Возмездие

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Возмездие (старая орфография)

РАССКАЗЫ СВЕТЛЯКА.

(Glow-worm tales)

Джемса Пэна.

I.
Возмездие.

1.

Мой дом находится теперь на западной окраине Манчестера; но было время, когда я жил на противоположном конце хлопчатобумажного города, откуда бежал по причинам ниже изложенным и с таким чувством, что хоть на край света так в пору. Мое первоначальное жилище была вилла в Парадиз-Роу. Занятия же мои, по правде сказать, мало для меня привлекательные, обязывали бывать в центре города. Там я делал воск, от которого получал большую часть своего дохода, но мед свой, - а я был в ту пору очень трудолюбивой пчелкой - я собирал дома, возвращаясь из конторы и хотя тоже посредством пера, но уже совсем в другом роде. Душа моя была предана литературе, и все время, какое я мог урвать у гг. Дэля и Крона, торговцев хлопком, посвящалось сочинительству. Если исключить тот промежуток времени, когда я перебирался из конторы домой, я мог бы сказать, что сходил с конторского табурета только затем, чтобы оседлать Пегаса, и он носил меня по поднебесью от семи до десяти часов вечера.

Спешу прибавить, что это выражение метафорическое. Как человек, все еще причастный к делам, я был бы недоволен, еслибы кто-нибудь подумал, что я пишу стихи. Нет, я писал прозу, только прозу, но (если позволено так выразиться) высшого порядка. Я писал повести для толстого журнала и передовые статьи для местной газеты или двух, короче сказать - занимался так называемой художественной литературой. У меня была молодая жена и несколько человек детей, и прибавка, которую я таким образом получал к моему оффициальному доходу, была очень для нас кстати; но главное: литературная работа была мне по сердцу. С гусиным пером в руках, (стальными я писал только конторские счета) за письменным столом, с целым роем мыслей в голове, которые я готовился изложить на бумаге - я был счастлив как царь. Это скромное удовольствие, оно знакомо немногим, и никому не покажется завидным, но поверьте мне, что нет более приятного и возвышенного.

Когда наши детки лягут спать, жена приходила обыкновенно ко мне и садилась возле с шитьем в руках. У нас был уговор, чтобы она первая не заговаривала, если я молчу, чтобы не спугнуть вдохновения. И я мог на нее в этом положиться. Иные женщины не могут двух минут помолчать, когда работают. Моя Клементина была не из них... к счастью для нас обоих.

Мнения могли расходиться (то-есть мнение и мнение других людей) на счет полезности или пригодности моих литературных трудов, но каковы бы они ни были, для них требовалась безусловная тишина. Малейший шум, треск угля в камине, дверь, хлопнувшая где-нибудь на чердаке - и кончен бал; еслибы соловей запел в саду, я был бы парализован; наши две служанки ходили всегда в туфлях в те часы, когда я предавался сочинительству.

Целый долгий месяц вилла моя в Парадиз-Роу оправдывала свое название "Эдем"; но на пятой неделе змий высунул голову из-за цветов и прошипел: "Сэр, вы обманулись в названии своей резиденции; это не "Эдем", а "Чистилище".

Дело было в 7 ч. 16 м., и я по обыкновению сидел один за своим любимым занятием, когда за стеной, у которой помещался как раз мой письменный стол, раздался словно пушечный выстрел, а за ним последовало три или четыре взрыва, точно ракеты. В первую минуту я так и подумал, что это ракеты и что оне разбили мне череп, и он разлетелся в разные стороны.

Моя верная жена, услышавшая канонаду в детской, сбежала с лестницы и в один момент очутилась около меня. Когда она вошла в комнату, безобразная канонада возобновилась и с таким эффектом, что кочерга упала на пол, а крышка чернильницы запрыгала.

- Милосердное небо! что это такое?

- Я так и думала, что тебя это обезпокоит, начала Клементина дрожащим голосом.

- Обезпокоит! это убьет меня! Я больше не напишу ни одной строчки сегодня вечером. Что это за гром?

- Милый Чарльз, я с сожалением должна сказать, что это дочь нашей соседки, м-с Броун. Она только-что вернулась из пансиона и играет на фортепиано "Битву при Праге". Джемима говорит, что она всегда этим занимается на праздниках. Джемима знает этот околодок, и так глупо, что она не сказала этого раньше; я уверена, что ты не купил бы "Эдема"!

- Но неужто же она постоянно играет на фортепиано! Ведь это ужас, что такое! Похоже было на фейерверк, только без огня. Ни один человек этого не вынес бы, и только дьявол мог измыслить такую пытку.

- Джемима говорит, что барышня играет на фортепиано впродолжении шести недель от семи до десяти; но только по воскресеньям она играет духовные вещи.

