В борьбе за трон.
Глава одиннадцатая. Роковая ночь

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Роковая ночь

I

Леди Бетси Фитцджеральд, графиня Кильдар, не последовала за принцессой Елизаветой в ее дворец в Эшридже, а осталась в доме своего отца в Лондоне. Многие знатные дворяне искали руки прекрасной графини, однако все их притязания были безуспешны. План Варвика - провозгласить королевой леди Грэй, встретил в ней горячую сторонницу, потому что он был направлен против детей Генриха VIII. Леди Кильдар видела в нем не честолюбие лордов, а только мщение кровавому тирану. Маргарита Мор сделалась ее верной подругой. Эти две женщины все теснее сближались между собой. Маргарита полюбила Бетси, как дочь, а та с удивлением видела в ней образец величия души, которая отбросила всякое себялюбие, все слабости тщеславия, чтобы жить одной великой идеей - отомстить за умерщвление отца на потомстве тирана. Мрачность и суровая замкнутость характера Маргариты повлияли на Бетси Кильдар, и эта некогда веселая, кроткая девушка превратилась теперь в существо с серьезными, холодными, строгими чертами, придававшими ее благородной наружности прямо царственную красоту.

Лорд Бэклей также принадлежал к числу тех, кто безуспешно сватался к Бетси. Бэклей был натурой честолюбивой, энергичной и настойчивой. Он не обладал мужеством для смелых подвигов, но питал страсть к безумно-смелым планам; он был отважным интриганом, но трусом в непосредственной опасности. Так, он хотя и любил Кэт, а отдал ее в жертву всадникам Дугласа, потому что не смел оказать отпор грубой силе или сознаться в своей вине. Когда же он узнал, что она спасена, то у него в сердце вспыхнуло желание завладеть ею, как для того, чтобы помешать ей разгласить о его позоре, так и в надежде, что теперь молодая девушка обрадуется любовной связи с дворянином. Таким образом, страх и вместе с тем похоть побуждали его разыскивать Кэт в развалинах. Однако Гардинер ошибался, предполагая, что Бэклей до сих пор питает более глубокое чувство к жертве гонений. С той минуты, когда она вторично ускользнула от него, он испытывал только ту ненависть и жажду мести, которая овладевает человеком, когда он не может ни расположить к себе, ни уничтожить кого-нибудь, кто знает его унизительную тайну. Иного рода была его склонность к леди Кильдар. Это чувство превратилось в жгучее влечение, и чем равнодушнее принимала Бзтси его уверения в преданности, тем сильнее пожирало Бэклея желание назвать своей гордую красавицу. Напрасно упрашивал он Варвика замолвить за него слово перед леди Кильдар; лорд Варвик с самого начала считал безуспешной всякую попытку подобного рода и потому видел в этом сватовстве повод к неудовольствию, которое могло повлечь за собою немилость. Молодой Дадлей явно избегал Бэклея, а когда и Гилфорд Варвик охладел к нему, то подозрительный Бэклей почуял, что сюда из Эдинбурга дошла дурная слава о нем и, что, если его не отталкивают окончательно, то лишь потому, что еще нуждаются в нем, когда же Варвикам удастся достичь своей цели, для него будет слишком поздно приобрести себе другого покровителя. Так рассуждал Бэклей и со смелой решимостью ухватился за рискованный план продаться партии принцессы Марии и посредством предательства расстроить замысел Варвика. Если лорд погибнет, а принцесса Мария сделается королевой и будет обязана ему короной, тогда он станет всемогущим, а графиня Кильдар лишиться всякой защиты, и он предложит ей выбор: быть обвиненной в государственном преступлении или отдать ему свою руку. Гардинер принял его с распростертыми объятиями, и мы видели, как он пытался обмануть и уговорить принцессу Марию.

Измена, по-видимому, должна была увенчаться успехом. Лондонские горожане отнюдь не желали власти высокомерных лордов, однако потребовали бы, чтобы принцесса Мария приняла религию страны. У Бэклея лежало в кармане клятвенное обещание принцессы на этот счет, но, прежде чем отправиться на тайное заседание членов магистрата, он поспешил к графине Киль-дар, чтобы узнать, не принято ли Варзиками какого-нибудь нового решения. Дворец уже был полон знатными дворянами, созванными Варвиком, чтобы в решительную минуту обнажить за него меч. В большом зале сидели кавалеры и угощались вином. Бэклей шел по галерее мимо зала, и когда бросил взгляд вниз, то увидел возле Дадлея графа Сэррея и... Вальтера Брая.

