Приключения Артура Гордона Пима.
Глава VI. - Луч надежды

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Приключения Артура Гордона Пима. Глава VI. - Луч надежды (старая орфография)

Глава VI. - Луч надежды.

Пока мы сидели у ящика, товарищ мой сообщил мне только главные обстоятельства настоящого рассказа. Он опасался, как бы не заметили его отсутствия, а я ощущал сильное нетерпение покинуть мою отвратительную тюрьму. Мы решили тотчас же направиться в отверстию в перегородке, возле которой я должен был остаться, пока Огюст отправится на рекогносцировку. Бросить Тигра в ящике было невыносимой мыслью я для него, и для меня. Но могли ли мы поступит иначе? вот вопрос. Собака теперь, казалось, совершенно успокоилась, и приложив ухо к самому ящику, мы не могли даже разслышать её дыхания. Я был убежден, что она околела, я решился отворить дверь. Мы застали Тигра растянувшимся во весь рост, как бы погруженным в глубокое оцепенение, но еще живым; с невероятным трудом потащили мы его с собой; Огюсть был вынужден безпрестанно перелезать через препятствия, преграждавшия нам дорогу, с огромной собакой на руках. Наконец нам удалось достигнуть отверстия, через которое первым проскользнул Огюст, а потом я толкнул Тигра на бак. Все обошлось благополучно; мы были целы, невредимы и не преминули вознести в Боиу благодарственную молитву за такое чудесное избавление от угрожавшей опасности. Пока было решено, что я останусь у отверстия, через которое товарищ легко мог передавать мне часть своей ежедневной порции, и где я мог дышать более чистым воздухом, конечно, говоря относительно.

Пока мой товарищ возвратился на койку, снова надел ручные кандалы и веревку, совершенно разсвело; едва он окончил все свои приготовления, как к нему спустился подшкипер, в сопровождении Дирка Петерса и повара. Они несколько времени говорили о корабле, шедшем с Зеленого Мыса, и, казалось, с крайним нетерпением ожидали появления его. Повар подошел к постели Огюста и сел у изголовья. Мне, из моего укромного уголка, все было видно и слышно, так как вынутая доска не была вставлена на место, и я каждую минуту боялся, чтоб негра не отбросило к бушлатику, закрывавшему отверстие; случись это, все было бы открыто. Однако, счастливая звезда наша взяла верх, и хотя во время боковой качки он часто касался этого пальто, он ни разу не прислонился к нему с достаточною силой, чтоб открыть нашу хитрость. Низ бушлатика был тщательно прибит к перегородке, так что он не мог качаться и при этом обнаружить существование отверстия. В течение всего этого времени Тигр помещался в ногах кровати; здоровье как будто отчасти возвратилось к нему, я видел, как он, от времени до времени, открывал глаза и протяжно переводил дыхание.

Через несколько минут подшкипер и повар ушли, а Дирк Петерс заговорил с Огюстом совершенно дружеским тоном, причем мы заметили, что его опьянение - очень явное в присутствии его двух товарищей - было, в значительной мере, притворно. Он прекрасно отвечал на все вопросы моего приятеля. Он сказал ему, что не сомневается в том, что отца его спасли, так как в тот день, когда его лодку пустили по ветру, перед самым закатом солнца, на горизонте было не менее пяти парусов; словом, он старался говорить в утешительном тоне, что меня удивило и обрадовало. Говоря по правде, я начинал питать надежду, что Петерс может послужить нам орудием для отвоевания брига, и я, при первой возможности, сообщил эту мысль Огюсту. Он также считал это делом возможным, но настаивал на необходимости действовать с величайшей осторожностью. Петерс, через час, поднялся на верх и возвратился только в полдень, когда принес Огюсту большую порцию солонины и пуддинга. Когда мы остались наедине, я с наслаждением уничтожил свою долю. В течение целого дня никто не спустился на бак; вечером я улегся на койку Огюста и проспал глубоким, сладким сном почти до разсвета. Тут он растолкал меня, заслышав движение на палубе, и я, со всевозможной быстротой, возвратился в свое убежище. Когда совершенно разсвело, мы убедились, что Тигр совсем выздоровел и не обнаруживает никаких признаков водобоязни, так как он с замечательной жадностью выпил немного воды, которую подал ему Огюст. Его странное бешенство было, без всякого сомнения, вызвано смертоносным воздухом трюма и не имело ничего общого с водобоявнью. Было 30 июня, тринадцатый день с отплытия Грампуса из Нантукета.

