Путь на эшафот.
Глава восьмая. Тайная полиция Валингэма

Глава восьмая
ТАЙНАЯ ПОЛИЦИЯ ВАЛИНГЭМА

По некоторым причинам Бэрлей, назначенный государственным казначеем, не считал возможным доверять парламенту. Вероятно, тот не вполне согласовывался с его волей в процессе против сообщников Норфолка. Вдобавок Бэрлею было слишком трудно сверх основных занятий руководить еще и полицией. Поэтому он почувствовал необходимость передать должность главного начальника полиции надежному человеку. Он нашел вполне подходящего заместителя в лице своего зятя Валингэма, который успел возвыситься тем временем до звания статс-секретаря. Бэрлей дал ему приказ завести собственную полицию, причем рекомендовал для услуг вне пределов Англии сэра Кингтона.

Валингэм принялся исполнять полученное поручение с большим рвением и удовольствием, а Кингтон отправился во Францию, откуда долго переписывался со своим патроном, пока нашел необходимым потолковать с ним лично. Валингэм назначил своему агенту свидание осенью 1582 года.

Кингтон явился скоро и был приведен к статс-секретарю.

По наружности Кингтон смахивал теперь на честного зажиточного горожанина, и Валингэм невольно рассмеялся над простецким видом своего подчиненного, которому, впрочем, не особенно доверял. Он предложил Кингтону представить отчет о своей деятельности.

- Я должен начать издалека, милорд, - сказал Кингтон. - Мои прежние сообщения нужно дополнить, чтобы сделать понятным дальнейшее.

- К делу! - поторопил его Валингэм.

Кингтон сообщил, в каком положении находится дело заговора о новом вступлении Марии Стюарт на трон. Во главе этого заговора стали иезуиты, причем ими посланы в Англию и Шотландию специальные эмиссары, главными из которых были Роберт Пэрсонс и Эдмунд Кэмпиан. Они, заботясь о расширении папской власти, состояли в связи с Гизами и имели обещание Филиппа II Испанского на выдачу денег, необходимых для освобождения Марии Стюарт. К герцогу Ленноксу посланы иезуиты Крейтон и Гольт для того, чтобы условиться, как привести в исполнение задуманное дело.

Валингэм, услышав это, поблагодарил Кингтона за сообщение и спросил, как можно было бы помешать этому заговору.

- Для этого прежде всего необходимо изловить иезуитов и под пыткой добиться у них признания, - ответил Клинтон.

- Но где же их найти?

- Кэмпиан находится в Шеффилде, вблизи Марии Стюарт, и потому нужно особенно внимательно наблюдать за ней. Далее следует занять войсками шотландскую границу и предложить лорду Бэрлею помощь.

- Это ловко придумано, и, по-моему, вы правы! - одобрил Валингэм,

Кингтон, улыбнувшись, произнес:

- Милорд, могу ли я позволить себе один вопрос?

- Разумеется.

- Милорды Бэрлей и Лейстер в данную минуту как будто не особенно ладят между собой?

- Ах... это обстоятельство...

и если я разузнаю все, а самое главное, если получу позволение лорда Бэрлея, то могу сыграть с ним такую шутку, что все мы останемся вполне довольны.

- Не стану отрицать, сэр, между этими двумя сановниками действительно замечается некоторая холодность...

-... проистекающая из того, что ваша повелительница до такой степени благоволит к лорду Лейстеру, что он позволяет себе возноситься... Не правда ли?

- Вы, должно быть, состоите в союзе с сатаной?

- Я - тайный агент вашей светлости. И хотел бы попросить, чтобы меня тайно допустили к королеве.

- Но... ведь вы изгнаны из страны... Приказ о вашем изгнании не отменен.

- Дайте мне только письменное удостоверение, что я состою на вашей службе и принес на своем посту значительную пользу. С этим удостоверением в руках я предстану перед королевой.

- Это кажется мне рискованным... Подобный шаг опасен как для вас, так и для меня.

Кингтон улыбнулся.

- Тем не менее вы велели мне явиться и приняли меня. Конечно, вы полагали, что можете пожертвовать мной. Но это только навредило бы вам. Между тем мы можем договориться. Выдайте мне удостоверение, а я дам вам письменный документ, не лишенный ценности.

- Вы торгуетесь? Но ведь вам платят за ваши услуги.

- Все это прекрасно, однако определять границы этих услуг предоставлено мне самому Я достаточно сделал за полученные мной деньги, а за этот письменный документ желаю получить от вас свидетельство.

