Сатиры.
Сатира пятая.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Сатиры. Сатира пятая. (старая орфография)

Сатира пятая.

	Это обычай певцов голосов просить себе сотню,
	Сотню уст и желать языков для пения сотню,
	Повесть слагается ли, чтобы трагик вопил ее грустный,
	Или о ране, как парф из бедра извлекает железо.
5	"Это на что? или что за куски ты громоздкой песни
	Вводишь, что в пору затем на сотни горл опираться?
	Важно хотящий вещать, туманов сбирай с Геликона,
	Ежели Прогны пред кем горшок, пред кем ли Тиеста
	Будет кипеть, чтоб не раз поел Гликон несоленый;
10	Ведь не дующим же, как плавится масса в горниле,
	Мехом ты ветер теснишь, не тихим ворчанием хрипло
	Невесть что про себя, глупец, ты караешь важно
	И шлепком осадить не сбираешься щек ты раздутых.
	Меткий придать оборот искусен ты словом народным,
15	В сдержанной речи округл, умеешь поблекшие нравы
	Зацепить и вину уколоть самобытной игрою.
	Тут находи, что сказать, и оставь с головой и с ногами
	Ты в Микенахь столы и довольствуйся пищей плебейской".
20	Лист у меня распухал, лишь весу способный дать дыму.
	Тайно скажу: пред тобой я теперь, по внушенью Камены,
	Грудь желаю раскрыть и частью, какою владеешь
	Ты души у меня, Корнут, показать тебе, милый
	Друг мой, отрадно: ведь ты распознать ударяя искусен,
25	Где тугое звенит, где пестрых речений покрышка.
	К этому сто голосов испрашивать я бы решился,
	Чтобы, на сколько тебя в извивах души впечатлел я,
	Высказать ясно я мог и то все выразить словом,
	Что таится в тиши неизрекаемо в сердце.
30	Как боязливо впервой я хранительный пурпур оставил,
	И препоясанным в дар я ларам буллу повесил;
	Как провожатых привет и тоги подол уже белый
	Дозволяли глазам по всей разбегаться Субуре; !
	Где так сомнителен путь и в неведеньи жизни ошибка
35	По разветвленным путям пугливые души уводит,
	Я приютился к тебе: и нежные годы приемлешь
	Ты, Корнут, как Сократ на груди; тут ловко и тихо
	Приложенное правило сгладило нрава неровность,
40	И под твоим он перстом получает облик изящный.
	Помню ведь я, как с тобою мы долгие дни проводили,
	И с тобой за столом коротали мы с вечера ночи;
	Дело одно и покой сообща делили мы оба,
	И за важным столом на распашку пускали мы скромность.
45	Не сомневайся и в том, что обоих в надежном союзе
	Наши сочувственны дни и одной предводимы звездою:
	Хоть и правду хранящая парка нам взвесила время
	На уравненных Весах иль час рождения верных
	Межь Близнецов поделил двоих одинаковый жребий
50	И Сатурна грозу сокрушаем мы общим Зевесом; '
	Что с тобой за звезда меня сочетает, не знаю.
	Тысячи видов людей и пестро потребленье предметов;
	Каждому нужно свое, не живется с единым желаньем.
	Тот в промен за товар италийский под солнцем восточным
55	Перец морщливый берет и зерна белесого тмина,
	Этот вот сыт предпочтет в освежительном сне утучняться;
	Марсову полю тот рад, тот в кости игрой разорился;
	Тот с любострастья разслаб; когда жь в костенящей хирагре
60	Тут ленивые дни и свет, что сокрылся в болоте,
	И что жизнь в них одна осталась, ужь поздно вздыхают.
	Ты же любишь бледнеть над страницами сидя ночными,
	Ибо, уча молодежь, в очищенный слух ей влагаешь
	Ты Клеанта посев: и старый, и малый ищите
65	Верную цель для души и напутствие бедным сединам!
	"Завтра возьмусь". - "Но ведь тожь будет завтра". - "Не важное дело,
	День-то ты дашь мне один?" - но свет лишь явится новый,
	Уже вчерашним питается завтра; вот новое завтра
	Годы погонит вперед, и будет все дальше немножко.
70	Ибо хотя близ тебя, хотя под дышлом единым
	Все же вертящуюся преследуешь шину напрасно,
	Ежели задним бежишь колесом на оси лишь второй ты.
	Нужно свободы не той, которой всякий Велинский
	Публий добился и смог прогорклой муки по табличке
75	Взять. Для правды, увы! безплодны те, коих в квириты
	Ставит один поворот! Вот конюх Дана, не стоит
	Трынки, подслепый, дрянной и лгун ради резки ничтожной;
	Но повернул лишь его господин, он в миг поворота
80	Денег поверить? Иль ты перед Марком судьею бледнеешь?
	Марк так сказал: так и есть; скрепи вот, Марк, ты таблицы.
	Вот свобода вполне, какую нам шляпы даруют! -
	Кто же свободней того, кто жизнь проводить в состояньи,
	Как захотел? Как хочу, могу я жить: не свободней
85	Разве я Брута? - твое заключение ложно, сказал тут
	Стоик, который промыл забористым уксусом уши:
	Прочее рад я принять; но могу, как хочу, это выкинь.--
	Как своим отошел уже я от преторской палки,
	То почему мне нельзя, чего б не велела мне воля,
90	За исключеньем того, что Макурий в главе запрещает? -
	Слушай, но гнев свой уйми и нос в морщинах насмешки,
	Как я с легких твоих рвать старые глупости стану.
	Дело не претора ведь глупцам подавать наставленья
	Тонкия и объяснять управление быстрою жизнью:
95	Ты на самбуке скорей рабочого дылду обучишь.
