Испанские братья.
Часть вторая.
XVI. Торжество.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Испанские братья. Часть вторая. XVI. Торжество. (старая орфография)

XVI. 

Торжество.

Карлос все еще продолжаль сидет около ложа смерти, когда дверь его кельи открылась и в нее вошли два важных посетителя. Первым вошел настоятель; за ним следовал один из членов инквизиционного суда.

Карлос поднялся и сказал спокойным голосом, обращаясь в настоятелю:

- Мой отец теперь свободен.

- Как? что такое? - воскликнул фра-Ривардо, и лицо его нахмурилось.

Карлос отошел в сторону, когда тот приблизился в усопшему, и долго смотрел в мертвое лицо, причем суровые черты его смягчились.

- Почему меня не позвали? Кто находился при нем в последнюю минуту? - спросил он.

- Я... сын его,-- сказал Карлос.

- Но, кроме тебя? - потом он прибавил быстро, громким голосом,-- кто напутствовал его по обряду церкви?

- Этого не было, сеньор. Он не пожелал. Он сказал что его исповедник - Христос, что он не нуждается в другой исповеди.

Лицо доминиканца сделалось бледно, как смерть, от душившого его гнева.

- Лжец! - воскликнул он громовым голосом.-- Как осмеливаешься ты сказать мне, что раскаявшийся, о спасении души которого я молился и радел столько лет, покинул этот мир без исповеди и мѵропомазания и душа его пошла в ад, вместе с Лютером и Кальвином?

- Я говорю тебе, что он отошел в мире, в дом Отца своего небесного.

- Богохульник! Лжец, исчадие дьявола! Теперь я все понимаю. Ты, в своей ненависти к святой вере, намеренно лишил его духовной помощи и душа его отлетела без напутствия церкви. Убийца его души... души твоего отца! Но этого еще мало; у тебя хватает дерзости, стоя у его тела, клеветать на его память, утверждая перед нами, что он умер еретиком! Но, слава Богу, это ложь, как и твоя проклятая вера!

- Это - истина; вы сами знаете,-- сказал Карлос ясным, спокойным голосом, представлявшим такой резкий контраст с необычным для него взрывом гнева доминиканца.

Настоятель сознавал справедливость слов Карлоса и это особенно раздражало его. Он знал, что приговоренный к смерти еретик был неспособен в лжи. Спутник его, один из членов инквизиции, теперь приблизился и посмотрел в лицо умершого.

- Если есть доказательства, что он умер в ереси,-- сказал он,-- то его можно преследовать по законам святой инквизиции, относящимся к подобным случаям.

Карлос улыбнулся в спокойном сознании своего торжества.

- Вы теперь не в силах повредить ему. Царь Небесный наложил свою печать на это чело, которую не в состоянии сокрушить никакие людские законы.

Покой, царивший на лице мертвеца, казалось, отразился и на живом человеке. Карлос, подобно отцу, был теперь вне власти своих врагов. Они сознавали это, или по крайней мере - один из них. Что касается до другого, то этот сильный духом человек был преисполнен гнева и в тоже время горести за душу каявшагося, которого он действительно любил.

- Я не хочу верить этому,-- повторил он, причем уста его были бледны и его глаза сверкали, как уголья из-под его капюшона.-- Еслиб только эти уста могли произнести хотя одно слово, что смерть застала его верным католической церкви!.. Ни одного слова! Так пропадает надежда, лелеянная в течение многих лет. Но за то предатель получит свое возмездие завтра. Еретик! - воскликнул он, обратив яростный взор на Карлоса,-- мы пришли сообщить тебе о твоей участи. Я шел сюда с сердцем, преисполненным жалости, желая дать тебе то духовное утешение, в котором милосердная, святая церковь никогда не отказывает до последней минуты возвращающимся в лоно её. Но теперь я отказываюсь от тебя. Дерзкий, нераскаявшийся еретик, иди в вечный огонь!

- Завтра! Вы сказали завтра? - спросил Карлос, оставаясь в каком-то оцепенении.

Другой инквизитор вмешался теперь.

- как непокорного еретика, церковь передает тебя в руки светской власти. Но даже теперь, если ты искренно раскаешься и будешь просить о возвращении в лоно её, она будет ходатайствовать перед светской властью, чтобы костер был заменен более легкою смертью чрез удушение.

Что-то в роде улыбки мелькнуло на устах Карлоса; но он только повторил:

- Завтра.

- Да, сын мой,-- быстро отвечал инквизитор; это был человек, хорошо знавший свое дело. Он пришел сюда, чтобы воспользоваться удобным случаем для достижения своей цели.-- Без сомнения, это неожиданный удар, и тебе остается только краткий промежуток для приготовления. Но наша жизнь только одно мгновенъе; "жизнь человека, рожденного. от женщины, вратка и преисполнена горя".

- Завтра я буду со Христом во славе Его! - воскликнул Карлос, и лицо его осветилось лучезарной улибкой.

Несколько минут Карлос сидел без движения, полный одною мыслью:-- "я увижу лицо его. Я буду с ним вечно!" И предстоявший ему переход из этой жизни казался ему легким делом, подобно тому, как ребенок перепрыгивает через ручеек, чтобы поймать протянутую в нему руку отца.

Наконец взор его случайно упал на маленькую записную книжку, лежавшую по близости от него. Он взял ее в руки, отыскал место последней записи и быстро написал:

"Покинуть этот мир и быть со Христом гораздо лучше. Мой возлюбленный отец сегодня отошел к нему в мире. Я также отхожу в мире завтра, хотя мой путь труднее его. Во истину, милость Божия не покидала меня во все дни моей жизни, и я буду теперь обитать в доме его во веки.

Карлос Альварец де-Сантильянос-и-Менниа.

И тут еще раз мрачные ворота тюрьмы поглотили его; на следующее утро он вышел из них вместе с другими осужденными, с тем, чтобы уже более не возвращаться. Его борьба кончилась; он одержал победу.