Жертва стойкости
(Старая орфография)

Текст в старой орфографии, автоматический перевод текста в новую орфографию можно прочитать по ссылке: Жертва стойкости

IV.
Жертва стойкости.

Я изъ техъ людей, которымъ завидуютъ впродолженiи трехъ месяцевъ въ году и которыхъ сожалеютъ въ теченiи девяти остальныхъ, потому что они живутъ "загородомъ". Летомъ наша резиденцiя очаровательна; въ особенности хорошъ садъ и привлекаетъ толпы знакомыхъ изъ Лондона. Они не только всегда охотно обедаютъ у насъ, но по собственной иницiативе то и дело прiезжаютъ къ намъ и остаются до последняго поезда. Неопределенныя выраженiя въ роде "въ хорошую погоду" или еще более неопределенныя "въ одинъ изъ красныхъ деньковъ", къ которымъ прибегаютъ изъ любезности, становится очень опасно употреблять, такъ какъ ихъ принимаютъ въ серьезъ и ловятъ на слове. Все это было бы очень лестно, хотя и убыточно, еслибы только длилось круглый годъ. Но въ промежуткахъ отъ октября до iюня никто решительно не посещаетъ насъ.

Въ ответъ на наши скромныя приглашенiя мы слышимъ выраженiя нежнаго сожаленiя, долженствующiя убедить самыхъ скептическихъ людей: "обещанiе, данное раньше", "болезнь новорожденнаго младенца", "хромота лошади" та или другая катастрофа постоянно мешаютъ нашимъ знакомымъ провести съ нами такой вечеръ "какъ тотъ очаровательный, какой они провели прошлаго iюля". Они надеются однако, что это удовольствiе опять достанется имъ, "когда погода станетъ чуть-чуть получше", подъ чемъ разумеется, конечно, когда наступитъ лето. Что касается того, чтобы прiехать отобедать съ нами зимою, то они все собираются переговорить съ нами объ этомъ при свиданiи. И действительно, порою мы слышимъ, прiезжая въ гости къ знакомымъ, более или менее невинные намеки на этотъ счетъ. Кто-нибудь изъ присутствующихъ вдругъ заметить намъ, а proros обедъ: - удивительно право, какъ это люди, которые живутъ въ двадцати верстахъ отъ города, не хотятъ признавать временъ года и ждутъ, что вы прiедете къ нимъ обедать, какъ въ августе месяце, когда на дворе снегъ по колено. Это, право, верхъ эгоизма, какъ справедливо заметилъ намедни нашъ милый хозяинъ, Джонсъ.

Такъ какъ мы давно уже живемъ загородомъ, то излечились отъ эгоизма, но не потеряли чувствительности. Наши общественные нервы не замерзли и когда намъ наступаютъ на мозоли, то намъ бываетъ больно. Намъ больно, что Джонсъ такъ думаетъ и говоритъ про насъ, и жена роняетъ одну или две слезы, когда мы возвращаемся домой въ закрытомъ экипаже. Долженъ сознаться, что путь долгонекъ-таки. Я засыпаю, прежде нежели мы съедемъ съ городской мостовой, а когда мы проезжаемъ по большому пастбищу около нашего дома, то я ощущаю значительную перемену въ температуре. Летомъ это прiятное, прохладное место, съ красивымъ местоположенiемъ, где резвятся бабочки и хлопочутъ пчелки. Но зимою тамъ холодно и пустынно.

Днемъ тамъ никого не встретишь, а по ночамъ попадается изредка патруль. Въ былыя времена это было любимымъ местопребыванiемъ рыцарей большой дороги, и помню, что въ ту эпоху темъ, кто жилъ по соседству, бывало еще труднее обирать у себя гостей. Оно и теперь пользуется худой славой, и по этой причине жена всегда тревожится, когда дни убываютъ, а съ темъ вместе и прiездъ гостей. Она настаиваетъ на томъ, чтобы я каждый вечеръ обходилъ весь домъ, прежде нежели идти спать я доложилъ ей, что все обстоитъ благополучно. Будучи роста не выше средняго, да и то въ сапогахъ съ каблуками, а въ туфляхъ такъ и того меньше, я часто подумываю, что было бы разумнее предоставить ворамъ воспользоваться серебромъ и другими предметами и не рисковать темъ, что для меня всего дороже. Конечно, я могъ бы уравновесить шансы, запасшись заряженнымъ револьверомъ, но беда въ томъ, что не умею обращаться ни съ какими орудiями за исключенiемъ дождеваго зонтика. Рискуя такимъ образомъ подстрелить самого себя, вместо вора, я говорю жене:

- Ни за что на свете не решусь я, моя душа, пролить кровь человеческую, и темъ паче свою собственную.