	Здравый противится смысл и тайно шушукает, в ухо,
	Делать не должно того, что, делая, сам же и портишь.
	Общий закон у людей и природа тому прекословят,
100	Хочешь чемерку мешать, а стрелки на точке известной
	Ты не умеешь держать: то суть запрещает леченья:
	Если попросит себе корабля в сапожищах оратай,
	С Люцифером незнаком, Мелицерт воскликнет, что в мире
	Стыд весь погиб. На ноге прожить прямой получил ли
105	Ты искусство, и вид распознать ты ловок ли правды,
	Не зазвенело бы как обманчиво золото с медью?
	То чему следовать долг, чего опасаться напротив,
	Мелом первое ты отметил ли, это вот углем?
	Скромны ль желанья твои? При скудности мил ли с друзьями?
110	Ты, как запрешь закрома, их вдруг открываешь ли снова?
	Можешь ли мимо пройдти ты в грязь засевшей монеты
	И при этом слюны не глотать из желанья корысти?
	Это мои, я могу, коль скажешь во правде, то будь ты
	И свободен, и мудр у преторов и пред Зевесом.
115	Если же ты, как и был недавно, из нашего жь теста,
	Старую шкурку свою сберег и при лоске наружном
	Хитрую все же хранишь в испорченной груди лисицу,
	Что я выше признал, отниму, подтяну и веревку:
120	А на что ужь пустяк? Но и ладон ничей не умолят,
	Чтоб прилипла к глупцу разсудка хоть самая малость.
	Этого не совместить; и если ты пентюх взаправду,
	То и трех ты колен не пройдешь, как сатир за Вафиллом.
	Я свободен. - Где взял это ты, раб стольких влияний?
125	Иль господин для тебя лишь тот, что лозою отпущен?
	"Малый, ступай и скребок снеси ты в баню Криспина".
	Если раздастся: "Что стал, негодяй?" жестокое рабство
	Не подгоняет тебя, и ничто извне не приходит
	Нервы будить; но когда в середине печени хворой
130	Произойдут господа, ужель безнаказанней выйдешь
	Тех, коих шлют ко скребку и кнут, и страх господина?
	Утром, ленивец, храпишь. - "Встань", крикнет алчность, живее
	"Встань"! - не встаешь; да встань, повторяет. - Не хочется. - Встань же.
	Делать-то что? - Хочешь звать? Вывози-ка ты рыбу из Понта,
135	Паклю, эбен, касторей и ладон и Косс мягковатый;
	Перец сперва ты сними с истощенного жаждой верблюда;
	Выменяй что; разбожись. - Но Юпитер услышит. - Эх глупый!
	Будь доволен лизать и пальцем вертя по солонке
140	Ужь на рабов, подсучась, бутыль ты вьючишь да кожи: '
	Поскорей на корабль! Ничто не мешает Эгейской
	Влаги килем бороздить: когда б сластолюбие раньше
	Ловко не стало твердить; Куда жь ты, безумец? Куда ты?
	Что затеваешь? В груди горячей твоей закипает
145	Мощная желчь, что залить не в силах и урна цикуты?
	Ты ль через море шагнешь? Прислонясь к витому канату,
	Станешь ли есть на скамье, и красненьким будет Вейенским,
	Запах смолы получа, отзываться плохая кубышка?
	Хочешь чего? Чтобы здесь добывавшия деньги лишь скромно
150	Пять, приносили в поту одинвадцать роста скупому?
	Гения ты ублажи, насытимся сладостью! Наше
	Вот, что живешь ты; золой и тенью и сказкою станешь.
	Помня о смерти, живи! Проносится час, как и слово.
	Ах, что с тобой? Два крючка тебя в две стороны тянут.
155	За одним ли войдешь иль другим? Придется колеблясь
	Часом служить господам и часом опять обегать их.
	Также коль раз устоял, отказавшись настойчивой власти
	Слушаться, не говори: уже я расторгнул оковы;
160	Как побежит, волочит часть длинную цепи на шее.
	Дав, я сейчас, ты поверь, покончить муки былые
	Думаю, - так говорит Херестрат, огрызая свой грубый
	Ноготь, - ужель пред сухой роденькою так неприглядно
	Все мне стоять? Достоянье отцов при говоре мрачном
165	Стану ль на грешном губить пороге, покуда у мокрой
	Двери Хризиды пою с потухшим я факелом пьяный?
	Славно, дружек, будь умен, богам спасительным агнца
	Ты заколи. - Чай, она станет, Дав, быв покинута, плакать?
	Шутишь; она башмаком тебя, милый, отшлепает красным
170	Только не думай дрожать, прогрызи ты тесныа сети!
	Вот ты сердит и свиреп; но кликнет - "сейчас!" - ты ответишь.
	"Что же мне делать? Ужель и теперь, когда зазывает
	И умоляет, - нейдти? - Коль цел и свободен оттуда
	Вышел, то не ходи. - Вот, вот что мы ищем, тут скрыто,
175	А не в этой лозе, что подъемлет ликтор нелепый.
	Властен ли сам над собой искатель, которого в белом
	Честолюбие мчит? Не спи и побольше гороху
	Черни драчливой давай, чтоб наши Флоралии помнить,
180	Ирода дни подойдут и на окошке прилитом
	Жирный дым испускать начнут размещенные лампы
	Под фиалками все и, на блюде раскинувшись красном,
	Хвост тунца поплывет и вином запенится чаша,
	Губы молчком шевелишь пред субботой обрезанных бледный.
185	Тут-то лемуры в ночи и с яйцом, что треснуло, беды,
	Галлы огромные тут и с систром раскосая жрица
	Пучащих тело богов в тебя посылают, коль только
	Ты по закону с утра не сжуешь чесноку трех головок.
	Это скажи посреди неуклюжих ты центурионов,
190	Расхохочется вдоволь надолго Вульфенний огромный,
	И сто греков продаст за сотню мельчайшей монеты.