Кингтон показал министру письмо.

- Оно важно? - спросил тот,

- Да, - кивнул Кингтон и прочитал: - "Ваш король и папа, судя по тому, что говорил иезуит, кажется, желают воспользоваться моими услугами, чтобы осуществить задуманный ими план относительно восстановления католичества в Шотландии и освобождения шотландской королевы".

- Кто это пишет? - резко спросил Валингэм.

Герцог Леннокс.

Кингтон отдал листок статс-секретарю, и тот прочитал его до конца. Агент посматривал на него с довольной улыбкой.

- Это весьма ценно! - сказал Валингэм,

Да, милорд. Пожалуйте же мне свидетельство!

Тот принял его с поклоном и произнес:

- У меня еще есть к вам просьба! Не может ли лорд Бэрлей провести меня к королеве без предварительного доклада о том, кто я таков!

- Но я не могу тут ничего решить.

- Вот это второе письмо может помочь решению, - подал Кингтон министру новый документ.

- Ага, - воскликнул тот, - от Леннокса к королеве Марии... весь план заговорщиков. Вы - очень полезный человек!

- Таким я был всегда... - сказал Кингтон, - меня только не умели ценить.

- Этот упрек не должен относиться ко мне, сэр, - сказал министр. - Я уважу вашу просьбу, приходите ко мне завтра вечером, мы еще с вами потолкуем.

Кингтон поклонился и вышел из конспиративной квартиры.

Вскоре после него покинул ее и Валингэм в сопровождении своего слуги. За ними обоими последовал украдкой человек до самого дома Валингэма, он несомненно наблюдал за домом, где происходило тайное свидание.

- Пусть меня повесят, - пробормотал этот шпион, - если статс-секретарь не совещался здесь с отчаянным малым Кингтоном.

Этим шпионом был Пельдрам. Полиция парламента в Англии следила за полицией государственного казначея, и наоборот.

На следующий вечер Кингтон, как ему было приказано, явился к своему начальнику, и тот велел ему следовать за собой.

Во дворце Кингтона привели в комнаты королевы, и он предстал перед ней в том самом кабинете, где Елизавета так часто принимала его бывшего господина, графа Лейстера. Кингтон немедленно бросился на колени.

По весьма понятным причинам, королева держалась от него в отдалении, но комната была так ярко освещена множеством свечей, что она вспомнила лицо посетителя.

- Ваши черты как будто знакомы мне, - сказала она. - Должно быть, я видела вас раньше.

- Человек подвержен перемене времени, и я не избег этого закона, - ответил Кингтон, - но последние двенадцать лет не коснулись моей высокой повелительницы. Вы, ваше величество, именно столько времени тому назад подарили меня милостивым взглядом.

Кингтон затронул тщеславие женщины такой с виду грубой, но на самом деле тонко обдуманной лестью. Однако Елизавета как будто пропустила ее мимо ушей.

- Кто же вы такой? - задала она вопрос.

- Верный слуга вашего величества! Позвольте пока остаться при этом определении.

- И не думаю... но мне, я полагаю, позволительно надеяться, что ваши министры уже успели сообщить вам, ваше величество, о замыслах ваших врагов, открытых благодаря мне.

- Эти сообщения вообще рекомендуют вас, - поспешно сказала королева. - Вы желаете дополнить их?

- Не соблаговолите ли вы, ваше величество, принять и просмотреть вот эти два документа.

Елизавета колебалась некоторое время, но вид и обращение незнакомца не вызывали никаких опасений. Она подошла к нему ближе и взяла оба письма, после чего снова удалилась, чтобы приняться за чтение.

Вдруг с ней произошла резкая перемена, и это было совершенно понятно. Одна из бумаг представляла собой письмо Марии Стюарт к Мендозе. Другая была ответом ей этого посланника Филиппа II при английском дворе. Оба письма касались затеянного заговора.

- Я обязана вас благодарить, - сказала она Кингтону. - Встаньте!... Кто вы такой?

- Ваше величество, предварительно еще одно слово, - сказал Кингтон. - Священник Кэмпиан, переодетый зубным врачом, служит посредником для передачи писем между Марией Стюарт и послом Мендозой. За зеркалом в комнате последнего спрятана переписка заговорщиков.

- Благодарю... благодарю вас!... Ваша верность должно быть награждена. Ну, а теперь ваше имя!

- Оно находится в этом документе, - ответил Кингтон, подавая королеве бумагу, написанную Валингэмом.