Съ другой стороны, такъ какъ я верю въ силу воображенiя, то всегда ношу въ кармане халата, во время ночныхъ экспедицiй, детскiй пистолетикъ, принадлежащiй нашему сыну Джону, но похожiй на настоящiй и, по моему мненiю, долженствующiй произвести тоже впечатленiе на вора, не подвергая опасности мою персону.

- Жалкiе негодяи, приготовилъ я на всякiй случай речь, ваша жизнь въ моихъ рукахъ (при этихъ словахъ я показываю дуло пистолета), но изъ ошибочнаго, быть можетъ, милосердiя я убью изъ васъ только одного, того, кто последнимъ оставитъ мой домъ. Я буду считать до шести (или шестнадцати, смотря по числу воровъ) и затемъ выстрелю.

После такого обращенiя я разсчитываю, что вое они опрометью бросятся вонъ изъ дверей, которыя я и запру за ними на двойной запоръ. А вы спросите у меня, что это за двойной запоръ? Я вамъ не могу ответить на это удовлетворительно. Я и самъ не знаю, но мой любимый романистъ - пишетъ все сенсацiонные романы - постоянно употребляетъ его, и я заключаю, что онъ ужь, верно, знаетъ, что говоритъ.

Дело было въ начале туманнаго октября, когда листья улетели и знакомые наши последовали за ними. Я сиделъ одинъ до поздней ночи, решивъ прочитать моего любимаго автора до горькаго конца, то есть до третьяго тома включительно, где все его главные герои (за исключенiемъ комическихъ) бываютъ убиты, кроне одного. Тотъ остается живъ, но съ наследственной наклонностью къ самоубiйству. Немного разстроенный чтенiемъ и очень сонный, пошелъ я обычнымъ дозоромъ, который, правду сказать, производилъ невнимательно и машинально.

Въ столовой все было на видъ какъ следуетъ, также и въ гостиной и, безъ сомненiя, въ моемъ кабинете, где я сиделъ, все какъ следуетъ и въ передней - нетъ не все какъ следуетъ, такъ какъ я увиделъ на кругломъ столике громаднейшую и толстейшую пару мужицкихъ сапогъ, рядокъ съ зонтикомъ жены и ея перчатками. Даже и въ ту ужасную минуту я помню, какъ этотъ контрастъ и нелепое присутствiе этихъ чудищъ поразили меня почти съ такой же силой, какъ и страхъ; я былъ удивленъ и встревоженъ, какъ и Робинзонъ Крузое при виде знаменитыхъ следовъ ногъ и по той же самой причине.

Сапога и следы сами по себе были ничего, но разсудокъ, теперь вполне проснувшiйся, сразу подсказалъ, что кто-нибудь долженъ же былъ ихъ оставить и находится, по всей вероятности, въ настоящую минуту по соседству и даже подъ моей кровлей.

Если вы дадите профессору Оуэну ногу какого-нибудь существа, онъ построитъ изъ собственной головы все его туловище и голову: нечто въ роде этой таинственной способности проснулось и во мне, и я представилъ себе туловище шести слишкомъ футовъ ростомъ, широкоплечаго силача, съ ногами какъ столбы, и кулаками величиной съ тыкву. Изъ сеней дверь вела въ буфетъ, и тамъ, конечно, пребывалъ великанъ и уже завладелъ нашимъ серебромъ.

Конечно, я могъ тотчасъ же удостовериться въ этомъ и заглянуть въ буфетъ, но я не люблю никакихъ поспешныхъ действiй; быть можетъ, этотъ жалкiй бродяга (не найдя большой наживы) устыдится и самъ уйдетъ. Было бы дурно лишить его случая проявить раскаянiе. Къ тому же мне вдругъ пришло въ голову, что, быть можетъ, онъ вовсе не воръ, а какой-нибудь родственникъ (седьмая вода на киселе, конечно одной изъ нашихъ служанокъ. Очень дурно съ ея стороны, очень дурно, что она пустила его въ домъ въ такой позднiй часъ, но ведь возможно, что она это сделала и что въ эту минуту онъ ужинаетъ въ кухне остатками отъ обеда, которые, я знаю, хранились въ кладовой. Такое поведенiе, повторяю, не похвально, но я искренно надеялся, что такъ дело и было. Тайная любовь, хотя бы и незаконная, все же лучше нежели грабежъ съ убiйствомъ. Кашлянувъ довольно громко, чтобы предупредить джентльмена о томъ, что я не сплю и что ему лучше убраться по-добру, по-здорову, я пошелъ на чердакъ за справками.