Содержание: Эта и следующая сатира отличаются от предыдущих по форме - различным характером. Если в первых четырех сатирах Персий как бы обращается к целому свету вообще, - так во второй сатире имя Макрина поминается случайно, - то для пятой и шестой он избрал форму писем, при помощи которой он ставит их рядом с посланиями Горация и, знакомя нас с выдающимися личностями, превращает их в исторические документы. Проявляя таким образом усовершевствование в деле искусства, обе последния сатиры действительно выше прочих, а настоящая - пятая - является венцем всех В ней Персий обращается к своему учителю и другу отца стоику Корнуту. Многократное и любовное обращение Персия в настоящей сатире к Корнуту представляет нам благородно признательную душу поэта в самом отрадном свете. С 73-го стиха Персий приступает в своему главному тезису, который выводил и Цицерон (Парадоксы, V), и Гораций (Сат., II, 7). Это стоический тезис, что один мудрый свободен (ὅτι μόνος ὁ σοφὸς ἐλεύϑερος). Читатель убедится, до какой степени Персий старается разсмотреть условия настоящей стоической свободы.

1. Голосов просит себе сотню. Желание, весьма часто встречающееся у поэтов, начиная с Гомера (Ил. II, 489): "Если-бы десять имел язычников я и десять гортаней"......

3. Повесть слагается ли - в трагической или эпической форме.

4. как обращик самого грозного противника.

5. Смысл: на что тебе, скромному сатирику, сотню голосов? Или же ты в самом деле берешься за громоздкое песнопение, которому нужно сотни горл?