Я не пылкий человек, но нетерпеливый и, попадись мне в эту минуту барышня-соседка, я бы свернул ей шею, не смотря на её пол, нежный возраст и благочестие. Обстоятельство было не такого рода, чтобы можно было отложить его в долгий ящик или задуматься над ним: в тот же момент я сел и написал Броунам (так связно, как только было можно при таком адском шуме) записку с вежливым замечанием. Я встречался с ним и разговаривал, и он показался мне добрым малым, но я подозревал, что жена у него аспид. М-с Броун слишком туго стягивалась корсетом, чтобы не быть сварливой; но должно же и у нея биться под корсетом сердце. И ужь, конечно, в христианском государстве... но я забегаю вперед.

Письмо мое гласило следующее:

"Любезный м-р Броун, обращаясь теперь к вам, я знаю, что разсчитываю на дружеское участие соседа, а не опираюсь на законное право. По закону дом англичанина - его крепость, и он может, если захочет, палить день и ночь из пушек. К несчастию я так устроен, что шум окончательно лишает меня способности к литературному труду, которому (как вам не безъизвестно) я по необходимости предаюсь от семи часов до десяти вечера. Ваша миленькая дочка играет на фортепиано удивительно для своих лет - (я говорил правду: никакой взрослый демон, не только такой чертенок, как она, не мог бы произвести больше грому) - но еслибы вы были столь добры попросить ее играть днем, а не вечером, то обязали бы меня на всю жизнь. В ожидании вашего благосклонного согласия, за которое вперед благодарю вас, остаюсь

"просят немедленно ответа" и велел посланцу дожидаться. Ответ пришел скоро, но привел меня в совершенное отчаяние. Он был написан, как я тотчас же догадался по почерку, тряпичному, как уши упрямого осла, Броуном женского пола и гласил так:

"Любезный сэр, моего мужа нет дома, но ваша просьба такого рода, что я, не колеблясь, отвечаю вам за него отказом; как вы изволили верно выразиться, вы не опираетесь на легальное право и простите, если я прибавлю, что ваша просьба неблагоразумна. Моей дочери неудобно играть на фортепиано в иные часы, как от семи до десяти, из это время она будет упражняться и впредь. Преданная вам

Не смотря на поздний, час, я схватил шляпу и побежал к агенту, через посредство которого купил виллу "Эдем", и взял от него объявление, которое в ту же ночь приклеил к стенам дома. "Сия вилла продается и уступается во владение немедленно. Всякое мало-мальски разумное предложение будет принято".

После этого я гулял по улицам до десяти часов, а затем вернулся домой несколько успокоенный. Жена уверяла, что ровно в десять часов шум прекратился, но эхо его, казалось, все еще наполняло дом; я чувствовал, что рискую заболеть нервной горячкой, и написал своим принципалам, что некоторое время не буду приходить в контору. Я решился сидеть дома до семи часов, чтобы как-нибудь не пропустить покупателя.

"М-р Джозеф Плумплин". Он оказался плотным человеком далеко не аристократической наружности, но я приветствовал его так, как еслибы он был член королевского дома. Манеры у него были резки до крайности, но он показался мне честным человеком, и деловая сторона моего характера тотчас же подсказала мне, что этот человек пришел не по-пустому.

- Я вижу, что этот дом продается. Я сам архитектор и знаю, какой дом стоит купить и какой нет. Если мы сойдемся в цене, я куплю виллу "Эдем". Сколько вы за нее хотите?

Я назвал сумму, которая мне казалась подходящей, но, говоря правду, я бы охотно взял половину, только бы сбыть дом с рук.

- Слишком дорого, сказал он, качая солидно головой, целых сто фунтов лишку.

Будь я француз, я бы вскочил и расцеловал его в обе щеки; но, будучи англичанином, я скрыл свою радость и покачал головою так же решительно, как и он.

- Без сомнения; я знаю это так же хорошо, как и вы, холодно отвечал он; дом стоит даже дороже, но когда в объявлении стоит: "уступается во владение немедленно", это обозначает, что у человека есть резоны желать выехать из дома. Ну а я, надо вам знать, человек деловой и не люблю проволочек. Если угодно: грех пополам, я сейчас же выдам вам чек на требуемую вами сумму, минус 50 фунтов.

И он вынул из кармана жилета большую и грязную чековую книжку и распахнул ее настежь, точно дверь.

- Любезный сэр, ответил я с умилением, нет никакой надобности так торопиться: пусть ваш стряпчий пришлет завтра мне письмо на предложенных вами условиях, и дом ваш.

- Под словами "немедленное владение" я понимаю, что могу переехать через неделю, продолжал м-р Плумплин... так? через неделю?

жить в доме, то я продал его с сокрытием его главного неудобства, но деловая сторона моего характера напомнила мне, что своя рубашка в телу ближе... и я согласовался с этим.

Наведя справки на счет состоятельности м-ра Плумплина и убедившись в ней, я в тот же день пошел искать себе новый дом и на этот раз мне посчастливилось найти "особняк". Через неделю мы перебрались в него со всеми пожитками к вящему моему удовольствию; перед тем каждый вечер отравляло мне фортепиано этого ужасного ребенка. Я думал, что ничто не могло быть хуже её пиес, но змий "Эдема" имел в запасе более ужасные вещи: в иные вечера она играла гаммы.

2.

Шесть месяцев спустя, садясь в омнибус на возвратном пути из города, я очутился соседом м-ра Плумплина. Он сейчас, же узнал меня, хотя думаю, во всяком случае я заговорил бы с ним. Человек всегда чувствует себя неловко с незнакомцем, которому продал дом или лошадь: сам-то он знает все их маленькия несовершенства, между тем как тот-то о них проведает только тогда, когда их купит; и даже в "Эдеме" не было ничего особенно худого, я сознавал, что жизнь там (помимо даже музыкальных соседей) не безупречна. Я взял быка за рога и спросил:

- Я надеюсь, что вы довольны своим домом, м-р Плумплин?

- Да, отвечал он, совсем натурально (чем снял тяжелое бремя с моей души). Я не из тех людей, которые плачут по волосам, снявши голову. Кроме того, будучи архитектором, я, знаете, и не ожидал найти совершенств. В переднем чердаке сыровато, но я знаю, как с этим справиться, я пустил в ход парижский цемент, и скоро все будет улажено.

"Эдеме" был щекотлив, но я не мог сдержать любопытства и не разузнать, какими заклинаниями он выжил музыкального бесенка из соседства. Что он этого добился - было ясно; в противном случае он бы не был так весел.

- А довольны ли вы соседями, м-р Плумплин?

- О, да; хотя я ведь с ними мало знаком.

И вдруг прибавил:

- Да вот, одного из моих соседей зовут Броун, он

Ну, подумал я, начинается: Плумплин изведал фортепиано. Я отвечал однако с невольной краской в лице, что не могу догадаться, что такое сделал Броун.

- Видите ли: у меня большая семья и главным образом все барышни; само собой разумеется, что оне все играют на фортепиано, поочереди, конечно... и почти весь день, понятно. Почему же им и не играть?

- Конечно, конечно, подтвердил я. Безумная радость овладела мной. Я подумал, что поэты и моралисты не без основания учат нас, что возмездие ждет даже в здешней жизни.

- Ну, понятно, продолжал он, пренебрежительно: однако этот человек, или вернее его жена, потому что почерк похож на женский, имел наглость написать мне письмо. Оно со мной, пошарил он в кармане, вот оно.

"Любезный м-р Плумплин, (что за нахальство, скажите пожалуйста! сейчас уж и "любезный" как ей что-то понадобилось!) Обращаясь теперь к вам, я знаю, что разсчитываю на дружеское участие соседа, а не опираюсь на мое право.

- (Законное право! еще бы! желал бы я поглядеть, как бы она пустила в ход законное право в таком деле).

"По закону дом англичанина - его крепость, и он может, если захочет, палить день и ночь из пушек.

- (Разумеется, может!)

"К несчастию жена моя так устроена, что шум - как игра на фортепиано..."

- Ну слыхали вы что-нибудь подобное? осведомился м-р Плумплин с диким хохотом. Ну какое мне дело до вкусов его жены. Ну, короче сказать, эта дама протестовала против "шума". Не очень лестно, заметила жена, называть игру наших дочек шумом. Но она ее назвала так. Но пуще всего меня бесит её нахальство. Слыхали вы когда про такое письмо?

- Никогда, отвечал я не очень твердо.

Дело в том, что я узнал в послании м-с Броун те самые выражения, какие я употребил в письме Она списала их дословно, без всякого уважения к литературной собственности, но надеюсь, не без горьких размышлений о том, что когда-то осталась глуха к такому красноречию.

- Что же вы ответили ей? спросил я с непобедимым любопытством.

- Ответил ей? Я ответил то, что и всякий другой на моем месте, если только он не идиот. Я написал её мужу, конечно, так как письмо было от него, хотя я и знаю, что не он писал его, и высказал откровенно свое мнение. Я оказал ему, что он не только не имеет никаких законных прав - в чем и сам сознается по своему здравомыслию - но что просьба его неблагоразумна.

- (Очень хорошее это слово по-моему, да и хорошо ей знакомое,

-- Если вам не нравится наша музыка, продолжал м-р Плумплин, то переезжайте в другое место. Купите дом на другом конце города: вот что я сказал ему.

- Доброго утра, сэр.