Психея. Пролог

Флора в сопровождении Вертумна, бога деревьев и плодов, и Палемона, бога вод. За каждым из этих богов следует целый ряд низших божеств: один ведет за собой дриад и сильванов, а другой - речных божеств и наяд. Флора поет стихи, призывающие Венеру сойти на землю.

Пора сражений миновала.

Король, что всех сильней,

Уж славы чужд своей

И мир вернул земле усталой.^[60]

Сойди на землю, мать любви,

И нас весельем оживи!

Вертумн и Палемон вместе с божествами, их сопровождающими, присоединяют свои голоса к пению Флоры и поют нижеследующее.

Даны нам игры и затеи,

Все предадимся мирным дням.

Король, который всех славнее.

Сойди на землю, мать любви,

И нас весельем оживи!

За этим следует балетный выход, в котором принимают участие две дриады, четыре сильвана, два речных божества и две наяды, после чего Вертумн и Палемон поют дуэт.

Веселитесь вместе с нами,

Отдохните в свой черед.

Вот царица над богами

К нам любовь в сердца несет.

Богини строгое явленье

Порывы сердца леденит.

Нас красота приводит в восхищенье,

Но только нежность с сердцем говорит.

Нас красота приводит в восхищенье,

Но только нежность с сердцем говорит.

Священны нам любви веленья,

Мы им покорны до конца.

Без нежности нет наслажденья,

Не ею ли живут сердца?

Богини строгое явленье

Порывы сердца леденит.

Нас красота приводит в восхищенье,

Но только нежность с сердцем говорит.

Нас красота приводит в восхищенье,

Но только нежность с сердцем говорит.

Флора (отвечает на дуэт Вертумна и Палемона менуэтом, а в это время другие божества танцуют под музыку).

Неужели

В дни веселий

Неужели

Не любить?

Все ловите

Дни, чтобы любовью жить.

Всем упиться,

Насладиться

Надо в юности спешить.

Все во власти

Нежной страсти:

В мире власти

Нет сильней.

С ней, прекрасной,

Спорить напрасно -

Будем все покорны ей.

Для влюбленных

Страсти законы,

Нежные цепи - свободы милей.

Венера торжественно спускается вместе со своим сыном Амуром и двумя юными грациями - и Фаэной. Небесные и водяные божества составляют хор и продолжают выражать в танцах свой восторг по случаю прибытия богини.

Даны нам игры и затеи, -

Все предадимся мирным дням.

Дарует этот отдых нам

Король, который всех славнее,

Сойди на землю, мать любви,

И всех весельем оживи!

Прервите наконец восторженное пенье!

Вам незачем меня чтить похвалой своей.

От сердца доброты несите восхищенье

Той, чья краса сейчас моложе и милей.

Уже обычай на исходе -

Венере воздавать почет.

Всему на свете свой черед:

Венера более не в моде.

Которым подобает честь.

Психея нежная - вот кто на первом месте,

Кто заменил меня, кому дивится свет.

И так уж слишком много чести,

Когда я слышу ваш привет.

Кто, кто из нас двоих достоин предпочтенья?

За мною не бегут восторженной толпой!

Из граций, мне всегда даривших восхищенье

И свитой бывших мне, почтительной, живой,

Две самых молодых - и то из сожаленья -

Остались в эти дни со мной.

Пускай же мрачная дубрава

Уединением мне сердце утолит,

И среди рощи величавой

Я позабуду боль и стыд.

Флора и другие божества удаляются. Венера со своей свитой сходит на землю.

Богиня! Мы в недоуменье:

Молчать - советует почтенье,

А преданность - все говорить.

Так говорите же, но без похвал и лести,

Мне не нужны сейчас подобные слова.

Уж если говорить о мести,

То лишь затем, что я права.

Нет-нет, я большего не знаю оскорбленья,

Которое бы мне могло на долю пасть.

Я не забуду об отмщенье,

Коль у богов осталась власть!

Ведь вы мудрее нас, и знаете вы сами,

Как поступить сейчас приличествует вам.

Но меж великими - я думаю - богами

Нет места яростным словам.

Вот потому-то я и гневаюсь жестоко:

Высок мой сан, и тем острее боль моя.

Такой бы ярости не предавалась я.