8. Ежели Прогны.... Здесь упоминаются два мифа, преимущественно представлявшие содержание современных Персию трагедий. Прогна, дочь афинского царя Пандиона, просила своего мужа Фракийского царя Терея, от которого родила сына Итиса, съездить в Афины за меньшою сестрою Филомелой. Терей, надругавшись дорогою над Филомелой и боясь быть уличенным его, отрезал ей язык и запер в пустынном месте. Филомела, выткав разказ о своем несчастии, послала холст сестре своей Протее, а та во время вакхического торжества освободила сестру и увлекла к себе. Здесь обе сестры убили Итиса и накормили им отца Терея, а когда последний, узнав про злодейство, бросился с мечем на виновниц, боги превратили всех их: Прогну - в ласточку, Филомелу - в соловья, Терея - в удода и Итиса - в фазана. Тиест сын Фригийского царя Пелопса и брат Атрея, ставши владыкою Микен, соблазнил Эропу, жену брата своего Атрея. Вследствие того Атрей, убивши детей Тиеста, накормил их телами отца. Эгист, сын Тиеста, убил Атрея, Агамемнон, внук Атрея, умерщвлен женой своей - Клитемнестрой, убитой в свою очередь Орестом, сыном Агамемнона. Оба мифа подвергались у поэтов большим изменениям.

9. Гликон несоленый, весьма любимый народом актер, во времена Нерона, игравший по схолиасту приведенные здесь роли. Здесь (insalsus) несоленый употреблено в смысле: несуразный, об актере, переигрывающем до каррикатурности свою роль. Мы уже раз перевели у Катулла (17, 12) "insulsidsimus est homo" - словами: "несоленейший он человек", - в смысле несообразительный, глупый, ибо слышали это слово в лесу на охоте от человека, не имевшого понятия об insulsus.

10. Смысл: Ведь не желаешь же ты, испуская безсодержательную речь, уподобиться кузнечному меху.

15. Содержание: обладая творческим талантом, оставь трагический элемент (трапезы в Микенах, - см. выше ст. 8) и довольствуйся пищей плебейской (будничным содержанием) в противоположность царской пище Тиеста.

19. "Я же на то и не бью", говорит Персий своему собеседнику, "чтобы увеличивать объем безсодержательного писания".

21. Камены, - первоначально вдохновительные лесные нимфы древне-италианского культа, позднее отожествлены латинскими поэтами с греческими музами.

25. Корнут представляется знатоком, умеющим по одному звуку распозвать полный горшок от безсодержательной ободочки цветистой речи.

30. Признательный Пероий описывает воспитательное на него влияние Корнута. Хранительный пурпур; когда из отроческих лет поступил в юношеския. Пурпур здесь вместо ребяческой белой тоги, обшитой пурпурною каймою (toga praetexta).

31. Лари названы препоясанными, потому что по большей части они были одеты по габински со вздернутою под пояс тогою, как изображалась Диана и оправлялись охотники и путники. Буллу; у богатых золотой и серебряный, а у бедных кожаный медальон вешался как спасительный амулет мальчикам на шею, а в день совершеннолетия посвящался ими ларам, подобно тому как куклы посвящались девицами Венере.

32. Как провожатых привет, как строгий надзор провожатых, окружавших мальчики, вдруг превратился в привет, когда он надел окончательно белую мужскую тогу (toga virilis).

33. Субура одна из самых оживленных и шумных улиц Рима (см. Ювенала III, 5).

41--42. Слич. эти стихи с Горацием, Оды, II, 7, 6:

47. Согласно учению стоиков, неизменные в своих приговорах парки названы правду хранящими. Кроме того, что из трех сестер старшая Клото зачинала жизненную нить человека, Лахезис продолжала ее прясть, а Ampoпос перерезала ее ножницами в минуту смерти человека, - от парок зависело рождение человека под тем или другим созвездием.

48--50. Весы вместе с Быком, по мнению древних астрономов, в союзе с Венерою, слыли добрым предзнаменованием. Созвездие Близнецов Кастора и Поллуксв вместе с Девою считалось местопребыванием звезды обманчивого Меркурия. Юпитер в своем дому у Стрельца и Рыб - с добрым, а Сатурн у Козерога и Водолея - с дурным предзнаменованием.

52. Тысячи видов людей, слич. Горация Сат., II, 1, 27--28:

Мы сохранили буквальность "rerum discolor usus", так как всякий другой перевод отклонился бы от мысли поэта: пестры, то-есть, различны не самые предметы и не их назначения, а образы их употребления, вследствие чего один и тот же предмет служит различным потребностям.

55. Белесого тмина. Высокий сорт этой пряности (cuminum sativum) считался производящим при частом употреблении бледность лица.

