставятъ на земле петли, силки, въ которыя они и затягиваются сами.