Раскаяние.
Глава VII.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Раскаяние. Глава VII. (старая орфография)

VII.

Старик Броун был человек самого веселого типа, но омрачился, когда известие о страшном падении его приятеля достигло его ушей. Надо отдать ему справедливость, что он бесконечно более оплакивал приятеля, нежели деньги. Он любил доверять людям, и всю свою жизнь легко приискивал извинение для тех, кто обманывал его доверие. Но тут он не находил извинения. Кража была явная, нахальная, безсовестная. Он поражен был в самое сердце и стал гораздо циничнее относиться к людям вообще, чем до сей поры считал себя способным. Но когда младший Бомани явился к нему в дом и настоял на возвращении восьми тысяч из своего собственного маленького капитала, старик Броун снова повеселел. Честность, однако, существовала в мире. Возврат денег снова смягчил его сердце. Сначала он не хотел брать денег, но Филипп был решительнее его, и победа осталась на стороне сильнейшого; Филь не раскается в своей порядочности, это старик повторял себе тысячу раз. Он пожнет плоды своего великодушия. Старик Броун любил и уважал Филя безмерно за его рыцарский поступок.

Но вот, однако, год спустя после беды, которая стряслась над домом Бомани, к великому огорчению и недоумению Патти Броун, она стала замечать, что отец её опять впал в такое же мрачное состояние духа, в какое поверг его одно время позор друга. Газеты перестали интересовать его; он вяло относился в утренней прогулке верхом, которую так любил прежде. Он был страстный театрал, а тут и театры как будто опротивели ему. День-деньской ходил он повеся нос и ворчал на все на свете. Война, неминуема, бумаги падают, торговля в застое и добродетель отсутствует в людях.

Патти пыталась развлекать его, но безуспешно. В ясные вечера, в промежутках между старомодным чаем и старомодным ужином, он любил ходить гулять с дочерью в Реджент-Парк и там дышать наилучшим подражанием деревенскому воздуху, какое можно было найти в Лондоне. Он вдруг бросил эту милую привычку, стал бродить один, Бог весть где, возвращался домой разстроенный и поглядывал на дочь, с таким грустным и убитым видом, что та не знала, что ей и думать.

Девушка, наблюдавшая за ним с усиливающейся тревогой, наконец не выдержала. Раз вечером он, вернувшись домой, не снял пальто и шляпы в передней и не оставил там своей трости, а так, как был, ввалился в столовую и, усевшись там, не раздеваясь, изображал собой картину полного отчаяния. Патти встала около него на колени, сняла с него шляпу, пригладила волосы и стала разстегивать пальто.

- Папа! - вдруг закричала она. - Что такое с вами? почему вы так переменились?

Он глубоко вздохнул и положил ей на голову руку. После того отвернулся от нея, чтобы скрыть свои глаза, как ей показалось.

- У вас есть какое-то горе, - продолжала она. - Не я ли в нем виновата и не могу ли я что-нибудь сделать?

- Нет, нет, моя милая, - нежно отвечал он, опять кладя к ней на голову руку.

- Не в деньгах ли причина?

- Нет, нет, не в деньгах. Не говори со мной об этом, милая, не говори.

- Ну, папа, мне теперь стало еще страшнее.

- Пустяки, пустяки, - отвечал он вставая, - не будем больше толковать об этом. Все опять пройдет, и мы будем по прежнему веселы и довольны.

Попытка к веселости окончилась полным фиаско, и девушка перетрусилась не на шутку.

- Папа, - сказала она, вся дрожа, - вы должны сказать мне, в чем дело. Будем вместе переносить беду. Что бы это ни было, это не может нас сокрушить до конца, если мы с вами будем неразлучны и...

- Ах! - сказал старик Броун, глядя на нее с сострательной улыбкой.

- Что-нибудь случилось с...

Она умолкла, не решаясь проговорить.

- Радость моя, - отвечал он, обнимая ее. Она чувствовала, что руки его дрожат и догадалась, что он понял недоговоренный вопрос; это так испугало ее, что придало ей смелости.

- Что-нибудь случилось с Филем, - сказала она, высвобождаясь из объятий отца. - Что такое?

- Душа моя, ты слишком скора на заключения, - попытался-было он отделаться от вопроса.

- Говорите, - настаивала она. - Я имею право знать. Что случилось?

- Ну, вот, душа моя, мне говорили, что отец его ускорил свое разорение игрой в карты и кости. Я боюсь, что Филь идет но следам отца.

- Филь игрок! - с величественным недоверием воскликнула она. - Не может быть. Почему вы так думаете?

- В Вест-Энде существует несколько дьявольских клубов. Это притоны карточной игры. Там сходятся люди только затем, чтобы обыгрывать друг друга. Я сам люблю сыграть роббер-другой в вист; но ни один честный человек не пойдет в эти подлые вертепы, если ему известен их характер.

- Да, душа моя, - отвечал отец с мрачной грустью: - я говорю про Филя; он - член самого подлого из этих вертепов и каждой вечер бывает там. Я случайно увидел раз, как он туда входил. Мне известно, что это за место. После того я стал следить за ним день за днем. Не говори, что я был не в праве это сделать. Я в праве; моя дочь никогда не выйдет замуж за игрока. Я не хочу, чтобы игрок проиграл мои деньги и разбил сердце моему дитяти. Я видел его много раз в игорном доме, стоя в потемках у открытого окна на другой стороне улицы. Я нарочно нанял там комнату, чтобы наблюдать за ним, и чертовски простудился при этом. Он - погибший человек, говорю тебе! - закричал он в ответь на взгляд и жест дочери: - человек с таким пороком в крови - погибший человек!

В то время, как он говорил все это, послышался внезапный звонок, заставивший его умолкнуть; Патти и он стояли молча, ожидая, кто бы мог быть такой поздний посетитель. Оказалось, что это был не кто иной, как сам погибший человек. Он вошел, по обыкновению, без доклада, веселый и довольный.

Но, поглядев на лица отца и дочери, он видимо изменился в лице. Он быстро подошел в Патти и взял её обе руки в свои.

- Что случилось? - мягко спросил он: - вы разстроены?

- Лучше сразу объясниться! Вы стали игроком, и я это открыл.

- Нет, - отвечал Филь с загадочной улыбкой, - я не стал игроком, уверяю вас. Вы слыхали, вероятно, что я бываю в западне для пижонов, как называют это в Сити. Но сам я не из числа пижонов, даю вам честное слово. Я бываю там по важному делу, и вы сейчас услышите, по какому именно. Я выслеживаю там двоих негодяев в надежде возстановить доброе имя моего отца.

Заявление молодого человека произвело большую сенсацию, в особенности когда он сообщил то, что уже известно читателям.