64. Клеант из Асса в Мидии, ученик и последователь Зенона и учитель Хризиппа, был одним из выдающихся наставников и опорою стои.

66--72. Смысл: ты, ленивец, откладывающий постоянно на завтрашний день начало своего усовершенствования, никогда его не достигнешь, подобно заднему колесу, тщетно догоняющему переднее.

73. Велинский Публий, то-есть, человек принадлежащий к Велинской трибе. Персий, говоря вообще о поступлении вольноотпущенного в одну из триб, очевидно, имел в виду Горация; см. Послания, I, 6, 52:

Имя Публий -- произвольное; вольноотпущенные принимали имена своих бывших господ - Луций, Публий, Марк и т. д.

74. Прогорклой муки. В Риме для раздачи беднейшим гражданам муки по удешевленной цене существовали магазины, откуда нуждающийся гражданин мог получить свою дачу согнившей муки по табличке. На такое преимущество свободного гражданина здесь указывается, а ниже (79, 80, 81) указываются и на другия.

76. Ставит один поворот, при освобождении раба при помощи хлыста или жезла (festuca, vindieta, rude) претор произносил знаменитые слова: "аио te liberum more Quiritium", - после чего поворачивал его кругом, а прежний господин в видимый знак прекращения господского произвола наносил ему удар в лице. Дама,

79--81. Марк Дама ручается; является судьею, скрепляет своею печатью бумаги. Бывший раб Марка, Дама, стал, как мы сказали (пр. 73), Марком Дамою. Ставши римским гражданином, он может исполнять все вышесказанное и скреплять своею печатью завещания.

82. Право появляться с покрытою шляпою головою, см. выше III, 106.

85. Л. Юния Брута старшого, изгнавшого Тарквиния Гордого и основавшого республику.

86. Забористым уксусом уши, то-есть, очистил и изощрил свой критический слух.

88. На замечание мудреца касательно тщеты выражения: могу как хочу, на что и Шопенгауэр указывает в своей этике, - вольноотпущенный спрашивает со свойственною ему грубостью понимания, почему он не может поступать, как хочет на исключением запрещенного в трех книжках Мазурия Сабина, знаменитого юриста времен Тиверия. Книги эти о правах и обязанностях римского гражданина по простоте и ясности изложения были весьма популярны. Мы переводим буквально слово meus словом своим, то-есть принадлежащих самому себе, вместо того чтобы сказать: как свободен отшел.

91. На это стоик, приглашая вольноотпущенного ко вниманию, советует ему насмешливо не задирать носа, в то время как мудрец своим поучением будет снимать с его души застарелые предразсудки.

95. Пословица вроде: ὄνος πρὸς λύραν, asinus ad lyram (осел у лиры).

100. Слич. Горация Послания, II, 1, 114:

здесь вообще вместо лекарства как и III, 63 (см. прим. IV, 16). В древности врачи, за отсутствием аптек, приготовляли лекарство сами. Не точке известной - безмена, где известный вес отмечен.

101. Суть леченья требует определенного веса лекарства, а ты желаешь врачевать, не умея взвешивать.

103. Утренняя звезда Люцифер здесь вообще вместо звездного неба, знакомство с которым для кормчого необходимо. Ино, супруга Фиванского царя Атаманта, бросилась преследуемая безумным супругом вместе с юным сыном своим Мелицертом в море. Оба по просьбе Венеры приняты Нептуном в число морских божеств и были почитаемы: Ино у греков под именем Левкотои, а у римлян как Mater Matufea; а Мелицерт у первых как Палемон, а у последних как Портумн. Мелицерт здесь вместо всякого другого морского божества.

104. На ноге; отсюда стоик делает научаемому вопросы, за которые только утвердительные ответы представляют условия истинной свободы.

108. Мелом.... углем. Поговорочно, согласно обычаю отмечать благоприятное мелом, а неблагоприятное - углем. Сходное место у Горация (Сат., II, 3,246):

110. Для вспомоществования неимущим.

115. Говорящий не кичится собственною нравственною высотой и причисляет себя к людям самой обычной закваски.

118. Большинство толкователей считают этот образ заимствованным у ребяческой игры, в которой два лагеря натягивают и попускают два противоположных конца веревки.

119. Человек порочный, грешный, чтобы ни сделал, все выйдет греховным, хотя бы такая безразличная вещь как вытягивание пальца.

123. Вафилл вольноотпущенник и любимец Мецената, знаменитый танцовщик в пантомимах при Августе, коего главными ролями, вероятно, были пляски сатира.