Я, дочь Юпитера, бросающего грозы,

Мать бога, что внушает страсть,

Я, давшая земле и радости и слезы,

Несущая с собой великой страсти власть,

Я, видевшая пред собою

Великий жар молитв и пламя алтарей,

Тысячелетьями пленявшая людей

Непобедимою, бессмертной красотою,

Я, в споре трех богинь пред юным пастухом

Верх одержавшая своей красою тонкой,^[61] -

Оскорблена сейчас в величии своем

Ничтожной смертною девчонкой!

Дошло до дерзости, до глупости такой,

Что ей оказывают предпочтенье.

Сравненья слышу я меж нею и собой

И обнаглевший суд людской.

С небес, столь полных восхищенья,

Я смертных похвалы выслушивать должна:

Я узнаю людей. Как прежде, в человеке,

В сравнениях его нам дерзость лишь видна.

Своею похвалой в несчастном нашем веке

Он лишь великие позорит имена.

Ах, как трех этих слов жестокая отрава

За двух богинь мне злобно мстит!

Могли ль забыть они, что мне досталась слава,

Что яблоко лишь мне принадлежит?

Я вижу, как они хохочут в исступленье;

Коварный слышу смех, когда в порыве злом

Им хочется найти с упорностью отмщенья

Смущение в лице моем.

Их радость дерзкая за это оскорбленье

Стремится душу мне ужалить побольней:

«Венера! Ты горда красы твоей цветеньем.

Один пастух сказал, что ты других милей,

Простая смертная достойней предпочтенья».

Какой удар! Увы! Он сердце мне пронзил,

Я не могу сносить подобные страданья.

Ах! Мне терзают грудь, меня лишают сил

Моих соперниц ликованья!

О сын мой! Коль тебя мой тронуть может вид,

Коль сердцу все еще мила я

И в состоянье ты не забывать обид,

Какие вынесло, страдая,

То сердце, что к тебе всегда любовь хранит, -

Свое могущество яви, яви скорее

И защити меня от них.

Пускай в твоей стреле Психея

Узнает мщенье стрел моих!

Чтоб горе ей изведать в полноте,

Возьми одну из стрел, что мне всегда по нраву.

Всего опасней стрелы те,

Какие окунул ты в гнев свой, как в отраву.

Из смертных выбери урода: пусть она,

Мучительно в него вдруг станет влюблена,

Но безответно и напрасно.

И так уж от любви мир плачется, стеня,

Во всяком зле меня сурово обвиняя.

Вы не поверите, как часто злость людская

Чернит проклятьями меня.

И если стану вам послушен…

К желаньям матери ты, видно, равнодушен?

Не нужно больше рассуждать.

Ты должен способ отыскать,

Как лучше отомстить за злое оскорбленье.

Лети, не вынуждай меня просить опять.

Я жду, Амур, когда настанет час отмщенья.

Амур улетает. Венера удаляется в сопровождении граций. Сцена превращается в большой город. Видна улица с двумя рядами дворцов и домов различной архитектуры.

Настоящее произведение не принадлежит перу одного автора. Г-н Кино сочинил слова, предназначенные для пения, за исключением „Итальянской жалобы". Г-н де Мольер составил общий план пьесы и привел в порядок отдельные ее части, заботясь больше о красоте и пышности спектакля, чем о точном соблюдении правил. Что же касается стихотворного изложения, у г-на де Мольера не было времени выполнять его целиком. Приближался карнавал, и настоятельные требования короля, желающего видеть этот великолепный спектакль несколько раз до наступления поста, заставили автора прибегнуть к чужой помощи. Ему принадлежат только стихи пролога, первого действия, первой сцены второго действия и первой сцены третьего действия. Г-н Корнель в две недели написал остальное, и благодаря этому его величество имело возможность увидеть пьесу вполне законченной в тот срок, какой оно указало».

Данное обращение было помещено перед текстом пьесы при ее первом издании в 1671 г.

Г-н Кино сочинил слова, предназначенные для пения, за исключением «Итальянской жалобы». - Кино Филипп (1635-1688) - французский драматург и либреттист. Текст «Итальянской жалобы» принадлежит Ж.-Б. Люлли.

Пьер Корнель (1606-1684) - великий французский драматург, работавший с Мольером по подготовке текста пьесы.

…и мир вернул земле усталой. - Речь идет об Ахенском мире, заключенном 2 мая 1668 г.

Я, в споре трех богинь… - Венера вспоминает о своей победе над Юноной и Палладой и гневается, что нынче ей предпочли, на радость соперницам, Психею

Автор:	Мольер Ж.
Категория:	Комедия