Елизавета бросила на нее беглый взгляд.

- Кингтон? - удивилась она с совершенно особенным выражением внутренней борьбы.

- Да, я - Кингтон. Я - ваш всеподданнейший слуга и прошу только об одной милости! Дозвольте мне служить и дальше вам, ваше величество, так как я рассчитываю в скором времени предать Кэмпиана в руки правосудия.

Хитрец ловко вел свою игру. Елизавета, пожалуй, успела уже сообразить, что Бэрлей неспроста прислал ей этого человека.

- Что же, - решила королева, - ваши прежние проступки должны быть забыты ради услуг, которые вы оказали нам. Не рассчитывайте однако на награду за них... Встаньте!...

- Я уже награжден вашей милостью! - не вставая с колен, возразил Кингтон. - Но у меня есть, еще одна просьба к вам, ваше величество.

- Я согласна выслушать ее, - ответила Елизавета

То, что я сделал раньше для лорда Лейстера, было ради его спасения; я принес жертву, которую он принял, но за которую я не удостоился его признательности. Ведь он действительно вступил в брак с леди Филли Бэклей.

Королева на минуту задумалась, а затем сказала:

- Я поняла вас. Но самопожертвованию в пользу вашего господина равнялась ваша дерзость против вашей королевы. Вы не заслужили награды.

- Правда ли это? - опешила Елизавета.

- Да, ваше величество, - подтвердил Кингтон. - Вы сами могли бы убедиться в справедливости моих слов, если бы в той местности случайно устроилась охота. А до тех пор я буду наблюдать за охотничьим замком, чтобы не допустить удаления этой особы.

- Это вы из мести предаете Лейстера?

- Я не предаю лорда, ваше величество, а только доношу по долгу верноподданного вам, моей повелительнице. Кто неверен в одном, тому нетрудно при случае дойти до измены и в другом.

Елизавета размышляла некоторое время.

"Правда, - думала она, - моя слабость навлекла на себя жестокую кару". И вслух произнесла:

- Молчите о своих сообщениях, наблюдайте за Кенилвортским замком и доносите мне! Но это не самое главное. Первым долгом заботьтесь об исполнении приказов лордов Бэрлея и Валингэма. Можете идти.

Кингтон покинул королеву, и вскоре пустился в путь, направляясь в Шеффилд.

А тем временем лорду Лейстеру доложили о приходе агента парламентской полиции.

Название тайного судилища для политических и уголовных преступлений звучало грозно даже для высших сановников государства. Поэтому Лейстер немедленно принял посетителя и, к своему удивлению, тотчас узнал его. Перед ним стоял Пельдрам.

- Как вы осмелились? - с досадой воскликнул Лейстер.

- Милорд, мое теперешнее звание должно было бы послужить вам достаточным ответом, - сказал Пельдрам.

- Но я пришел не по долгу службы, а в ваших интересах.

- Как... в моих интересах?

- Именно так, милорд... Это побудило меня еще много лет назад попытаться уничтожить змею, которую вы пригрели на своей груди и которая замышляла вашу гибель.

- Вы намекаете на Кингтона?

- Разумеется, милорд. Не скрою, я действовал небескорыстно, потому что хотел поступить на его место, но я служил бы вам верой и правдой, на что готов еще и теперь.

- Допустим, что я поверил бы вам, в чем же заключается услуга, которую вы намерены оказать мне?

- Прежде всего в сообщении, что Кингтон принадлежит к полиции Валингэма и попал на службу при содействии лорда Бэрлея.

- Да, милорд... Затем скажу вам еще, что в настоящее время Кингтон наблюдает за Кенилвортским замком, а это немаловажно.

- Боже мой! - воскликнул Лейстер.

- Тот человек - мой заклятый враг, отомстить ему - цель моей жизни. Но в настоящее время он мне недоступен. Я знаю, что происходит в замке, и догадываюсь, по чьему приказу находится там Кингтон. Может быть, вы еще в состоянии помешать замыслам ваших врагов?

Лейстер вздрогнул.

Пельдрам поклонился и вышел

Лейстер сел к письменному столу и поспешно написал письмо, которое тотчас отправил с верховым гонцом. Сам же он переоделся и поехал в Вестминстер. Он надеялся получить на некоторое время отпуск, чтобы посмотреть самому, как поступить для сокрытия связи, которая так долго оставалась необнаруженной, что он почти перестал опасаться ее разоблачения.