Лорд побледнел. Как попал Брай в компанию знатных господ? Дадлей знал его; следовательно, не было сомнения, что Варвики только терпели его, потому что боялись измены с его стороны. Значит, он вовремя переменил цвет, чтобы спастись.

Графиня Кильдар сидела с Маргаритой Мор у себя в гостиной, когда вошел Бэклей. При виде его раскрасневшегося, взволнованного лица она вообразила, что он принес недобрую весть, однако она со спокойным лицом пошла ему навстречу и спросила:

- Вы с какими-нибудь известиями, сэр? От герцога?

- Нет, леди, я рассчитывал увидеть его тут. - Он в Уайтхолле при больном короле.

- А милорд Гилфорд?

- Уехал с леди Грзй в Варвикшир.

- Слава Богу! Вероятно, кавалеры герцога получили приказ последовать туда?

- Нет, надо выждать, что решит городское сословие, и лишь в крайнем случае принудить город последовать примеру графств.

- Город взволнован. Еще вчера настроение горожан благоприятствовало лорду Варвику, сегодня же они отступают.

- Что же такое случилось?

- Леди, город хочет, чтобы ему доверяли, и его оскорбляет, что друзья Варвиков явились в Лондон со своими воинами, словно они собираются что-то завоевывать. Все погибнет, если дворяне не распустят своих латников.

- Чтобы дожидаться безоружными решения горожан?

- Всегда успеется пригрозить городу вооруженной силой, если он не захочет взять сторону леди Грэй.

Пока он говорил это, двери распахнулись, и в гостиную внезапно вошла принцесса Елизавета.

Неожиданный выстрел не вызвал бы, пожалуй, большего испуга и замешательства, как это внезапное появление дочери Генриха VIII в доме, где замышлялся заговор против престолонаследия принцесс Марии и Елизаветы. Неужели среди заговорщиков нашелся предатель? Что привело сюда Елизавету, как не подозрение, что тут затевается измена?

С первого взгляда можно было догадаться, что принцессе известно, с какой целью собралось знатное дворянство в зале. Ее щеки пылали от волнения, глаза горели, и гордая, торжествующая усмешка скользнула по лицу, когда она заметила внезапную бледность графини и явный испуг Бэклея.

- Ваше высочество, - запинаясь промолвила Бетси Кильдар, - это родственники.

- Молчите! - надменно перебила ее принцесса. - Ваше замешательство выдает вас. Разве смерть Эдуарда уже так близка, что наследникам надо собраться? Говорите правду! Ведь вы дрожите, точно я - король Генрих, а за мной стоит шериф. Неужели вы думаете, что я соглашусь сделаться служанкой моей сводней сестры? Передайте леди Грэй, когда увидите ее, что я, Елизавета Тюдор, первая стану молить Бога, чтобы бремя королевского венца было ей легким. Пусть только Варвик остерегается. Сегодня я слышала такие речи от дочери Екатерины Арагонской, которые заставляют меня догадываться, что леди Грэй будет трудно утвердиться на престоле. Мария принимает такой тон, как будто уже довольно одного ее взгляда, чтобы казнить меня.

Замешательство присутствующих сменилось удивлением.

- Слышите? - подхватил Бэклей, - а ведь принцесса Мария надеется на брожение в городе. Скажите рыцарям, чтобы они удалили своих латников, лондонские жители не смогут вынести подобную угрозу. Я посоветовал бы собравшимся здесь дворянам остаться в виде свиты лорда Варвика, но непременно отослать своих воинов в Варвикшир, чтобы сосредоточить там военную силу, которая, в случае надобности, возьмет приступом Лондон, если город не захочет подчиниться.

- Этот план кажется мне разумным! - сказала принцесса Елизавета. - Горожане не хотят королевы-католички, но все же охотнее признают ее, чем допустят угрозы городу латниками. Если в зале сидит кто-нибудь из Варвиков, то позовите его сюда.