125. Смысл: ужели только формально вольноотпущенный может тебе как рабу приказывать?

126. Публичные бани, посещаемые в Риме преимущественно средним и бедным классами (так как у знати были домашния бани), назывались именами своих учредителей. Так и здесь баня носит название Криспина, упоминаемого Ювеналом (I, 27; IV, 1). Он был египетский раб из Канопа и, получивши свободу при Нероне, при богатстве дослужился до magister equitutn. Медный скребок - для соскребания пота и елея.

129. В середине печени хворой; печень почиталась у древних местопребыванием страстей (Эсхил, Агам., 444, 801; Еврипда Иппол., 1070; Горация Сат., I, 9, 66; Оды I, 18,4; Ювен. I, 45; VI, 647). Разве голоса страстей, возникающих в душе, не такие же господа?

136. Касторей - бобровая струя. Косс мягковатый; надо здесь подразумевать белое и нежное вино с острова Косса, а не прозрачные шелковые ткани, высоко ценимые легкими римскими красавицами.

137. Алчность, заставляющая торговца лживо божиться, поясняет ему, что от трудов праведных не наживешь палат каменных.

138. Пальцем вертя по солонке - пустой.

140. Подсучась, см. выше прим. 31.

147. Красненьким Вейенским. В области древняго этрусского города Ней выделывалось красноватое и весьма плохое вино, которое пили матросы и, по свидетедьству Горация (Сат., II, 3, 143) и Марциала (I, 101. 9), - пирующие скупцы.

151. -- собственного, то-есть, доставь самому себе отраду, см. выше, прим. II) 3. Сличи Горация (Сат., II, 6, 96):

161. Здесь Персий воспроизводит сцену из Евнуха, комедии Менандра.

163. Влюбленный Херестрат обзывает укоризненно на него взирающую родню сухою, то-есть, не влюбленною.

165. На грешном пороге. Ночное ожидание перед дверью возлюбленной, не взирая на ветер и непогоду, представляет вечное содержание древних лириков и элегиков. Помимо многих соответственных мест у Феокрита, Тибулла, Овидия и других, приведем Горация (Оды, III, 10, 1--4):

и Оды, I, 25, 7--8:

Проперций I, XVI, 17--22:

167. Славно дружек, говорит наставник, поощряя доброе намерение желающого окончательно исправиться. Но в ту же минуту пациент доказывает замечанием свое участие к предмету обожания. На это наставник возражает, что влюбленный будет не оплакан, а отшлепан башмаком, почему и советует окончательно вырваться из сетей. В оправдание свое влюбленный спрашивает: неужели не идти ему даже на зов? Ответ: "если ты ушел от нея, овладев собою вполне, то не ходи". Затем рисуются другия властительные страсти: предразсудки и честолюбие.

перевести ближе к действительному смыслу.

178. Честолюбец в весенний праздник Флоралий нарочно угощает чернь дешевым лакомством: горохом, о каковом угощении со временен будут даже вспоминать на солнце греющиеся старики (говорится иронически).

180. По мере охлаждения к национальному культу, римляне все более увлекались чужеземными, а именно иудейством и поклонением Изиде и Кибеле. Иудейския празднества обозначены днями Ирода.

182. На блюде красном,

185. Лемуры, у римлян то же, что наши привидения. В числе гаданий было такое: за положенным в жар яйцом наблюдали, начнет ли оно выкипать сверху или снизу, но совершенный его разрыв предвещал беду.

186. Галлами назывались искалеченные жрецы Кабелы. Во Фригии на горе Иде почитали Кибелу под именем или матери богов. В Риме - с 204года до Р. X. ей посвящен был храм на Палатинском холме.

Раскосая жрица - египетской богини Изиды. медная трещетка культа Изиды. Раскосая - постоянный эпитет жрицы Изиды, так как, по видимому, в эту должность избирались старые и безобразные женщины.

188. Жевать чеснок, служивший вместе с луком обычною пищею египтян, заставляет суеверных жрица Изиды в искупление какого-либо религиозного проступка.

          Это скажи, то-есть, коснись более тонкого обсуждения свободы человека. Неуклюжих центурионов, см. выше прим. III, 77, где проводится та же мысль.

Вульфенний есть латинизированное немецкое имя Вульф, какого-нибудь здоровенного парня из германской гвардии, каковая при Римских императорах состояла со времени Тиверия и передана здесь центурионам как представителям разряда людей, презирающих все высшее и благородное.

стоики, за которых он не даст ни копейки.