И тутъ я не могу не сделать отступленiя и не поговорить о чрезвычайной сонливости женской прислуги. Что касается нашей, то она напомнила мне, кроме красоты, спящую царевну. Я стучался въ ихъ дверь добрыхъ четверть часа, прежде нежели оне услыхали и еще съ четверть часа убеждалъ ихъ изъ-за дверей, что никакого пожара нетъ. Будь въ самомъ деле пожаръ, оне бы сгорели въ своихъ постеляхъ. Успокоившись на этотъ счетъ, оне пришли въ страшное негодованiе, когда, съ подобающей деликатностью и осторожностью, я спросилъ ихъ, нетъ ли въ числе ихъ родственниковъ такихъ, которые носятъ необыкновенно большiе сапоги, и не былъ ли кто изъ нихъ недавно въ гостяхъ, у нихъ... напримеръ сегодня вечеромъ.

Оне въ одинъ голосъ отвечали, что и не слыхивали о подобныхъ вещахъ и что никто въ ихъ родстве не носитъ сапогъ, такъ какъ у нихъ только родственницы.

Удовлетворивъ свое любопытство касательно этого пункта (и крепко разочаровавшись), я почувствовалъ, что теперь долженъ неизбежно произвести осмотръ дома. Со свечей въ руке и съ детскимъ пистолетомъ въ кармане, я пошелъ въ буфетъ. Къ моему вящему успокоенiю онъ былъ пустъ. Неужели воръ уже ушелъ? Если такъ, то онъ оставилъ сапоги, такъ какъ они стояли на прежнемъ месте. Ихъ размеры вновь поразили меня. Неужели только одинъ воръ пришелъ въ этихъ сапогахъ?

Я вошелъ въ кухню: ни одна мышь не шевельнулась; но за то легiонъ таракановъ разбежался во всехъ направленiяхъ, за исключенiемъ одного. Они избегали шкапа, за которымъ и лежалъ джентльменъ, котораго я искалъ, скорчившись, такъ какъ ему было тесно, но притворяясь, что спитъ. Въ самомъ деле, хотя я и не слыхалъ до той минуты даже его дыханiя, не успелъ светъ моей свечи упасть ему въ лицо, какъ онъ громко захрапелъ. Я сразу понялъ, что онъ хотелъ доказать, что спитъ сномъ праведныхъ, какъ честный труженикъ. Я зналъ, прежде чемъ онъ раскроетъ ротъ, какъ онъ станетъ меня уверять, что, утомленный до изнеможенiя, онъ забрался подъ мой кровъ только затемъ, чтобы выспаться и только.

- Поберегите вашъ порохъ, сэръ, сказалъ онъ, такъ какъ я старательно выставилъ изъ кармана кончикъ пистолетика Джона; - я беденъ, но честенъ; я пришелъ сюда только за темъ, чтобы выспаться.

- Какъ вы вошли? строго спросилъ я.

- Влезъ въ окно, былъ жалобный ответъ, и легъ спать.

- Значитъ, вы поставили сапоги на столъ въ сеняхъ, чтобы вамъ ихъ вычистили поутру?

При этомъ онъ осклабился.

Усмешка какъ бы говорила: смейся, смейся, сила на твоей стороне. Но кабы не твой пистолетъ, ты бы у меня не такъ посмеялся, голубчикъ.

- Вставайте, приказалъ я, - и наденьте ваши сапоги.

Онъ поднялся точно какой зверь, вылезающiй изъ берлоги, и заковылялъ впереди меня въ переднюю.

- Вы въ самомъ деле изъ нищеты пришли сюда? Вы голодный? спросилъ я.

Конечно, онъ намекалъ на то, что поужиналъ на мой счетъ, и въ ту минуту я подумалъ, что съ его стороны очень мило признаться въ этомъ. Еслибы я зналъ тогда, какъ узналъ впоследствiи, что онъ съелъ полторы тетерьки и выпилъ большой горшокъ девонширскихъ сливокъ, которые мы получили въ подарокъ, то счелъ бы это за наглость. Я нашелъ также довольно большой наглостью, когда, стоя въ дверяхъ, которыя я растворилъ передъ нимъ, онъ сказалъ:

- Не дадите ли мне полкроны, сэръ, чтобы помочь мне обратиться на путь истинный?

Но считая, что лучше разстаться съ нимъ миролюбиво, я далъ ему полкроны. Онъ плюнулъ на монету "для счастья", и былъ такъ добръ, что объяснилъ это, и, довольствуясь этимъ объясненiемъ и не потрудившись поблагодарить меня, удалился.

