Ворон

В поздний час, ночной порою

Я склонился головою

Над старинной книгой, в мраке

Кабинета моего,

И в дремоте безмятежной

Вдруг услышал стук я нежный,

Словно кто стучал небрежно

В дверь жилища моего.

"Гость стучится, - прошептал я, --

В дверь жилища моего, --

Гость - и больше ничего!.."

Был декабрь, - я помню это, --

И камин мой вдоль паркета

Сыпал в сумрак кабинета

Искры блеска своего.

И рассвета ждал я страстно...

Я искал, - то скорбь всевластно,

Скорбь за друга моего...

О Леноре той прекрасной, --

В небе имя ей Ленора

На земле же - ничего.

Мрачный шорох сторы красной

Навевал мне страх ужасный, --

Страх суровый, ужас новый

В сумрак сердца моего.

Трепет сердца подавляя,

Все стоял я, повторяя:

"Гость стоит там, ожидая,

У жилища моего, --

Поздний гость там, ожидая

У жилища моего, --

Гость - и больше ничего!"

Бодрость в сердце ощущая,

Ни минуты не теряя,

"Ты гость иль гостья, --

Жду прощенья твоего:

Я дремал так безмятежно,

Ты же там стучал так нежно,

Так тихонько, так небрежно

В дверь жилища моего!.."

И при этом отворил я

Дверь жилища моего...

Мрак - и больше ничего!..

В мрак смотрел я, изумленный...

Долго я стоял смущенный,

Даже в грезах раньше смертный

Не испытывал того!

Тишина была немая,

Без ответа, гробовая.

Слышал имя лишь тогда я, --

Имя друга моего.

Я шептал: Ленора! эхо

Повторяло звук его, --

Я вернулся в мрак алькова...

Вся душа пылать готова...

Стук раздался громче снова

У жилища моего.

"Не в окно ль стучат рукою?

Тайну я сейчас открою,

Трепет сердца успокою, --

Трепет сердца моего!

Усмирись же на минуту,

Трепет сердца моего!..

Ветер - больше ничего!"

И в окно влетает с шумом

Громким, мрачным и угрюмым,

Вдруг священный, древний Ворон

В мрак жилища моего.

Птица гордая влетела

Так уверенно и смело,

Словно важный лорд, - и села

В мраке дома моего

Кабинета моего...

Села - больше ничего!..

Ворон черный и угрюмый

Разогнал печали думы,

У меня улыбку вызвал

Видом сумрачным тогда.

"Вижу шлем твой почернелый,

В жарких битвах уцелелый!

Мчится ль Ворон древний, смелый,

Из страны Ночей сюда?

Там какое имя носишь,

Где Плутон царит всегда?"

Ворон каркнул: "Никогда!.."

Каркнул ясно и сурово!

Я дивиться начал снова,

Впрочем, смысла в звуке слова

Не нашел я и следа.

Кто ж видал, чтоб птицы, звери,

Сев на бюст у самой двери,

Произнесть могли б тогда...

На скульптурный бюст у двери

Сев, сказать могли б тогда

Это слово: "Никогда"?!.

И, сказавши это слово,

Замолчала птица снова,

Словно в этом слове вылив

Душу всю свою тогда, --

Звуков вновь не издавая,

Неподвижная, немая...

И в тоске шептал тогда я:

"Без друзей я навсегда,

Вот и он умчится завтра,

Как надежды, без следа!.."

Ворон каркнул: "!"

И смущен я был при этом

Тем осмысленным ответом

И сказал я: "Это слово

Заучил он в те года,

Как его хозяин злою

Был преследуем судьбою,

И порою пел с тоскою

Средь невзгоды и труда

Гимн надежде погребальный

В час невзгоды и труда:

"Никогда, о, никогда!..""

Все же Ворон мой угрюмый

Разогнал печали думы...

Кресло к двери кабинета

Пододвинул я тогда

И, в подушках утопая1,

Так лежал я, размышляя:

Что хотел сказать тогда

Мрачный, древний, вещий Ворон, --

Что хотел сказать тогда,

Прокричавши: "Никогда!"

Так сидел я, размышляя,

И молчал я, а немая

Птица жгла мне взглядом сердце,

Молчалива и горда.

И сидел я погруженный

В думы с головой, склоненной

В бархат, лампой озаренный,

И мечтал о ней тогда, --

Что головкой полусонной

В бархат кресла вновь сюда

Не склонится .

А вокруг носились волны

Аромата, неги полны,

И незримых серафимов

Слышал я шаги тогда.

"Ворон Божьею рукою

Послан с ангельской толпою!

Ты приносишь весть покоя,

Чтоб забыл я навсегда

О Леноре в миг покоя

Позабыл я навсегда?"

Ворон каркнул: "Никогда!"

"Вестник мрачный и кровавый!

Птица ты иль дух лукавый,

Послан Демоном иль бурей

Занесен ты был сюда?

Не смирился ты доныне

В очарованной пустыне,

Раз ответь мне навсегда,

Есть ли там бальзам забвенья?

Ты скажи мне навсегда!"

Ворон каркнул: "Никогда!"

"Ворон мрачный и кровавый!

Птица ты иль дух лукавый,

О, ответь мне ради Неба,

Ради Страшного Суда:

Дух мой, скорбью изнывая,

Встретит там, в преддверье рая,

Ту, которая, блистая

Светом, унеслась туда?

То Ленора, - то святая, --

Унеслась она туда!"

Ворон каркнул: "!"

"Разлучит нас это слово, --

Я вскричал, вскочив сурово, --

Мчись обратно, в сумрак бури,

В мрак Плутона, навсегда,

Не роняй здесь перьев черных,

Чтоб не помнить слов тлетворных,

Злобных, лживых и позорных!

Бюст покинув, мчись туда,

И, мое покинув сердце,

Ты исчезни навсегда!"

Ворон каркнул: "Никогда!"

И сидит, не улетая,

Все немая, все немая

Птица там, над самой дверью,

Как сидела и тогда,

Устремив свой взор склоненный,

И от лампы, там зажженной,

Тень отбросила сюда.

И мой дух средь этой тени,

Ниспадающей сюда,

Не воспрянет никогда!..

ПРИМЕЧАНИЯ

Написано в 1887 г. Впервые напечатано в 1908 г. Печатается по тексту первой публикации. Переплетенная тетрадь с беловым автографом стихотворения (переписчик не установлен), датированным 1886 г., вместе с другими переводами Уманца из Э. По, находится в фонде В.Я. Брюсова в Отделе рукописей РГБ (Ф. 386. Карт. 129. Ед. хран. 29). По неизвестным причинам перевод был опубликован лишь 21 год спустя. Рукописный вариант содержит некоторые отличия от печатного текста.

Лев Игнатьевич Уманец (годы жизни неизвестны) - переводчик.

¹