Бэклей поклонился и вышел, однако передал поручение слуге в прихожей, а сам поспешил оставить дворец, чтобы явиться на заседание горожан.

Принцесса Елизавета, конечно не предвидела, когда велела позвать кого-нибудь из Варвиков, что перед ней предстанет молодой человек, который в качестве пажа некогда был ее рыцарем. Она тотчас узнала его, хотя со дня знаменательного турнира прошло уже несколько лет и отроческая красота лица Роберта Дадлея уступила выражению мужественной силы. Принцесса покраснела и на минуту потупилась, до того красива, до того благородна была эта мужская фигура, часто являвшаяся ей в юношеских сновидениях.

- Ах, - прошептала удивленная принцесса Елизавета, - Роберт Дадлей! Я полагала, что вы в Шотландии или даже во Франции, так как мне рассказывали, что королева Стюарт обязана вам своим освобождением.

Дадлей менее всего ожидал встретить здесь принцессу, и только незаметно поданный графиней Кильдар знак успокоил его, что ему нечего бояться. Но так как он не мог подозревать, что сестра принцессы Марии примкнула к партии его отца, то, преклонив колено, он поцеловал протянутую ему руку и ответил, что считает за счастье увидеть еще раз перед своим отъездом из Англии принцессу, которая, как он надеется, позволит ему пожертвовать своей жизнью в борьбе с ее врагами, когда королевский венец украсит ее голову.

- Браво! - воскликнула принцесса Елизавета. - Однако вы очень изменились; вы лжете и лицемерите, точно провели целые годы при французском дворе. Но я ищу помощи и не стану сердиться на вас. Пожелаете ли вы быть сегодня моим рыцарем, как тогда, на турнире, если я вам скажу, что уступаю моей кузине корону?

- Ваше высочество... вы хотите отказаться!..

- У меня нет друзей, поэтому я выбираю среди врагов тех, от которых жду большей пощады.

- Ваше высочество, скажите, где находите вы сердца, которые за одну вашу улыбку готовы пролить всю свою кровь?

Принцесса Елизавета нетерпеливо пожала плечами; она чувствовала, что такая изысканная лесть в данный момент скорее отзывает насмешкой, чем почтением, и, озираясь вокруг, спросила:

- Где же лорд, которого я здесь застала?

- Граф Гертфорд не возвращался назад! - ответила Бетси.

- Граф Гертфорд? - подхватил Дадлей. - Что ему здесь нужно?

- Он предостерегал против брожения в городе. По его словам, многочисленные свиты лордов тревожат горожан.

- Верно, хотя вы и слышали это от Бэклея.

- Вы не доверяете ему? - спросила графиня Кильдар.

- Он - мошенник, которому не следует больше носить цвета Варвиков.

- Что может он знать, не попав сам на виселицу? - воскликнул Дадлей. - Он держится только по милости моего деда.

- Тогда спешите в Уайтхолл и сообщите лордам приказ отпустить своих латников, - сказала принцесса Елизавета, - а я вернусь обратно к себе в имение, успокоенная тем, что Варвики защищают меня.

Дадлей проводил принцессу до экипажа, после чего вернулся в зал и объявил собравшимся, что принцесса Елизавета подчинилась. Крики торжества потрясли своды, и бокалы зазвенели за здоровье леди Джейн Грэй и храброго Варвика.

Вдруг в зал вбежал гонец и передал пергамент Дадлею. Тот, прочтя письмо, воскликнул:

- Вот мне и не надо никуда ехать! Мой дед приказывает нам отослать наших латников в Варвикшир, так как их пребывание в Лондоне волнует горожан и может настроить их против нас. Однако странно, на пергаменте нет печати!

- Герцог, должно быть, писал второпях, - возразил гонец. - У него были представители Сити, лорд-мэр и шериф.

Объяснение показалось настолько правдоподобным, а приказ так согласовывался с тем, что Дадлей признавал правильным, что молодой человек, равно как и его друзья, сделали распоряжение удалить из города свои свиты.

II

Лишь поздним вечером, когда латники лордов уже покинули город, пришло новое письмо от герцога; оно вызвало особенное недоумение в виду уверения гонца, что лорд Варвик не посылал до него никого другого, что ворота Уайтхолла, по его словам, были заперты и никому другому, кроме него, не выдавали пропускного листа для выхода из дворца.

Лорд Варвик сообщил Дадлею, что леди Грэй в ту же ночь должна прибыть в Лондон со своим супругом, потому что кончины короля ожидают с часу на час. Роберту Дадлею поручали приготовить комнаты для его отца и миледи во дворце Кильдаров, и Варвик полагался на то, что в случае бунта в городе Дадлей сумеет защитить "королеву" вооруженной силой.

Не рехнулся ли старый герцог? Или тут ловко подстроили обман? Это письмо было настоящим, потому что к нему была приложена печать; значит, первое оказалось подложным. Но кто же был предателем и какую цель могло преследовать такое глупое предательство?

Необходимо было вернуть свиту лордов в Лондон. Хороший всадник был бы в состоянии догнать латников через несколько часов, а Дадлей вдобавок давал гонцу своего коня.

- Боюсь, что дело не так просто, - пробормотал Вальтер Брай, к которому обратился Дадлей. - Сядем-ка мы все на коней, а когда нагоним своих людей, то станем вместе с ними ожидать у городских ворот леди Грэй, тогда мы будем уверены, что сможем защитить ее.

- Ваш план хорош, славный мой Вальтер, - воскликнул Дадлей, - и я надеюсь, что вознагражу вас за него! Если моя догадка верна, то предатель, написавший подложное письмо, - не кто иной, как тот, кого вы ищете.

- Бэклей! - подхватил Вальтер, и его лицо побагровело. Дадлей утвердительно кивнул головой и поспешил во двор, где их уже ожидали оседланные лошади.

Свыше двадцати рыцарей вскочили на коней и в ночной темноте покинули дворец Кильдаров, поскакав по улице, которая вела к городским воротам. Дорогой им показалось странным необычайное движение на улицах. Доехав до городских ворот их удивление выросло до крайности, привратник отказался отпереть им ворота, и вдруг, точно для того, чтобы придать вес этим действиям, на зубцах и у бойниц башни появились вооруженные люди.

- Что это значит? - воскликнул Дадлей. - Кто осмеливается запирать ворота перед цветами Варвиков? Кто дал вам приказ?

- Лорд-мэр Лондона, милорд. Сегодня ночью никого не выпускают из города.

- Послушайте, любезный, этот приказ может касаться простонародья, черни, но не лордов. Поднимайте сейчас же решетку или берегите свою голову!

- Берегите ее сами! - загремел голос с башни. - Лорд-мэр охраняет благосостояние города, и лорд или нищий наравне повинуются его приказу, иначе наши самострелы проучат непокорных.

Рыцари стали совещаться между собой, что им предпринять, и хотя негодование на заносчивую дерзость башенной стражи побуждало их к нападению, однако было ясно, что они ничего не сделают своими мечами и копьями против крепких каменных стен и железной решетки. Поэтому лорды решили отправиться отсюда в Уайтхолл, чтобы доложить там Варвику о случившемся и потребовать удовлетворения. Они с гневными угрозами и проклятиями повернули коней, но лишь насмешливый хохот с зубцов башни послужил им презрительным ответом.

- Это бунт! - скрежеща зубами, воскликнул Дадлей, и если бы Сэррей и Вальтер Брай не удержали его, то он швырнул бы алебардой в бойницу.

- Негодяи должны поплатиться за это! - проворчал Дадлей и, пришпорив коня, быстро двинулся в путь.

Теперь повсюду признаки чего-то необычайного становились все грознее.

Ремесленные цехи подавали сигнал к тревоге, гулко звучавший в ночной тишине; вооруженные горожане спешили к месту сборищ и кое-где в переулках конному отряду стоило немалого труда пробираться в плотной толпе. Но странное дело! - в народе не раздавалось ни приветственного клика, ни изъявления неприязни, когда Дадлей кричал: "Дорогу Варвикам! Расступитесь!" А между тем это необычайное движение в городе очевидно было вызвано или в пользу его дома, или с враждебным намерением против него.

Когда всадники достигли наконец ворот парка при дворце Уайтхолл, то и этот вход был уже занят городской стражей. Солдаты отказались пропустить всадников, но тут караул не был защищен стенами, и Дадлей воскликнул:

- Настежь ворота, иначе я сброшу решетку силой и раскрою вам черепа, бунтовщики! Разве вы не знаете цвета Варвиков?

- Возвращайтесь назад, сэр Дадлей, и послушайте наше предостережение вместо того, чтобы сыпать угрозами, - произнес сильный, приземистый мужчина с тяжелой алебардой в руке. - Разве вы еще не знаете, что вашей власти наступил конец? Ведь король Эдуард умер.

- Умер? - воскликнул пораженный Роберт Дадлей.

- Как же, скончался, а королева Мария не благоволит к вашему роду. Поэтому позвольте дать вам совет: уезжайте отсюда и спрячьтесь в безопасном месте, прежде чем наступит день.

- Никакой королевы Марии не существует. Королеву Англии зовут Джоанна Грэй. Или вы, может быть, желаете сделаться сторонниками папы? Ну, тогда, конечно, другое дело!

- Замолчите, сэр, ваши речи наделают вам беды. Королева обещала принять реформаторскую веру, и потому город подчинился ей. Удалитесь подобру-поздорову, нам жаль, если бы пришлось арестовать вас.

- Попробуйте! - зарычал Дадлей, бледный от бешенства, и опустил забрало. - Вы обмануты паписткой... Позор и стыд гражданам Лондона!

Он уже хотел повернуть коня, как вдруг из парка раздался сердитый голос:

- Хватайте Варвика! Иначе не сносить вам головы! Арестуйте подлого нахала!

- А, Бэклей! - воскликнул Роберт. - Низкий предатель!

- Это он! - воскликнул Брай, спрыгнул с седла и одним ударом алебарды сбил замок с ворот. - Друзья, пусть владеет короной, кто хочет, а мне оставьте этого мерзавца!

Это случилось так быстро и неожиданно, что Брай ворвался без помех в парк. Всадники, закованные в латы, кинулись следом за ним и сминали все, что противилось им. Однако, хотя бурный натиск рыцарей произвел в первый момент испуг и смятение, но затем усилилось ожесточение горожан, которые увидели здесь коварный умысел и с дикими криками: "Рубите их на куски!" - бросились преследовать конный отряд, встреченный уже залпом самострелов со стороны дворца.

Бэклею удалось улизнуть от Брая, гнавшегося за ним. Меткая стрела свалила яростного преследователя на землю, а свои не могли ему помочь. Для них явилось полной неожиданностью, что дворец также занят их противниками. Они вдруг очутились под обстрелом с той стороны, а с тыла им угрожала стража. Не оставалось ничего иного, как повернуть назад и проложить себе оружием дорогу к отступлению. "К Варвику! К Варвику!" - гремел Роберт Дадлей, и рыцари окружили его. Затем, держа копья наперевес, эти закованные в железо всадники пустили коней во всю прыть и ускакали, не без того, однако, что третья часть их полегла под могучими ударами и метко пущенными секирами. Сэррею такой секирой сорвало стальные застежки шлема, Дадлей был ранен стрелой, но их лошади остались целыми, так что им удалось спастись бегством вместе с остальными друзьями.

Когда городская стража стала подбирать убитых и раненых, кузнец узнал Брая, положившего начало нападению.

- Вот поднимите-ка этого, - сказал он, - мы не хотели обижать лордов, но этот негодяй коварно сыграл с нами скверную штуку.

- Что тут такое? Вы поймали Варвика? - спросил подоспевший Бэклей, но тотчас отскочил назад, взглянув на бледное лицо Вальтера Брая и встретив его взор, горевший мрачной угрозой. - Этого отпустите, - воскликнул он, - я позабочусь о нем!

Бэклей, видимо, колебался: убить ли ему раненого, или сознаться перед ним, что он раскаивается в своей низости. Он никак не ожидал встретить этого шотландца среди своих пленных.

невесту.

- Заколите его! - крикнул Бэклей и, словно пантера, кинулся с обнаженным мечом на раненого.

Но кузнец, схватив его с железной силой, воскликнул: - Этот пленный безоружен, и над ним произнесет свой приговор судья, а не вы.

С этими словами кузнец поднял алебарду так грозно, что лорд отступил.