Было три часа утра; туманъ разсеялся и показались звезды и месяцъ. Какое-то мирное спокойствiе овладело мною. Я чувствовалъ, что сделалъ доброе дело и вместе съ темъ избавился отъ очень опаснаго субъекта, и что пора мне лечь спать. Жена, однако, которую разбудили служанки, ждала съ волненiемъ, чтобы я разсказалъ ей обо всемъ, что случилось. Я описалъ ей весь эпизодъ съ такимъ драматизмомъ, что она объявила, что ничто въ мiре не заставитъ ее отныне ночевать въ доме одной безъ меня. Это было, быть можетъ, достойное наказанiе за легкое преувеличенiе въ моемъ разсказе, которое я невинно позволилъ себе, но оказалось очень для меня неудобно. Время отъ времени, пообедавъ въ клубе, я оставался въ городе, задерживаемый обстоятельствами, вне моей власти находящимися, какъ-то игрою въ вистъ или тому подобное; и до сихъ поръ мне стоило только послать телеграмму съ выраженiемъ сожаленiя въ томъ, что я, быть можетъ, не вернусь ночевать домой. Теперь конецъ этимъ льготамъ, если только мне не удастся снова успокоить жену. Поэтому я сталъ уверять, что совсемъ невероятно, чтобы бродяги вторично забрались въ домъ, когда...

Она подумала, что это какой-нибудь конный разбойникъ, тогда какъ, если можно такъ выразиться, это было какъ разъ противоположное, а именно: конный патруль.

- Постучи въ окно; позови его. Я непременно хочу его видеть! воскликнула жена.

Мне ничего не оставалось, разъ жена сказала, что она непременно хочетъ

- Какъ давно былъ здесь этотъ человекъ, сэръ, спросилъ онъ.

- Слишкомъ часъ тому назадъ. Нечего и думать вамъ нагнать его. И, кроме того, я право думаю, что онъ раскаялся и собирается на будущее время вести честную жизнь.

- Вы думаете? сказалъ патрульный съ темъ состраданiемъ въ голосе, какое слышится у посетителя сумасшедшаго дома, разговаривающаго съ сумасшедшимъ, считающимся неопаснымъ. Прекрасно, но такъ какъ я уже тутъ, то не лучше ли намъ обойти домъ и поглядеть, не оставилъ ли онъ после себя товарища.

- На столе стояла только одна пара сапогъ, сказалъ я съ убежденiемъ, это я знаю наверное.

проходилъ черезъ нихъ; въ гостиной тоже никого, въ передней тоже никого... но на столе стояла, какъ и прежде, гигантская пара сапогъ.

- Что вы скажете? указалъ на нихъ патрульный.

- Это те же самые, ответилъ я въ изумленiи. Готовъ побожиться, что узнаю ихъ изъ тысячи. Что же это значитъ?

- А это значитъ, сухо ответилъ онъ, что джентльменъ, который собирался вести честную жизнь, передумалъ и вернулся обратно.

И такъ оно и было. Мы нашли его на томъ самомъ месте за шкапомъ.

Еслибы ему пришлось иметь дело только со мной, то онъ, вероятно, попросилъ бы у меня еще полкроны. По всей вероятности, онъ решилъ, что теперь, когда все опасенiя на нынешнюю ночь разсеялись, онъ можетъ безпрепятственно расположиться въ доме. Игра была смелая, но все козыри остались въ его рукахъ.

Я помогъ связать ему руки крепкой веревкой, той самой, которая уже послужила коновязью для лошади патрульнаго.

- А теперь, холодно сказалъ последнiй, пойдемъ и наденемъ сапоги.

Вторично въ эту ночь я увиделъ, какъ совершалъ эту операцiю мой воръ на этотъ разъ съ помощью патрульнаго. Я не желаю, какъ говорятъ судьи, накрываясь черной шапкой, увеличивать горечь чувствъ этого несчастнаго человека (онъ былъ отпущенъ изъ тюрьмы на срокъ и теперь вновь накликалъ на себя пятилетнюю каторжную работу), но не могъ удержаться, чтобы не сказать:

сюда

Мой аргументъ не произвелъ, повидимому, никакого действiя; благодарность - чувство неизвестное этому дикому существу. Подобно многимъ цивилизованнымъ людямъ, онъ приписывалъ все свои беды одной своей добродетели:

- Нетъ, сэръ, не въ томъ дело, ответилъ онъ. Я жертва своей стойкости.