Чревовещатель.
Глава XXIII

XXIII

После минутного молчания следственный судья продолжил прерванный допрос. Он спросил:

-- Итак, вы спасли жизнь Жоржу Праделю, племяннику Домера?

-- Да, - ответил Сиди-Коко.

-- И этот молодой человек, разумеется, был признателен вам за вашу самоотверженность?..

-- Господин Жорж?.. Признателен?.. О! конечно! У него добрейшее сердце! Когда я лежал в больнице, он навещал меня по три раза в день. Мне даже было совестно, так как, в сущности, я ведь просто исполнял свой долг. И потом он со мной обходился как с братом... Уговаривал меня остаться в полку...

-- Зачем же вы бросили службу?

-- Это было выше меня. Кое-что влекло меня во Францию...

-- Что именно?

-- Это касается только меня...

-- Правосудие хочет и должно все знать.

-- Господин судья, - прошептал Сиди-Коко, - я был влюблен... Это ведь может случиться с каждым?..

-- И в кого вы были влюблены?

-- В одну молодую девушку, и притом в честную!..

-- Как ее зовут?

-- Вам непременно нужно это знать?

-- Необходимо.

-- Ее зовут Мариетта Ландри... - пробормотал Сиди-Коко.

Судья ожидал такого ответа и потому не выразил никакого удивления.

-- Как давно вы знакомы с этой особой? - продолжал он.

-- Пять лет... Из-за нее я и поступил на военную службу.

-- Объясните.

-- Нужно вам сказать, господин судья, что Жак Ландри был прежде моряком. Он был помощником начальника одного из судов господина Домера и почти всегда находился в плавании... Дочь его, Мариетта, жила в Гавре со своей старой родственницей. Я также уроженец Гавра, и там я занимался всевозможными ремеслами, которые почти ничего мне не приносили... Водил иностранцев по городу, помогал разгружать суда, носил вещи на железную дорогу... Мне случалось служить в гостиницах. Я также продавал попугаев по поручению торговцев птицами. По вечерам я зарабатывал несколько су в трактирах посредством чревовещания, так как я от природы чревовещатель. Словом, я не умирал с голоду и много трудился, но, не имея настоящего ремесла, прослыл лентяем.

-- Эта репутация, вероятно, приводила вас в столкновение с местной полицией? - прервал его следственный судья.

-- Никогда! - воскликнул Сиди-Коко. - Клянусь вам! Мой злейший враг, если бы я имел врагов, не мог бы сказать ничего дурного обо мне!

-- Я выясню потом, можно ли этому верить... Продолжайте.

-- Я часто встречался с Мариеттой... Она была швеей и ходила в разные дома работать поденно. Я жил в каморке возле квартиры ее старой родственницы. Мариетта - красивая девушка, честная, скромная... Она иногда со мной разговаривала, по-дружески, как с соседом... Однажды я понял, что влюбился в нее... Я хотел ей это сказать, но всякий раз, когда я раскрывал рот, чтобы сделать признание, язык у меня не поворачивался... А между тем я все больше влюблялся, лишился аппетита и сна. Я следовал за Мариеттой как тень, и когда она входила куда-нибудь, то я ждал ее у дверей...

-- Это преследование должно было ужасно ей надоесть, - заметил следственный судья.

-- Я думаю, что оно ей не очень нравилось, - согласился чревовещатель, - но она не могла считать себя оскорбленной, потому что ни один влюбленный не был так скромен, как я.

Между тем Жак Ландри вернулся в Гавр на несколько недель после годового отсутствия и поселился у старой родственницы. Мне тотчас пришло в голову, что этим нужно воспользоваться. Я подходил к нему ни с того ни с сего, расспрашивал о его путешествиях. Моряки вообще охотно рассказывают о том, что они видели... Однако Жак относился ко мне довольно хорошо, за исключением тех случаев, когда я предлагал ему выпить пива. Тогда он отказывался наотрез. "Берегите свои деньги, - говорил он мне, - у вас их немного!"

Шли недели. Однажды вечером я собрался с духом. Выпив для храбрости стакан водки, я отправился к старой родственнице и посватался к Мариетте. Старуха всплеснула руками, приняв оскорбленный вид. Мариетта ушла в свою комнату, а Жак Ландри ответил мне довольно грубо: "Или вы с ума сошли, или думаете, что я сумасшедший! У вас ни гроша в кармане, вы не имеете ни профессии, ни будущего... Я считаю вас честным человеком, так как не знаю ничего за вами, но со временем вы можете сбиться с пути. Я в двенадцать лет уже работал юнгой, в ваши годы был рулевым... А вы кто? Вы живете случайными заработками и собираетесь жениться!.. Скажите, пожалуйста, что будет есть ваша жена на следующий день после свадьбы?" - "Я буду работать!" - пробормотал я. "Вы ничего не умеете, да и как приняться за труд после двадцатилетнего безделья... Отдать вам Мариетту! Как бы не так! Я скорее соглашусь осудить ее на вечное безбрачие". - "Но если я стану кем-нибудь?" - "Станьте, если сможете. Тогда увидим... А сейчас прощайте".

Я ушел в отчаянии. Я любил Мариетту до безумия. Любил тем сильнее, что мне не хотели ее отдать, но в душе сознавал, что Жак Ландри прав и что такой старый труженик, как он, не мог взять к себе в зятья такого "лентяя", как я. Мне пришла мысль броситься в воду. Быть может, я и привел бы ее в исполнение, потому что ничто больше не привязывало меня к жизни, но на другой день я узнал, что один молодой солдат из Ингувилля, получив наследство от дяди, ищет желающего поступить в полк вместо себя.

то Жак Ландри не отвергнет меня. Итак, я изъявил желание заменить разбогатевшего молодого человека, мне заплатили, и я отправился в Алжир с маршрутом в кармане и с полутора тысячами франков, которые один жулик украл у меня в Марселе, что мне показалось дурным предзнаменованием, потому как я рассчитывал на эти деньги устроиться после выхода в отставку.

-- Это объясняет ваш отъезд, но не ваше возвращение, - сказал следственный судья.

-- Есть люди, - продолжал чревовещатель, - у которых сердце похоже на публичную карету: одна женщина в него входит, другая выходит, все места всегда заняты! Я не таков. Я не мог забыть Мариетту и все думал о ней. Когда мне дали медаль, я радовался, потому что это приближало меня к ней... Я хотел бежать... вернуться во Францию, в Гавр. Я говорил самому себе: меня потом будут судить, расстреляют, быть может... но все равно!.. Я все-таки ее увижу. Безумие, не правда ли?.. Но что вы хотите? Я ее обожал, а когда сильно любишь, то бываешь безумным...

было повышение! Я вернулся в Гавр... Но меня ждало разочарование. Жака Ландри и Мариетты уже не было в Гавре. Старая родственница жила одна. Я просил эту женщину, я умолял ее со слезами на глазах сказать мне, где я могу их найти. Она, конечно, знала это, но была безжалостна... Быть может, Жак велел ей не говорить.