- Вы должны повиноваться мне по приказу королевы и лорда-мэра! - закричал Бэклей. - За необдуманное слово берите мой кошелек, а пленника отнесите в подземелье Уайтхолла.

- Оставьте при себе свое золото, а я оставлю за собой пленного; пусть он попадет в подземелье, но я стану сам стеречь его. Ведь он сдался мне, а не вам.

Бэклей закусил губы и сжал кулаки, внезапно обратившись к пленнику.

- Вальтер Брай, - стал шептать он ему на шотландском наречии, - вам не следовало раздражать меня. Я желаю вам добра, потому что вас, по моей вине, постигло жестокое горе. Я вовсе не мерзавец, каким вы считаете меня. Сдайтесь мне, и не успеет наступить утро, как вы будете уже свободны; в противном же случае вы умрете до рассвета.

- Негодяй просит и угрожает! - сказал Вальтер Брай кузнецу, не удостоив графа ответом.

Тогда тот выхватил кинжал и с быстротой молнии, прежде чем кузнец заметил это, ударил Вальтера в грудь. Но сталь клинка скользнула мимо, под плащом шотландца была надета кольчуга.

- Проклятие! - зарычал Бэклей и хотел бежать, но кузнец метнул ему вслед секиру, и тяжелое оружие сшибло его с ног.

- Я беру на себя ответственность, - проворчал честный малый, когда его товарищи кинулись к месту побоища, растерявшись от такой неожиданности, - граф хотел умертвить моего пленника. Мне очень жаль, - прибавил он, обращаясь к Вальтеру, - но я должен перенести вас в подземелье: мы получили строгий приказ. Будьте спокойны, на допросе я не умолчу о том, что может послужить вашей пользе!..

- Советую вам, - шепнул ему мясник, который слышал эти слова и был очевидцем разыгравшейся сцены, - поскорее убраться куда-нибудь подобру-поздорову со своим раненым, если он ваш приятель. Ваше заступничество поможет ему как раз настолько, чтобы привести его с виселицы на колесо. Не с ума ли вы сошли? Ведь граф Гертфорд - любимец королевы, она обязана ему своей короной, а вы кидаете ему в голову секиру.

- Потому что он оскорбил меня и сделал подлость. Если он - любимец королевы, тем хуже для нее, тогда нам не стоило надевать доспехи, чтобы выгнать Варвиков.

Между тем Бэклей поднялся с помощью подскочивших горожан и прибывшего отряда королевской гвардии. Бэклей приказал арестовать кузнеца за содействие бегству Варвиков и нападение на него самого.

Кузнец отдал свое оружие при первом требовании королевских гвардейцев.

- Я повинуюсь, - сказал он, - будучи уверен, что справедливый суд не осудит меня и что лорд-мэр и мой цех не дадут меня в обиду. Но захватите, пожалуйста, с собой и моего пленника, а вы, кумовья и товарищи, - прибавил он, повысив голос, - надеюсь, не разойдетесь по домам, пока не узнаете, какая участь постигла меня и человека, взятого мной под свое покровительство.

Лондонского моста.

Скрипя сердце слушал граф Гертфорд эти угрозы. Алебарда кузнеца ударила его тупой стороной и только разбила ему панцирь на спине, слегка контузив его. Но он предпочел бы получить опасную рану, если бы мог этим предотвратить случившееся. Не трудно было предвидеть заранее, что ссора с горожанами в ту ночь, когда королева была обязана им своей короной и властью, будет крайне неприятна ей и что она велит осудить кузнеца без строгого разбора дела. Между тем на суде может выясниться, что он - Бэклей - покушался на жизнь Брая из страха перед разоблачениями, потому что он соблазнил его невесту, а потом трусливо бросил ее на произвол судьбы. Подобное обвинение, способное навлечь на графа Гертфорда презрение королевы Марии, не подлежало огласке поэтому Брая необходимо было убить.

Пленников поместили в подземелье дворца; теперь надо было предать их суду и успокоить лорда-мэра, если бы тот потребовал освобождения кузнеца. Важнее всего было перевести арестованных в Тауэр; стоило им только попасть туда, чтобы у любимца новой королевы нашлось достаточно средств заставить их умолкнуть навсегда.

Граф поспешил к Гардинеру; духовник не смел отказать ему ни в какой просьбе, так как был обязан именно его предательству успехом своего замысла.

III

В то самое время, когда Бэклей договаривался с принцессой Марией, Варвик, герцог Нортумберленд, получил письменное предостережение без подписи. Ему советовали быть осмотрительным, так как среди горожан против него обнаруживается враждебное настроение, главной причиной которого было то, что он вызвал в Лондон своих приверженцев с их латниками. Старый Варвик увидел, что у него лишь два пути для достижения намеченной цели: или привлечь на свою сторону горожан своими обещаниями и посулами, или прибегнуть к открытому насилию. Первый путь был менее надежен, второй - обещал удачу, если он успеет захватить городское население врасплох. Король был при смерти. Переворот должен был последовать в момент его кончины. Варвик принял быстрое и смелое решение. Он отправил гонца в Варвикшир, чтобы вызвать сына Гилфорда и леди Грэй в Лондон, после чего распорядился запереть ворота Уайтхолла. Герцог намеревался держать в тайне кончину короля в том случае, если бы она последовала до наступления ночи, чтобы дать время Гилфорду и леди Грэй прибыть во дворец Кильдаров; затем он хотел объявить о смерти короля и в Уайтхолле провозгласить королевой Джоанну Грэй как раз в тот момент, когда она будет торжественно въезжать в Тауэр во главе всех приверженцев Варвиков. Принцессу Марию готовились арестовать, и таким образом обманутому городу пришлось бы признать новую королеву.

членам городского совета формальное письменное обещание принцессы принять реформаторское учение, то не раздалось ни единого голоса в пользу лорда Вар-вика. Ремесленным цехам приказали поднять тревогу в положенное время, а Бэклей должен был удалить из Лондона латников, вступивших в город вслед за приверженцами Варвиков. Ему удалось достичь своей цели с помощью подложного распоряжения герцога Нортумберленда, причем он прибегнул к такой уловке более из боязни битвы, чем во избежание кровопролития. Бзклею было легко подделать почерк Варвика, так как он часто готовил за него приказы и хорошо знал грубые буквы, начертанные его рукой. Когда это было сделано, он отправился в Уайтхолл, предварительно договорившись с лорд-мэром, чтобы тот при наступлении темноты отворил ворота парка вооруженным городским цехам. Герцога хотели перехитрить, разрушив задуманный им план.

Духовник принцессы Марии пришел в немалое волнение, узнав от прислуги Уайтхолла, что ворота заперты и дан строгий приказ не выпускать никого, кто не представит пропускного листа с печатью герцога Нортумберлэнда. Шептали потихоньку, будто король лежит в агонии и уже приобщился к Святым Тайнам; другие даже уверяли, что Эдуарда нет более в живых, но лорд Варвик скрывает его смерть, чтобы выждать прибытие леди Грэй. Флигель, где жил царственный мальчик, был строго изолирован и охранялся усиленным нарядом стражи. Бэклей не вернулся, а это означало, что весь Лондон кишит латниками Варвиков. Одним словом, Гардинер имел много поводов к беспокойству, потому что каждый час мог принести развязку, и трудно было угадать, насколько она окажется благоприятной для принцессы Марии и для нового утверждения католичества в Англии.

Духовник вернулся опять к принцессе Марии и нашел ее крепко спящей. Было видно, что она прибегла к алкоголю, чтобы забыться этим тяжелым сном.

Гардинер бесцеремонно растолкал ее; он боялся, что опьяневшая Мария проспит тот важный момент, когда одно ее появление могло помешать гвардейцам провозгласить королевой леди Джейн Грэй.

Принцесса Мария проснулась, тупо оглядываясь по сторонам, будучи не в силах опомниться и прийти в сознание. Гардинер выругался про себя, но тут внезапно вошла служанка с докладом, что граф Гертфорд настоятельно желает повидаться с ним.

Однако она вздрогнула всем телом, и ее лицо приняло такое грозное выражение, что архиепископ опрометью выбежал вон, опасаясь, как бы принцесса под влиянием выпитого вина не выдала своей злобы.