2-го июля подшкипер сошел на бак, пьяный по обыкновению и в отличнейшем расположении духа. Он подошел к койке Огюста и, хлопнув его по спине, спросил, будет ли он хорошо вести себя, еслиб его освободили, и обещает ли более не возвращаться в каюту. Приятель мой, конечно, ответил утвердительно; тогда негодяй освободил его, они вместе поднялись на палубу, и я увидал Огюста не ранее как часа через три. Он сообщил мне, в виде приятной новости, что получил разрешение ходить на бриге всюду, куда пожелает, по сю-сторону грот мачты, однако, и что спать ему приказано, по заведенному обыкновению, на баке. Он принес мне хороший обед и порядочный запас воды. Так как события последующих восьми дней были маловажны и не имеют прямого отношения в главным обстоятельствам моего рассказа, я занесу их сюда в виде дневника, не желая совершенно умолчать о них.

3 июля. Огюст снабдил меня тремя одеялами, с помощью которых я устроил себе порядочную постель. К вечеру поднялся нежданный ветер, прежде чем успели спрятать паруса, и едва не опрокинул брига. Впрочем, тишина тотчас же настала, и бриг не потерпел никаких повреждений, если не считать брамселя, который разорвался по средине.

Дирк Петерс целый день очень ласково обращался с Огюстом, завел с ним длинный разговор о Тихом океане, спросил, не захочет ли он предпринять путешествие в эти страны, и сообщил, что команда, в несчастью, мало-по-малу склоняется на сторону подшкипера. Огюст ответил, что будет очень счастлив принять участие в экспедиции, что лучшого ничего не остается, что все лучше жизни пирата.

4 июля. Огюст проводит большую часть времени на палубе, с целью незаметно собрать все возможные сведения о намерениях бунтовщиков.

Между ними происходят частые и сильные споры; в одну из таких ссор некто Джим Боннер был выброшен за борт. Партия подшкипера одолевает. Джим Боннер принадлежал к партии повара.

для спасения его не было употреблено ни малейшого усилия. Теперь на бриге осталось всего тринадцать человек, а именно: Дирк Петерс, Сеймур - черный повар, Джонс Грили, Гартман Роджерс и Вильям Аллен, все - приверженцы повара. Подшкипер, имени которого я так и не узнал, Абсалон Гивс, Вильсон, Джон Гунт и Ричард Паркер, представлявшие партию подшкипера. Наконец, мы с Огюстом.

6 июля. Буря продолжалась целый день. Бриг через свои расщелины зачерпнул не мало воды; одна из помп не переставала действовать. При самом наступлении ночи большое судно прошло очень близко от нас. Предположили, что это именно то, которое бриг так давно сторожил. Подшкипер окликнул его, но ответ затерялся среди завывания бури. К утру погода стихла, и при восходе солнца, почти не было ветру.

с Огюстом и сказал ему, что двое из его партии, Грили и Аллен, перешли на сторону подшкипера, решившись сделаться пиратами.

8 июля. При восходе солнца поднялся восточный ветер. Подшкипер приказал держать на юго-запад, чтобы пристать к какому-нибудь из Антильских островов и привести в исполнение свой разбойничий проект. Ни Петерс, ни повар не обнаружили никакого сопротивления. Мысль завладеть кораблем, идущим с Зеленого мыса, совершенно оставлена.

9 июля. Прекрасная погода. Все заняты исправлением легких повреждений, причиненных последней бурей. Петерс имел еще длинный разговор с Огюстом и высказался несколько определеннее прежнего. Он сказал, что ничто в мире не заставит его согласиться с подшкипером, и даже намекнул на намерение вырвать у него командование бригом. Он спросил моего приятеля, может ли он, в подобном случае, разсчитывать на его содействие, на что Огюст, не колеблясь, ответил: