Золотые глаза.
Глава VI.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Золотые глаза. Глава VI. (старая орфография)

VI.

Барон прошел первым; все деревенския привычки. Генриета следовала за ним все более и более взволнованная. Можно ли сказать наверно, что этот ужасный болтун говорил просто, чтобы что-нибудь сказать? Мадемуазель Корбен боялась увидеть скрытый смысл в этом вихре слов, таких безполезных на вид. Барон продолжал трещать в корридоре, по которому они проходили.

- Да, да,-- говорил барон,-- потеря богатства не причиняет такого непоправимого горя, когда мы молоды и красивы!

Генриета задрожала: особы, снабдившия де-Вожирона, как он хвалился, такими верными сведениями о её прежней жизни, конечно, знали ее не вполовину... Значит, он знал все?

Если-же он знал эту ужасную историю подлого отступничества, чего хотел он, наконец?..

Да и о чем безпокоилась она? Разве её совесть, право и решительность не были при ней, чтобы бороться против искушений и рабства нищеты? Разве она не чувствовала в себе сил защищаться, если бы даже она была завлечена здесь в ловушку?

Одна мысль занимала ее в эту минуту... Он!..

Осмелится ли Генрих де-ла-Шевардей явиться на этот семейный обед, куда ее вели?

Он не появился со стороны луга; она пожирала глазами сад, видный в окна корридора, но там его не было.

Правда, сад был густой и он мог проскользнуть за широкой зеленой изгородью, чтобы не быть замеченным... Но нет. Зачем тщетные надежды! Нельзя было мечтать об этом наслаждении дуэли двух пар глаз за столом, дуэли на смерть! Он не придет. Он не смеет!

Де-Вожирон, открыв дверь в столовую, принялся необыкновенно шумно смеяться:

- Эге,-- сказал он обращаясь в своей дочери,-- ваш дорогой кузен опаздывает сегодня, мадемуазель де-Вожирон.

Винчента Муазон, бывшая тут с салфеткой под мышкой, заявила: "суп простыл".

Мадемуазель де-Вожирон не подняла перчатки, брошенной ей отцом и даже не отвечала. Она стояла у стола, на том месте, где должна была сидеть, облокотившись на спинку кресла. Она еле взглянула на приезжую. Пламя заснуло в её золотых глазах; блеск не оживлял более это лицо, с земляным оттенком и бледными волосами; хладнокровие не шло мадмуазель Женевьеве. Когда её угрожающие глаза не говорили, она была просто на просто безобразна, почти отталкивающого безобразия. Генриета среди тревоги, которая давила ее против воли, почувствовала некоторое удовольствие.

Винчента Муазон сказала:

- Госпожа баронесса!

Послышался шелест шелка в корридоре и в комнату вошел пакет лент и кружев, издающий звон цепей и браслет. Большой парадный чепец обрамлял её маленькое личико темно-розового цвета. Это была госпожа де-Вожирон.

Барон взял мадмуазель Корбен за руку; настала минута представления, хотя несколько запоздалого:

- Баронесса,-- сказал он,-- и вы, дочь моя, вот мадмуазель Корбен д'Авеней.

- М-сь!-- воскликнула Генриета,-- кто вам сказал?..

- Это имя, о котором вы умолчали, отвечая на мои письма? Я видел только имя Корбен и ласточку на печати. И девиз: "всегда свободна"! У вас поэтический ум, мадмуазель. Это необыкновенно между современными особами. У мадемуазель де-Вожирон совсем нет поэтического ума... Да что! Я знаю еще многое другое кроме имени д'Авеней, которое и есть настоящее. Авенеи из Берри. Мои сведения верны! О! Вы хорошого происхождения! Садитесь рядом со мной... Баронесса вам ничего не сказала; не обращайте на это внимания. Мадам де-Вожирон совершенно глуха. Бедная женщина принадлежит свету только своей привычкой к нарядам, я уже говорил вам это. Она упрямится надеть платье дьявола. А я, я смеюсь над этим! Винчента Муазон, подавайте суп!

Генриета послушалась и села около странного и страшного существа; наклонившись к нему, она спросила:

Были, вероятно, минуты, когда барон делался глух не менее баронессы и умел быть глухим. Ответа не последовало.

Мадмуазель Женевьева села около своей матери с другой стороны стола, на конце которого стоял прибор, более не нужный. Генрих де-ла-Шевардей не пришел.

была черезчур спокойна. Как же он объяснил ей... Глаза Генриеты остановились на ней; мадемуазель де-Вожирон без афектации повернулась. Эта девушка была иногда внимательна, толстый золотой медальон, висевший на цепочке у пояса баронессы, чуть чуть не окунулся в суп, который подала ей Винчента Муазон. Женевьева ловко вытащила его. Это милосердное движение приблизило ее в каменному уху её матери, и она крикнула:-- Мамаша, довольны вы узнать, что компаньонка, которую пригласили нам против нашего желанья, хорошого происхождения?

Генриета подскочила на стуле; нападение было решительво и дерзко; война была объявлена. Что касается баронессы, она пожала плечами, отчего снова раздался звон драгоценностей. Она была покрыта ими, оне висели у ней на руках, на шее, сбоку. В тому же вся в морщинах к раскрашена! Действительно, это были мощи в раке,-- сравнение барона было метко,-- совершенно древняя вещь, настоящая жена археолога. Да простит ей Бог! Госпожа де-Вожирон каждое утро клала в свои морщины наверно целую банку румян. Это не помешало ей после пожатия плеч набожно перекреститься; её старые раскрашенные губы зашевелились, она читала Benedictus.

- Очень хорошого происхождения, из хорошей беррийской фамилии, я уже говорил ей... Я всегда должен повторять раз сказанное,-- подхватил барон несколько в нос, что всегда предшествовало скрипению его трещотки, когда он принимался говорить по убедительным причинам.-- Господин д'Авеней, отец мадмуазель, занимал прекрасный дипломатический пост... Вы не знаете, что такое дипломатия, и никогда этого не узнаете, мадмуазель де-Вожирон. Это не вашего ума дело... У вас только страстные чувства, и вот почему вас обманули. Это очень легко! Я повторяю вам, что господин д'Авеней...

- Барон,-- прервала Генриета,-- умоляю вас, не будем говорить о моем отце.

- Почему не говорить о вашем отце? Это был человек очень почтенный, испытавший большие несчастия... У него также были ужасные недостатки...

- Но вы мадмуазель д'Авеней, вы, казалось, были защищены от ударов судьбы. У вас было приданое в сто тысяч экю и вы были обручены. Обручальное кольцо до сих пор на вашем пальце. Жених вам очень нравился. Любовь не редка в первое время, особенно до церемонии брака. Я тоже был очень влюблен в баронессу, я могу сказать это, она не услышит... Но после ужасного проигрыша, ваш отец...

- О,-- произнесла Генриета, закрыв лицо руками,-- в вас нет жалости!

Послышался сдержанный смех, сорвавшийся с тонких губ мадмуазель де-Вожирон. Слеза, показавшаяся на лице её врага, возбудила в ней эту жестокую веселость. Барон ударил ложкой об край своей тарелки.

- Тише!-- проговорил он.-- Все знают, что вы не нежны, дочь моя; но вы за это будете сейчас наказаны. Мадмуазель де-Вожирон, то, что случится с вами, будет вам полезно.

- Барон,-- произнесла она серьезным голосом, очень бледная,-- я понимаю наконец, зачем вы пригласили меня в Буа-Ру. Я должна была служить вашим целям и вы приобщили меня к ним, не предупредив. Еще одним обманом более, который я перенесу. С беззащитной женщиной позволяется все, играют её спокойствием, наконец, даже свободой её тяжелых воспоминаний!.. Если я не хотела вспоминать... Если я хотела бы забыть то, что написано внутри этого кольца, которое вы заметили на моем пальце!.. Вы не можете заставить подчиняться вашей воле в собственном доме; вы искали помощи и не поколебались подставить мне ловушку. Вы также поступили ужасно и подло! Что вам за дело. У вас есть достаточно земли, леса, лугов, чтобы быть выше упреков. Я живу услугами, которые просят меня оказывать.!

- И которые приправляете глупыми дерзостями,-- прервала мадмуазель Женевьева, также приподнявшись и слушая задыхаясь.-- Отец, вы слишком добры, что не велите вытолкать эту особу хорошого происхождения.

- Мадмуазель де-Вожирон, каждый из нас заслужил свой урок и мы оба его имеем!..-- сказал барон.-- Я заслужил его первый. Имейте терпение; мадмуазель д'Авеней позвольте мне это кольцо.

- Вот оно,-- сказала Генриета.-- Ваше поведение было не честно, но за то умно. Ну да, теперь я принуждена окончить печальную историю, которую вы начали. Да, сударь, мой отец убил себя, приданое мое исчезло, и этот жених, которого вы знаете, и который так нравился мне, это должно быть верно, потому что вы это говорите, этот жених - ваш родственник, отправился в путешествие. Од приехал к вам, потому что имение д'Авеней стало развалиной: он приехал искать имение де-Вожирон, которое вы энергично решили не отдавать ему!..

.-- "Генриета, Генрих". Генриета д'Авеней, Генрих де-да-Шевардей, не так-ли?

- Это неправда,-- закричала Женевьева.-- Она лжет! Это интрига, выдуманная ею и вами. Это кольцо - отвратительный подлог!.. Но, господин барон, признайтесь, что она служила вашим орудием?

- Мадмуазель де-Вожирон,-- сказала Генриета,-- снисходительность присуща сильной любви. И потом еще не все состоит в строгости, надо хорошенько осмотреться. Мужья редки в деревне. Мадмуазель, прощайте. Барон, я ожидаю от вас справедливости или любезности, дайте мне средство покинуть тотчас-же Буа-Ру.

ее? Что же делать, не всегда можно владеть своим страхом в доме сумасшедших и злых... В эту минуту она только об этом и думала. Безпокойство и ужасное положение на завтрашний день были забыты; она видела только наказание Генриха и этой безжалостной девушки: она чувствовала только неожиданное торжество. Эти крики, долетавшие до её ушей, убаюкивали ее как самая чудная музыка. Она говорила себе, что там, в глубине леса, Генрих де-ла-Шевардей также боролся против её гнева. Она отняла от него эту прекрасную невесту и это богатство... она отняла у него даже сегодняшний обед?

Но тут она отшатнулась немая, стиснув зубы. Ла-Шевардей был там, он пришел с луга.

- Генриета,-- сказал он,-- зачем я увидел вас снова? Я чувствовал себя так виноватым перед вами, что даже отказался от воспоминания о вас. Я думал, что не люблю вас более.