- Все идет отлично! - сказал Гертфорд. - Варвик запутается в собственных сетях. Лондон запрет свои ворота и провозгласит принцессу Марию королевой. Латников Варвика я удалил с помощью подложного приказа. С наступлением темноты вооруженные группы ремесленных цехов вступят в Уайтхолл и, будет ли король еще жив, или уже мертв, мы провозгласим принцессу Марию королевой, а Варвика арестуем.

- Ну а гвардейцы?

- Им не устоять против сильнейшего неприятеля. Когда появится принцесса и потребует повиновения, когда лорд-мэр Лондона подчинится ей и я сам перейду на ее сторону, то со стороны королевской гвардии будет явным безумием защищать проигранное дело герцога Нортумберленда.

покажется ничтожным для благодарности принцессы.

- Не говорите этого! - раздался голос принцессы Марии позади них. - Я сумею отблагодарить по достоинству и по заслугам. Милорд Гсртфорд, сегодня ночью, если вы представите мне связанными бунтовщиков: Варвика с его сыновьями и леди Грэй, королева вознаградит вас, как вы заслужили того от оскорбленной женщины!

Гсртфорд преклонил колено и поцеловал протянутую ему руку, но, когда его губы коснулись ее, принцесса Мария бросила Гардинеру такой взгляд, что тот содрогнулся, опасаясь, как бы Бэклей не заметил это.

Замысел удался вполне, как мы видели, однако старый герцог, почуяв измену, успел бежать настолько своевременно, что был на дороге в Варвикшир, когда Бэклей хотел арестовать его. Бэклей как раз набирал вооруженный отряд, чтобы послать его для захвата приверженцев Варвика во дворце Кильдаров, когда последовала катастрофа, при которой Вальтер Брай попал в плен, и таким образом важная часть принятой им на себя задачи - арест Варвиков - Бэклею не удалась.

Когда он бросился к Гардинеру, чтобы свалить на кузнеца всю вину в бегстве Дадлея, ему сказали, что королева Мария ожидает его, а архиепископ находится при ней.

свою голову короной Англии. Гвардейцы отдали Бэклею честь, и кое-кто из придворных низко поклонился человеку, которому уже завидовали, как любимцу принцессы - теперь королевы Марии.

- Ах, - воскликнула она, - вот является наш нерадивый друг! Милорд, я слышу, что герцог Нортумберленд бежал, а где пленники, которых вы обещали доставить мне?

- Ваше величество...

- Ну ладно, - перебила его королева, - мы побраним вас за это в другой раз. Пишите, секретарь! Когда будет читаться вслух этот королевский манифест, приказываю строго следить за тем, чтобы немедленно хватали тех, кто позволит себе обнаружить неудовольствие. Все наши войска должны быть высланы в погоню за государственными изменниками: герцогом Нортумберлендом, его сыном Гилфордом Варвиком и женой последнего, леди Джоанной Грэй, как и за его внуками, и за всеми лицами, которые оказывали поддержку вышеупомянутым мятежникам. Отряд всадников пусть отправится в Эшридж с моим приказом принцессе Елизавете немедленно прибыть в Лондон и присягнуть мне.

Речь королевы была прервана приходом гонца, который доложил, что лорд Гилфорд Варвик и леди Джейн Грэй арестованы у южных лондонских ворот.

- Вот вам поручение, - воскликнула она, обращаясь к Бэклею, после чего подошла к письменному столу, написала несколько строк, сложила и запечатала письмо. - Возьмите это, отведите пленников в Тауэр и передайте наш приказ прямо в руки нашему коменданту Тауэра.

- Неужели вы думаете, - улыбнулась королева Мария, - что я не желаю заняться им на досуге? Я достаточно долго терпела и ненавидела, чтобы не насладиться каждым часом мести по минутам. Комендант только получит приказ никого не выпускать из Тауэра; он отвечает мне за это головой.

- Ваше распоряжение относится также и к Бэклею?

- Дай Бог, чтобы такая опрометчивость прошла безнаказанно! Еще слишком рано...

Тем временем лорду-мэру доложили о происшествии в парке и запросили его, куда отправить пленников. Он изложил дело королеве, и ее ответ гласил:

- В Тауэр!

"В Тауэр!" Эти слова должны были в скором времени повергнуть в ужас Англию. "Кровавая Мария" вступила на трон.